Kitobni o'qish: «Время первых. Лекции по истории античной литературы»

Благодарим за помощь в работе над книгой Региональный общественный благотворительный фонд «Московский детский фонд», а также всех, кто принимал участие в расшифровке аудиозаписей лекций.

Всё меняется, ничто не исчезает.

Овидий. Метаморфозы

© Бахмутский В.Я., 2013

© Всероссийский государственный университет кинематографии имени С.А. Герасимова

* * *

Вместо предисловия

В основу этой необычной книги легли аудиозаписи лекций Владимира Яковлевича Бахмутского.

Многие поколения вгиковцев – режиссёры, сценаристы, актёры, киноведы – хранят конспекты его «Зарубежной литературы» – огромный курс, охватывающий всю историю европейской литературы от античности до нашего времени. Для каждой специальности Владимир Яковлевич читал лекции по-разному, учитывая ее творческую специфику – лекции для режиссеров отличались от лекций, адресованных сценаристам или актерам. Но сам автор никогда не переносил свою преподавательскую деятельность на бумагу. Тем более ему не приходило в голову издавать собственные выступления перед студенческой аудиторией. Он был глубоко убеждён: ничто не заменит живого общения, заинтересованного личного диалога со слушателем, который Владимир Яковлевич вёл более полувека. И когда в июне 2004 года Бахмутский ушёл из жизни, его удивительные лекции-импровизации были утрачены навсегда.

Но оказалось, сохранились аудиозаписи одного из последних, прочитанных Владимиром Яковлевичем курсов. В 2001–2003 гг. звукорежиссёры, слушавшие этот, к сожалению, краткий цикл лекций, сделали то, что и следовало людям, избравшим данную профессию, – записали фонограмму.

Конечно, превращённая в текст эта запись не способна передать в полной мере всю силу и обаяние личности Владимира Яковлевича, его энергетику, особую манеру чтения, выражение глаз, жест, голос… Но она имеет бесспорную ценность как воплощение яркой, самобытной мысли, живой след огромной духовной работы человека, о котором трудно говорить в прошедшем времени.

Гомеровский эпос

Человека волнует прошлое. Этот интерес к прошлому составляет одно из важнейших свойств человеческого сознания. Особенно остро он проявлялся в ранние дописьменные эпохи, когда знание шло из глубин ушедших времён и передавалось от поколения к поколению, главным образом, в преданиях…

«Илиада» Гомера опиралась на реальный исторический пласт. Это так называемая протогреческая культура, примерно XV век до нашей эры. Но если учесть, что собственно греческие племена появились на Апеннинском полуострове около IX века до нашей эры, столь отдалённый временной период всегда воспринимался почти как вымысел. Казалось, это время никогда не было настоящим. Некое абсолютное, идеальное прошлое. Время первых и лучших…

Многие герои Гомера являются детьми богов. Елена – дочь Зевса, Ахилл – сын морской богини Фетиды… Это для нас сейчас исторический и мифологический факты являются чем-то полярным, несовместимым, а для греков они составляли неразрывное целое. В сущности, воплощённое в слове прошлое являлось для человека тем опытом, который позволял ему жить.

Всякое обращение к истории есть осмысление прошлого. Можно, допустим, интересоваться причинами того, что произошло, пытаться выявить истоки, некую цепь событий, которые привели к существующему положению вещей. Можно, и это, скорее, смысловая сторона, без которой нельзя познать причин, – стремиться установить временную последовательность. Необходимо выяснить, что было раньше, а что позже, выстроить своего рода причинно-следственный ряд: на этом строится всякое историческое понимание вообще…

Но в поэме Гомера нет никакой цепочки событий и нет никаких причин. Гомер обращается к такому прошлому, в котором временные и причинные связи отсутствуют, и поэтому осмысление для него – это сам миф.

Мифологическая основа «Илиады», как известно, связана с похищением Елены, которое совершил Парис, и это стало причиной Троянской войны. Сам этот мифологический сюжет имеет свои глубинные корни. Его происхождение, вероятно, связано с образом лунной богини, которая олицетворяла собой земное плодородие… Когда земля переставала приносить урожаи, людям казалось, что у них похитили богиню плодородия. Начиналась борьба с соседним племенем, целью которой было отвоевать богиню, захватить новые земли и решить тем самым эту сложную жизненную проблему. Такова в общих чертах архаичная основа мифа.

В «Илиаде» представлена очень высокая ступень развития этого сюжета. Во-первых, Елена в поэме, хотя и дочь Зевса, но всё же – полубогиня, главная особенность которой – необыкновенная красота. Елена прекрасна. Она много бед принесла троянцам: из-за неё вспыхнула ужасная, кровопролитная война. В «Илиаде» изображается десятый год этой войны. Но вот что говорят троянские старцы, и это важно, что именно старцы, впервые увидев Елену:

 
Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы
Брань за такую жену и беды столь долгие терпят:
Истинно, вечным богиням она красотою подобна!¹
 

(Песнь III)

Это отражает очень важную сторону сознания греков и греческой мифологии в целом. Греческий бог не отличается добротой, он – не образец нравственности. Он – воплощение красоты. Всё греческое искусство – это попытка изобразить божество как некий высокий образец, совершенное выражение прекрасного. Само слово космос, основополагающее понятие греческой культуры (боги создали мир, превратив хаос в космос), связано с понятием красоты. Отсюда, кстати, слово косметика…

Греки не сомневались в том, что автором «Илиады» был Гомер.

Его изображали слепым певцом, и семь греческих городов спорили между собой за право считаться родиной Гомера. Однако в Новое время появились сомнения в самом существовании поэта, и в конце XVIII века возник так называемый гомеровский вопрос. Немецкий учёный Ф. А. Вольф в книге «Введение к Гомеру» доказывал, что «Илиада» – плод коллективного народного творчества, фольклор; в ней собраны различные песни, связанные с мифом о Троянской войне. Известно, что в VI веке до нашей эры при афинском тиране Писистрате была создана специальная комиссия по редактированию текстов поэм. Вольф считал, что именно тогда они и были впервые записаны…

На чём основывалась гипотеза Вольфа? Во-первых, он находил в поэмах много черт, характерных для фольклора. Кроме того, он считал, что в эпоху Гомера, а это примерно VII век до нашей эры, ещё не было письменности, а устно такие большие произведения сочинить невозможно. В-третьих, ему казалось, что в поэме очень рыхлая композиция, и, следовательно, она представляет собой лишь соединение отдельных песен. И, наконец, он видел противоречия в самом тексте.

Версия Вольфа вызвала полемику. Ей противостояли приверженцы авторства Гомера, которые стали именоваться аналитиками. Сначала это была чисто эстетическая постановка вопроса. В частности, важную роль в этой дискуссии сыграл немецкий философ Г.В.Ф. Гегель, который доказывал, что поэма Гомера – это вовсе не механическое соединение отдельных песен. С художественной точки зрения она представляет собой цельное произведение, а рыхлость композиции – вообще характерная черта эпоса.

Некоторые учёные на основе филологического анализа утверждали, что поэма всё-таки имеет единого автора. К тому же было доказано, что в эпоху Гомера существовала письменность.

Но была и третья позиция, высказанная немецким ученым Г. Гер-манном, который известен также как создатель теории первоначального ядра. Германн пытался примирить две крайние точки зрения. Он считал, что у поэмы не было автора, она – плод коллективного творчества, но полагал, тем не менее, что это – единое художественное произведение, целостность которого возникла в рамках самого народного творчества. То есть он выдвинул утверждение, что сначала возникла одна небольшая поэма, в данном случае «Илиада», в которой излагались основные события, а затем, продолжая жить в народном сознании, она стала обрастать различными дополнениями, и таким образом вокруг этой первоосновы сложилась поэма, которая позже была записана.

Гомеровский вопрос открыт до сих пор в том смысле, что и по сей день не существует никаких достаточно весомых доказательств существования Гомера как исторического лица. Что является бесспорным? То, что поэма выросла из народного творчества, и эта её связь с фольклором не вызывает сомнений. Второе: поэма – целостное художественное произведение, а не механическое соединение отдельных частей, поэтому, возможно, единый автор всё-таки был. Один из весомых аргументов Вольфа заключался в том, что в поэме встречаются несоответствия. Допустим, в одной из песен герой погибает, а в другой он продолжает действовать. Автор бы помнил, что его герой уже мёртв. Но всё-таки это касается сугубо второстепенных персонажей. И к тому же, подобных случаев в истории литературы встречается не так уж мало. Известно, например, как Дюма писал свои романы. Он расставлял оловянных солдатиков, ассоциируя их с конкретными персонажами, чтобы не забыть, что кто-то из них уже вышел из действия. Но это был профессиональный писатель. А поэма Гомера выросла из старинных устных преданий…

Надо сказать, сама постановка подобных вопросов – это во многом модернизация. Скорее всего, Гомер был автором поэм, но не в нашем современном понимании. Таких певцов в древности называли аэдами. Устное народное творчество не знало разделения на исполнителя и творца. Это теперь мы чётко различаем, кто автор, а кто исполнитель, хотя и существует особый жанр – авторская песня, в которой это неразрывно связано. Но, что касается аэдов, они творили, и сами же исполняли своё произведение. Аэд слышал песню, и, когда он её воспроизводил, он её одновременно и создавал. Каждый раз всё создавалось точно заново, «на слух». Но это и есть творчество в древнем, изначальном понимании… Не случайно «Илиада» начинается со слов:

 
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…
 

(Песнь I)

Гомер записал эти песни, которые были даны свыше. Он не считал себя автором. Но он всё-таки был им, поскольку сумел придать повествованию законченную форму, в которой оно нам теперь известно. Следует заметить: для Гомера не существовало проблемы, которая сегодня обозначается в законе об авторском праве, – плагиата. У него что-то заимствовали, или он у кого-то что-то мог позаимствовать – создателя «Илиады» это не занимало…

В поэме Гомера действуют люди и боги. Это связано с тем, что в ней одновременно явлены как бы две основы: историческая и мифологическая. Они образуют некое неразрывное целое. Но для удобства анализа мы пока отвлечёмся от образов богов и рассмотрим поэму на «человеческом» уровне…

В «Илиаде» развивается конфликт, возникший между людьми.

Боги принимают в нём участие. Но главный конфликт здесь – это конфликт человеческий. Как начинается «Илиада»?

 
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростёр их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля)… ²
 

(Песнь I)

К этим начальным строкам поэмы мы ещё не раз будем возвращаться. Они очень многозначны. А пока отмечу только одну странность. Речь здесь идёт о гневе Ахилла, который, и это подчёркнуто, «ахеянам тысячи бедствий соделал: // Многие души могучие славных героев низринул…». Гнев Ахилла причинил так много зла ахейцам. Столько страданий принёс он своему войску, своему народу, а его прославляют! Это парадоксально. Но надо иметь в виду, и это касается вообще действующих лиц «Илиады», это – эпические герои. Все они сражаются очень мужественно, не зная страха. Все они подвержены безудержным страстям, для каждого из них очень важно понятие чести и так далее. В общем, если так перечислять, всем им свойственны примерно одни и те же качества. Они – одинаковые. Тем не менее мы их не путаем. Знаем каждого по имени: Ахилл, Гектор, Патрокл, Приам… Приам, правда, старше других героев. Но Ахилл, Гектор, Патрокл, Парис – это все люди одного поколения. Все они, можно сказать, едины. И в то же время они индивидуальны.

Приведу простой пример, чтобы было понятнее. Вот маленькие дети. Все они похожи друг на друга. Приблизительно одни и те же реакции лет до двух-трёх. Это позже начинаются импровизации, а в раннем возрасте дети более или менее предсказуемы. Такова детская психология. Однако мы их легко различаем. И ни одна мама никогда не спутает своего младенца с чужим: с самого рождения у него уже есть индивидуальность. Каждый – уникален.

Во второй песне «Илиады» говорится об испытании войска. Агамемнон велит своим воинам возвращаться домой. Но затем богини Гера и Афина убеждают Одиссея вернуть ахейцев. Кажется, можно было бы просто бросить призыв. Но – нет. Он с каждым лично разговаривает, обращается к каждому по-своему. Это – индивидуальное обращение к рядовым воинам, не говоря уже о лидерах. Всем им свойственны одни и те же качества, но в какой-то своей, иной, по сравнению с другими, степени. Все они неповторимо своеобразны. Например, Ахилл – крайне порывист, а Патрокл – более милосерден, это подчёркнуто. Но в финале Ахилл неожиданно проявляет милосердие, а Патрокл, несмотря на всё своё благоразумие и уговоры Ахилла, безрассудно вступает в сражение с Гектором… Конечно, все они – разные, но, при этом, как дети. И, как и в детях, в героях Гомера нет ничего окончательного, застывшего…

Итак, первая песнь, завязка «Илиады». Идёт десятый год Троянской войны. В одном из сражений захвачены пленницы. Предводителю ахейского войска Агамемнону досталась Хрисеида, дочь жреца храма Аполлона Хриса. И вот Хрис приходит к Агамемнону, приносит богатый выкуп, чтобы тот вернул ему дочь. Агамемнон отвечает отказом. Тогда Хрис обращается с мольбой к богу Аполлону. И Аполлон насылает столько стрел на ахейское войско, что в результате гибнет, пожалуй, даже больше людей, чем во время сражений. Ахейцы задают вопрос прорицателю, в чём причина такого гнева. И выясняется, что нужно вернуть пленницу.

Агамемнон согласен это сделать, хотя признаётся:

 
…в душе я желал черноокую деву
В дом мой ввести; предпочёл бы её и самой Клитемнестре,
Девою взятой в супруги; её Хрисеида не хуже
Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!
Но соглашаюсь, её возвращаю, коль требует польза:
Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.
Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивском
Я без награды один не останусь: позорно б то было;
Вы же то видите все – от меня отходит награда. ³
 

(Песнь I)

Ему нравится Хрисеида, но он готов отказаться от неё, если ему возместят потерю какой-нибудь другой пленницей. Но тут вмешивается Ахилл:

 
Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!
Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?
Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:
Что в городах разорённых мы до́были, всё разделили;
Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!
Лучше свою возврати, в угождение богу. Но после
Втрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,
Если дарует Зевс крепкостенную Трою разрушить. ⁴
 

(Песнь I)

Ахилл, заметьте, выступает от имени всех. Не от себя. Где мы возьмём новую пленницу? У нас нет запаса. Каждый получил свою. А отбирать пленницу у другого – это никуда не годится. Все воины равны, все они, кстати, пришли воевать по собственной воле. Они выбрали Агамемнона предводителем войска, но они ему не подвластны, каждый ведёт свою дружину. А Агамемнон отвечает:

 
Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,
Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить не успеешь.
Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишённый,
Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..
Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,
Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.
Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгну
Или твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;
Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!⁵
 

(Песнь I)

Агамемнон говорит: «Нет, я без награды не останусь; а не отдадите – сам заберу». Пока он не утверждает, что обязательно у Ахилла. У кого-нибудь еще. Но тут уж и Ахилл не мог не возмутиться:

 
Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:
«Царь, облечённый бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за себя ли пришёл, чтоб троян, укротителей коней,
Здесь воевать? Предо мною ни в чём не виновны трояне:
Муж их ни ко́ней моих, ни тельцов никогда не похитил;
В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,
Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяют
Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские.
Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!
 

Менелай – брат Агамемнона. Он за Еленой, женой брата, приплыл в Трою. А ему, Ахиллу, троянцы ничего плохого не сделали:

 
Ты же, бесстыдный, считаешь, ничем то и всё презираешь,
Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,
Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..
Но с тобой никогда не имею награды я равной,
Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют.
Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной брани
Руки мои подымают, всегда, как раздел наступает,
Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятным
В стан не ропща возвращаюсь, когда истомлён ратоборством.
Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней
В дом возвратиться на быстрых судах; посрамлённый тобою,
Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ».⁶
 

(Песнь I)

То есть Ахилл заявляет: «Вернусь домой!» А Агамемнон ему отвечает:

 
Быстро воскликнул к нему повелитель мужей Агамемнон:
«Что же, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я
Ради меня оставаться; останутся здесь и другие;
Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель.
Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!
Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.
Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.
В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;
Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь;
Гнев твой вменяю в ничто; а, напротив, грожу тебе так я:
Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;
Я возвращу, – и в моём корабле и с моею дружиной
Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду
Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,
Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился
Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!»⁷
 

(Песнь I)

У Ахилла эти слова вызвали такой гнев, что он готов был сразить Агамемнона в ту же минуту, но явилась богиня Афина и вовремя остановила его руку. Тогда Ахилл говорит: «Ладно! Забирай Брисеиду! Но воевать я больше не стану». И обращается к своей матери – морской богине Фетиде, чтобы та попросила Зевса помочь троянцам. Пусть поймут ахейцы, а главное Агамемнон, что такое – обижать Ахилла. Фетида отправляется на Олимп, и Зевс обещает ей поддержать троянцев. Такова завязка «Илиады».

Теперь попробуем в этом разобраться. Конечно, мы вполне понимаем правоту Ахилла – несправедливо отбирать у него пленницу. Раз так вышло, Агамемнон мог бы отдать свою. Это понятно. Но дальнейшее поведение Ахилла для нас уже не столь очевидно. Мало того, что он отказывается сражаться, он хочет, чтобы ахейцы потерпели поражение. А ведь война продолжается уже десятый год. Что бы мы могли сказать Ахиллу в этой ситуации? А то, что есть нечто более важное, чем личные обиды! Но Ахилл бы нас с вами не понял. И вот почему. Что такое для него пленница? Прежде всего – награда. Это, вообще, очень важный момент в «Илиаде». Ведь Агамемнон тоже в самом начале говорил:

 
Я без награды один не останусь: позорно б то было;
Вы же то видите все – от меня отходит награда.
 

(Песнь I)

Дело в том, что понятие чести для греков обязательно должно было быть овеществлено, представлено в предмете. Таково мифологическое мышление. А отобрать награду – значит затронуть честь. Кроме того, награда должна быть достойной. Агамемнон требует не просто пленницу, а чтобы та была так же прекрасна, как Хрисеида, не хуже. Честь здесь воплощена в награде. Это несколько другой мир, чем, скажем, тот, к которому мы привыкли, в котором честь – лишь знак. А здесь – нет. Без награды остаться позорно. Для Агамемнона это вопрос чести.

В поэме вообще нет разделения на внутреннее и внешнее. Герои «Илиады» не различают знак и предмет. Скажем, горе обязательно должно выражаться слезами, человек в горе плачет. Вообще, всё должно получать очевидное, внешнее выражение. Здесь нет ничего внутреннего, скрытого от глаз, так же, как и нет ничего абсолютно внешнего. Таков мир Гомера. Поэтому честь для героев «Илиады» – очень важный вопрос. Но не менее важна сама пленница. Предмет неотделим от знака, но и знак неотделим от предмета. Это спор из-за пленницы. Из-за женщины. Но дело в том, что нет здесь и разделения на частное и общественное. Мы бы могли сказать: ну, подумаешь, пленница, есть ведь интересы войска! А герои Гомера не знают этого разделения. Нет этого. Для Агамемнона важна награда, но для него важна и Хрисеида. Он говорит, что даже и в дом бы её ввёл, что она ничем не хуже Клитемнестры, его законной супруги: «Я желал черноокую деву // В дом мой ввести; предпочел бы её и самой Клитемнестре». Ему нравится Хрисеида, очень нравится…

Когда греки терпят поражение (песнь IX), мы к этому ещё вернёмся, Агамемнон решает помириться с Ахиллом. Посылает к нему посольство. Но Ахилл отказывается возвращаться. И вот как это мотивирует:

 
Целы награды у всех; у меня ж одного из данаев
Отнял и, властвуя милой женой, наслаждается ею
Царь сладострастный! За что же воюют троян аргивяне?
Рати зачем собирал и за что их привёл на Приама
Сам Агамемнон? не ради ль одной лепокудрой Елены?
Или супруг непорочных любят от всех земнородных
Только Атрея сыны? Добродетельный муж и разумный
Каждый свою бережёт и любит, как я Брисеиду:
Я Брисеиду любил, несмотря, что оружием добыл!⁸
 

(Песнь IX)

Долг каждого мужчины – защищать женщину. И хотя Брисеида не была ему женой, он всё-таки любил её, явно выделял Брисеиду среди других. Лишиться любимой женщины – достаточный повод для вражды. А с чего, собственно, началась Троянская война? С похищения Елены. Похитили женщину, и из-за этого десять лет сражаются… Так ведь и у Ахилла отняли Брисеиду! И поэтому конфликт этот созвучен всей Троянской войне. Это все очень серьёзно. Мир Гомера ещё не знает разделения на частное и общественное. Есть разные стороны единого бытия. И честь, и женщины – здесь всё неразрывно связано…

Это не только черта Ахилла, но, скажем, и другого персонажа «Илиады», троянского героя Гектора. Когда греки начали наступление на Трою, он решает вступить в бой. Жена Андромаха пытается его остановить. Это знаменитая VI песнь, прощание Гектора с Андромахой. Она просит Гектора остаться дома:

 
Руку пожала ему и такие слова говорила:
«Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! ни сына
Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро
Буду вдовой я, несчастная! скоро тебя аргивяне,
Вместе напавши, убьют! а тобою покинутой, Гектор,
Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады…
<…>
Гектор, ты всё мне теперь – и отец, и любезная матерь,
Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!
Сжалься же ты надо мною и с нами останься на башне,
Сына не сделай ты сирым, супруги не сделай вдовою;
Воинство наше поставь у смоковницы: там наипаче
Город приступен врагам и восход на твердыню удобен…»
<…>
Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:
«Всё и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный
Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,
Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.
Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным,
Храбро всегда меж троянами первыми биться на битвах,
Славы доброй отцу и себе самому добывая!
Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,
Будет некогда день, и погибнет священная Троя,
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.
Но не столько меня сокрушает грядущее горе
Трои, Приама родителя, матери дряхлой Гекубы,
Горе тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,
Кои полягут во прах под руками врагов разъярённых,
Сколько твоё, о супруга! тебя меднолатный ахеец,
Слёзы лиющую, в плен повлечёт и похитит свободу!
И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,
Воду носить от ключей Мессеиса или́ Гипперея,
С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!
Льющую слёзы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:
Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах
Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона!
Скажет – и в сердце твоём возбудит он новую горечь:
Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!
Но да погибну и буду засыпан я перстью земною,
Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу!»⁹
 

(Песнь VI)

Первое, на что хотелось бы обратить внимание: Гектор, конечно, отправляется сражаться, но делает это не от осознания долга. Это – естественное проявление его натуры. Но больше всего его волнует не столько судьба Трои, не судьбы отца или братьев,

 
…сколько твоё, о супруга! тебя меднолатный ахеец,
Слёзы лиющую, в плен повлечёт и похитит свободу!
 

Для Гектора самое важное – участь его жены и сына. Это очевидно:

 
Рёк – и сына обнять устремился блистательный Гектор;
Но младенец назад, пышноризой кормилицы к лону
С криком припал, устрашася любезного отчего вида,
Яркою медью испуган и гребнем косматовласатым,
Видя ужасно его закачавшийся сверху шелома.
Сладко любезный родитель и нежная мать улыбнулись.
Шлем с головы немедля снимает божественный Гектор,
Наземь кладет его, пышноблестящий, и, на руки взявши
Милого сына, целует, качает его и, поднявши,
Так говорит, умоляя и Зевса, и прочих бессмертных:
«Зевс и бессмертные боги!..»¹⁰
 

(Песнь VI)

То, что он заботливый отец, нежный муж, никак не противоречит его доблести. Для него просто не может быть двух рядов жизни, есть только разные её проявления.

Герои «Илиады» не понимают разделения этих понятий – долга и чувств. Для них всё – едино. И это не только черта Гектора или Ахилла. Вот, например, Диомед. В одной из битв он встречается с троянцем Главком. Родители Главка и Диомеда – побратимы. В литературе Нового времени в душах таких героев непременно возник бы конфликт. С одной стороны, они – враги, а с другой – семьи их тесно связаны, то есть налицо противоречие между чувством и долгом. А как в подобной ситуации ведёт себя Диомед? Он кидается в объятия Главка… Поэтому и подвиги совершаются такими героями естественно и свободно. Они органичны в своих проявлениях.

Что касается гнева… Скажем, в «Божественной комедии» Данте гневные помещены в пятый круг Ада. А в поэме Гомера гнев – это нормально. Гнев воспевается. Почему так происходит? Гнев – это чувство, которое определяет героев «Илиады». И когда кто-то из них совершает несправедливость, это может быть объяснено гневом… Это состояние, в котором они сражаются, совершают подвиги. Сама Троянская война вызвана гневом. Но конфликт между Агамемноном и Ахиллом всё же кончается примирением. Оба героя раскаиваются. Почему так происходит? Главное, в чём ошибся Агамемнон: он думал, что и без Ахилла можно взять Трою. А без Ахилла ничего не получилось. Ахейцы терпели одно поражение за другим. Это такой коллектив, в котором каждый незаменим.

Но и Ахилл ошибся, решив, что может не участвовать в сражениях.

Когда греки оказались уж в слишком тяжёлом положении – их чуть не отрезали от кораблей, друг Ахилла Патрокл вступил в схватку. Он не мог видеть, как гибнут люди, с которыми он был связан. Ахилл не посмел ему запретить. Но Патрокл погиб, и Ахилл чувствует в этом свою вину. Если бы он сам принял участие в битве… Здесь слишком глубокие связи. А кроме того, Ахилл, как человек, не мог утвердить себя иначе…

Тема взаимоотношений людей и богов звучит уже в первой строфе «Илиады»: «…совершалася Зевсова воля». Боги играют чрезвычайно важную роль. Вообще, первое письменное изложение греческих мифов – это поэма Гомера. Здесь все основные мифы упомянуты. И прежде всего, конечно, олимпийская мифология.

Что представляют собой боги у Гомера? Первое, что следует подчеркнуть, это их предельная антропоморфность. Та определяющая функция, которая как бы закреплена за каждым из богов, – всегда в нём присутствует, но вовсе не исчерпывает. Например, Аполлон – бог света, но его индивидуальность этим не ограничивается, в «Илиаде» он в этой роли и не выступает. Или, скажем, Артемида – богиня охоты, но это тоже никак не проявляется в «Илиаде». Гораздо важнее другое: боги в высшей степени очеловечены, им присущи почти все человеческие черты и качества.

Примеров тому много, но приведу один. Богиня Фетида, мать Ахилла, по просьбе сына отправляется к Зевсу, чтобы просить о помощи. Но жена Зевса Гера на стороне ахейцев. (В своё время троянец Парис присудил золотое яблоко с надписью «прекраснейшей» не Гере и не Афине, а Афродите. Поэтому Гера не любит Париса и, соответственно, троянцев). Зевс, верховный бог, хотя временами и предстаёт весьма грозным перед другими небожителями, побаивается жену и отвечает Фетиде так:

 
Ей, вздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:
«Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь
Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;
Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною
Спорит и вóпит, что я за троян побораю во брани.
Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит
Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:
Зри, да уверенна будешь, – тебе я главой помаваю.
Се от лица моего для бессмертных богов величайший
Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,
И не свершиться не может, когда я главой помаваю».¹¹
 

(Песнь I)

Но визит Фетиды, тем не менее, не остался незамеченным, и Гера устраивает Зевсу соответствующую семейную сцену:

 
Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:
«Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?
Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно
Тайные думы держать; никогда ты собственной волей
Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!»
Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:
«Гера, не все ты надейся мои решения ведать;
Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!
Что невозбранно познать, никогда никто не познает
Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.
Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,
Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных».
К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:
«Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?
Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать
Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.
Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит
Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида:
Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;
Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида
Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами».¹²
 

(Песнь I)

Как видите, все человеческие страсти, все качества, присущие людям, свойственны и богам, и, казалось бы, грани между людьми и богами нет. Боги вступают в связь с людьми – в результате рождаются полубоги. Среди них сын Афродиты Эней, который сражается за Трою, многие из детей Зевса, внук Посейдона…