При жизни этот чувак был фермером. Ну, или крестьянином. Замызганная клетчатая рубаха, бесформенные штаны, грубые ботинки. Здоровенные лапищи, созданные для косы или топора. Морда с косматой нечесаной бородой, гнилыми зубами и кепкой, повернутой козырьком к затылку. Я не сразу допер, что рубашка забрызгана кровью неудачника.

Подтягиваю колени.

Бью фермера ребристой подошвой в челюсть. Раздается хруст, но мертвяк не успокаивается. Распухшая пятерня хватает меня за штанину и начинает подтягивать к себе. Ублюдок медленный, но сильный. Наношу еще два удара, хватка не ослабевает. Надо позвать на помощь, вот только события разворачиваются слишком быстро.

Зомби пытается укусить меня за голень.

Пинаю в челюсть, выбиваю фермеру зуб.

Что там говорил Бешеный Енотик? У меня есть Дар. Погонщик, кажется. Весь опыт Платона Верского сводится к допущению, что мой носитель не владеет псионикой. Этот отброс вообще ничем не владеет…

Из последних сил отдаю мертвяку приказ:

– ЗАМРИ.

Внутри меня что-то изменилось. По всему телу прокатилась ледяная волна, пальцы рук ощутили электрическое покалывание. Голос стал металлическим, как у робота.

Зомби подчинился.

В комнате воцарилась такая тишина, что хоть библиотеку открывай. Мой оппонент так и застыл – с выпученными глазами, распахнутой вонючей пастью и пальцами, вцепившимися в ткань штанины. Почти, сука, дотянулся зубами до лодыжки. Вот же говно какое на склоне лет.

Слышу торопливые шаги.

Дед спускается со второго этажа, извлекая на ходу меч из ножен. Еще секунда – и полетит фермерская голова с плеч…

– Подожди!

Хидео уже занес клинок для удара.

– Ты чего?

– Не спеши его убивать.

– С дуба рухнул? Он уже мертв.

– Он подчиняется.

– В смысле?

Киваю на мертвеца:

– Я приказал – он остановился.

Дед охренел.

– Не может быть, – меч скользнул в ножны. – У нас в роду нет погонщиков.

Пожимаю плечами:

– Проверим?

На протяжении всего диалога мертвец не шелохнулся. Такое чувство, что моя магия вморозила ходячего в половицы.

Хидео терпеливо ждет.

Я не знаю, как работает моя магия. Когда я отдавал приказ монстру, то просто пожелал, чтобы живой труп мне подчинился. И это произошло. Никаких сложных заклинаний, образов перед глазами и прочей ерунды. Желание – действие. Правда, моя речь была наполнена таинственной энергией, которую в этом мире именуют пси. Волна холода по всему телу, покалывание в пальцах… Учителя Умгарда примерно так и описывали процесс, когда рассуждали о псионике. Некоторые из моих одноклассников, успевших овладеть Даром, подтверждали правдивость рассказов.

Жажда повелевать.

Думаю о том, что могу управлять зомби.

Вкладываю в эту мысль все свои душевные силы, все текущие устремления. Открываю рот и отдаю новый приказ:

– Отпусти штанину.

Голос приобретает знакомый металлический оттенок.

И мертвяк повинуется.

Пальцы массивной лапищи разжимаются, освобождая ткань. Больше ничего не происходит. Я осторожно отползаю от свихнувшегося фермера и поднимаюсь на ноги.

Успокаиваюсь.

– Ну ты даешь, – восхищается Хидео. – Когда научился?

– Только что.

Дед цокает языком.

Я отхожу подальше от живого трупа, поднимаю с пола мачете. На всякий случай. Магия – дело хорошее, но если процесс выйдет из-под контроля, ублюдку придется сносить голову.

Тяжесть оружия убедила меня в собственной безопасности.

Относительной, но безопасности.

Слышали такую вещь, что основное население Земли «проживает» на кладбищах? Мертвых на планете гораздо больше, чем живых. Так вот, когда зомби восстали, а это случилось более ста лет назад, цивилизация рухнула в мгновение ока. С ордой покойников не могли справиться ни армия, ни флот. Кроме того, павшие солдаты быстро оживали и присоединялись к вечно голодной орде ходячих. Люди были обречены на поражение, но в мир пришла не только нежить. Появились одаренные. И некоторые из одаренных научились управлять мертвецами.

Так гласила легенда.

Воспоминания Платона Верского дремали в глубине моего разума. Стоит захотеть – и вот она, нужная информация. Что мне известно про местных зомби? Подавляющее их большинство не обладает интеллектуальными способностями от слова «совсем». Тупые куски гнилой плоти, мычащие и шатающиеся по дорогам Пустоши. Мертвецы реагируют на живых и ускоряются. В зомби мгновенно просыпается голод, они становятся сильными и лишь незначительно уступают нам в скорости. Впрочем, этого «незначительно» хватает, чтобы умелые мечники одерживали победы в столкновениях с малыми группами. А вот стадо задавит вас числом.

Мертвяки реагируют на запахи и звуки.

Прямо как в сериалах.

Хочешь проскользнуть незамеченным мимо стада – научись двигаться тихо. И выдерживай минимальную дистанцию в двадцать шагов. Тогда выродки тебя не почуют.

Всему этому людей учат с младенчества.

Даже в полисах.

Потому что полисы не защищены от вспышек заражения. Стоит кому-то из горожан умереть, восстать и покусать соседа – всё, вы имеете двух ходячих в черте города. Дальше зараза распространяется в геометрической прогрессии. Подъезд за подъездом. Улица за улицей. Квартал за кварталом. Чтобы этого не произошло, надо проявлять бдительность. Запершийся и не выходящий в магазины сосед. Упавшее на тротуар тело. Больной родственник. Всё это – индикаторы потенциальной угрозы.

– Откуда он вышел? – спрашивает Хидео.

Кивком указываю на дверь.

Дед осторожно приближается к проему, заглядывает внутрь. Темно, хоть глаз выколи. Подозрительных звуков нет.

– Там ступеньки, – говорит дед. – Неси фонарик.

Ступеньки.

Значит, не чулан.

В домах всегда надо проявлять осторожность. Где один зомби, там и второй. Целая семья могла откинуться и бродить по хутору, дожидаясь случайных путников. Часто так и происходит. Восставшие интуитивно стараются попасть домой, если не выходит – сбиваются в стада и мигрируют по Пустоши.

Выполняю приказ деда.

Фонарики – большая редкость. Нет, не так. Большая редкость – батарейки к ним. Все старые запасы окислились еще полвека назад, а новые батарейки производятся одаренными и стоят дорого. Есть такой класс – трансформаторы. Это люди, умеющие переделывать вещи. Например, превращать камни в батарейки. Или сломанный механизм в рабочий. Именно благодаря трансформаторам мы еще не скатились в пещерную дичь. Такие спецы очень ценятся боярскими кланами, они буквально нарасхват.

Батарейки, которые сумел раздобыть Хидео, аккумуляторные. Их можно заряжать, что мы и делаем, если добираемся до источников электричества. Э – экономия.

Зомби у порога не подает признаков жизни.

Вы знали, что эти придурки не дышат? Кислород не насыщает легкие, мертвый мозг ничем не подпитывается. Ходячий может перейти реку или озеро по дну, провести несколько недель в болоте и даже починить МКС без скафандра. Ну, если кому-то хватило бы мозгов включить мертвяка в международный экипаж. Так что способность гипотетическая, ее никто не проверял.

Волосы и ногти у трупов не растут. Ткани не обновляются. Нет регенерации или чего-то подобного. При этом нечисть ухитряется жрать людей, переваривая мясо. Думаю, засранцам нужна энергия, чтобы двигаться и мычать. И этой энергии им хватает надолго. Стопудово, вы подумали, что зомби умрет, если не найдет себе пропитание. Хрена с два. Мертвое не умирает. Ходячий замедлится и утратит бодрость, зависнет в «спящем режиме», но стоит ему отхватить кусочек сладенькой человечьей плоти… Вуаля! Монстр активен и готов к приключениям. А вот друг дружкой твари не интересуются.

– Посвети, – просит дед.

Луч света вгрызается в задверный полумрак.

Узкая площадка, какие-то швабры в углу. На стене – выключатель. Дед щелкает кнопкой… и потолочный плафон предсказуемо не загорается.

Фишка в том, что тут есть плафоны.

За площадкой – спуск в подвал. Я направляю вниз луч фонаря и вижу обширное помещение. То ли мастерская, то ли еще что. Верстаки вдоль стен, грубо сколоченный стеллаж, какие-то ящики. И – гвоздь программы. Кубический агрегат, здорово напоминающий дизельный электрогенератор. Или бензиновый. Я не особо разбираюсь в деталях.

Хидео повернулся ко мне с довольной улыбкой.

– Видал?

– Ага.

– Я иду первым. Свети.

Я держу фонарь в левой руке на уровне плеча. Стараюсь светить так, чтобы выхватывать из темноты предметы под ногами. Там, где заканчиваются ступеньки, разбросаны какие-то жестянки, тряпичное рванье, пластиковая бочка с завинчивающейся крышкой. Похоже, фермер бродил в темноте, натыкаясь на всё подряд.

Стены кирпичные, пахнет затхлостью.

В дальнем углу – маленький скелет. Похож на собачий. Животные почему-то не восстают из мертвых. И на том спасибо. Только представьте вороньи стаи, атакующие вас с деревьев. Гребаный, мать его, Хичкок. Я уж молчу про собачьи стаи в городах – вот уж где трабл, иначе не скажешь. Шавки и так рыщут по деревням и мелким городкам в поисках наживы, кое-где на детей нападают. А тут – четвероногие зомби. Такое дерьмо Миле Йовович и не снилось…

Природа нас пожалела.

Одаренные появились, а зверозомби – нет.

– Он ее схавал, что ли?

– Не уверен, – дед покачал головой. – Кости целы. Свети на генератор.

Агрегат вписывается в световой круг. Это кубическая конструкция открытого типа с ручками для переноски. Я вижу примитивный пульт, какие-то тумблеры, вольтметр. Судя по надписям, это «Хонда». В своей прежней жизни я ничего не слышал о водородных электрогенераторах. Подозреваю, что в широкой продаже их не было. А тут – пожалуйста. Бак на двадцать семь литров, в который заливается обычная вода. Автономный электролизный контур, в котором происходит расщепление жидкости на кислород и водород. Подача нового вида топлива в генератор и выработка электричества. Сутки непрерывного функционирования. Контур запитывается от какого-то хитрого аккумулятора. Электричество производит электричество.

Дед отложил меч, присел на корточки.

Начал щелкать тумблерами, бормотать себе под нос:

– Так, неплохо-неплохо… пять киловатт… лучше, чем я ожидал… Платон, будь другом, сходи за водой.

– У нас ее немного, – напомнил я.

Хидео отмахнулся:

– Не переживай. Запустим насос – добудем еще.

Я оставил деду фонарь, а сам побрел наверх. Расходовать питьевую воду понапрасну не хочется, но старик знает, что делать. Хидео – эксперт по выживанию на Мертвых Территориях. У него есть чему поучиться.

Воду мы храним в жестяных армейских флягах. Дополнительный вес компенсируется надежностью и сменными очистными фильтрами.

Приношу деду компактную двухлитровую емкость.

– Сойдет для начала, – старик скручивает колпачок, топит кнопку фильтра… и начинает сливать драгоценную жидкость в топливный бак.

У меня внутри всё переворачивается.

Если вы долго путешествуете по Территориям, то рано или поздно начинаете ценить воду. Этот ресурс дороже золота. Мы живем не в пустыне, но далеко не каждому озеру или реке можно доверять. Человек на закате цивилизации так всё изгадил, что восстанавливаться природа будет десятилетиями, если не веками.

– А из реки нельзя набрать? – бурчу я.

Карта утверждает, что в километре от нас протекает небольшая речушка.

– Вопрос очистки. – Хидео качает головой. – Засорится контур – проблем не оберешься.

Ладно.

Мое дело – предложить.

Дед вернул мне флягу с болтающимся на ремешке колпачком. Закрутил бак и нажал большую красную кнопку. Как всё просто, оказывается.

Вжух!

Контур тихо заурчал, вспыхнули индикаторы. Мне доводилось видеть бензогенераторы в работе – уровень шума там чудовищный. А здесь – тихое урчание. Кто бы мог подумать.

Память подсказала, что сейчас производится топливо, а лишний кислород сбрасывается через патрубок в подвал. Сейчас водород поступит во вторую емкость, и тогда…

Стрелка вольтметра оторвалась от нуля.

Загорелся новый индикатор.

И… ничего не произошло.

Хидео провел лучом фонаря по силовому кабелю, проследил его до самой розетки. Щелкнул тумблером, изучил показания приборов. Довольно осклабился.

– Платон, будь другом…

– Да понял я.

Поднимаюсь по ступенькам, ноги ставлю аккуратно. Срач внизу такой, что мама не горюй. Не хватало еще навернуться на этой лестнице.

Щелкаю выключателем.

И жмурюсь от яркого света, ударившего по глазам.

– Что я говорил? – доносится из подвала.

Хидео торжествует.

Мы сорвали джекпот.

Второй щелчок – и загораются плафоны в самом подвале. Это люминесцентные энергосберегающие лампы. Утраченная технология, как подсказывает опыт Платона. Даже трансформаторы не могут воспроизвести, уж не знаю, в чем прикол. Так что запасы пополняются посредством разграбления складов в оставленных человеком городах. К счастью, таких складов навалом. И постоянно обнаруживаются новые.

Верхний свет вырубаю.

Надо экономить.

– Занеси свои вещи наверх, – приказывает дед. – Я тут немного повожусь.

– Ты осторожнее, – предупреждаю я. – Входная дверь незаперта.

– Добро.

Прежде чем взвалить рюкзак на плечи, иду к упомянутой двери. Замок в наличии, проблема кроется в отсутствии ключа. Так, а что здесь у нас? Засов. Массивный стальной засов, не успевший заржаветь. Щеколда с лязгом загоняется в скобу. Уже лучше.

Зомби на протяжении всего этого времени стоит на четвереньках, светит сумасшедшими очами. Я не шучу, глаза у этих тварей действительно страшные. Дымчато-серые, словно телевизор, включенный на мертвый канал. Без зрачков. Ума не приложу, как возникает подобный эффект. Говорят, это побочка от вируса, который живет в каждом из нас.

Пристегиваю мачете к специальному крепежу на рюкзаке.

Ножен у меня нет.

Я же не странствующий самурай, как некоторые. Ну, или ронин, учитывая тот факт, что от нашего рода остались жалкие ошметки.

Вызываю знакомое чувство власти.

Отдаю приказ своим механическим голосом:

– Встань и отойди вон в тот угол.

Мертвец выпрямляется. Шаркая и пошатываясь, топает в дальний конец помещения. Застывает рядом с вешалкой для одежды.

– Развернись.

Мертвяк неуклюже выполняет распоряжение.

Круто.

У меня теперь есть ручной зомби. Вопрос в том, как это использовать. Удолбанный Енот говорил, что у меня один навык, который будет развиваться. Не знаю, что это значит. Весьма примитивная магия. Погонщики, как я слышал, могут управлять несколькими особями, при этом модифицируют и укрепляют своих слуг. Прокачанные зомби – самые опасные. Они даже в полисах встречаются, причем на законных основаниях. Погонщики регистрируют своих питомцев и получают клановые лицензии. Иначе нельзя, светит изгнание.

Перевожу дух.

– Отдыхай пока, – говорю нормальным голосом. – Жди своего господина.

Прозвучало пафосно.

Взваливаю рюкзак на плечи, иду на второй этаж. Прислушиваюсь к ощущениям. Нельзя сказать, что управление монстрами проходит бесследно. Появилась легкая слабость и вялость в движениях. Необходимо восстанавливаться, а тут не обойтись без псионики.

Лестница винтовая, сложена из толстых деревянных досок.

Наверху – небольшая комнатка с грубым комодом и пара дверей. За первой дверью обнаруживается небольшая спаленка с двумя кроватями. Стекла в окне целые, постельное белье сохранилось. Удивительно. Может, хозяева оставили жилье совсем недавно? В углах нет плесени, только на полу плотный слой пыли. Как и на первом этаже. Что ж, придется остаток дня посвятить обустройству.

Бросаю рюкзак на крепкую полуторку у дальней стены. Оттуда хорошо видно как входную дверь, так и… балконную? Это уже интересно.

Из моей комнаты открывается портал на балкон.

Точнее – незастекленную террасу с мощным бревенчатым ограждением.

А вот рюкзака Хидео я не заметил. Значит, мой престарелый родственник выбрал вторую спальню. Что ж, отличный вариант. В прошлой жизни я любил одиночество.

Застываю напротив двухстворчатого шкафа.

Вот оно – зеркало. Запыленное, старое. Выдвинув нижний ящик, я нахожу стопку вещей, частично изъеденных молью. Достаю ветхое полотенце, протираю зеркало. Бросаю полотенце под ноги – послужит отличной половой тряпкой.

Из зеркала на меня смотрит молодой парень с пробивающимися усиками и бородкой. Загорелый, с косматым хаосом на голове. Да, о парикмахерских придется забыть надолго – в походных условиях мы с дедом стрижем друг друга. Как можем, ага.

Сложение у меня крепкое, но без фанатизма. Так выглядят странники, привыкшие месяцами бродить по пересеченной местности, таская на себе тяжелую кладь. Рабочая лошадка без лишнего жира. Грубая толстовка с капюшоном, надетая поверх футболки. Широкие полотняные штаны с кучей карманов. В прошлом зеленые, но под лучами июньского солнца краска выцвела до жутковатого грязно-рыжего состояния. На моих ногах пропыленные демисезонные ботинки на шнуровке.

Я – не звезда.

Обычный славянский парень с карими глазами, прямой осанкой и выгоревшими русыми волосами. Ничего устрашающего. И ни единой черточки, намекающей на родство с Хидео.

Что ж, полюбовался, надо и свежим воздухом подышать. Осмотреть окрестности, привести спутанные мысли в порядок.

Выхожу на террасу.

Пусто, ничего лишнего. В дальнем конце – парочка плетеных кресел. Ощущение такое, что всё это не в магазинах покупалось, а мастерилось на каком-нибудь верстаке. Примитивизм, натуральная древесина, основательность. Простой сельский быт. Тут жила большая семья, но игрушек, разных мелочей, портретов и горшков с цветами не видно. Так выглядят квартиры и дома под сдачу – безликие перевалочные пункты, через которые курсирует тьма людей.

В душе шевельнулась некая догадка.

И тут же пропала.

Я вдохнул полной грудью чистый лесной воздух. Прислушался к шелесту листвы, всмотрелся в буро-зеленую массу. Сквозь кроны ближайших деревьев проступало голубое небо без единого облачка.

Жара поднимается.

На меня обрушились лесные звуки. Постукивание дятла, трескотня кузнечиков, пение птиц, скрип могучих сосновых стволов…

Я вдруг понял, что сильно проголодался.

А припасы у нас с дедом весьма скудные.

– Платон!

– Я на балконе.

Хлопает дверь спальни и на террасу выходит Хидео.

– А ты здесь неплохо устроился.

– Красиво.

Хидео, облокотившись на бревно ограждения, смотрит вдаль. Меча при нем нет – значит, уверен в нашей безопасности.

– Я подключил электронасос. Теперь можно мыться.

– Чего? – охренел я.

– Иди, говорю, в душ. Пока я налаживаю всю эту систему. У тебя есть минут тридцать-сорок.

– Здесь душ есть?

– Представь себе. И унитаз вместо дырки в полу. Со сливным бачком. Общий санузел.

– Только не говори, что это везение.

Старик внимательно на меня посмотрел.

– А что же еще? Нам сегодня дважды подфартило.

– Дважды?

– В первый раз – когда тебя не сожрали мертвяки.

Аргументы старика убийственно точны. Как и его катана. Поэтому я не спорю и отправляюсь распаковывать рюкзак. Точнее – доставать оттуда потрепанное, с распустившейся бахромой, полотенце. Шампуня и мыла у меня нет – в походе это непозволительная роскошь. Зубную щетку я не менял уже три месяца, а пасту приходится выдавливать из тюбика микроскопическими порциями.

Стягиваю ботинки и неприятно пахнущие носки.

Иду вниз босиком.

Дед тоже спускается.

– А с этим что собираешься делать?

Мы оба понимаем, что речь про ходячего.

– Поставлю снаружи. Пусть патрулирует.

– Ну-ну, – хмыкнув, старик скрывается за дверью в подвал.

Я же открываю соседнюю дверь – и оказываюсь в царстве труб, бирюзового кафеля и фаянса. Санузел оказался спартанским, но функциональным. Грубые полочки, умывальник, унитаз со сливным бачком и – тадам! Душевой отсек. С раздвижными пластиковыми дверцами и торчащей из потолка лейкой. Грубо, но работает же! Вода оказалась холодной, но мне не привыкать. Платон уже два года купается в реках и озерах, а зимой почитает за счастье истопить баньку в какой-нибудь сельской глухомани.

Ледяной душ освежает.

Я нахожу старый растресканный обмылок на угловой полочке. Великое событие! Намыливаюсь целиком, включая голову. Надо бы поискать в фермерских закромах шампунь. Вдруг повезет…

Насухо вытершись, стираю носки.

Из крана в раковине тоже течет ледяная вода, но я вижу два рычажка. Получается, не всё потеряно? Наверняка прежние владельцы хутора нашли способ подогреть воду. Зимы-то в наших краях суровые.

Поднимаю голову и встречаюсь с собственным отражением в зеркале. Не сразу дорубаю, что меня беспокоит. Деталь, которой я не заметил при первом осмотре санузла.

Енот.

Смахивающий на плюшевую игрушку засранец, с которым я уже имел честь разговаривать по дороге в этот мир. Расселся на полке со стиральным порошком и сверлит меня своими глазами-бусинами. Оранжевая футболочка, джинсовый комбинезон и микроскопические кроссовки на задних лапках.

– Неправильно ты, Платон, носки стираешь.

– Отвали, – начинаю злиться. – Тебя нет.

Голос у мудака отвратительный, как и прежде.

Бешеный Енотик не обиделся.

– Ты видишь мое отражение. Обернись.

Выполняю указание поехавшей зверушки.

На полке никого нет. Порошок стоит на месте, этого не отнять. Задорный хряк «Чистюля» – для автоматической и ручной стирки. И никаких полосатых хмырей, заставляющих сомневаться в непогрешимости здравого смысла.

Поворачиваюсь к зеркалу.

Тёма на месте.

– В зеркало влез, – догадываюсь я.

– Неа, – фыркнул зверек. – Всё проще. Я – плод твоего больного воображения.

– Издеваешься.

– И это тоже. На самом деле, твой умирающий разум персонифицировал меня в виде зверька из детской телепередачи. Я не против. Мне ведь нужен некий образ для контактирования с эмиссаром.

– Эмиссаром? – переспросил я.

– Ну, с тобой. Выключи водичку, а то Хидео заявится и начнет ворчать.

Жму на рычаг.

В ванной становится тихо.

– Ты должен знать обо мне кое-что, – голос у Тёмы стал заговорщицким. – Я – енот-полоскун. Обожаю стирку и всё, что с ней связано. Можно сказать, я эксперт в данном вопросе. Так что обращайся.

– А вместо меня постирать шмотки слабо?

– У меня лапки, – Тема поднимает вверх две косматые пятерни. – Не обессудь. Кроме того, я же в зеркале, забыл? Чисто технически ты разговариваешь сам с собой.

– Гадство, – выругался я. – Шел бы ты нах.

– Зря, – енот погрозил мне когтем. – Я же не просто так приперся. Ну, с одной стороны, меня привлекли носки, этого не отнять. С другой… я почуял зомби, которым ты понемногу учишься руководить. Прекрасно, мой юный падаван.

– Хочешь поговорить о трупах?

– Я бы поговорил о носках. К сожалению, мое руководство решило, что я должен тебя инструктировать. И это печально.

– Так инструктируй, – не выдержал я.

– Думаю, ты заметил, что управление зомбаками выматывает. Тянет из тебя силы, если можно так выразиться. Чувствуешь усталость и опустошение.

– Есть немного.

– Учись аккумулировать пси-энергию.

– Как это?

– Неуч. Кое-что хранится в памяти твоего носителя. Хидео порасспрашивай. Если вкратце, вся магия этого мира базируется на псионах. И чем больше псионов ты накопил, тем ты круче. Опустошил резервы – рискуешь сдохнуть. Ты жалкий котеночек, а не боец. В реальной схватке придется отдавать зомби кучу приказов. Потом наладишь телепатическую связь – она будет пожирать ресурсы. Улавливаешь?

– Допустим.

– Псионы накапливаются во время медитации. Или во сне. Спать проще, но ты не можешь спать постоянно. Осваивай медитацию одаренных. Необходимые знания у тебя есть.

– Это всё?

– Нет. Погонщики – класс, используемый в клановых войнах. Тебя будут пытаться завербовать и втянуть в локальные конфликты. Не советую отвлекаться. Ты должен найти Лабораторию. И разобраться с теми, кто сейчас в ней живет.

Здорово.

– И как ее найти?

– Этого не знаем даже мы.

– Вы же ее создали.

– Поправочка. Мы создали устройство, которое впоследствии было похищено. А Лаборатория – побочный эффект. Кто ее запустил – тайна, покрытая мраком.

– Хоть какие-то подсказки?

– По мере приближения к устройству твои способности будут усиливаться.

– А без этого не будут?

– Тоже будут, но разницу ты почувствуешь.

– Фух. Что еще мне следует знать?

– Твой род действительно преследуют. Очень опасные люди. Не исключено, что эти люди могут знать, где искать наше устройство. Допрашивай, прежде чем убить. И прислушайся к словам Хидео – он весьма непростой фрукт.

– Ладно. Я понял.

Тёма почесал косматую грудь.

– Раз уж зашла речь о способностях, Леонид. Остерегайся визоров. Они выслеживают добычу на больших расстояниях, сливают данные охотникам, а те неотступно идут по твоему следу. Пока не расправишься с визором, расслабляться нельзя. Ты меня услышал?

– Да.

– Вот и умничка. Можешь чистить зубки, мыть лапки и ложиться спать.

– У меня нет лапок.

– Я пошутил.

Изображение Бешеного Енотика растворилось на фоне кафельной плитки.

– Эй!

Мне никто не ответил.

Пришлось смириться со своей психической неуравновешенностью. Возможно, я шизофреник, но это не точно. Есть версия, что мое настоящее тело лежит в коме, а вся эта хрень – иллюзия реальности. Можно еще поверить в матрицу или заговор рептилоидов. С другой стороны, есть бритва Оккама. Самое простое решение – самое верное. Так что в моих интересах воспринять окружающее, как данность.

Отжимаю носки.

Выхожу из санузла, вытирая голову полотенцем.

На террасе я видел бельевые веревки с прищепками – и это добрый знак. Можно перестирать всё грязное белье, раз уж появилась возможность.

Зомби стоит на прежнем месте.

– Дед!

– Я внизу.

Из подвала доносится лязг инструментов – Хидео что-то ремонтирует.

Нам бы еще понять, как тут готовить пищу. Печь дровяная. Значит, где-то имеются заготовленные поленья. Вот только почему в кухонной зоне я вижу нечто, напоминающее индукционную плиту? Тут что, на электричестве можно готовить?

Топаю наверх.

Вешаю носки на веревку.

И чую неладное.

Ощущение такое, что в лесу мы не одни. Как будто за нами кто-то наблюдает. Не зомби, нет. Кто-то живой и… весьма неприятный.

Параноик хренов.

Возвращаюсь в дом, беру с пола тряпку и топаю вниз – искать ведро. Надо бы навести порядок, вымыть полы. А то грязь липнет к ногам, что не есть хорошо.

Замираю посреди лестницы.

Хидео стоит возле окна, в его руке – пистолет.