Kitobni o'qish: «Осторожно, ППС: преступная правохоронительная система»

Предисловие

Все мы знаем, как работает наша система борьбы с преступностью. Работает как хорошо отрегулированный, слаженный коррупционный механизм. В своих интересах и на собственный карман. Конкретных примеров тому огромное множество. Практически каждый гражданин, хоть единожды сталкивавшийся с этим зловещим маховиком отъема денег у граждан, на собственной шкуре ощутил, что такое «оборотни в погонах». Наши великие вожди пытаются убаюкивать нас, что это нормально, что якобы коррупция есть везде, что это неизбежное зло. Якобы у нас хорошее законодательство, но кое-где кое-кто у нас порой… Но это не так. Дело не в отдельных случаях, а в системе. Само уголовное законодательство у нас давно заточено на то, чтобы преступники из числа следователей и прокурорских работников оставались безнаказанными за совершение должностных преступлений. Делалось это сознательно и целенаправленно для того, чтобы обеспечить «верным опричникам», силовой опоре власти безбедное существование за счет древней и архаичной системы «кормления». Результатом является то, что организации, призванные бороться с криминалом, слились с этим самым криминалом в безмятежном экстазе и превратились по сути своей в преступные организации. Продолжается деградация правового сознания общества, растет преступность, страна скатывается на задворки цивилизационного развития. Данная книга – о системных проблемах уголовного законодательства, без исправления которых следственная практика никогда не вернется на путь законности. Системные болезни лечатся только системными мерами.

Глава 1
Правовой либерализм, который у нас есть, и диктатура закона, которой у нас нет

Римское право – основа профессионального юридического образования во многих странах мира. Древние римляне оставили человечеству массу слов и выражений, связанных с правом и называемых крылатыми, например: «Закон суров, но это закон», «Пусть погибнет мир, но пусть торжествует закон!». В. В. Путин, знакомый с римским правом, еще в 2000 году осчастливил нас изречением: «Диктатура закона – это единственный вид диктатуры, к которой мы обязаны стремиться». Четкое и понятное направление мысли для любого юриста. Казалось бы, в этом направлении и надо было поступательно двигаться, особенно учитывая тот хаос, который творился в 90-е годы. Однако, увы, движение шло в другом, противоположном направлении под названием «либерализация». Возникает вопрос: что такое либерализм в уголовном праве и что в итоге мы имеем в результате либерализации законодательства и практики в этой сфере?

ЛИБЕРАЛИЗМ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ – ЭТО, за небольшим исключением, ФОРМА КРИМИНАЛЬНО ИЗВРАЩЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ. Закон является консервативным элементом нашей жизни, он ограничивает свободы, но на основе общественного консенсуса, во благо общества в целом. И либерализм в юриспруденции, в частности в уголовном законодательстве, заключается в том, что те нормы, которые общество не рассматривает как опасные для своего существования, смягчаются или полностью отменяются. Таким путем в последние десятилетия шла поступательная либерализация уголовного законодательства на основе потребностей общества. Многие нелепые статьи уголовного законодательства были аннулированы. По многим направлениям шло смягчение наказаний. И во многом декриминализация отдельных норм уголовного законодательства оправдана, особенно в сфере предпринимательской деятельности.

Вместе с тем в эти же годы «успешно» проведена либерализация и уголовных преступлений насильственного характера, негативные последствия чего мы ощущаем в виде роста преступности и будем расхлебывать до тех пор, пока положение не будет исправлено. Сказочку о том, что жесткость наказаний не останавливает преступников, опровергает история права. В нашей стране последний раз ее опроверг товарищ Сталин. К 39-му году в стране не стало не только инакомыслия даже внутри партии, но и уровень уголовной преступности сошел практически на нет.

В уголовном законодательстве есть и другая часть под названием «уголовно-процессуальная», регулирующая права и обязанности участников уголовного процесса, которую со стороны государства представляют правоохранительные органы в лице оперативных и следственных подразделений, органы надзора за законностью в лице прокуратуры и окончательные вершители судеб – суды.

Что касается регулирования деятельности исполнительных органов обеспечения правопорядка, они должны выявлять преступления и вести предварительное расследование, для них не должно быть никакой либерализации. Либерализация уголовно-процессуальной сферы правоприменения, расширение полномочий сотрудников следственных органов ведут к крайне негативным последствиям и, по сути, преступны. Правоохранители – это цепные псы правопорядка, тоталитарной догмой для которых как раз и должна быть диктатура закона. Чем и обеспечиваются права подавляющего числа законопослушных, повторяю – законопослушных граждан страны. Именно оперативные и следственные подразделения должны обеспечивать торжество основного принципа юриспруденции – НЕОТВРАТИМОСТИ НАКАЗАНИЯ за совершенные преступления. И обеспечить это могут только хорошо организованные, тоталитарно-военизированные структуры со строгой дисциплиной и четко регламентируемыми обязанностями, какими и должны быть правоохранительные органы. И четко закрепленных обязанностей у них должно быть много, а прав, переходящих в произвол, мало. Внешне они такими, если судить по расшитым золотом мундирам генералов, и остаются.

В противном случае, в условиях беззакония, безответственности и безнаказанности, эта неуправляемая армада превращается в банду анархистов имени батьки Махно, в армию мародеров. Что на самом деле, к сожалению, и произошло. Наши славные, любимые народом органы правопорядка в результате ряда ловких манипуляций с законом стали во многом, по терминологии Анатолия Собчака, «правохоронительными». А произошло это потому, что либерализация захватила как теорию, так и практику. Причем нельзя сказать, что это было сделано по недомыслию или глупости. Делалось это сознательно и целенаправленно в рамках «популярной» в последние десятилетия тенденции к либерализации как форме коммерциализации и криминализации.

Когда формально либеральная, а в сущности измученная советским тоталитаризмом и тянущаяся к наживе правящая элита пустилась во все тяжкие по растаскиванию общенародной собственности, увлекая за собой в этот нехитрый процесс народные массы, ей необходима была мутная водица. Чтобы правоохранительная система была деморализована и нейтрализована и никто не смел и думать включить свое правосознание и, не дай бог, направить на них разящий меч правосудия. Делиться награбленным также ни с кем не хотелось, поэтому правоохранительные органы, как и весь народ, посадили на голодный паек. И фактически заставили, чтобы голодные не маялись без дела, начать межвидовую борьбу за выживание. Но если население можно было просто бросить: оно не опасно, то с голодным «хищником» такой номер не проходит, ему требуется много мяса и крови. Поэтому им дали «кость» в виде права на кормление с «травоядных» граждан, которые не потеряли волю к жизни и от безысходности начали заниматься каким-никаким бизнесом.

А поскольку от предпринимателей в стадии первичного накопления капитала добровольных пожертвований ожидать не приходилось, то появилась необходимость в суверенном праве на беззаконие и произвол, в первую очередь в сфере уголовного правоприменения. Для того, чтобы сеять страх перед уголовным наказанием у умеющего хоть какие-нибудь деньги населения. Всем известно, что посеешь – то и будешь кушать. А хорошо пожать можно, когда страх очень сильный. И для воспроизводства беззакония нужен «либерайнейший» Уголовно-процессуальный кодекс с широчайшими правами на должностной произвол и минимальными обязанностями. Для реализации права на произвол закон должен был быть – что дышло… И самое главное, чтоб ни за что никакой ответственности. Чтоб ответственность за должностные преступления, даже если формально и есть, никогда, ни при каких обстоятельствах не наступала. Чтобы следователь, а за ним прокурор и судья, заимел право на безнаказанное совершение должностных преступлений, которые они любят называть процессуальными ошибками. Вот такой самый либеральный из либеральных уголовно-процессуальных кодексов в нашей стране и был состряпан. И правозащитники довольны, и следователям с их начальниками досталась готовая инструкция для счастья и материального благополучия. А дальше – не упускайте своего шанса, дерзайте, юноши. Что обеспечивает «либеральный» УПК? Избирательность правоприменения, где свобода – там возможность выбора. Свободу действий следствия в любом направлении. В каком? Привлечь к уголовной ответственности виновного, а если надо – невиновного. Освободить от уголовной ответственности невиновного, а за бонус – и виновного. Следственный аппарат должен был стать, и стал, вершителем судеб, почти как бог. Не зря же термин «полицейское государство» стал закрепляться в последнее время в сознании населения. И все это называется нежным и невинным словосочетанием «процессуальные ошибки».