Kitobni o'qish: «Битва Света и Тьмы. Река Скорби», sahifa 2

Эпиметей: Песнь о Дарах и Потерях

Я, Эпиметей, брат Прометея, помню день,

Когда боги, с Олимпа глядя, начали творить.

Зверей, птиц, рыб, и всякую земную тень,

И каждому дары свои спешили подарить.

Мне Зевс поручил распределить дары те щедро,

Чтоб каждый зверь был силен, быстр и защищён.

Один получил когти острые, как лезвие,

Другой – крылья, чтоб парить над миром обречён.

Я раздавал, не думая, не зная меры,

В восторге от могущества, что в руки мне дано.

Кому-то дал броню, кому-то острые клыки,

И каждому казалось, что счастье обретено.

Но вот, когда последний зверь был одарен,

Я вспомнил о существе, что должно было прийти.

О человеке, слабом, голом и беззащитном,

Которому не осталось ничего, увы, найти.

Я в ужасе взглянул на брата, Прометея,

И понял, что ошибку совершил, не осознав.

Все дары розданы, и человеку не досталось,

Ни силы, ни защиты, ни умения летать.

И Прометей, мой брат, увидел мою скорбь,

И сжалился над будущим людским родом.

Он спустился с Олимпа, тайком от богов,

И подарил людям огонь, мудрость и свободу.

Но Зевс, разгневанный, узнал о дерзком акте,

И покарал Прометея за его благородство.

А мне, Эпиметею, оставил лишь печаль,

И память о дарах, что розданы в безумстве.

Я помню день, когда Пандора открыла ящик,

И выпустила в мир все беды и несчастья.

И понял я тогда, что дары, без мудрости,

Лишь множат боль и горе, а не счастье.

Так слушайте же, смертные, мой горький сказ,

О дарах, что розданы бездумно и напрасно.

Цените мудрость, знание и огонь,

И помните, что щедрость без ума – опасна.

Я, Эпиметей, брат Прометея, помню день,

Когда дары раздал, и мир изменился навсегда.

И до сих пор, в душе моей, живёт та тень,

И память об ошибке, что совершил тогда.

***

Имхотеп: Песнь Зодчего и Врачевателя

В песках палящих, где Ра восходит в гневе,

Родился гений, мудростью отмечен.

Имхотеп имя, что шепчут в Нила дельте,

Зодчий, врач, провидец, богом нареченный.

Он зрел в камнях не груду мертвой массы,

А лестницу к бессмертию фараона.

И пирамиды, взмывшие в небеса,

Стали песней его, навеки непревзойденной.

Он знал секреты трав, что исцеляют раны,

И заклинания, что изгоняют хвори.

В его руках болезнь, как воск, послушной стала,

И жизнь дарил он, словно щедрый бог Хори.

Он был советник, мудрый и бесстрашный,

Владыке помогал держать бразды правленья.

И справедливость, словно свет луны ясный,

Сияла в царстве, где царило просвещенье.

Но слава смертных – лишь мгновение в вечности,

И даже гений пред судьбой склоняет голову.

Ушёл Имхотеп, оставив в наследство вечность,

В своих творениях, что переживут эпоху.

И до сих пор, когда восходит солнце в Ниле,

И ветер шепчет в пирамидах древних,

Мы слышим эхо голоса Имхотепа,

Зодчего, врача, провидца, бога в смертном теле.

Он учит нас, что мудрость – дар бесценный,

Что знание – сила, способная творить.

И даже смерть не властна над твореньем,

Когда в него вложена бессмертная душа.

***

Золотой Фараон: Миф о Тутанхамоне

В песках забвения, где время спит,

Родился царь, чье имя – солнца крик.

Тутанхамон, дитя богов и тьмы,

Взошёл на трон, когда умолкли сны.

Он был юн, как лотос на заре,

Но в глазах его горел огонь вдвойне.

Наследник Эхнатона, чья рука

Пыталась мир перекроить слегка.

Но старые боги не простили дерзкий взлёт,

И тень Амона пала на народ.

Тутанхамон, ведомый жрецов рукой,

Вернул величие, покинув путь иной.

Он правил мудро, хоть и недолго жил,

И Нил, как прежде, земли оросил.

Но злая зависть, словно скорпион,

Вползла в сердца, где правил он.

И вот, однажды, в час, когда луна

Скрывалась в тучах, словно от греха,

Тутанхамон, сражённый тайной тьмой,

Ушёл в Дуат, в мир теней немой.

Но смерть не властна над царем таким,

Его душа взлетела к небесам седым.

И в золотой гробнице, в вечном сне,

Он ждёт рассвета, что придёт к земле.

И каждый год, когда восходит Нил,

Вспоминают люди, как он правил, жил.

Тутанхамон, фараон золотой,

Легенда вечная, что правит над землей.

Его сокровища, как звёздный свет,

Напоминают нам о том, чего уж нет.

И в каждом камне, в каждом иероглифе,

Живёт его душа, в мифе вечном, дивном.

Так слушайте же, дети, эту сказку,

О царе юном, в золотой он маске.

Тутанхамон, чье имя – солнца луч,

Навеки в памяти, как верный ключ.

***

Селем: Песнь о Падшем Свете

В начале был Свет, чистый и ясный,

И имя ему было Селем, звезда прекрасная.

Он танцевал в эфире, мелодию ткал,

И мир, что под ним, в сиянии купал.

Но гордость, как тень, в сердце проникла,

И жажда власти, как змея, зашипела.

Селем возжелал быть выше Творца,

И Свет свой направить против Отца.

Восстание вспыхнуло, пламя и гром,

И ангелы пали, сраженные огнем.

Селем, предводитель, в битве сражен,

И с Небес низвергнут, навеки лишен.

Теперь он скитается в сумраке вечном,

Осколок былого, в страдании бесконечном.

Имя его шепчут в проклятых краях,

Селем, Падший Свет, порождающий страх.

Он ищет забвения, покоя и тьмы,

Но память о Свете преследует сны.

И каждый луч солнца, что землю ласкает,

Лишь болью и гневом его наполняет.

И говорят, что однажды, в час роковой,

Селем вернется, исполненный злобой.

И мир, что когда-то он светом дарил,

Поглотит во тьме, что он породил.

Но есть и надежда, что в сердце таится,

Что искра былого в нём возродится.

И Селем, Падший Свет, вновь восстанет,

И мир, что покинул, любовью озарит.

Ибо даже во тьме, глубокой и чёрной,

Остается надежда, пусть даже притворной.

И песнь о Селеме, печальная, древняя,

Звучит как мольба о прощении, вечная.

***

Креонт: Тень власти и трагедии

Креонт, рождённый в Фивах, из рода Спартов,

Нёс бремя власти, как тяжкий крест.

Он правил твердо, закон чтил свято,

Но сердце сковано было, как лёд.

Когда Эдип, царь-убийца, ослеплённый,

Покинул трон, оставив хаос и страх,

Креонт, как страж, к правлению призванный,

Взял в руки скипетр, отринув всякий страх.

Он братьев павших, Этеокла и Полиника,

Разделил в смерти, как в жизни разделил.

Одного с почестью, как героя, великого,

Другого – псом бросили, кто против власти шёл.

И вот Антигона, сестра их, гордая, смелая,

Закон богов поставила превыше царских слов.

Похоронила брата, презрев указ Креонта,

И вызвала гнев, что был страшнее громов.

Креонт, в слепой гордыне, не слышал мольбы,

Не видел боли в глазах своей семьи.

Он думал, что закон – превыше любви,

И сам себя обрёк на вечные муки.

Антигона погибла, в темнице замурована,

И сын Креонта, Гемон, любивший её,

В отчаянии жизнь свою оборвал,

Оставив отцу лишь горе и зло.

И Эвридика, жена Креонта, мать Гемона,

Услышав весть о смерти сына своего,

Прокляла царя, в отчаянии бездонном,

И тоже ушла, оставив лишь его.

Креонт остался один, сломленный, разбитый,

Свидетель краха, что сам же сотворил.

Он понял поздно, как был он слеп и глух,

И власть его стала лишь могилой.

Так Креонт стоит, как памятник гордыни,

Как символ власти, что губит и слепит.

Он помнит крики, он помнит стоны,

И тень трагедии его навек хранит.

***

Семела: Пламя и Гром

В Кадмовом доме, где судьба плела

Узор из славы, крови и греха,

Жила Семела, дева неземной красы,

Чьи очи отражали отблеск росы.

Зевс, громовержец, царь богов Олимпа,

Увидел деву, сердцем опалим был мигом.

Спустился с неба, в облик смертный облачён,

И тайной страстью был Семелой пленён.