Kitobni o'qish: «У грани привычного»
1
15.01.2016
Глава РАН назвал возможные причины внесезонной массовой миграции животных в Сибири
«Окончательно причины массовой зимней миграции животных на севере Бурятии станут известны после завершения работы отправленной на место комиссии», – заявил президент Российской академии наук. В качестве факторов, вызвавших пробуждение от зимней спячки множества медведей, барсуков и енотов, рассматриваются глобальное потепление и экологическая катастрофа.
– Уважаемые пассажиры, наш самолет приступил к снижению. Через пятнадцать минут мы совершим посадку в аэропорту Таксимо. Температура воздуха на месте прибытия – минус тридцать семь, погода ясная. Просьба занять свои места и пристегнуть ремни.
Едва слышимое из-за рева двигателей объявление вывело Александра Кривенкова из состояния задумчивости. Он в очередной раз постарался поудобнее умостить все равно не помещавшиеся в пространстве между сиденьями ноги и, наклонившись к сидевшей слева от него тетке, удивленно спросил:
– Сколько-сколько там температура?!
– Тридцать семь, – прокричала та в ответ и принялась бороться с привязным ремнем.
– Вот это мороз!
– Мороз как мороз. Чего вы хотите? Крещение же на носу.
Александр невольно поежился, прикидывая шансы своей верхней одежды уберечь его от переохлаждения. Судя по всему, они были невелики.
Так и оказалось. Республика Бурятия с иезуитским гостеприимством встретила Александра зарядом колючей изморози, который приветственный порыв ледяного ветра швырнул ему прямо в лицо.
– Вот блин! – выругался он с досадой. – Куда же меня занесло?
– Молодой человек, – обратился к нему выходящий следом дедушка, – если вы еще не поняли, то я объясню. Представьте себе нашу планету. Всю целиком. Как на картинке из космоса. Представили?
Александр кивнул.
– А теперь поймите, что у Земли, как и у всего остального, есть, извините меня, попа. Согласны? Так вот вы прибыли в самый ее центр. Поздравляю.
Кривенков невесело усмехнулся. Собственно, подозревать нечто подобное он начал еще в самолете, рассматривая в иллюминатор бескрайние, покрытые лесом и снегом склоны гор, простиравшиеся во все стороны, насколько хватало глаз. А окончательно понял сейчас, когда увидел обшарпанное, невзрачное, крохотное здание аэропорта, добираться до которого, кстати, предстояло пешком, так как автобуса в пределах видимости не наблюдалось. Взгромоздив на плечо объемистый рюкзак, Александр обреченно поплелся вслед за остальными пассажирами.
Добравшись до места, Кривенков незамедлительно пристал с расспросами к одному из встречающих:
– Скажите, уважаемый, как мне добраться до поселка Муя? На такси можно? Ближайший поезд только ночью, а я тороплюсь.
Мужик безразлично осмотрел любопытного путешественника и неохотно ответил:
– Туда такси не поедет. Можешь, конечно, поспрашивать, – глядишь, кому и по пути. Но лучше дождись поезда.
– Ждать пятнадцать часов? – возмутился Александр. – Но ведь тут меньше ста километров!
Собеседник еще раз осмотрел его:
– Ты, наверное, привык, что у вас в городах дороги асфальтированные, а здесь у нас порою можно и полста верст сутки ехать.
Плечи Кривенкова опустились. Он горько вздохнул и, растирая успевшие замерзнуть руки, направился к выходу.
– Эй, дружище! – окликнул кто-то.
Александр невольно оглянулся. Как оказалось, сидевший у стены на каком-то ящике раскрасневшийся парень обращался именно к нему.
– Я еду в Мую. Могу подбросить.
– Правда?
– Да легко! Только помоги мне вещи в машину перегрузить.
– Без проблем! – охотно согласился Александр и зябко поежился.
Вскоре ему стало жарко, а на мороз он и вовсе перестал обращать внимание. А все потому, что кроме упомянутого ящика вещами парня оказались еще с десяток небольших, но на удивление увесистых коробок. Они вдвоем перетаскали все это добро из самолета и загрузили под полог в кузов тарахтевшего
неподалеку уазика «Фермер» защитного цвета.
– Ну вот видишь, грузили-то они там наверняка целой толпой, а встречать одного меня отправили. Спасибо, что помог. Ну что, поехали?
– Поехали.
Через несколько километров пути Кривенков понял, что́ имел в виду мужик, советовавший ему отправиться поездом. Назвать дорогой покрытую укатанным снегом просеку, по которой они ехали, можно было только с большой натяжкой. И без того узкая, она была зажата между снежными валами, нагребаемыми при расчистке. Складывалось впечатление, что ее ширины не хватит для того, чтобы разъехаться с любой встречной машиной. Кроме того, при любом подъеме и спуске дорога начинала неистово петлять, превращаясь в самый настоящий серпантин. Но хуже всего было то, что расслабленно сидевший за рулем парень определенно считал себя прирожденным гонщиком, а уазик – раллийным болидом. Он не переставая вдавливал газ в пол, начисто забыв о педали тормоза.
– Я так понимаю, ты в этих краях в первый раз?
– Так сильно заметно? – не отрывая от дороги напряженного взгляда, спросил Александр.
– Еще бы! Вон как в ручку вцепился. Не переживай, дружище, тут просто по-другому ездить нельзя, иначе в подъем не зайдешь. Да и я эту дорогу как свои пять пальцев знаю. Лучше расскажи, каким ветром сюда занесло?
– Вот уж действительно – занесло, – вздохнув, отозвался путешественник. – Я здесь в командировке. Возле этой самой Муи охотники заметили медведей-шатунов.
– Эка невидаль. Видать, лето голодное было, жиру не нагуляли, вот и проснулись среди зимы.
– Не поверишь! У меня тоже такое мнение. Но у начальства… у начальства другое мнение. Отправили меня разбираться на месте.
– Так ты ученый, что ли? Ботаник?
– Биолог. Занимаюсь исследованием сезонной спячки млекопитающих, – спокойно поправил Александр. – Вообще, изначально со мной должны были ехать еще несколько коллег, но… – он развел руками, – как видишь, добрался только я один.
– А остальные, стало быть, опаздывают?
– Нет. Они оказались умнее: смогли убедить своих руководителей в том, что и без командировки все ясно.
– А ты не смог? – без всякой издевки осведомился парень.
– Моего директора профессора Рудольфовича высокой патетикой не проймешь. Есть, говорит, сигнал – нужно реагировать. И вот я тут.
– От кого сигнал? – весело рассмеялся парень. – От охотников, что ли? Уж они-то к шатунам должны быть привычные.
– Репортаж на эту тему вышел… – бросив на водителя взгляд и увидев на его лице выражение искреннего любопытства, Александр ни с того ни с сего начал высказывать накопленное за нелегкую дорогу недовольство. – Нет, я понимаю необходимость нахождения в тайге охотников-промысловиков: добывать зверя все-таки удобнее там, где он водится. Но, скажи мне, какого хрена понадобилось журналистам в безлюдном лесу? Они сняли репортаж, выдали его в эфир, теперь, наверное, сидят в тепле, а ты, Саша, поезжай во всем разберись! Черт-те знает куда! В самый мороз!
Спокойно посматривавший на дорогу парень ответил не сразу.
– Дела… Что я тебе могу сказать? Крепись, дружище. Все равно ты ничего найти не сможешь. Потусуешься недельку в гостинице, а как страсти поутихнут, назад вернешься. Начальству же виднее.
– Ага, – согласился биолог и больше уже для себя добавил: – Только нам, простым смертным, понять их правоту бывает сложно.
Дальнейший путь проходил преимущественно в молчании. Александр рассматривал виды заснеженной угрюмой тайги, проплешины поросших чахлыми деревцами болот, силуэты невысоких гор, которые водитель именовал сопками, и не мог отделаться от ощущения, что местность эта непригодна для обитания не только человека, но и любой другой живности.
В конце концов, повстречав по дороге только один грузовик и на удивление успешно с ним разъехавшись, они прибыли в поселок городского типа Муя. Правда, от городского типа здесь были только двухэтажные здания, к одному из которых и подкатил уазик.
– Вот гостиница. Если пойти прямо, найдешь кафе. Там можно пообедать. Ну а мне еще до участка пилить.
– Какого участка? – автоматически спросил Александр.
– Да мы тут неподалеку дыру в земле копаем, – также автоматически ответил парень и, со скрипом затормозив, попрощался: – Ну ладно. Удачи тебе, наука! И еще раз спасибо!
– Это тебе спасибо!
Проводив взглядом удалявшуюся машину, биолог поправил рюкзак и вошел в гостиницу. На то, чтобы снять номер и оставить там свои вещи, времени много не потребовалось.
– Подскажите, а есть у вас тут охотничий магазин? – вновь вернувшись в холл, осведомился он у девушки, сидевшей за стойкой.
Та, с недоумением осмотрев явно не подходящую для охоты одежду гостя, все же рассказала, как найти искомое. Александр, поплотнее застегнувшись, вышел на улицу и скорым шагом направился в указанном направлении.
Кроме продавца в тесном магазинчике были двое мужиков, которые приценивались к патронам.
– Добрый день. Уважаемый, можно у вас проконсультироваться? – не дожидаясь своей очереди, заговорил с продавцом биолог.
– Здравствуйте. Помогу, чем смогу.
– Я просто не знаю, куда мне еще обратиться… Скажите, вы ничего не знаете про медведей-шатунов, которые здесь у вас объявились с неделю назад?
– Как же не знаю?! У меня после того случая все пули и патроны для нарезного пораскупили.
– Правда? Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
Мужики, стоявшие у другого прилавка, начали прислушиваться. Но Александр этого не увидел, так как смотрел только на продавца.
– Мне-то рассказывать особо нечего. Да, встретили пару медведей. Они куда-то бежали. Еще бежали лоси, косули, волки. Кто-то мне даже рассказывал, что видел ежей. Но это, сами понимаете, наверное, привиделось.
– Не привиделось! – внезапно вступил в разговор один из покупателей. – Я сам ежей видел. И енота!
Биолог уставился на мужиков.
– Точно-точно, – поддержал второй. – Я даже одного ежа домой принес. Жалко ведь, замерзнет. Думал, детям на потеху, а он забился за холодильник и уснул.
– А медведей вы своими глазами видели?
Мужики, оказавшиеся, как нетрудно было догадаться, охотниками, медведей сами не видели, но авторитетно подтвердили их наличие.
– Тогда вообще что-то странное творилось, – поддерживая начатый разговор, поведал первый охотник. – Мне вообще попалась целая толпа. Лосиха с теленком, две козочки, а вместе с ними неслись волки. Сначала я подумал, что стая охотится, но не тут-то было! Бежали все вместе, волки и не думали нападать. Я аж от удивления ни разу не выстрелил.
– А мне попадались бурундуки. Хотя зима. Белка вся ушла, куницы нет.
– И куда все они бежали? – заинтересованно спросил Александр.
– Да кто куда. Но все от чертового прижима.
– Нет! От перевала! – заспорил второй охотник.
– А не все ли равно? Они же рядом.
– Уважаемые, вы можете показать это место на карте?
– Конечно!
Биолог развернул на прилавке привезенную с собой карту и, следуя указаниям, нанес на нее места встреч и направления движения животных. Кое-какую информацию добавил продавец, которому другие покупатели тоже рассказывали о странностях.
– Птицы! – спохватился первый охотник.
– Какие птицы? – разглядывая получающуюся картинку, без интереса спросил биолог.
– Все, которые в тайге водятся. Я сам видел, как они сбились в огромную стаю и кружили вот здесь. – Он ткнул в карту в месте, от которого расходились все нанесенные маршруты. – Летали и не садились. Даже глухари, которые надолго в воздух не поднимаются. А потом сорвались и разлетелись в разные стороны.
Александр задумался над новыми сведениями. Охотники, купив-таки патроны, удалились.
К тому времени, как биолог спустя некоторое время вышел из магазина, его карта пополнилась дополнительными пометами, а голова – догадками. Среди прочего он выяснил, что примерно в том месте, откуда сбежали звери и птицы, с позапрошлой осени расположена база строителей.
– А что они строят? – поинтересовался он у продавца, перед тем как попрощаться.
– Роют что-то. Я толком и не знаю.
В состоянии серьезной задумчивости Александр вернулся в свой номер, но, не пробыв там и часа, стремительно вышел с зажатой под мышкой картой. А направился он в местное отделение полиции. Там, убедив сержанта, дежурившего на проходной, в необходимости срочного разговора с кем-то из руководства, биолог был допущен в кабинет начальника.
На стуле за своим столом мирно посапывал пожилой капитан.
– Александр Кривенков, – представился биолог.
– Иван Никанорович, – отрекомендовался в ответ капитан и, зевая, осведомился: – Чем обязан?
– Я здесь в командировке от Санкт-Петербургского зоологического института РАН. Мне нужно выяснить причины внесезонной миграции животных.
– О! И вы туда же… – устало покачав головой, выдал полицейский. – Ну, давайте излагайте дальше.
Что Александр и выполнил.
– Мне удалось выяснить, что тринадцатого и четырнадцатого января неподалеку отсюда животные массово покидали некую область. – Он с трудом развернул свою карту. – Вот эту. Примечательно, что были замечены те животные, которые зимой впадают в спячку.
– Господи, – взмолился капитан, – ну откуда вы все взялись на мою голову?!
Александр с непониманием в глазах прервался.
– Сначала журналисты что-то разнюхать пытались. Теперь вот вас черт принес. Ну мало ли чего могли эти твари испугаться? Чего вы от меня-то хотите?
Биолог резко выпрямился:
– Иван Никанорович! Млекопитающее, погрузившееся в гибернационный сон, не может испугаться. Уж поверьте мне! Что-то их разбудило. А вы не хотите мне помочь!
– Чем тебе помочь, мил человек? Медведя поймать, зажать лапы в тиски и выбить из него чистосердечное признание?!
Не обращая внимания на явное издевательство, Александр упрямо продолжил:
– Вы знаете, что именно в том месте ведется какое-то строительство? И притом подземное! – и поднял для важности палец вверх. – Наверняка там строят что-то секретное и опасное.
Ничуть не воодушевившись приведенными фактами, полицейский снова устало спросил:
– С чего вы это взяли?
– Ну а что еще можно строить в такой дыре, вдалеке от людей? И зачем это «что-то» закапывать под землю? – И, вдруг вспомнив молчаливого парня-попутчика, его странный багаж в простых коричневых картонных коробках и защитный цвет уазика, биолог выдал созревшее в его голове заключение: – Точно! Там военный объект и проводятся тайные опыты!
Полицейский схватился за голову.
– Неужели в психушке день открытых дверей? – спросил он у самого себя. – Нужно с этим кончать, иначе вы меня в могилу загоните. А мне два месяца до пенсии…
Вытащив из кармана телефон и набрав номер, Иван Никанорович стал ждать ответа.
– Вить, привет! Ко мне тут один псих пришел, говорит, ученый, утверждает, что ты секретную военную базу строишь… Да-да, именно так… Чё ржешь, как Буцефал Македонского?.. А мне вот уже не до смеха… Что говоришь? Экскурсию готов организовать? Так организуй, чтобы он от меня отстал… Когда?.. Можно прям сегодня?.. С базы выезжает?.. Хорошо, сейчас я его туда отправлю.
Положив телефон, полицейский откинулся на своем стуле.
– Значит, так. По опыту знаю, что никаким словам такой, как ты, не поверит. Так что, голубчик, съезди и посмотри все своими глазами. Я сейчас разговаривал с начальником участка. Через полчаса на стройку выходит машина с блоками. Начальник по дружбе отправит тебя туда. Посмотришь все сам. – И, сложив ладони рупором, закричал: – Сержант!
Когда голова сержанта просунулась в кабинет, капитан дал ему необходимые указания:
– Сейчас отвезешь этого профессора на базу тоннельного отряда, найдешь машину, которая на участок едет, и усадишь его туда. Понял?
Сержант все понял с первого раза и, заехав по дороге в гостиницу за вещами, усадил биолога в кабину длинномера, который вез к месту строительства железнодорожного тоннеля блоки обделки.
К моменту прибытия на место суетный день подходил к концу. Измученного биолога в поселке строителей встретила предупрежденная комендантша и поселила в комнату участкового медика Бориса Ивлева.
Утром следующего дня Александру наглядно объяснили, что строят здесь всего-навсего железнодорожный тоннель, который призван сократить длину имеющегося сейчас участка железной дороги на добрую сотню километров. Любезность строителей на этом не закончилась. Получив от них в помощь двоих рабочих, между вахтами промышлявших охотой, и более подходящую одежду, Александр приступил к изучению окрестностей. Найденные в течение следующих трех дней несколько покинутых нор и пустующая берлога причин бегства живности не прояснили, а вот множество обнаруженных следов, расходившихся из одного места, позволило достаточно точно определить эпицентр аномалии. Им оказалась ничем не примечательная, заваленная снегом поляна. Уже исходив ее вдоль и поперек, раскопав в нескольких местах снег до самой мерзлой земли и не обнаружив ровным счетом ничего, один из рабочих спохватился:
– А может, здесь фонит?!
Все переглянулись и поспешили покинуть поляну.
Искать чего-то большего без соответствующих приборов, по мнению Александра, не имело смысла, поэтому, нанеся на карту примерное местонахождение поляны, он отказался от дальнейших похождений.
Чувствуя свою миссию выполненной, биолог намеревался в тот же день покинуть оказавшихся весьма гостеприимными строителей. Он отзвонился своему руководителю, доложил о проделанной работе и даже легче, чем рассчитывал, получил разрешение вернуться: видимо, ажиотаж вокруг новости, как и все остальное в нашем мире, долго не продержался. Однако на прижим дороги между Муей и стройкой излилась наледь, которая временно остановила движение, и биологу ничего не оставалось делать, как задержаться у строителей еще.
Вечером того же последнего дня безрезультатных поисков живое опасение за свое мужское здоровье, появившееся после реакции медика на рассказ о найденной таинственной полянке, заставило соседей прибегнуть к народной профилактике возможной лучевой болезни. Профилактика эта заключалась в обильном приеме внутрь спиртосодержащих жидкостей и по причине незнания полученной дозы продлилась до утра. Продолжаться она могла бы и дольше, если бы не заместитель начальника участка, возмущенный отсутствием медика на рабочем месте. Он самым решительным образом прервал проведение лечебных процедур и учинил жестокий разнос, моментально протрезвивший обоих провинившихся. Очевидно, и в народной медицине существуют побочные эффекты.
2
– Пролёта никто не видел? – ворвавшись в клубах пара в баню, прямо с порога осведомился пронырливый проходчик лет сорока пяти Виктор Ходченко.
– Дверь закрой! Дует же с продола! – возмутился смывавший пену с огненно-рыжей шевелюры Олежа Заболотный. Он зябко передернул татуированными плечами. – Мороз трещит, а он тут булками трясет.
Витёк стремительно выскочил в предбанник и захлопнул за собой дверь, но через минуту появился снова, только уже раздетый. Он подошел к лейке, включил воду и вновь пристал с расспросами:
– Так чё? Видал Колька́?
– Не. Не было твоего подельничка.
– Да как же так-то? Нигде найти его не могу, – посетовал Витёк, торопливо намыливаясь.
– Там Степаныч парится, – указал Олежа в сторону парной и ухмыльнулся фиксатым зубом. – С ним перетри.
– Ага.
Наскоро смыв с себя въевшуюся за день тоннельную грязь, проходчик поспешил воспользоваться данным советом.
– Степаныч, здорово! – обратился он к механику участка, сосредоточенно стегавшему себя веником.
– Видались уже, – разделяя слова, отозвался Степаныч.
Кроме него в парной на верхнем полке́ сидел толстый и красный как рак миксерист Лёха. Завидев проходчика, он расплылся в блаженной улыбке:
– Привет, Витюша. А чё один? Где друга своего потерял?
– Сам его ищу. Здесь не было?
– Нет. Утром его видел.
– Утром и я его видел, – удрученно махнул рукой Витёк и, плеснув на раскаленные камни воды из мятого алюминиевого ковшика, полез на полок. – И на обеде видел. А потом пропал.
– Ого! И как это ты полдня без него? – делано трагически осведомился Степаныч.
Не заметив подвоха, Витёк набрал в легкие жаркого воздуха и стал рассказывать:
– Я с обеда остался пики получать, а они все в штольню ушли.
– Поди, долго получал? – едва скрывая издевку, вставил механик.
– Ну так… чайку с Митричем попил и пошел. Но дойти успел только до портала. Там меня зам сцапал. Виктор Петрович, говорит, судьба всего участка в твоих мозолистых руках. Окажи, мол, неоценимую помощь, помоги в починке режущего инструмента…
Степаныч и Лёха не смогли сдержать смеха.
– Ай да Витёк! Константиныч – тертый калач, с ходу тебя раскусил. Хрен бы ты до забоя дошел… Ну-ну, давай дальше. Спас участок?
– А как же! – подбоченясь, прогнусавил проходчик. – Ценой неимоверных усилий восстановил целых две шарошки на нашу Клавдию.
– Герой!
– Это что еще за Клавдия? Лаборантша, что ли, новая? – услышав женское имя, насторожился Лёха. – Красивая?
– Лаборантша… Эх ты, Лёха, Лёха. Бабник ты. Клавдия – это щит наш, которым мы тоннель идем.
Миксерист ненадолго задумался.
– Погоди-погоди! Получается, что эта махина, которая скалу грызет, – Клавдия?! Да вы надо мной издеваетесь!
– Ни разу, – невозмутимо отозвался механик. – Все тоннелепроходческие щиты называют женскими именами.
– Да ладно! – все еще не веря, изумился Лёха. – Прям все-все? И за бугром тоже?
– Везде так. Первыми стали называть, по-моему, канадцы. А уже от них и остальные понабрались.
– Прикольно, – проговорил Лёха, а потом, подумав, хихикнул: – А почему нашу машину назвали Клавой?
Степаныч пожал плечами. Вместо него в объяснения охотно пустился Витёк:
– Это наш директор так ее окрестил, – и с гордостью добавил: – Я даже знаю, в честь кого.
– Ну и?
– В честь своей секретарши.
– Не гони!
– Вот те крест! Когда только щит этот получали, была у него секретарша… Потом, правда, директора с ней его же жинка на даче застукала. И не стало у нас больше секретарши Клавы…
– «Санта-Барбара», блин!
– О! У нас, Алёшенька, в тоннельном отряде и не такое бывало. Помню вот…
– Сдается мне, что ты заврался, – прервал готовую уже было начаться следующую историю механик.
Витёк возмутился:
– С чего это?!
– А с того, что не позволила бы жена назвать щит в честь любовницы. Или ты скажешь, что она таких вещей не знает?
– Знать-то, конечно, знает, – ничуть не смутившись, парировал проходчик с хитрым прищуром, – да только думает, что машина носит ее имя. Ее ведь тоже Клавой звать.
В парной вновь раздался взрыв хохота.
– Беспроигрышная тактика – подбирать себе любовницу с таким же именем, как у жены! – вдоволь просмеявшись, восхитился Лёха. – Хрен же перепутаешь!
– Вот умеешь же ты, Витёк, байки травить! Ведь и придраться не к чему.
– Точно-точно. Как вот тебя сейчас проверить?
– А что меня проверять?! – возмутился Витёк. – Я же всегда только чистейшую правду!
Колька́ в комнате не оказалось. Ни мирно похрапывающего, ни бодрствующего – вообще никакого. Витёк, поразмыслив, развесил полотенце сушиться и отправился на поиски. Обойдя все возможные места пребывания друга и нигде его не обнаружив, проходчик заявился туда, где, по его мнению, можно было разжиться достоверной информацией, – к горному диспетчеру.
Диспетчер явно был чем-то серьезно озадачен. Он даже не обратил внимания на вошедшего и продолжил напряженно слушать гудки вызова в телефонной трубке. Молчание длилось достаточно долго, а потом он, так и не сказав ни слова, брякнул ее об аппарат. И только после этого заметил топтавшегося в нерешительности у двери Витька, а заметив, изменился в лице. Близорукие глаза на миг осветились надеждой, но, наткнувшись на потерянно-вопросительный вид посетителя, сразу же погасли.
– Как я понимаю, ты тоже не знаешь, где носит мастера и все ваше звено, – констатировал он, даже не попытавшись придать сказанному вопросительного тона.
Витёк пожал плечами и уселся на скамейку, стоявшую возле входной двери.
– Палыч, а что, и мастера нет? И остальных тоже?
– Нету. Отчет за первую смену не с кого спросить, а у меня доклад… – начал было жаловаться он.
– Ну, ты эту свою шарманку брось, – прервал собравшегося уж было излить все свои неурядицы диспетчера Витёк. – Искать же нужно, а не об отчетах переживать.
– Ищут, – вздохнул Палыч. – Отправил уже ночника на вашу сбойку.
Словно услышав слова диспетчера, ожила рация.
– Палыч, из дневников никого в сбойке нету, – кричал сквозь шипение эфира натужный голос ночного мастера. – Забой обурен, но не заряжен. Порода вся убрана. Никого нет.
– Да мы его еще до обеда обурили, – вставил Витёк неожиданно хрипло.
– А по штольне смотрел? – замахав на Витька рукой, прокричал в рацию диспетчер. – Или, может, они где на портале засели?
– Я, по-твоему, слепой?! – раздался ответ. – Нет их нигде. И вещей тоже нет. Наверняка пьют в какой-нибудь комнате в общаге. Так что ищите у себя, а мне работать нужно.
И рация смолкла.
– Палыч, я тут уже все обыскал. Дай мне машину. Сам на портал поеду.
Спустя полчаса, едва уместившись на единственном пассажирском сиденье МАЗа-самосвала, одного из числа тех, что тоннельный отряд в свое время выкупил с армейских складов длительного хранения, Витёк вместе с не усидевшим на месте диспетчером трясся по направлению к припортальной площадке.
– Дружище, – обратился проходчик к флегматичному водителю, – а из ваших сегодня никто не пропадал?
– Так а пропадать-то некуда, – с видимой неохотой ответил водитель, пытаясь совладать с непослушной ручкой переключения передач. – Шатуны вон, говорят, ходят. Кому при таком раскладе захочется жизнью рисковать?
– А машины-то все на месте?
– Не понял.
– Ну, в смысле – или в поселке, или на портале.
– Да я ж откуда знаю? – явно недовольный учиненным Витьком допросом, пожал плечами водитель. – Вроде все тут. Ну, кроме уазика начальника: тот застрял за наледью.
Расспрашивать дальше скупого на слова водителя Витёк не решился, и оставшийся путь они проделали под рев двигателя да завывание мостов видавшего виды самосвала.
Ночного мастера штольни, с которым по рации разговаривал Палыч, в нарядной не было: видимо, действительно пошел работать. Был там только мастер из тоннеля. Румяный и круглолицый, он, отвесив губу, старательно переписывал какие-то данные из потрепанного блокнота в один из стопкой сваленных перед ним журналов. Его намокшая от повалившего накануне снега куртка па́рила, будучи развешана на батарее отопления.
– Викторыч, ты, часом, не видал дневного мастера из штольни сегодня вечером?
– Спрашивали уже, – не отрываясь от писанины, проговорил Дима. – Никого не видел.
– А может такое быть, чтобы они у тебя на щите загасились?
– Не было их там. И сам смотрел, и звонил, спрашивал недавно.
Закончив запись, он поднял голову и стал переводить глаза то на одного, то на другого из своих нежданных гостей. Почти сразу озабоченность Витька и нервозность диспетчера передались и ему. Взгляд задержался на непривычно серьезном лице Витька.
– Ну, хотите – сами проверьте, – видимо засомневавшись, добавил он.
Они вместе проверили все еще раз. Палыч, лихорадочно светя фонариком во все стороны, обошел всю припортальную площадку и даже, проехав на самосвале, проверил, нет ли пропавших на отвале. Витёк же с Димой отправились под землю. Мастер пошел по тоннелю, проходчик – по штольне. Встречаясь на каждой из трех вскрытых сбоек, они полностью исключали возможность разминуться с кем бы то ни было.
– Вить, я, как машину обойду, на портал вернусь и буду тебя там ждать. А ты не забудь на Западном портале все бытовки проверить, – напутствовал Витька мастер, перед тем как разойтись на последнем месте соединения тоннеля и штольни. – Мало ли, может, они там заседают.
Витёк кивнул и, привычным движением поправив каску, двинулся дальше по штольне. По пути, безрезультатно расспросив работавших в сбойке на сорок четвертом пикете проходчиков, он едва не распластался, споткнувшись о брошенный прямо на проходе каким-то, мягко говоря, нехорошим человеком ржавый огнетушитель. Последовавший за этим поток отборного мата, призывавший на голову этого негодяя все мыслимые, да и немыслимые тоже, напасти, вывел Витька из состояния мрачной задумчивости, нараставшей внутри него с самого обеда. Теперь уже явственно ощущалось предчувствие обреченности, достигшее апогея, когда, наконец добравшись до своей сбойки, он ожидаемо не обнаружил в ней никого из разыскиваемых. Расспросы налегавших на лопаты и заиндевевшие перфораторы проходчиков тоже не добавили ясности. «Пришли. Забой обурен, порода убрана, и никого нет», – пытаясь перекрыть шум, прокричал звеньевой, практически полностью повторив слова ночного мастера. Были, правда, еще и наверняка риторические сетования на несправедливость судьбы, заставившей их не только выполнять свою норму, но и доделывать оставшуюся от дневной смены работу. Этот плач Ярославны привычный к вечным неурядицам между разными сменами и вахтами Витёк практически не слушал и при первой же возможности отправился дальше.
Работавшие люди, повстречавшиеся на его последующем пути, тоже ничего не знали. Так одолеваемый туманными опасениями да по причине позднего времени невольно накатывавшей зевотой Витёк, с трудом отворив свистевшую мощным сквозняком воротину, очутился на Западном портале. На тесной по сравнению с восточной припортальной площадке было безлюдно. Мутной полосой света, желтой из-за валившего хлопьями снега, выделялась щель от приоткрытой двери одного из нескольких приютившихся здесь вагончиков. К этой самой двери тянулся одинокий свежий след, а в самом проеме светился красным глазом сигаретный огонек.
При ближайшем рассмотрении курившим оказался Паша Вавилов – тот самый ночной мастер штольни, который отвечал по рации диспетчеру тремя часами ранее.
– Тебе-то, старому, чего не спится? – ничуть не удивившись и как-то даже обыденно-сварливо поинтересовался он. – Должно быть, своего дружбана ищешь?
– Не появлялись? – пропустив обычные для Паши колкости мимо ушей, напрямую спросил Витёк без особой надежды в голосе.
Мастер отрицательно покачал головой и, открыв перед
Витьком дверь, прошел внутрь вагончика.
– Я и сам думал, что если уж они все вместе и свалили с работы, то податься могли только сюда, – начал делиться он своими умозаключениями. – Но, опять же, их и здесь нету.
Усевшись на отшлифованную множеством штанов дощатую лавку и дождавшись, пока Витёк обстучит свои сапоги от снега, мастер заметил:
– Жалко, что снег повалил: даже если они и ушли куда отсюда, все следы уже замело.
– Да чего это им куда-то уходить? Да еще и с запада, где одна тайга вокруг? – больше для проформы осведомился Витёк. – Ни с того ни с сего, да еще и всем сразу.
– Да. Тем более что в тайге медведи на кой-то хрен попросыпались, – согласился Паша и, помолчав немного, нарочито серьезно добавил, с усмешкой посмотрев на Витька: – И уж совсем невозможно представить, чтобы Пролёт тебя одного смог бросить.
