Kitobni o'qish: «Корысть на пьедестале»

Часть первая

Глава 1

Зима ушла, но весна вкрадывается в свои владения робкой поступью, с оглядкой на холода, а по ночам прячется по топленым домам от коварных заморозков. Прошлогодняя трава как зеленый цвет в неосвещенной ячейке светофора, такая же блеклая, жухлая, и силы в ней самая малость – размазалась по земле и лежит, не шелохнется. А мать-и-мачеха усыпала поляну перед домом ярким желтым цветом. Природный светофор зажегся предупреждающим желтым, зеленый уже на подходе, и, как только вспыхнет, весна войдет в мир широким уверенным шагом – и тепло долгожданное принесет, и тусклые черно-белые картинки раскрасит яркими цветами.

Но она пока еще где-то рядом, ее дыхание разметают холодные ветра и размывают дожди со снегом, а на работу нужно идти при любой погоде. Василиса плотно закрыла калитку, вставила ключ в замочную скважину, провернула на два оборота. Заржавело в замке – непослушный ход, тяжелый, да и петли не мешало бы смазать, а то скрипят, раздражают.

Домик у нее небольшой, но уютный, огород, сад, хозяйство – все на ней. Нравится ей благоустраивать свой быт, потому все получается. Сливы, яблони, вишни уже побелены – вчера этим занималась, во дворе чистота, все на местах, трава еще с осени пострижена. И огород в прошлом году вскопан – земля как пух, рассада ждет своего часа. Зарплата у Василисы неплохая, картошку она покупает, а зелень, овощи, фрукты – все свое. Ей много не нужно, поэтому огород небольшой, зато возделывается заботливой рукой. Еще два года назад она имела весьма смутное представление о том, как держать в руках лопату, а сейчас наловчилась, хорошо получается, как у настоящей деревенской бабы.

Все меньше в их деревне таких баб: одни умирают, другие продают дома и съезжают. Место хорошее, всего в пяти километрах от Москвы: прямой и короткий выезд на скоростное шоссе, рядом сосновый бор и река – столичные нувориши выкупают землю, сносят старые дома, ставят особняки. Много их уже таких, предприимчивых, особенно на южной стороне деревни.

Из Демидки можно было выйти двумя дорогами, одна вела к шоссе, другая – в город, где работала Василиса. Этой второй дорогой нувориши, как правило, не пользовались, им Задорск не нужен, когда до Москвы рукой подать, да и многие из местных в столицу на работу ездили, там зарплаты посолидней. И Василиса могла бы в Москве работать, но ей повезло устроиться официанткой в ночной клуб со странным названием «ЗаМКАД». Заведение пользовалось популярностью у местных, и москвичи протоптали дорожку – от клиентов отбоя не было, фейс-контроль на входе давно уже вошел в правило. Всю смену как заведенная, в туалет некогда сходить, к утру от усталости отваливаются руки, отнимаются ноги, зато зарплата хорошая, и чаевые более чем. Клиенты в основном одни и те же, и все хотят производить впечатление, в том числе и на официанток. Стриптизерш балуют больше, но Василиса в их ряды вливаться не желает, хотя танцевать умеет, а иногда, если деньги нужны, может зажечь на тумбе в свой выходной. Девушка она без комплексов, но «гоу-гоу» – ее потолок.

Сегодня начиналась ее смена – три ночи каторжного труда, нервотрепок и недосыпаний, но Василиса выдержит, ей не привыкать. Зато потом трое суток отдыха, и совсем не страшно, если это время она проведет в одиночестве и с тяпкой в руках. Привыкла она жить в тихом уединении, более того, стремится к нему. От парней одни только несчастья, уж ей-то это хорошо известно. Хватит, намучилась…

Идти ей недалеко, метров триста-четыреста, к дороге, которая вела в город. Там и остановка, и автобус через каждые два часа.

За спиной вдруг послышался шелест колес. Машина шла тихо, но тяжеловато – или небольшой грузовик, или внедорожник. Она обернулась, и увидела «Икс-пятый» «БМВ» черного цвета. Лакированные бока отливали отраженным светом, хромированная решетка тускло поблескивала. Она шла по левой стороне дороги, по самому краю, поэтому сдвигаться не пришлось, но и машина не проехала мимо.

Внедорожник еще не остановился, а затемненное стекло уже опустилось.

– Поедем? – перехватив ее взгляд, запросто спросил мужчина за рулем.

Каштановые с проседью волосы росли густо, стояли жестко, но послушно. Небольшие глаза под черными, коромыслами поднятыми бровями, высокая тонкая спинка заостренного на конце носа, губы не толстые, но яркие, может, потому они казались большими. Немолодой он уже, лет сорок, не меньше, кожа свежая, увлажненная кремами, возможно, дорогими, но лоб прорезали две глубокие морщины. Взгляд иронично-насмешливый, на губах снисходительная улыбка.

– До Задорска, – кивнула она.

Василиса видела в нем живой и, в общем-то, здоровый к себе интерес. У него все желания в глазах, как товар – на витрине магазина, все ясно и просто. К таким мужчинам Василиса относилась с пониманием и знала, как их отшивать, поэтому без особой опаски села в машину.

– А я глянуть хочу, как у вас тут все устроено, – сказал мужчина, оценивающим взглядом скользнув по ее ногам.

Ноги у нее достаточно длинные, стройные, изящные лодыжки, округлые коленки – все как должно быть у хорошенькой женщины. Но куртка на размер-два больше, джинсы такие же просторные, а еще ботиночки на низком каблуке. Короткие светло-русые волосы спрятаны под бейсболку, косметики на лице почти нет… В общем, не самый приглядный у нее вид, но так она и не стремилась выглядеть красавицей: не было желания знакомиться с мужчинами, даже приближение весны не очень-то настраивало на романтический лад.

– Нормально у нас тут все устроено. – Она ладонями провела по своим коленкам, будто хлебные крошки с них стряхивала. – Как у людей.

– Это ты о чем? – не понял мужчина.

– В смысле, я бы пешком дошла.

Василиса повернула голову к боковому окну со своей стороны: не было никакого желания кокетничать с ним.

Машина с проселка свернула на латаную-перелатаную асфальтную дорогу, проехала остановку с железным павильоном, сквозь краску которого проступали пятна ржавчины.

Людей на остановке не видно, значит, автобус подъехал и забрал их раньше времени – так иногда случалось. И куковала бы она в одиночестве, а через час уже нужно быть на месте. До города не так уж и далеко, километра два, можно было бы и пешком дойти.

– Зачем пешком, когда машина есть? – весело спросил мужчина и ладонью зачем-то хлопнул по баранке. – Тебя как зовут?

– Вася.

– Не понял юмора?

– Василиса.

– Василиса?! А я – Василий!.. Да мы с тобой тезки! – обрадовался он. – Я вот тут дом себе купил, обустраиваюсь на новом месте.

Василиса сухо кивнула. Дом наверняка большой, красивый, и мебель в нем будет богатой, роскошной, если не уже… И мужчина дорого одет. Кожаная куртка легкая, чувствуется и стиль, и бренд, бежевый пуловер под ней явно не с барахолки, джинсы наверняка из модного бутика. Часы у него почему-то на правой руке – то ли он левша, то ли хвастун. Часы дорогие – настоящий «Ролекс» с выпуклым сапфировым стеклом и корпусом из чистого золота. Возможно, Василий собирался в город за девочками, потому и кузовок свой приготовил, и себя украсил. Пусть девочки видят, какие у него часы, как много он может для них сделать…

– По Задорску покататься хочу, покажешь, где у вас тут что?

– Ночные клубы интересуют?

– Ну, было бы неплохо! – В его сладко-приторном восторге Василиса уловила кислую досаду и разочарование. Да уж, не клубный у нее вид, не покажешься с ней в приличном обществе.

– Улица Зеленоградская, дом восемнадцать, – равнодушным тоном произнесла она. – Я покажу.

– Ну, до ночи еще есть время, – сказал он, глянув на свои дорогущие часы.

Василиса промолчала. Не было у нее желания заводить знакомство с этим типом.

– Ты сама из Демидки? – Впрочем, Василий мог и без нее поддерживать разговор. – Живешь там?

Она кивнула и показала рукой:

– Здесь направо.

Машина въехала в город, справа один за другим потянулись многоэтажные новостройки, над которыми возвышались башенные великаны с длинными носами-стрелами.

– В Москве цены вверх рванули, – глянув на дома, заметил Василий. – А здесь еще ничего, держатся… И городок вроде бы неплохой… Вредные производства есть?

– Машиностроительный завод.

– И что там?

Василиса зевнула в кулачок. Если бы она знала, какие машины строит завод, она все равно бы не стала говорить. Для этого существует справочное бюро – в Интернете, например, кому интересно, пусть дерзает.

Задорск она знала плохо: дом – работа, работа – дом, вот в основном и весь ее маршрут. Ну, магазины, само собой – продуктовые, хозяйственные. Одним словом, скромные у нее познания о городе, и не было желания расширять кругозор.

Родом Василиса из Волгограда, выросла там, на ноги встала, крылья расправить пыталась, но подрезали на самом взлете. А жила она в тесноте, хотя и не в обиде. Мать после развода снова вышла замуж, родила еще двоих детей, так и жили они – впятером в однокомнатной квартире. А года три назад умер отец, оставив ей домик в Демидке. Не хотела она сюда ехать, но так уж сложились обстоятельства. Да и волгоградскую квартиру надо было разгрузить.

С родным городом ее связывал университет, где она училась на заочном, этим летом отпуск возьмет, экзамены поедет сдавать, в том числе и государственные. Наконец-то закончатся ее учения на букву «м»… Если, конечно, не завалится…

– Какая-то ты невеселая, – с осуждением в голосе проговорил Василий.

– Это у вас выходной, а у меня работа.

– А клуб?

– Здесь налево… Правее… Приехали!

Машина заехала в парковочный карман с парадной стороны клуба, который размещался в отдельном, специально построенном под него здании.

Светло на улице, а гигантские буквы, закрепленные на крыше, уже ярко светились огнями. «ЗаМКАД». Высокие витринные окна озеркалены, перила на широком гранитном крыльце сияют хромом, медная рында у парадных дверей начищена до блеска. Никто не знал, зачем владелец клуба вывесил этот корабельный колокол. Павел Матвеевич во флоте не служил, моря-океаны не бороздил, ностальгия по этому поводу мучить его не должна. И тем не менее… Мало того, вышибале на входе предписывалось отбивать склянки с началом работы. Гена злился, матерился себе под нос, но в колокол звонил через каждый час. А свою злость он срывал на мальчиках и девочках, которые выстраивались в очередь перед клубом. Если не понравился ему кто-то, пиши пропало, лучше сразу бегством спасаться…

– Улица Зеленоградская, дом восемнадцать. Ночной клуб «ЗаМКАД», я здесь работаю, – открывая дверь, сказала Василиса.

– Э-э… Ты куда? – потянулся за ней Василий, пытаясь остановить.

– Спасибо! Пока!

Она выпорхнула из машины, быстрым легким шагом поднялась по ступенькам. Рабочий день уже начался, но клуб еще не открылся, и охранник находился в холле. Он узнал Василису, открыл ей дверь, улыбнулся, выставил вперед ладошку – под дружеский хлопок.

Она даже не обернулась, чтобы посмотреть, уехал Василий или нет. Ей нет до этого никакого дела: Россия – свободная страна, и каждый гражданин имеет право стоять под клубом сутки напролет и даже умереть у крыльца в бесплодном ожидании…

Отличная акустика в клубе, и аппаратура серьезная – музыка громкая, объемная, но не оглушительная. И в дальних уголках зала можно спокойно говорить, не напрягая слух и голосовые связки. Обстановка солидная, и клиентура серьезная, но, главное, сервис на высоком профессиональном уровне. Официантки все как на подбор – смазливые, накрашенные, в блестящих париках, в мини-юбках, на высоких каблуках, а как улыбаются… Более того, Валентин Юрьевич Кузьмин и пожаловал в этот клуб ради официанток, а если точнее, его интересовала одна из них. Правда, собираясь в «ЗаМКАД», он мог только догадываться, кем работает здесь Василиса. А когда увидел ее, не узнал: слишком разительный контраст был между той девчонкой, которую он подвозил, и этой особой в короткой юбке. Небо и земля.

Та девчонка его всего лишь зацепила – своей простотой, непосредственностью, ясными голубыми глазами. Василиса не производила впечатления деревенской дурочки, он видел, как она взглянула на его часы. Взгляд не просто оценивающий, но знающий. Она поняла, с кем имеет дело, но даже не пыталась напрашиваться на знакомство, а ведь он мужчина в самом расцвете сил и, главное, при деньгах. Любая другая пиявкой присосалась бы к нему, а эта – «Спасибо! Пока!» А он после развода свободен как птица, и выходной взять не проблема. Но, главное, Миша Брюсов не отказал ему в компании.

Заинтриговала его Василиса, а в клубе и вовсе сразила наповал. Оказывается, она не просто смазливая девочка, а самая настоящая красавица, и ее голубые глаза под накладными ресницами сияли волшебным, завораживающим светом. А какие у нее ножки, и бюст у нее призывно колышется в разрезе кофточки…

Валентин велел позвать администратора и, когда тот подошел, раздражая своей фальшивой улыбкой, попросил заменить официантку на Василису. Свою просьбу он подкрепил сотенной купюрой. Администратор взял деньги не сразу, какие-то мгновения он раздумывал, выискивая подвох, только затем купюра исчезла в его рукаве. И тут же последовало пре-дупреждение, если вдруг Василиса откажется обслуживать столик, то неволить ее никто не станет.

Василиса подошла к их столику легкой, грациозной, можно даже сказать, призывной походкой, волнующе улыбнулась, обволакивая Валентина взглядом:

– Извините, Василий, но я не буду обслуживать ваш столик!

На этом их общение и закончилось. Она ушла, и тут же появился администратор. Вздохнул, развел руками и тоже ушел.

– Вот стерва! – разозлился Кузьмин.

Клиент всегда и во всем прав, и нельзя ни при каких обстоятельствах нарушать этот принцип. Во всяком случае, так хотелось думать… А если бы он захотел выкупить у заведения час любви с Василисой, разве бы ему пошли навстречу? Такой род услуг практикуется только в дешевых заведениях, а здесь чувствовался уровень.

– Хотя бы деньги отдал! – успокаиваясь, бросил он.

– А это что? – Миша ткнул пальцем в мятую сотенную, которая лежала между тарелками.

Оказывается, он и не заметил, как администратор вернул аванс.

– Фокусник, блин! – буркнул Валентин.

– Заодно в цирке побывали, – засмеялся Брюсов.

С Мишей они познакомились в институте – сошлись, спелись, занялись фарцой и валютными махинациями. Во времена перестройки создали кооператив, на этой волне хорошо поднялись, но именно поэтому рассорились в пух и прах, и дальше каждый пошел своим путем. Валентин занялся цветными металлами, Миша переключился на нефть, у каждого свое дело, связанное одним общим знаменателем – негласным капиталистическим соревнованием, кто кого успешнее. Пока выигрывал Кузьмин. Но и Мише было чем похвалиться, в том числе и красавицей невестой. Хотя и здесь не все у него гладко. Смешно это или нет, но Брюсов взял замуж бывшую жену Валентина.

С Олесей Кузьмин разводился по собственной инициативе, с Мишей она ему точно не изменяла, просто устал он от нее, и все. И раз уж Миша ее подобрал, то какие к нему претензии? Более того, самолюбие можно потешить. Негоже молодому и успешному бизнесмену поднимать со свалки брошенную вещь…

– И клоуны, и клоунессы, – вздохнул Кузьмин.

У него свои заводы, серьезное производство на миллионы долларов, а тут какая-то пигалица крутит ему фиги.

– Ты про эту? – Миша кивком головы показал на Василису, которая промелькнула между столиков.

– А чем она тебе не нравится? – косо глянул на него Валентин.

Честно говоря, с Олесей Василису не сравнить, слишком разные уровни. Олеся – женщина не просто роскошная, она эталон – там и совершенная красота, и безупречная порода, и безукоризненное воспитание. В сущности, они-то и расстались из-за этого. Олеся не столько надоела ему, сколько он устал соответствовать ей. Ну, и приелась, конечно, не без этого. Это кашу маслом не испортишь, а пирожное с излишком сахара – очень даже…

Единственное, в чем Василиса могла потягаться с ней, это в сексуальности, возможно даже, с высоким шансом на победу. Но этого мало, во всяком случае для Миши, на которого Василиса впечатления не произвела.

– Да нет, ничего… Просто интересно… Да ты не переживай, нормально все, – широко улыбнулся Брюсов. – Клуб отличный, мне понравилось… Кстати, ты можешь его купить, вместе со своей Василисой… Но проще купить ее саму.

– Давай так, – зло, сквозь зубы процедил Валентин. – Ты не советуешь мне, как быть с Василисой, а я не советую тебе, как спать с Олесей.

Заискрило между ними, задымило, но Миша проглотил пилюлю, снимая тем самым возникшее напряжение. Но в трусости Валентин обвинить его не мог. Более того, он бы и сам на его месте постарался бы сгладить ситуацию. Уже почти двадцать лет, как они вместе, сколько конфликтов между ними перекипело, и ничего, жива их дружба, да и как она может заржаветь, если постоянно находится под высоким напряжением? Большой у них опыт выживания в этой самой дружбе, поэтому и сегодня до пожара дело не дойдет.

Какое-то время они сидели молча, стараясь не замечать друг друга, наконец остыли, чокнулись, выпили, развеселились и устроили соревнование – чья «елка» круче. Для этого им нужно было всего ничего – две стриптизерши да куча стодолларовых купюр. Девочки танцевали прямо у них на столе, а они совали купюры им за трусики, под лифчики – удержат или нет… Потом они ушли, шалея от восторга, но вскоре вернулись – в платьях, с более скромным макияжем, намекнули на свою особую к ним расположенность, но Миша послал их прямым текстом. Оказывается, он своей супруге не изменяет. А Валентин не удержался, скрылся со своей пассией в приватной комнате, там и застрял до самого утра. Он мужчина холостой, и ему можно с кем и как угодно. А с Василисой он встретится как-нибудь потом…

Глава 2

Длинные облака, одно над другим, вдоль над горизонтом – узкие, вытянутые, местами рваные, темно-серые, цвета некрашеного металла. Как будто стальными прутьями небо загородили, но для солнца это не преграда, скорее наоборот: по этим облакам как по ступенькам оно потихоньку вскарабкивается наверх, вливая свет в окна домов. Город уже проснулся, дворники машут метлами, шустрые «Газели» с белыми фургонами развозят молоко по магазинам, сонные люди стекаются к автовокзалу, железнодорожной станции – в Москву надо, на работу.

А Василиса уже отработала. Набегалась, натаскалась, наслушалась. На ногах к утру еле держишься, а еще кассу подбить надо, в зале прибраться. А на улицу вышла, освежилась утренней прохладой, и куда только вся усталость делась. Но спать хочется, а времени мало, в семнадцать ноль-ноль она снова должна быть в клубе, каждый час дорог, а пока до автобусной остановки дойдешь, пока дождешься… Она вызвала такси, ей позвонили, сказали выходить, но машина пока не подъехала.

А из парковочного кармана выкатился знакомый «БМВ» – сдал задом, остановился и в то же мгновение, взревев мотором, рванул вперед, но разогнаться не успел: водитель ударил по тормозам. Машина остановилась напротив, опустилось стекло, и Василиса увидела знакомое лицо.

– Карета подана! – «Василий» похлопал ладонью по спинке свободного кресла.

– Карета подана, – с укором покачала она головой, – да кучер пьян.

Вид его действительно не внушал доверия. Глаза воспаленные, опухлости под ними, волосы растрепанные, лицо помятое, и перегаром несет – гаишник издалека унюхает. Штраф за пьяное вождение он выплатит, денег у него куры не клюют, видела Василиса, как он Агнию стодолларовыми купюрами украсил, там не одна тысяча. И еще в «привате» с ней зажигал – не задаром же. От земного закона он откупится, а от небесного? Вдруг его свыше накажут за разврат и пьянство? Вылетит машина с дороги, кувыркнется под откос… Нет, Василисе такое счастье не нужно. К тому же «Василий» никаких чувств, кроме неприязни, у нее не вызывает.

– Это тебе так кажется! – хмыкнул он.

Она облегченно вздохнула, увидев белую «девятку» с шашечками на крыше. Сто рублей, и она дома, а главное, навязчивую компанию терпеть не придется.

Но «Василий» и не думал оставлять ее в покое, он сдал назад, перегородив таксисту дорогу, вышел из машины, постучал в окошко водительской двери:

– Братишка, мне тоже в Демидку! Подожди немного! – И, сунув парню тысячную купюру, вернулся в свою машину.

Василиса сидела на заднем сиденье и смотрела на водителя. Смешной парень – длинноносый, лопоухий, все бы ничего, но стриженная «под ноль» голова превращала эти недостатки в уродство. На купюру он смотрел как на знак свыше. Рабочий день еще только начался, а уже так подфартило вдруг, всю смену деньги будут сыпаться с неба? Он не имел права брать второго пассажира, но Василиса даже не пыталась выразить свое возмущение. Бесполезно. А уходить глупо. Если Василий такой упертый, он не отвяжется… Но из машины она все-таки вышла – пересела вперед, чтобы навязчивый попутчик не подсел.

«Василий» отогнал свою машину в парковочный карман, вернулся к такси, бухнулся на заднее сиденье, легким движением закрыл за собой дверь.

– Сильнее! – попросил водитель.

– Ну да, это ж «девятка»! – засмеялся нувориш.

Дверь чуть не выгнулась внутрь – с такой силой он ее захлопнул. Таксист поморщился, но ничего не сказал.

Василиса молча просидела всю дорогу, а когда вышла возле своего дома, «Василий» последовал за ней.

– Я приехала, – глядя на отъезжающую машину, сказала она.

– Я тоже. – Он движением руки показал в сторону большого белого с фахверками коттеджа, за которым сплошной линией тянулись элитные дома.

– Не заблудитесь, – усмехнулась она.

– И не заблужусь, – улыбнулся Кузьмин, – и под забор не свалюсь. Или ты думаешь, что я пьян?

– Мне все равно, – поморщилась Василиса, доставая ключи от калитки.

– Может, ты меня к Агнии ревнуешь?

Она метнула на него возмущенно-уничижительный взгляд. Кто он такой, чтобы его ревновать? Он действительно никто для нее.

– Или злишься… Меня на самом деле Валентин зовут… Кузьмин Валентин Юрьевич, генеральный директор торгово-промышленной компании «Медная гора». Хочешь быть хозяйкой «Медной горы»?

Он вполне прочно стоял на ногах, и язык у него не заплетался, но говорил, как бредил.

– Не хочу! – отрезала Василиса.

Она подошла к своей калитке, сунула ключ в замочную скважину, с усилием провернула. Несмазанные петли жалко скрипнули, но ей сейчас было все равно, в каком они состоянии, лишь бы только Валентин-Василий не сунулся во двор.

– Почему? – спросил он.

Василиса повернулась к нему, хотела оттолкнуть, прежде чем закрыть за собой калитку, но увидела еще одного незваного гостя, который шел в сторону ее дома. Увидела и остолбенела.

– Потому… – потрясенно пробормотала она.

Разочаровалась Василиса в мужчинах, поэтому встречам с ними предпочитала одиночество, все из-за одного человека, которого она очень любила. Никто ей больше не нужен, кроме него – так любила. Но при этом сбежала от него в Демидку. Любила она Сергея, но не страдала, не плакала по ночам в разлуке с ним. Нет его, и хорошо, лучше без него, чем с ним. Гораздо лучше…

Почти два года она без него, и ничего, не умерла, живет в свое удовольствие, горя не знает. И видеть его не хочет. Но заразу не зовут, она приходит сама. И Сергей уже здесь. Идет к ней – высокий, широкоплечий, красивый, темные волосы, синие глаза. Черты лица крупные, но пропорциональные, четко выточенные, широкий волевой подбородок с ямочкой на нем. Первый парень на деревне, душа любой компании, заводила и задира. Девки хороводами кружили вокруг него, а он этим пользовался, то с одной «каравай испечет», то с другой, а Василиса страдала, терпела. Она считалась его девушкой, любила его до судорог в душе, радовалась каждой минутке, проведенной с ним. А их встречи в уединении все чаще к минуткам и сводились, чисто галочку в отчетности поставить… А когда она с этой галочкой залетела, он за руку отвел ее в больницу, к врачу, которую знал близко, уж она-то на Василисе и оторвалась. Только ей одной известно, через какие унижения пришлось пройти.

После таких издевательств она, казалось бы, не могла больше иметь детей, но нет, снова беременность, и снова аборт. Сергей не хотел иметь детей, и прямо об этом говорил, а она, как дура, с ним соглашалась. Он об нее ноги вытирал, а она радовалась… В конце концов, он женился. На другой. И продолжал гулять. И к Василисе на огонек заглядывал, как будто ничего не случилось. Раз поставил галочку, другой, а на третий она от него сбежала. Отец в Демидке дом оставил, она уехала, от греха подальше, обосновалась на новом месте, пустила корни. Первое время страдала в разлуке с любимым, а потом успокоилась. И даже возмутилась, увидев его.

Она уже другая, и ей никто в этой жизни не нужен, поэтому Сергей пусть проваливает.

А он шел к ней, широко улыбался, в глазах жаркие чувства, которые он спешил излить на нее. Камуфлированная куртка на нем, какие-то медали, темно-синие джинсы вправлены в расшнурованные ботинки с высоким верхом. Он уже отслужил в армии, когда Василиса познакомилась с ним, семь лет назад это произошло, пять из них – сплошь мучения и унижения, разбавленные любовью. И никаких медалей у него не было, она точно это знала.

– Привет, родная!

Василиса вдруг почувствовала себя крысой, которую звала к себе волшебная дудочка, ноги сами понесли ее на погибель. Очнулась она в самый последний момент. Уперлась руками в грудь Сергея и оттолкнулась от него. В ответ он лишь засмеялся – весело, добродушно. Милые бранятся – только тешатся.

Но смех оборвался, улыбка сползла с лица, взгляд угрожающе сверкнул. Сергей был рубахой-парнем, душа у него нараспашку, но только для своих. С чужими он обычно не церемонился, если вдруг разозлили его – сразу в драку. Любил он это дело, уважал, а кулаки у него будь здоров, и удар зубодробительный.

– Это кто такой? – Он волком смотрел на Кузьмина, который все-таки зашел во двор вслед за ним.

– А ты думал, я здесь без тебя как монашка живу? – усмехнулась Василиса.

– Хорь твой?

– Я не хочу тебя видеть, езжай домой!

– Я спрашиваю, это твой хорь?

Не слушая ее, Сергей подошел к Валентину, схватил его за грудки.

– Эй, парень, ты что, с ума сошел! – возмущенно протянул Кузьмин.

– Пошел отсюда! – Сергей с силой оттолкнул его от себя.

Валентин едва удержался на ногах, но земли рукой коснулся, восстанавливая равновесие.

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – зло спросил он, разглаживая мятые лацканы пиджака.

Сергей снова шагнул к нему и на этот раз ударил – быстро, широко, сверху вниз, как будто в землю вбивал. Кулак с размаху опустился на голову. Проседая в коленях, Кузьмин подался назад, остановился, рванул вперед, собираясь ударить в ответ, но его резко занесло влево, голову повело вправо, душу, казалось, потянуло вверх, в небеса.

Но и душа в теле удержалась, и сам Кузьмин остался на ногах. Шатаясь, на полусогнутых ногах он кое-как добрался до калитки.

– Терпила ты! – крикнул ему вслед Сергей.

– Зачем ты так? – с укором, качая головой, спросила Василиса. Она хотела избавиться от Кузьмина, но не таким же образом.

– А ты зачем с ним?

– Это мое личное дело! – Она и не собиралась оправдываться.

– Да нет, уже не личное… – натянуто улыбнулся Сергей. – Теперь я здесь, с тобой, и ты не должна ни с кем, поняла?

– Да как-то не очень!

– Что?!

Василиса хорошо помнила, как душа уходила в пятки, когда он вонзал в нее такой взгляд. Но это было раньше, а сейчас в ней лишь слегка дрогнуло, и то скорее от неожиданности, чем от страха. Он, конечно, крутой парень, но ей не-трудно будет найти на него управу, попросит ребят из их охраны, они подъедут, поговорят с ним…

– Что слышал! – резко бросила она.

– Значит, пока я в Чечне кровь проливал, ты здесь таскалась! – Сергей поднес к груди растопыренные пальцы, то ли пуговицы собирался расстегнуть, то ли тельняшку на себе рвануть.

– Ты?! В Чечне?! – В глаза бросилась медаль с медным отливом, вычерченная красной линией звезда на ней. – Когда это ты успел?

– Да по контракту… От Лидки ушел, и на контракт!.. Блин!.. – Он вдруг приложил руку к своему боку.

– Что там?

– Да в рукопашке с одним чертом сошелся, он меня кинжалом зацепил…

Душевный порыв захлестнул ее с головой, забыв обо всех обидах, Василиса расстегнула куртку, развела полы, задрала майку. Левый бок действительно закрывала марлевая накладка, прилепленная пластырями. Несвежая повязка, от нее дурно пахло.

– А ну, пошли!

Она провела его в дом, уложила на диван, раздела до пояса, сняла повязку и осмотрела рану. Действительно, похоже на ножевое ранение. Шов наложили неаккуратно, криво, видимо, в полевых условиях, во время боя это делали. Рана уже поджила, но из нее слегка сочилось. Антисептики у нее имелись, бинты и пластырь тоже, повязки накладывать Василиса умела.

– Почему тебя раньше времени выписали? – вздыхая, спросила она.

– Не выписали, выгнали. Я там с начальником госпиталя поцапался…

– Из-за бабы?

– Ну, почему сразу из-за бабы? – весело возмутился Сергей.

– А то я тебя не знаю!

– Ну, из-за бабы. Была там одна медсестричка. Я не хотел, она сама…

– Всегда у тебя так, – сказала она с умилением, от которого самой должно было стать тошно.

Но не стало. Неужели она снова во власти тех самых чувств, от которых спасалась бегством? Василиса не хотела в это верить, но, похоже, Сергей снова нужен ей…

– Ну, может, и хотел… – Он улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. – Но только потому, что эта сестричка на тебя была похожа. Такая же красивая, милая, светлая…

– Да ну тебя! – хмелея от удовольствия, шутливо отмахнулась Василиса.

– Я воевал, кровь проливал, а эти крысы тыловые меня выгнали. И контракт разорвали. Надо будет в Ростов съездить, документы забрать и деньги. Там и удостоверение, и орденские книжки. Ну, и боевые, в смысле, деньги… У тебя как с деньгами?

– Ну, есть кое-что.

– Ничего, если я у тебя немного поживу?

– А ты хочешь?

– Я хочу?! Да я мечтал с тобой жить! Письма тебе каждый день писал! Не отсылал, правда, адреса не знал… Домой приехал, брата твоего встретил, разговорились, он проболтался. Знала бы ты, как я обрадовался!

– Как?

Он обхватил ее руками, легонько потянул на себя, и она сама прильнула к нему… Но тут вдруг в дверь с силой постучали. Василиса мгновенно выскочила во двор. Под навесом из дикого винограда стояли двое – рослые, плотного телосложения, в черных костюмах. Один угрюмо смотрел на Василису, пощипывая свой нос, второй с невинным видом водил носком туфли по трещине в асфальте, втирая в нее лохмотья прошлогодней травы. Шарообразная, наголо бритая голова, маленькие круглые ушки, сливообразный нос и глаза грустные-грустные.

– Тут у тебя какой-то мужик, – сказал первый. – Поговорить бы надо.

– Нет у меня никого. Но сейчас будут. Из милиции. Бесплатные мальчики по вызову, – возмущенно ответила Василиса.