Kitobni o'qish: «Ванильный альбом. I»

Shrift:

Амур

– Полетели, пошалим, смотри, сколько взял. – Первый амур потряс колчаном, полным стрел.

– Ай, не хочу, – буркнул второй, развалившись на облачке, – лень. Да и надоела вся эта охота в зоопарке.

– В каком зоопарке? – Первый, махая белыми крылышками, подлетел поближе.

– В человеческом, – буркнул второй. – Сводишь зайчиков и котиков, а через пару лет разбегаются козлы и овцы. То ли дело раньше, – мечтательно сказал он, подняв вверх глаза.

– А раньше больше любви было? – заинтересованно спросил первый.

– Да столько же. Только относились к ней серьёзнее, на мой взгляд, – не бросали где попало.

– Может, просто ты моложе был? И работа была в радость?

– Поучи учёного, сопляк кудрявый, – заворчал второй. – Да я, между прочим, такие пары сводил! Ромео с Джульеттой – ничто по сравнению с ними! У меня процент разводов самый минимальный был. Сейчас всё не так. – Амур почесал пузико. – Любовь, брат, это как большое дерево. Её вырастить очень тяжело. Не то что скороспелые цветочки страсти, которые быстро распускаются и так же вянут.

– О, – внезапно оживился он, посмотрев вниз, – гляди, вон парень идет по тротуару, навстречу девушка. Как думаешь, будет у них любовь?

Первый, взмахнув крылышками, подлетел к краю облака, оценил:

– Да! Уверен.

– А вот и нет, – рассмеялся второй. – Стрелу только на них переведешь. Они же разные с головы до пят. Ничего общего. Быстро наскучат друг другу.

– С чего ты решил? – первый сделал круг, взлетел повыше.

– На пальцах объясняю, специально для молодых карапузов, – улыбнулся второй. – Он любит рок и Высоцкого, а она – Рида и Киркорова. Он романтик, она приземлённая. Он без гроша в кармане, а она, – второй на секунду закрыл глаза, – а, нет, такая же. Один – один. Что там ещё? Он смотрит боевики, она – мелодрамы. Он читает книги, она смотрит ролики в интернете. Ему нравятся лес и река, а ей – кафешки и городские проспекты. Стопудово не пара. Можно не заморачиваться, пусть мимо проходят.

– Смотри, – первый сложил крылышки и опустился на край мягкого облака, – поравнялись, встретились глазами. Ого! Ты видел? – Он расхохотался и посмотрел на второго. – Искра промелькнула. Остановились, знакомятся! Это у него так глаза горят? Прямо слепят. Она вон как зарделась, щеки будто огнем пылают. – Он снова расхохотался.

– О, цветы покупает на последние деньги, – заинтересованно сказал второй. – Ещё и на мороженку осталось. Сейчас эскимо купит. Так и есть, – улыбнулся он и, присмотревшись внимательно, недовольно глянул на первого. – Вижу, семечко любовное корни пустило, расти начинает. И зачем только стрелял? Ведь сказал же дураку, что не пара они.

– Я не стрелял, – развел руками первый, – даже лук не снимал. Все стрелы на месте.

Второй наклонился и долго смотрел вниз. Затем встал, размял крылья:

– Похоже, теряю квалификацию, точно пора на пенсию, – буркнул он, взлетая вверх.

Ангел

– Хватит чавкать! – раздраженно бросил седой Ангел, проходя мимо Смерти, которая с аппетитом пожирала очередную жертву.

– У тебя не спросила, – оторвалась та от еды, вытерев грязной рукой рот. – Не хочешь свежатинки? – Она ехидно улыбнулась.

– Нет, – буркнул Ангел, осматриваясь.

Поле боя, изрытое многочисленными воронками, ещё дымилось. Миллионы осколков, смешавшись с чёрной грязью, плотным ковром укрыли местность. Сломанные, выкорчеванные деревья тихонько стонали от боли и страха, медленно умирая. Огонь от сгоревших людей, техники, травы постепенно угасал, жертвенным дымом взмывая в небо. Пороховая гарь, витавшая в воздухе, оседала на истоптанную окровавленную землю, на погибших бойцов, чьи тела заполонили всё вокруг.

Ангел, не обращая внимания на перепачканные крылья, медленно пошёл дальше, с грустью останавливаясь возле каждого убитого, внимательно рассматривая изувеченные окровавленные трупы, застывшие глаза.

Он был невидим, и выжившие солдаты, которые, словно чёрные тени, бродили вокруг, не замечали его.

Подняв голову, Ангел бросил взгляд на затянутое небо. Именно туда улетали его товарищи, крича, будто раненые птицы, от боли за тех, кого не смогли защитить.

– Ничего, скоро им новых подопечных мамки родят. – Смерть почесала живот и подошла поближе.

– Этого не трожь. – Ангел сделал шаг в сторону лежавшего на спине мальчишки в пробитой пулями шинели.

Но Смерть оказалась проворнее, ловко опередив его и оттолкнув заплаканного маленького ангелочка, склонившегося над человеком.

– Мой, – с удовольствием сказала она, разрывая тоненькую ниточку, связывающую тело с душой. Затем, смачно затянувшись, словно макаронину, всосала в себя жизненную энергию умирающего солдата. Тот последний раз дернулся в агонии и застыл, устремив погасший взгляд в сторону таких же мёртвых товарищей. Лишь маленькая слезинка, оставив мокрый след на испачканной щеке, медленно скатилась на землю, растворившись в ней.

Смерть довольно облизнулась и подмигнула Ангелу – знай, мол, наших.

– Никак не нажрёшься, – брезгливо скривился тот, сделав шаг вперёд.

– Сам знаешь, что у меня бездонный живот. Да и кто, если не я? Червям плоть, мне остальное. Всё по-честному.

– Мальчишку могла бы и пожалеть.

– Вот ещё! – хмыкнула Смерть. – Молоденькие – они самые вкусные. Что со стариков взять? Души жесткие, пресные. Хуже только маньяки да тираны, вот где подошва, даже жевать противно. А вот эти, – она кивнула на убитых солдат, – самая вкуснятина. Прямо как молочные поросята. Поэтому и обожаю войны. Не всё же старперами и хомячками с собачками питаться.

– Ничего, рано или поздно люди поумнеют, – вздохнул Ангел.

– Господи, тысячу лет в обед, а всё такой же наивный дурачок! – рассмеялась Смерть, – с чего вдруг они должны поумнеть? Да скорее весь мир в труху превратят, чем думать научатся. Мы ж с тобой почти ровесники, почитай с самого сотворения соседствуем. И что? Хоть один денек на Земле без убийств обошелся? Нет! И ты сам это знаешь. Спросил бы лучше Творца: почему он бездействует, когда его дети убивают друг друга?

– Спрашивал, – Ангел остановился, – переживает сильно, но вмешиваться не будет. Говорит, нужно, чтобы дети своим умом, на собственных ошибках пришли к взаимной любви. Иначе не научатся различать, где добро, а где зло.

– Да у них память короче, чем у блондинок! За тысячи лет одни и те же цели – лишь лозунги и оружие разное. – Смерть перешла к очередному трупу и принялась жадно есть. – Людишки только во имя Творца миллионы жителей планеты укокошили, доказывая, что именно их Бог самый лучший и добрый. Всё время что-то у него выпрашивают, вымаливают, на чудо надеются, а сами задницу оторвать не могут и за ум взяться. Им и скрижали каменные с правилами дали – соблюдай только. Так нет же, на свой лад перетолковали, и давай верой меряться. А потом и про неё забыли, напридумывали себе новых идей. Теперь за них убивают.

– Я верю, что однажды ты по-настоящему останешься голодной, – мягко улыбнулся Ангел.

– Не дождёшься, романтик в перьях! Пока есть мир, обязана быть и я. Ты думаешь, мне раньше не хотелось быть такой же чистенькой и добренькой, как ты, со своими подчиненными? Тоже с удовольствием летала бы в облаках да пила нектар. Но если есть дом, обязательно должен быть тот, кто его убирает. Творец сам дал мне эту работу. Помню, как вначале меня воротило от вкуса крови, запаха сырого мяса. Прямо до тошноты. Потом понравилось, вошла во вкус и сейчас ты даже не представляешь, сколько удовольствия получаю. Это ты спасаешь их души, а я на другой стороне баррикад. Чем больше умрёт, тем мне вкуснее.

– А когда все исчезнут, что есть будешь?

– Ну, ты как первый раз замужем! – хохотнула Смерть, – пока существует планета, на ней всегда найдётся, чем поживиться. Сколько на наших глазах цивилизаций пропало? А ведь считали себя самыми умными, продвинутыми. И что? Пшик, и всё. Потом опять с пальмы слезут, колесо изобретут и хвастаются друг перед дружкой своими достижениями. И какой умник придумал называть этот вид «гомо сапиенс»? Что в них разумного? После очередной катастрофы следов и с огнем не сыщешь, будто и не было никого.

– Ты не права. Они дети своего времени. Рождаются, любят, живут. Медленно идут к свету, пробиваясь сквозь тьму.

– Да какой свет? Его и не видно! Кто несёт? Единицы! Остальные как рыбы, плывут по течению до самого моего прихода. Холодные, безвольные, злые, жадные.

– Ты просто не знаешь, что такое любовь и как она меняет всё живое.

– Это, что ли, твоя любовь? – Смерть кивнула в сторону склонившегося невдалеке солдата, рыдающего над погибшим другом. – Сейчас он ревёт, завтра кто-то другой над ним будет. Получается, любовь – это слёзы?

– Да, – кивнул Ангел, – и слёзы тоже. Они разные бывают, от горя или от счастья. Это эмоции неравнодушных. Во всей Вселенной нет ничего прекраснее любви. Она несёт тепло, счастье, радость, свет, спасая мир от хаоса, так милого тебе. Когда человечество это поймет, многое изменится, уж поверь.

Почувствовав еле бьющуюся жизнь около разорванного взрывами окопа, Ангел, стараясь не выдать своего волнения, медленно подошел поближе, остановился, разыскивая взглядом источник.

Смерть, бросив жевать, рванула в ту сторону, но Ангел, резко взмахнув крыльями, отбросил её назад. Затем подошел к увиденному телу и прикрыл его собой.

В это время лежащий в чёрной грязи маленький солдатик хрипло вздохнул и шевельнулся, приоткрыв глаза.

– Ещё один, – подошел к нему пожилой санитар в длинной перепачканной грязью и кровью шинели. Присев, он расстелил плащ-палатку, на которую уложил раненого товарища.

– Всё равно мой будет, – злобно фыркнула Смерть, – не сейчас, так в следующем бою. Вряд ли доживет до старости.

– А вот это мы ещё посмотрим. – Ангел продолжал укрывать солдатика крыльями не оставляя, пока того тащили в медсанбат. – Кто знает, – крикнул он Смерти, которая, махнув на него рукой, вернулась к прежнему занятию, громко чавкая, – может, в будущем этот мальчонка станет тем, кто закончит с войнами.

– Наивный дурак! – смачно рыгнула Смерть и потянулась к новой жертве.

Белая птица

– Ты будешь спать или нет? – недовольно фыркнула заспанная женщина, щурясь от яркого света лампы. – Сколько можно прыгать туда-сюда?

– Сейчас, милая. – Пожилой худощавый мужчина, включив свет в спальне, что-то рассеянно искал на прикроватной тумбочке. – Куда-то положил записи, не могу найти.

– Если ты про вырванный из дочкиной тетради листок, он на твоём столе справа, под журналом. – Супруга отвернулась, прикрыв глаза рукой.

– Жаклин, ты прелесть! – мужчина улыбнулся и поспешил в кабинет.

– Вот, паразит, опять свет забыл выключить. – Женщина вылезла из-под теплого одеяла и, тихонько ругаясь, пошла к выключателю. Она уже давно привыкла к ночному образу жизни мужа, который мог до утра засиживаться над очередным исследованием, а потом весь день зевал, поглощая кофе литрами.

– Ты же доктор! – корила она его. – Сам себя в могилу загоняешь таким режимом.

– Милая, – отшучивался тот, – рожденный утонуть в авиакатастрофу не попадет. К тому же мне хорошо думается, когда все спят и в доме наступает тишина.

Утром, подавая ему на завтрак свежезаваренный кофе и тосты с паштетом, Жаклин не выдержала и пригладила седые волосы мужа, торчащие в разные стороны:

– Йозеф, ну когда ты угомонишься? Вечно занят, весь в работе. Надеюсь, там, в Австралии, пару дней выделишь нам с детьми. Знаешь, как мне некомфортно лежать на шезлонге, когда рядом нет тебя.

– Конечно, дорогая. – Мужчина улыбнулся, в его добрых глаза заплясали яркие искорки. – Предлагаю взять яхту и пробороздить вдоль побережья. Как тебе такая идея? Детвора точно будет рада.

– Милый, ты прелесть. – Женщина наклонилась, обняла супруга со спины и нежно поцеловала в шею. – Ладно, пойду будить мальчишек, а Анна пусть ещё немножко поспит. Вчера допоздна писала какой-то школьный доклад. Ещё один полуночник растёт, вся в отца!

Позавтракав, Йозеф Ланге уехал в основанный им много лет назад Институт глобального здоровья и развития, где работал исполнительным директором по науке. Нужно было кое-что подправить в докладе, с которым собирался выступить на международной конференции в Мельбурне. Вчера ночью его осенила прекрасная идея, которую хотелось внести в общий текст.

Ближе к середине дня в кабинет вошел Мартин – старый друг и верный помощник доктора.

– Держи кофе, – начал он прямо с порога, протягивая бумажный стакан. – Уверен, в Австралии ждет триумф. Благодаря тебе мир сумел сдержать заразу.

Ланге протёр уставшее лицо, вдохнул аромат горячего напитка:

– Да, темпы распространения ВИЧ снизились. Слава богу, удалось исправить ситуацию в Африке. Однако меня сильно удручает ситуация в России. Эта страна, к всеобщему удивлению, выбилась на первое место по росту болезни. Такое чувство, что власти плевать на собственный народ. Даже нет никакой активно действующей программы, рассказывающей об элементарной профилактике. Мне этого не понять.

– Почитай Достоевского – поймешь, – рассмеялся Мартин. – Русские – странные люди. Совсем не умеют ценить жизнь. Тебе же наверняка попадаются телевизионные репортажи из этой страны. Обрати внимание на угрюмые лица людей. Интересно, а они вообще умеют улыбаться или для них это уже атавизм?

– Надеюсь, на конференции появятся российские представители. Постараюсь переговорить с ними отдельно. Уверен, они прекрасно понимают, какую опасность таит в себе СПИД. Будем искать общий язык, выходы на правительство. Если сейчас упустить время, ситуация будет ещё больше усугубляться. Эффективных лекарств до сих пор нет, заражённые могут пытаться рассчитывать только на терапию. Хорошо, что научились спасать от заразы новорождённых детей. Это была сильная победа.

– Всё благодаря тебе, Йозеф. – Мартин хлопнул товарища по плечу. – Значит, скучать в Мельбурне не придётся. Сколько ты уже воюешь с этим драконом, имя которому СПИД? Более тридцати лет? Есть ли в мире специалисты компетентнее тебя? Надеюсь, к твоему мнению прислушаются. Пока всё получается, мы уже в маленьком шажочке от создания вакцины.

– Ох, Мартин. – Доктор Ланге вздохнул. – Боюсь сглазить. Так близко мы не были ни разу. Подопытные мышки уже излечились. Ещё немного – и можно переходить к испытаниям на более сложных организмах. Представляешь, вот говорю с тобой, а сам не верю, что в нашей лаборатории будет создано оружие, которым добьём зверя.

– Йозеф, не задерживайся сегодня на работе. Тебе нужно отдохнуть. Завтра трудный день. Длительный перелет с пересадкой, смена часовых поясов. И в конце концов, помоги Жаклин собрать вещи. Кстати, ты обещал Анне новый купальник. Она же девочка, для неё это очень важно. А мальчишки ждут от отца маски для подводного плавания. Ты не забыл?

– Черт! – Ланге хлопнул себя по лбу. – Совсем выскочило из головы. Конечно, можно и на месте купить, но детям будет приятнее, если не придётся тратить время на поиск. Ты прав, дружище! Что-то я увлекся. Возьму на всякий случай ноутбук на борт. Вдруг новые мысли посетят.

Быстро собравшись, он попрощался с товарищем и, вызвав такси, уехал в спортивный магазин.

На следующий день рано утром всё большое семейство Ланге прибыло в аэропорт. В зале отлета постепенно собирались остальные члены голландской делегации, всего более ста человек. И неудивительно, ведь ученые Страны тюльпанов были мировыми лидерами в борьбе с вирусом ВИЧ. Предвкушая новое приключение, пассажиры шутили, смеялись, строили планы на краткий отдых между рабочими днями, обсуждали австралийские пляжи и опасную живность удалённого континента.

– Мама, смотри! – Анна ткнула маленьким пальчиком в лайнер, стоящий около выходных ворот. – Похож на огромную белую птицу!

Вскоре, взревев мощными двигателями, самолёт рейса МН17, следующий по маршруту «Амстердам – Куала-Лумпур», оторвался от земли, чтобы уйти в вечность…

Белые сны

– Интересно, откуда у него такая фантазия? – завистливо причмокнул Сергей, слушая через закрытую дверь крик директора.

Стоящая рядом, красная как варёная свекла, секретарша Леночка захлопала глазками:

– Миша засмотрелся в смартфон и на перекрестке въехал в кого-то. Поэтому сейчас Игорь Вадимович его за аварию отчитывает.

– Хм, через меховые губы слона-альбиноса, – задумчиво повторил донесшуюся фразу мужчина, – как это?

– Не знаю, – пискнула секретарша, – но могу позже спросить, если вам интересно.

Немного послушав шумный монолог, гарантирующий несчастному водителю такие тайные возможности использования телефона, что позавидовал бы любой сексуальный извращенец, Сергей решил не испытывать судьбу, чтобы случайно не нарваться на ярость шефа:

– Позже зайду, – кивнул он девушке, – а ты давай держись. Заодно на уши наматывай новые технологии. Вырастут усы – перемотаешь.

– Да я уже столько наслушалась за два года работы у Игоря Вадимовича, что Камасутра кажется жалкой азбукой для новичков, – усмехнулась та, нервно отхлебнув воды из стоящего на столе стакана. – Я вам позвоню, когда всё успокоится.

После обеда Сергей зашёл в кабинет директора, который задумчиво смотрел в окно, погружённый в свои мысли.

Обсудив с Игорем насущные вопросы, направился на выход, но, дойдя до двери, остановился:

– Тебе бы в отпуск съездить, – сказал начальнику, глядя в глаза. – Что-то последнее время часто срываться стал. Нервы, дружище, надо беречь.

– Если ты про Мишу, то из-за его глупости могла возникнуть большая беда. – Игорь откинулся в кресле. – Стоило этому дятлу немножко посильнее надавить на газ, и удар пришёлся бы не в задний бампер, а в боковую дверь, где сидел маленький ребенок. И так у девочки истерика была, – хорошо, что обошлось без травм. А всё из-за того, что наш доблестный шоферюга решил по-лайкать фоточки своей новой пассии. Сколько раз говорил этому полоумному, что фотошоп до добра не доведет ни девушку, ни такого кавалера. Представляешь, он её вживую ни разу не видел. Интересно, сможет наш «Атлант 777» при встрече узнать свою «Белокурую Жизель», а она его, когда одному не нужно втягивать живот, а другому складывать губы в виде утиной жопки? Даже мне ясно, что фото в соцсетях имеет к реальному человеку такое же отношение, как самурай к Бабе-яге. Долго протянутся отношения, начатые с обоюдного вранья?

– Точно, – хмыкнул Сергей. – Зажигаешь с красоткой, а просыпаешься с крокодилом. Вот как тут психику уберечь?

Игорь махнул рукой:

– Любая женщина утром выглядит, как бешеный хомяк после перепоя. Смотря для чего ты её выбираешь – для утех или для жизни. Общие души со временем сплетаются в одну, а разные так и живут вместе, но поодиночке. Это как отношения зайчика с котиком, существующие для игр и развлечений. Лёгкие, весёлые, довольные – они так же и разбегаются, расцарапав коготками друг друга. Что ж поделать, межвидовой барьер, по-другому не дано. Счастливый брак – это отношения равных, когда тебе плевать на мелочи, ты видишь саму суть партнера и это тебе нравится. Разве волчица будет рычать самцу, что хочет новую шубу или начнет выносить ему мозг, почему такую худую косулю притащил на ужин? Нет, она идет рядом, не посягая на свободу самца, сама оставаясь свободной. Волчица – не пассажир в жизни волка, а такой же спутник, как Луна для Земли. Он ведущий, она ведомая, и эти роли устраивают обоих. Только вместе они сильны, способны выжить, вырастить потомство, насладиться полнотой короткой жизни, считая друг друга богами. Поэтому одинокие волки воют на Луну, она для них олицетворение далёкой, всё ещё не найденной спутницы.

Сергей усмехнулся:

– Ты прямо философ. А может, просто мы с тобой старпёры и придираемся к молодому поколению?

– Не понимаю, при таком количестве возможностей, которые нам и не снились, у них в голове соцсети, «тик-токи» и вкусно поесть в ресторане. А как же горы, океаны, огромный мир, стремление к другим планетам? Неужели это так и останется уделом избранных? Нравится другое? Пожалуйста! Пиши, читай, вышивай крестиком, играй с детьми в прятки.

– Это у тебя планов на несколько жизней припасено, а другие довольствуются малым.

– Всё от скудоумия и отсутствия внутреннего стержня. – Игорь подошёл к окну, посмотрел поверх жестяных крыш центральной части города, неприятно царапающих взор ржавчиной вперемешку с однобокой серостью. – Хотя сильных обычно не любят, потому что ими тяжело управлять. Поэтому на всё стадо обычно один пастух.

Он замолчал, думая о своём. Затем повернулся к собеседнику:

– Ты прав, не нам осуждать молодёжь. Они такие, какими их вырастили.

– Понятно, что Мишане всыпал за дело. – Сергей вздохнул. – Но я вижу, что ты стал сплошным нервом. Не доводи до худшего, остановись, передохни. Работа никуда не денется, и Земля не наткнется на небесную ось. Скатайся куда-нибудь на недельку-другую, переведи дух.

– Хорошо иметь толкового зама, – улыбнулся Игорь. – Ладно, подумаю, – кивнул он, берясь за телефон.

– Игорь, а мимо хобота через вселенскую выхухоль – это как? – спросил Сергей, стоя на пороге.

– Главное, что водитель понял смысл фразы, – поморщился хозяин кабинета.

Мысль, поданная заместителем, въелась в голову и пустила ростки. Игорь сам понимал: ещё немного и из-за переутомления и отсутствия нормального отдыха наступит нервный срыв. Чтобы его избежать, нужна срочная перезагрузка.

– Куда собрался в такую даль? Ещё и один! – накрывая ужин, неодобрительно покачала головой супруга, когда он поделился своими мыслями. – Осень на дворе. Ты же взрослый мужик! Не будь ребенком. Давай возьмем путевку в пансионат или на курорт. Не только отдохнешь, но и подлечишься.

Но, заметив решительный блеск в глазах мужа, замолчала, понимая, что переубедить не получится, да и не стоит этого делать. Как всякая мудрая женщина, коих в мире всегда была одна на миллион, супруга тонко чувствовала тот момент, когда нужно прятать нравоучения и доставать молчание. Поэтому лишь вздохнула и принялась помогать собираться в дорогу. Достигнутая за долгие годы семейная гармония в очередной раз взяла верх над рвущимися наружу эмоциями.

– Серёга, – поздно вечером Игорь набрал зама, – ты прав, возьму отдых на неделю. Завтра уезжаю, остаёшься за меня. Если что, я на связи.

– Так дело не пойдёт! – проворчал Сергей. – Выключи телефон и звони только тогда, когда нужно будет вытащить тебя из какой-то задницы, куда ты по привычке влезешь. А про работу даже думать не смей. Всё будет тип-топ!

В середине ночи, прицепив лодку и загрузив вещи, Игорь тронулся в путь. Предстояло проехать тысячу километров и затем, оставив автомобиль, пройти по воде ещё около часа, чтобы попасть на крайний остров архипелага, перед самым выходом в открытое море.

Серый асфальт мягко стелился под шинами, создавая любимую мелодию дороги. Фары, словно талантливый художник, выхватывали из темноты причудливые тени, освещали на короткий миг и, повинуясь кисточке творца, уходили дальше, к новым штрихам.

Многочисленные дорожные работы выбили из запланированного графика, и, существенно задержавшись, Игорь прибыл на берег только поздно вечером. Пришлось несколько часов просидеть в машине, дожидаясь рассвета. Идти в ночь было опасно, прибрежная зона густо усыпана огромными камнями, напороться на которые совершенно не хотелось.

Откинувшись на сиденье, мужчина любовался миллиардами недостижимых звёзд. Здесь, за полярным кругом, они казались ярче и ближе. Вот по небосводу не спеша пролетел один спутник, чуть позже в стороне – другой. Размышляя о скоротечности жизни, Игорь пожалел, что ему, увы, не суждено дотянуться к другим, таким манящим мирам.

Как только на востоке посветлело, он выбрался из машины. Поёживаясь от холода, переоделся и, спустив лодку на воду, принялся загружать её походными вещами.

Рассвет, преодолевая ночную тьму, медленно отгонял её на запад, озаряя светлеющее небо поднимающимся из-за горизонта солнцем. Не успели первые лучи коснуться зеркальной водной глади, как Игорь уже мчался к заветному месту, стараясь держаться подальше от берега и напряженно вглядываясь в сумерки, чтобы вовремя заметить опасность.

Добравшись до необитаемого острова, поставил палатку и, пока не наступил прилив, отправился на небольшой пляжик с лопатой. Толстый пескожил, оставляющий после себя песчаные пирамидки, был самым любимым лакомством местных подводных обитателей. На какие только наживки Игорь не пробовал ловить здесь рыбу раньше, но этот рыхлый червь с десятками маленьких щупалец давал фору даже ароматным креветкам, не говоря уже о силиконовых заменителях.

Через несколько часов, поймав пару наваг и одну камбалу, мужчина вернулся в лагерь и вскоре сидел на каменной плите, подстелив куртку, и не спеша ел свежую уху, любуясь бескрайним морем.

Волшебство этих мест завораживало. Тишина лишь изредка прерывалась криками чаек, что-то не поделивших между собой. Приятно было осознавать, что ты единственный представитель человеческой расы на маленьком клочке земли.

Одиночество – это туман. Белый, густой. Ты идёшь по нему, а вокруг только шум твоих шагов. И тишина…

Игорь с наслаждением вдохнул сырой холодный воздух. Да! Это именно то, что он хотел. Побыть наедине с собой, здесь, среди ёлок и сосен, научившихся выживать на холодном ветру каменных островов.

Север манил не только своей первобытной суровостью. В этих местах не было ни ярких красок, ни карнавальной фальши, как в южных странах, призывающих к ленивому валянию на пляжах или путешествиям налегке. Всё предельно просто: слабакам здесь не выжить. Север – не просто отдых. Это испытание духа, ежеминутная борьба за жизнь в тяжёлых условиях.

Смеркалось быстро, и уже ближе к ночи на берегу горел небольшой костер, всполохами разгоняя темноту и согревая сидевшего подле него мужчину, не спеша пьющего свежий чай, в который для аромата были добавлены листья брусники. Рядом стояла миска с остатками жареной рыбы и полупустая сковородка, со всё ещё дымящейся картошкой вперемешку с грибами, которых было превеликое множество в самом лагере. Так что для их сбора даже не требовалось никуда ходить – достаточно было опустить руку и сорвать.

Приплывший на свет огня морской котик, поторчал невдалеке, с любопытством изучая непрошеного гостя, затем бесшумно нырнул и скрылся, отправившись спать.

– Точно! – кивнул ему вслед Игорь. – Самое время вздремнуть.

Усталость затянувшегося дня давала о себе знать, и вскоре мужчина тихонько посапывал, спрятавшись в теплом спальном мешке.

Отдыхалось под мерный шум моря и лёгкое прикосновение бриза просто замечательно. Пришедшие сны, которых путешественник, погрязший в своём индустриальном мире, не видел уже давным-давно, были прекрасны. Возникающие откуда-то из подсознания, они, словно дальние странники, несли с собой давно забытые картины. Однако, проснувшись, Игорь так и не смог вспомнить, что конкретно видел. «Как же классно здесь спится», – думал он, чувствуя прилив необычайно приятной энергии внутри сердца.

На следующий день, возвращаясь с рыбалки, Игорь увидел на берегу материка пару волков, вышедших из леса, видимо привлечённых глухим шумом лодочного мотора. Огромный самец спокойно и гордо, без опаски разглядывал рыбака. Волчица, уступавшая ему по росту, стояла чуть сзади, готовая в любую секунду прийти на помощь. Было в этой картине что-то такое надежное и завораживающее, так редко встречающееся в обычной человеческой жизни, что мужчина, приподнявшись, с восторгом принялся рассматривать животных, уменьшив обороты двигателя, чтобы случайно не спугнуть хозяев леса.

Через какое-то время волк повернулся и не спеша побрел в сторону величавых елей, самка последовала за ним, держась немного сзади.

Несколько дней пролетели очень быстро, осенняя погода быстро менялась, словно женское настроение. Ясное небо в течение часа затягивалось, на голову сыпался холодный дождь вперемешку с мокрым снегом, но вскоре сильный ветер отгонял серую тучу, и она уходила дальше, возвращая солнце. Но на смену ей уже спешила другая, чтобы повторить мокрый ритуал.

С началом прилива мужчина уходил на рыбалку; когда же вода, закручивая буруны, начинала отступать, гулял по островам, на крутых скалах которых можно было встретить ветхие поморские кресты, вот уже больше сотни лет смотревшие на округу. Продуваемые ветрами, они дарили надежду уставшим путникам, забравшимся в эти некогда живые места.

Последнее утро разбудило Игоря шумом моря. Стоя под сильным ветром, он долго смотрел на вздыбливающиеся волны, миллионами брызг обрушивающиеся на берег. Лодка, привязанная к дереву, нещадно болталась между камнями, грозя оторваться.

«Буря, пусть сильнее грянет буря», – с грустью подумал мужчина, просматривая на смартфоне неутешительный прогноз, обещавший сильный ветер и дождь на ближайшие несколько суток.

Задерживаться на острове ещё несколько дней не входило в планы. Поэтому, перегнав своё хрупкое судёнышко в небольшой защищённый заливчик, после завтрака Игорь стал сворачивать лагерь, чтобы уйти до отлива, течение которого только усилит встречные волны.

Через час, бросив прощальный взгляд на место своего пристанища, мужчина оттолкнул лодку и, выбираясь на чистую воду, забрался в неё, запуская мотор. Попав на волны, суденышко запрыгало, закачалось, словно неприрученная лошадь, рвущаяся из рук всадника.

Дорога к причалу заняла несколько часов. Море, громко возмущаясь, гнало одну волну за другой, и они, словно развлекаясь, стремились накрыть нагруженную резиновую лодчонку, заставляя капитана отчаянно маневрировать, попутно вытирая с лица солёные холодные брызги, которыми щедро награждала разбушевавшаяся природа. Цена ошибки была высокой – смерть. Добраться до берега в случае опрокидывания было попросту нереально. При такой температуре воды переохлаждение организма наступит через пять минут. Поэтому оставалось только сражаться со стихией, собрав волю в кулак и не давая себе ни секунды отдыха.

Только коснувшись земли, Игорь облегченно выдохнул, – по правде говоря, неприятных моментов в дороге хватило с лихвой.

– А я смотрю, лодка незнакомая, – поздоровался с ним местный старик, стоявший около забора и наблюдавший за действиями мужчины. – Наши-то в такую погоду в море не суются – опасно. Если перевернет, то всё, хана.

– Завтра на работу нужно, – усмехнулся Игорь, подтаскивая судёнышко на мелководье. – Тут уж не до ожиданий.

– Ох, городские, всё вы спешите. Так вся жизнь и пролетит – не заметишь.

– Согласен, отец, но по-другому в нашем муравейнике никак. Вот выйду на пенсию, куплю домик возле тебя, и будем днями на скамейке сидеть да на волны смотреть, – подмигнул он старику.

– Да я завсегда рад соседу, – кивнул тот, – лишь бы человек был хороший.