Kitobni o'qish: «Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора»

Пролог

– Привет, – усевшаяся за столик девица небрежно бросила сумочку на соседний стул. – Давно ждёшь?

– В пределах разумного, – мужчина пододвинул гостье стакан с колой. – Угощайся.

Дама сделала пару глотков. Недовольно поморщилась:

– Холодная.

– Какая есть, – собеседник развёл руками, затем внезапно нахмурился и, чуть подавшись вперёд, уставился на девицу немигающим взглядом. – Ну? Что ты хотела мне сообщить?

– Во-первых, клиент – полный козёл, – фыркнула Лара.

– Это я и без тебя знаю, – перебил визави. – Короче.

Дама в ответ прищурилась, потёрла большим пальцем об указательный и выразительно посмотрела на того, кто сидел напротив. Мужчина жест понял. Достал из кармана конверт и запустил его по столу в сторону собеседницы.

– Держи. Штука зеленью, как договаривались.

Считать деньги Лара не стала. Просто заглянула в конверт и, убедившись, что он не пустой, запихнула его в сумочку.

С Джонни она познакомилась около года назад и знала, что обманывать её этот косящий под рэпера джентльмен не станет. По крайней мере, в части гонорара за хорошо выполненную работу.

– Я слушаю, – продолжил тем временем «джентльмен» с серьгой в ухе.

– Значит, так, – девица слегка отодвинулась от стола, закинула ногу на ногу и, удовлетворившись тем, что мужчина вольно или невольно, но все же скосил глаза на ее соблазнительные бедра, принялась рассказывать.

Их встреча, как и всегда, происходила в будний день, в ресторанном дворике большого торгового центра, в утренние часы, когда посетителей мало и, значит, прислушиваться к разговору практически некому.

Рассказ или, скорее, доклад длился недолго.

– Значит, говоришь, восемьдесят второй год, сентябрь, – задумчиво проговорил Джонни, откидываясь на стуле. – Точно восемьдесят второй? Ты не ошиблась?

– Эта дата стояла в записке, – пожала плечами Лариса.

– Записку, надеюсь, ты вернула обратно в портфель?

– Шутишь? – хмыкнула женщина.

– Уточняю, – отозвался мужчина. После чего почесал затылок и тихо пробормотал:

– Ну что ж, дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки.

– Мне как? Продолжать дальше с этим придурком? – тут же поинтересовалась «шпионка».

«Босс» усмехнулся.

– Уже надоело?

– Не то слово!

Джонни окинул Лару насмешливым взглядом.

– Увы. Придётся немного помучиться. Недолго. Недельки две или три. А потом предоставим тебе новую цель.

– Ещё одного старого пердуна? – скривилась Лариса.

– Не такой уж он и пердун, – рассмеялся Джонни.

– Богат?

– Нет. Не богат.

– Жаль.

– Но и не беден.

– Уже лучше.

– Доктор наук. Профессор. Лет чуть меньше пятидесяти.

– У-у-у-у, – разочарованно выдохнула девица. – А он случайно не импотент?

– Официально женат был трижды. Неофициально – фиг знает, – со смехом сообщил «рэпер». – По сведениям из достоверных источников, особенно похотлив бывает во время зачётов и сессий.

– Хочешь, чтобы я ему тоже… сессию сдать попробовала? – удивилась Лариса.

– А почему бы и нет? – пожал плечами мужчина. – Представишься какой-нибудь студенткой… Хотя нет, для студентки ты старовата. Лучше аспиранткой… эээ… гуманитарного вуза.

– Чё это старовата? – вскинулась дамочка. – Я что? Не могу быть студенткой?

– Можешь, можешь, не кипятись, – Джонни приподнял руки в примирительном жесте. – Но аспирантка всё-таки лучше. Доверия будет больше.

– Ладно. Аспирантка, так аспирантка, – проворчала Лариса. – В постели все одинаковы.

– Это верно. Но, в любом случае, до постели ещё надо добраться.

– Думаешь, у меня не получится?

– Думаю, что получится, – абсолютно серьёзно ответил мужчина. – Но мы торопиться не будем.

– Почему? У меня после таких разговоров даже азарт появился что ли. Зовут-то хоть этого чудика как?

– Зовут его Александр Григорьевич. Александр Григорьевич Синицын. Но соблазнять его ты пока не спеши. Время у нас есть. Тем более что, скорее всего, твой нынешний хахаль сам тебе предложит его в ближайшее время.

– В каком смысле? – не поняла Лара.

– В таком, что сам предложит тебе охмурить этого гражданина. Не забесплатно, конечно.

– М-да. Знала, что все мужики – козлы, но чтобы вот так… нет, козлы они и есть козлы, – с чувством припечатала дама.

– Увы, – хохотнул собеседник. – Зато мне с этого прямая выгода.

– Какая?

– Платить тебе можно меньше.

– С какого бодуна?

– У тебя будет спонсор.

Женщина хмыкнула.

– Значит, и подробный отчёт первым будет получать именно он.

– Сволочь, – констатировал Джонни.

– На себя посмотри, – не осталась в долгу Лариса…

Глава 1

Понедельник. 20 сентября 1982г.

Даже для молодого организма две бессонные ночи подряд – перебор. Тем более что вторая загрузила голову мыслями по самое не балуйся.

Когда пошёл умываться, для пялящейся из зеркала рожи лучше всего подходило определение «краше лишь в гроб кладут». Да ещё Шурик рядом нарисовался с расспросами, что, мол, да как. Друг-то ведь вчера с дамой ушёл, а вернулся за полночь. Интересно же, как всё прошло. Охотничьи байки послушать, туда-сюда.

Удовлетворять его любопытство не стал. Буркнул что-то невразумительное, отмахнулся… послал, короче. Синицын, конечно, обиделся, но дальше «приставать» не решился. Видимо, понял, что с девушкой у меня что-то там не срослось. Да и бог с ним, не до него мне сейчас. На работу надо идти, хоть и не хочется…

С работой, увы, тоже оказалось не всё ладно. То есть, работы на стройке хватало, но из меня сегодня работник был, прямо скажу, никакой. Даже Иваныч заметил. Подошёл ко мне часа через два, окинул взглядом…

– Что-то ты, Дюха, сегодня вялый какой-то. Морда зелёная, лопата из рук вываливается. Непонятно, кто из вас кого держит. Может, случилось чего?

– Да нет, не случилось, – ответил я с хрипотцой. – Наверное, просто переработал вчера. Плюс зайца в глаза поймал. Слезятся. Во рту ещё какая-то жесть, башка кружится.

– Понятно, – посочувствовал дядя Коля. – Переборщил со сваркой, бывает. Ты лучше вот что, друг ситный. Пойди-ка ты лучше поспи часика три-четыре, а потом в аптеку, купи какую-нибудь хрень для глаз, закапай в зенки, глядишь, полегчает чуток.

– А как же работа?

– Работа не х… ээ… волк, – хохотнул Барабаш. – Может и постоять. Завтрева выйдешь, обойдёмся как-нибудь без тебя.

Пререкаться с ним я не стал. Поскольку чувствовал себя и вправду хреново.

Вернулся в общагу, плюхнулся на кровать и… отрубился. Как от наркоза. Проспав в итоге до самого вечера. Точнее, до половины шестого.

Сон мне и вправду помог. Особенно в части душевных страданий. События предыдущего дня словно бы передвинулись в памяти на пару ячеек вглубь и уже не воспринимались так остро, как ночью и утром. Для окончательного же приведения себя в норму я решил применить стандартный, частенько используемый для «обнуления» психики способ: отложил в сторону одну задачу и направил освободившиеся ресурсы на решение следующей.

Первым делом открыл песенник с посланием от Синицына «взрослого» и аккуратно переписал текст в другую тетрадь. Увы, того эмоционального настроя, что был ночью, я уже не испытывал и потому так и не сумел разглядеть «двойное дно» в логических построениях профессора. Сосредоточился на чисто технических и научных вопросах. Как собрать ретранслятор, какие детали из уже имеющихся в восьмидесятых использовать, как и где следует установить устройство для обеспечения требуемых ТТХ, как лучше всего довести до сведения «местного» Шурика некоторые аспекты кварковой теории времени. Психологические же нюансы этой теории, так же как и ее практические воплощения в разных мирах и потоках, меня в данный момент не заинтересовали.

Покончив с «копированием», убрал песенник в валяющийся под кроватью чемодан (подальше положишь, поближе возьмёшь), бросил тетрадь с копией текста на полку и взялся за написание ответа Синицыну. Не торопясь, обдумывая каждое слово. В итоге на моё третье по счёту послание в будущее ушло почти полчаса. Написал я в нем, кстати, много чего. Подробно рассказал обо всем, что произошло со мной за неделю. О том, что успел встретить в этом времени Жанну, что познакомился (заново) с Михаилом Дмитриевичем и даже поучаствовал с ним в одной авантюре. О том, что… нет, про Лену упоминать не стал. На всякий пожарный. К тому же расстались мы с ней. Плохо расстались, чего уж там… И Шурику об этом знать ни к чему, это касается только меня и никого больше… Далее попросил друга прояснить пару непонятных моментов по «технике» перемещения сознания и предметов из будущего в прошлое и обратно. Дополнил просьбу желанием получить какой-нибудь «компромат» на Смирнова (вдруг понадобится). Поставил задачу выяснить всё, что можно, про непонятного «седого» из бильярдной. Ну и напоследок тупо потребовал переправить мне результаты всех тиражей «Спортлото» на ближайший год, объяснив свою меркантильность тем, что деньги так или иначе понадобятся: приобретение дефицитных деталей для ретранслятора – занятие не из дешёвых.

Справившись, наконец, с посланием, я устало вздохнул, подошёл к окну и окинул окрестности взором несостоявшегося полководца. Стройплощадка располагалась через дорогу от общежития, и, хотя часы показывали уже четверть седьмого, работа там ещё продолжалась. Наши сновали туда-сюда по площадке, изредка в поле зрения появлялся кто-то из «кадровых» работяг. Пару раз даже Петрович мелькнул. «Ну да, всё правильно, конец квартала – это конец квартала. Что в будущем времени, что сейчас. Работаем до посинения, сверхурочно. До тех пор, пока процентовки не подписали…»

На вскрытие замка в Шуриной комнате потратил минут примерно пятнадцать. Опытный медвежатник сделал бы это быстрее, а мне, понятное дело, пришлось слегка повозиться. К счастью, механизм оказался простенький, и отомкнул я его в итоге обычным гвоздём. После чего запихнул записку в раритетный портфель и с чувством выполненного долга вернулся к себе, не забыв, впрочем, убрать следы преступления, то есть, захлопнул дверь и провернул личинку замка в обратную сторону. Тем же способом, с помощью гвоздя и известной всем матери…

Возвратившись за письменный стол, снова задумался. Задача перемещения в будущее начинала потихоньку решаться, что не могло не радовать. Однако другая задача, не менее, на мой взгляд, важная, пока буксовала. С одной стороны, товарищей из КГБ я уже как бы заинтересовал и даже «закорешился» с некоторыми, однако предложить им что-то конкретное пока не мог. «Исправлять надо досадное упущение. Наметить план действий и прикинуть вчерне способы его выполнения».

Вырвав из очередной тетрадки пару листов, я разложил их перед собой на столе, достал коробку с цветными карандашами и, уподобившись знаменитому штандартенфюреру, принялся рисовать.

Первым на бумаге, в левом верхнем углу, появился румяненький колобок с коротенькими ручками и еще более короткими ножками. На лбу у этого изделия пекарной промышленности имелось родимое пятно характерной формы. «Здрасьте вам, дорогой Михаил Сергеевич…»

Справа от колобка я схематично изобразил жителя гор в кепке-аэродроме, торгующего помидорами на колхозном рынке. «Жаль, Эдуард Амвросиевич, что усов у вас нет. Вышло бы колоритнее…»

Слева внизу расположился кряжистый пень в очочках. Зачем пню очки, было не совсем ясно. Видимо, чтобы «интеллект» подчеркнуть. Над пеньком висел транспарант «…изм с человеческим лицом». Идеолог, короче. Как его звать-величать, я понял секунд через десять – подсознание смилостивилось и подсказало-таки верный ответ. «Пропасть надо перепрыгивать одним прыжком, уважаемый товарищ Яковлев… Александр Николаевич… Достаточно лишь оттолкнуться корнями и – хоп! – ты уже на небесах. Или в земле. Обетованной, естественно…»

Последним на этом тетрадном листке, в нижней правой четверти, я изобразил ещё одного известного всем (в смысле, всем в будущем) персонажа. Крупный, хотя и слегка помятый, мужик с всклокоченной шевелюрой в стиле «играл в теннис, потом принял душ» стоял, подпирая какую-то стеночку. В руке этот гражданин держал теннисную ракетку. Держал он её, кстати, почти как бутылку, горлышком-ручкой вверх. Наверное, не мог толком сообразить, откуда у него эта хрень и что именно надо с ней сделать. То ли в соперника запустить, то ли отхлебнуть из горла́.

На заднем плане виднелся горбатый мостик, на котором сидели какие-то товарищи в касках. «Шахтёры», – сообразил я спустя секунду-другую и добавил на каски маленькие фонарики.

«М-да, уважаемый Борис Николаевич. Аккуратнее вам надо ходить по мостам. Не ровён час, свалитесь. Случайно конечно…»

Налюбовавшись как следует на картинки, я отложил этот листок в сторону и взялся за следующий. На нём стоило запечатлеть фигуры калибром поменьше.

Два первых «независимых» мэра Москвы и Питера нарисовались сами собой. В виде двух мухоморов. Только у одного шляпка была красная с белыми пятнами, а у другого белая и пятнышки, соответственно, красненькие. Впрочем, не суть важно. Хоть и не похоже, но одно и то же, как говорят в народе. А ещё у того, который из Питера, сбоку отросток имелся, по форме очень напоминающий лошадиную морду, вид сбоку… или анфас, хрен знает. Короче, с какой стороны ни смотри, видишь почему-то кобылу. Тощую. Кормили её, наверное, плохо…

Под мухоморами я изобразил свинью. Симпатичная получилась хрюшка. Толстенькая, отъевшаяся. Пятачок размером с тарелку. Глазки узенькие. Вид довольный. Если такую на сало пустить, шпика получится центнера два, не меньше. Не забыть только соли и перца побольше, чтобы природную вонь перебить, что свинке от прототипа досталась. От Егорушки свет Тимуровича.

Четвёртый рисунок существенно отличался от предыдущих. Бегущий с огромной скоростью страус. Бежал он, скорее всего, от охотников. Тех, которые гнались за ним огромной толпой, желая, по всей видимости, даже не съесть беглеца, а просто поймать и повесить. Правда, повесить, на мой взгляд, этого типа было довольно сложно. Шейка у страуса тонкая, длинная, любая петля соскользнёт, не успев затянуться. Оперение у голенастого представителя отряда бегающих и нелетучих было рыжего цвета, а на хвосте болталась картонная бирка с надписью «ваучер»…

Закончив рисовать страуса, я отложил в сторону карандаш, заложил руки за голову и принялся размышлять. Продолжать и дальше пачкать бумагу было как-то лениво. Восемь целей – это уже немало, замучаешься отстреливать. Или ловить и в клетку сажать, чтобы потом показывать на ярмарках всему честно́му народу. Устал я, короче. Склонился опять над столом, разгладил оба листка, окинул рисунки придирчивым взглядом и глубокомысленно… очень глубокомысленно усмехнулся.

«Ну? И что мне теперь прикажете с вами со всеми делать, господа хорошие?.. Вопрос, однако…»

Вторник. 21 сентября 1982г.

Сегодня я был как все. Работал, кидал лопатой бетон, таскал арматуру, пилил доску́ для опалубки. К сварным работам Иваныч меня больше не допускал. Видимо, из тех соображений, что «заставь дурака богу молиться», так он не только себе «лоб расшибёт», но и начальство подставит по полной. Хотя изготовленные мной в воскресенье каркасики, прямо скажем, пришлись ко двору. Очень даже «в тему пошли». Точнее, в фундаментную плиту. Второй слой арматурной сетки уложили на них вчера без проблем. Мастер остался доволен.

На дядю Колю я, понятное дело, не обижался. Какой смысл строить из себя д’Артаньяна, если по жизни дурак? Ну да, дурак и ничего больше. Вместо того чтобы к цели идти, не отвлекаясь на мелочи, секса вдруг восхотел. Необременительного и почти халявного. И получил в итоге… проблем выше крыши. «Ты боярыню соблазнил? – Я. Аз есмь. Житие мое… – Какое житие твое, пёс смердящий! Ты посмотри на себя, житие!»¹ Хорошо хоть, никто пока не подозревает о том, какая я в сущности сволочь. Ни здесь, в этом времени, ни в будущем. А уж если бы Жанна узнала об этих… приключениях с бабами, убила бы нафиг. Факт. Слава богу, не знает она ни о чём. И не узнает… надеюсь.

В общем, до вечера я продержался, шуры-муры ни с кем больше не заводил. Лена на объекте не появлялась, другие лица женского пола тоже, так что соблазнять, по большому счету, мне было некого…

Отработал вместе со всеми норму, вернулся в общагу и, перекусив по-быстрому, направился в бильярдный клуб. Едва-едва успевая по времени, хотя о сегодняшней встрече мы с товарищами офицерами договаривались ещё в субботу. Чтобы, во-первых, разбор полётов произвести, а во-вторых, продолжить бильярдное обучение Михаила – об этом меня, кстати, лично попросил майор Ходырев. Непонятно, правда, зачем. Тем не менее, согласие своё я дал. Чем больше встреч, хороших и разных, тем больше шансов заинтересовать «чекистов» своей персоной и довести до них нужную информацию. По капельке, понемногу, тут слово обмолвишь, там ввернёшь, а потом – раз! – и сами они обратятся ко мне за «помощью и советом». Уверен, что как только ноябрь настанет, так сразу и обратятся. Главное, вовремя предсказать (ненароком, естественно), когда наш дорогой Леонид Ильич почит в бозе и кто будет следующим Генеральным секретарём. Пусть последнее и является уже сейчас секретом Полишинеля. Иную кандидатуру, кроме Андропова, вряд ли кто в нынешнем Политбюро будет рассматривать. И органы знают об этом не понаслышке. Но вот когда сие событие произойдёт, в этом времени не знает пока никто. Никто, кроме меня – хитровыделанного попаданца. Надеюсь всё же, что под белы рученьки меня не возьмут – ограничатся просто беседой. Или беседами. Очень долгими и очень информативными. Для обеих сторон…

Разбора полётов сегодня не вышло. Некому было его проводить. В бильярдной я обнаружил только Пашу и Михаила. На вопрос «Где все?» они дружно пожали плечами и предложили не париться. Раз начальство присутствием нас не почтило, значит, и развлекаться будем этим вечером без него.

Первые полчаса развлечения были стандартные («Ага, бабы и водка»). В смысле, я тренировал Смирнова – ставил прямой удар, а Кривошапкин, оккупировав второй стол, честно пытался повторить мой субботний трюк с бортовыми «штанами». Когда же ему надоело терзать шары, он попросту отложил кий в сторону, подошёл к нам и поинтересовался со скукой:

– Мужики, а, может, наверх прогуляемся? Что-то надоел мне этот бильярд.

– С чего бы этого? – усмехнулся Смирнов.

– Наверх – это куда? – развернулся я к Павлу.

– Наверх – это значит поспаррингуем маленько.

Наверху, точнее, на втором этаже, располагался зал силовых единоборств. Мне об этом было известно, однако предложение Паши я почему-то интерпретировал по-другому, не связывая его со спортом:

– Типа, предлагаешь по улице прошвырнуться? Найти подходящую компанию гопников и начистить всем рыло?

– Да что у тебя за мысли, Андрюх? – расхохотался Павел. – Понравилось что ли драться?

– Да нет, – пробормотал я, догадавшись, наконец, что он имел в виду. – Не сообразил просто.

– Ну так что, пойдём? – Кривошапкин глянул на Михаила.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Смирнов.

То, что «спарринг» был запланирован заранее, я понял минут через пять, когда мы оказались в спортивном зале. Смирнов с Кривошапкиным быстро переоделись в принесённые с собой куртки- боксёрки- борцовки, после чего Павел вытащил из объёмистого баула ещё комплект и бросил его мне со словами:

– Давай, облачайся!

– А…

– Да ты не бои́сь. Он новенький, специально для тебя подбирал.

Обновка пришлась впору. Надел я ее, правда, не без труда. Обувь оказалась «универсальная» – высокие ботинки из мягкой кожи. То ли для бокса они предназначены, то ли для самбо – сразу и не сообразишь. Плюс шнурки ещё надо затягивать по-особому. А ещё куртку правильно запахну́ть – тоже проблема. Для меня проблема, не для парней. Они-то к этому делу привычные, а я – хоть и ходил в своё время в секцию бокса (три месяца, потом надоело), и в будущем меня Смирнов пытался поднатаскать в рукопашной – лох лохом в этих премудростях. Однако справился. Причём, сам, без подсказок.

– Красавец! – Павел оглядел меня с головы до ног и насмешливо фыркнул. – Ну что? Для начала разминочку?

– Разминочку обязательно, – кивнул Смирнов.

Разминка длилась минут десять-двенадцать.

Лёгкой трусцой пробежались по кругу, потом «вприпрыжку», затем с поворотами на ходу влево-вправо. После, уже в «стоячем» положении, разогревали мышцы с помощью обычных (как у «физкультурников») упражнений. Потом принялись за растяжку. Увы, тут я оказался не на высоте.

– Эх ты, дубина негнущаяся, – прокомментировал Кривошапкин мои безуспешные попытки «сесть на шпагат».

– Фигня, – не согласился с ним Михаил. – Раз из стоймя до пола ладонями достаёт, значит, потенциал есть.

– Ага. Главное, чтобы потенцию при этом не потерял, – хохотнул Павел.

«Шутник, блин!»

Я, конечно, старался повторять за мужиками все их движения, но, к сожалению, получалось не очень. Ну, нет у меня к этому делу сноровки. Пока нет. Хотя, если честно, думал, что смогу повторить без проблем. Поскольку и точность есть (приобретённая при «переносе» сознания), и память хорошая. Однако на одном этом, как выяснилось, далеко не уедешь. Тренировать надо собственный организм. Хорошенько тренировать, чтобы тело запомнило, что, как и куда, и действовало на автомате.

– Ну что ж, будем считать, что размялись, – резюмировал в итоге Смирнов, взмахом руки предлагая мне перестать растопыривать ноги и перейти к более важному, по его мнению, делу. – А теперь глянем, как ты падать умеешь.

– Падать?

– Да, падать, – старлей усмехнулся и для начала продемонстрировал обыкновенный кувырок через голову. Потом то же самое, но в обратную сторону. После чего попросил Кривошапкина швырнуть его на пол подсечкой, а затем, не останавливаясь, бросить через бедро.

И то и другое Павел проделал с большим удовольствием. Однако оба раза Михаил не просто сразу же поднимался на ноги, а осуществлял это таким образом, чтобы не дать сопернику развить первоначальный успех и «добить» уже поверженного противника.

– Понимаешь, Андрей, умение правильно падать необходимо не только, чтобы случайно не покалечиться во время тренировок или соревнований, – пояснил Смирнов. – Даже хорошо подготовленный боец в уличной драке может не устоять на ногах. И, значит, в любом бою для него главное – это умение продолжать схватку. Способность идти до конца. Не отступать и не признавать поражение даже в самых проигрышных ситуациях. Пока можешь – борись. Даже из положения лёжа. А чтобы иметь возможность бороться дальше, что надо делать?

– Надо иметь силы для этого и быть способным держать удар.

– Правильно, – кивнул Михаил. – А теперь попробуй повторить всё, что я показал.

С первого раза повторить «кувырки и падения» у меня, конечно, не получилось. Тем не менее, основные движения я запомнил и уже через пару минут сумел-таки сделать, что требовалось. Причем, достаточно грамотно.

– Молодец, – одобрил мои экзерсисы Смирнов. – Учился где?

– Ну… так… баловался когда-то, – пожал я плечами.

– Бокс? Борьба?

– Бокс.

– Бокс, говоришь? – вмешался в разговор Павел.

– Ну да. Только немного, – развёл я руками, изображая смущение.

Парни быстро переглянулись, затем Михаил кивнул Кривошапкину, и тот, ухмыльнувшись, указал рукой на имеющийся в помещении ринг:

– Пойдём, Андрюх, проверим, насколько ты баловался.

«Ну всё, сейчас меня будут бить. Хорошо хоть, что не ногами, – с этой нехитрой мыслью я сбросил самбовку и, мысленно перекрестившись, полез под канаты. – Бог не выдаст, свинья не съест. Прорвёмся как-нибудь, не впервой».

Мне повезло – сразу меня бить не стали. Сначала дали возможность как следует экипироваться. Помогли надеть и зашнуровать перчатки, сунули в рот капу и нахлобучили на голову защитный шлем. Павел, кстати, от такого же отказался. Видимо, посчитал, что со мной у него особых проблем не будет. Посчитал верно – против кандидата в мастера спорта шансов у меня и впрямь никаких. Основная задача, как я её определил для себя, состояла в том, чтобы продержаться на ногах хотя бы минуту. Или две, как получится. А вот что будет дальше, известно сейчас одному Кривошапкину. «Ишь, как лыбится-то злодей, прямо-таки предвкушает, как он меня по канатам размажет… Ну ничего, нам бы только день простоять, да ночь продержаться, а там… будет когда-нибудь и на нашей улице праздник. В бильярде сочтёмся…»

– Поехали, – прозвучал вместо гонга голос Смирнова.

«Эх! Держите меня семеро!»

Откладывать дела в долгий ящик Павел не стал. Я даже стойку правильную не успел принять, а он уже рядом со мной и его облачённый в перчатку кулак летит сопернику в голову. В мою, между прочим, голову. То ли в лоб, то ли в глаз, то ли в челюсть… Короче, фиг знает, по какому месту Кривошапкин хотел меня приложить, но сделать это, к своему огромному удивлению, так и не смог – промахнулся с ударом. То есть, на самом-то деле это не он промазал, это я оказался чересчур вёртким – успел в последний момент уклониться и отскочить в сторону. Пусть и неловко с виду, зато удачно. Плюс дистанцию разорвал, не давая противнику провести серию. Странное дело, но реакции у меня оказались на удивление быстрыми. Не думал, что такое возможно, но, видимо, приобрёл я их, так же как и точность движений, во время переноса из будущего. Жаль, что раньше не замечал, мог бы немного подкорректировать свои планы. Хотя, если вспомнить, как играл в пинг-понг с Димой Петровым, то параллели с сегодняшним днём провести можно. Мысли об ускоренном реагировании тогда тоже мелькали. Впрочем, думать на эту тему сейчас не стоит. Сосредоточиться надо на главном – на том, чтобы продержаться хотя бы раунд.

Больше минуты Паша гонял меня по всему рингу. Атаковал в голову, в корпус, старался сблизиться, пробить защиту. Я же всё уворачивался и уворачивался. А один раз даже сыграл в ответку. Правда, не слишком удачно. Удар вышел нечётким и слабым. Но всё-таки дошёл до противника. Хук справа – так он, кажется, называется. Особого вреда этот удар сопернику не нанёс, зато раззадорил. Кривошапкин тут же ввинтил темп и уже через пять секунд зажал меня в углу ринга. Вывернулся я оттуда с большим трудом. Опять ускользнул, оттолкнувшись от ограничивающих «поле боя» канатов. Однако один удар все-таки пропустил. Хороший такой крюк вдогонку по кумполу. В башке словно бомба ядрёная взорвалась. В ушах звон, в глазах звездопад. И пол, стремительно приближающийся к носу. Одна радость, что не нокаут – прийти в себя и подняться на ноги удалось достаточно быстро.

Встал, принял кое-как боксёрскую стойку, типа, готов к продолжению. Павел был как будто доволен. И тем, что достал меня наконец, и тем, что я не угробился. Только сейчас до меня дошло, что бил он не в полную силу, сумел в последний момент удержаться от искушения.

«Вот ведь хитрец какой! Но ничего, сейчас ты у меня попляшешь…»

Кривошапкин снова идёт вперёд, готовя очередную атаку. Я же, вместо того, чтобы опять увернуться, внезапно бросаюсь навстречу и… подныриваю сопернику в ноги.

Ага! Есть захват! Теперь толчок корпусом. Ещё и подсечку добавить. Всё! Готово! Спёкся клиент.

Рушимся с грохотом на пол. Моментально, чтобы не дать Павлу опомниться, перекатываюсь на бок и беру его руку на болевой… Увы, болевой приём у меня не проходит. Во-первых, перчатки мешают, а во-вторых, капитан – парень здоровый и физически гораздо сильнее меня. Вырвавшись из захвата, он тут же вскакивает на ноги. Во всем его виде читается: «Ты что?! Совсем охренел?!»

В эту секунду я отчётливо понимаю: «Всё! Допрыгался! Сейчас он из меня котлету сделает».

Однако нет. Сделать из меня отбивную ему не дают. Стоящий около ринга Смирнов, глядя на нас, буквально покатывается со смеху.

– Ну что, Паш? Я же говорил тебе, что любой самбист любого боксёра сделает влёгкую.

Павел смотрит на него с явной обидой, но потом все-таки успокаивается и, не обращая внимания на меня, идёт к канатам. Затем спрыгивает вниз и бросает с досадой:

– Да ну тебя к лешему, Миш. Это не бокс, а чёрт знает что. Сам теперь разбирайся с этим борцом недоделанным.

Михаил, продолжая смеяться, поворачивается ко мне и машет рукой:

– Спускайся, Андрей. Будем теперь пробовать, какой из тебя самбист-каратист…

«Ну вот. Сперва меня собирались просто бить, а сейчас будут валять по полу и ломать конечности. Господи! Как же я этого не люблю…»

Спрыгиваю с ринга. Смирнов помогает мне снять перчатки и шлем. Капу я выплёвываю сам.

– Не устал? – интересуется Михаил.

– Да нет. Одну схватку перетерплю как-нибудь.

Новый соперник протягивает мне куртку-самбовку.

– Тогда надевай и поехали.

Надеваю. Не спеша. Затягиваю пояс. Пытаюсь вспомнить всё, чему учил меня тот же Смирнов двадцать пять лет тому вперёд. Хм, или это через двадцать шесть было? То есть, тьфу, будет… Или всё-таки было? А, впрочем, какая разница?! Валять-то он меня собирается здесь и сейчас. И не в каком-то там прошлом-будущем, а в самом что ни на есть настоящем…

Борцовская схватка проходит почти по тому же сценарию, что и боксёрский раунд. Один защищается, другой атакует. Разница только в том, что я не просто маневрирую по ковру, уходя от захватов. Я обороняюсь, причём, довольно активно, поскольку знаю теперь о своём «новом» умении – способности мгновенно реагировать на изменение обстановки.

Михаил кружит вокруг меня, цепляет за рукава, за отвороты самбовки, за пояс. Сверху, снизу, справа, слева, с разных сторон, со сменой позиции, с ложными выпадами и подходами, с маскировкой замыслов. Подготовка каждой атаки длится у него не больше секунды. А затем – либо рывок на себя, либо бросок в ноги, либо подсечка. Однако всякий раз я успеваю провести контрприём. Только не атакующий, а защитный. Завалить Смирнова я, в любом случае, не смогу, но «усложнить» ему жизнь – запросто. Попытки зацепить ноги пресекаются захватом шеи и плеч, подсечки компенсируются подбивкой опорной ноги атакующего, желание бросить через себя парируется «зависанием» на противнике или пресекается угрозой обоюдного сваливания в партер и взятия на болевой.

Плохо одно – я устаю всё больше и больше. Не такое это простое дело – бороться (пусть и в защите) с соперником, превосходящим тебя по всем статьям. И по мастерству, и по силе, и по выносливости, и по опыту. Хотя – я это отлично вижу – Михаил удивлён. И даже несколько ошарашен неожиданной скоростью и быстротой реакций семнадцатилетнего пацана. Я ведь и ростом чуть повыше его, и руки с ногами длинней и мосластее, и телосложение более, хм, костистое. Такие персонажи, как правило, завсегда медленнее и слабей крепышей. Однако держусь пока. Правда, с трудом – усталость понемногу берёт своё, и в итоге Смирнову всё-таки удаётся бросок. Пусть и корявый, но – спорить бессмысленно – результативный. Я падаю на ковёр, но всё же успеваю в последний момент вывернуться из болевого захвата, после чего быстро откатываюсь от соперника.