История об охотнике, живущем в лесу и офицере из столицы... Я помню ее по фильму, который смотрел в детстве... Сначала они не понимают друг друга, но постепенно становятся друзьями... Красивое описание уссурийского края... Советую читать всем интересующимся историей нашей Родины
Наконец, я нашла своего любимого литературного персонажа. До сегодняшнего дня я никому не отдавала предпочтения. Были конечно герои, к которым я испытывала бо́льшую симпатию, чем к остальным (первое, что приход на ум - капитан Блад), но так, чтобы я влюбилась в персонажа - это впервые. Дерсу Узала - теперь моя первая литературная любовь. Я не буду описывать, чем именно мне так близок этот персонаж (чтобы это понять, нужно самому прочесть дилогию Арсеньева, в которой он так любовно описывает своего героя). Скажу только, что Дерсу - это мой идеал человека. Причем человека, которым я и сама хотела бы быть, но это невозможно.
Почему я говорю о Дерсу как о литературном персонаже - Дерсу Узала и есть литературный персонаж, созданный в воображении Владимира Арсеньева. Настоящий Дерсу - Дерчу Очжал - конечно же не был таким идеальным, многие сцены Арсеньев опустил (в то время, как в дневниках они присутствовали), некоторые изменил, подгоняя под литературный замысел романов (об этом я ещё расскажу в рецензии на книгу "По следам Дерсу Узала"). Арсеньев создал идеальный образ человека, живущего в гармонии с природой, мудрого, рассудительного, внимательного и, как бы мы сегодня сказали, толерантного к другим "люди", но совершенно чуждого условностям и узам городской суеты.
Я под огромным впечатлением от дилогии Арсеньева о Дерсу и оцениваю ее целиком, хотя если говорить о книгах по отдельности - роман "По Уссурийскому краю" мне понравился чуть больше ( рецензия на первую книгу ). В "Дерсу Узала", как мне показалось, ещё больше чем в первой книге описаний местностей, рек, гор, перечисления растений и птиц - от которых я, честно говоря, под конец просто устала. Но все равно - оба романа однозначно попадают в список моих любимых книг.
Во время ужина я бросил кусочек мяса в костёр. Увидев это, Дерсу поспешно вытащил его из огня и швырнул в сторону. — Зачем бросаешь мясо в огонь? — спросил он меня недовольным тоном. — Как можно его напрасно жечь! Наша завтра уехали, сюда другой люди ходи кушай. В огонь мясо бросай, его так пропади. — Кто сюда другой придёт? — спросил я его в свою очередь. — Как кто? — удивился он. — Енот ходи, барсук или ворона; ворона нет — мышь ходи, мышь нет — муравей ходи. В тайге много разный люди есть.
Акира Куросава снял по этой книге фильм, отмеченный Оскаром 1976, а из книжного шкафа на меня все детство смотрел корешок ее обложки. И даже несмотря на такой звездно-культовый статус, подкрепленный давним знакомством с физическим носителем текста, не хотела читать "Дерсу Узала". "Про какого-то старика азиата, как он ходил в тайге с экспедицией? - думала. - Не, мне такое не интересно". Весной писала Тотальный диктант, автором которого в нынешнем году был Василий Авченко, и в моем варианте текста - рассказ о том, что все сущее: животные, растения, даже туман и камни - все было для Дерсу "люди", с пересказом отрывка, который вынесла в эпиграф. И тогда я поняла, что прочту.
Не прочла глазами, послушала аудиокнигу в суховатом академичном исполнении Александра Котова, как нельзя лучше ей подходящем. Книга Владимира Арсеньева - это беллетризованный рассказ о дальневосточной экспедиции Русского географического общества 1907-1908 годов. Сочетание художественной литературы с научно-популярной. Сведения по географии, геологии, биологии и зоологии, этнографии, фольклористике, оплетенные рассказом о путешествии сквозь уссурийскую тайгу с проводником гольдом (нанайцем). Хотя на самом деле Дерсу Узала принадлежал к ныне вымершему племени Дерсу.
Рассказчик был знаком со своим героем прежде, тот уже работал с его предыдущей экспедицией, Арсеньев рассказывал о нем в книге "По уссурийскому краю" потому не стоит ждать подробной экспозиции с описанием внешности и предыстории. Собственно, то и другое добавится по ходу чтения. Дерсу Узала, лесной человек - охотник и бродяга, потерявший семью и не имеющий своего дома. Живет тем, что промышляет в тайге соболя и ищет женьшень, за то и другое хорошо платят. Лес для него открытая книга, повадки зверей и свойства растений известны ему так же хорошо, как каждому из нас его квартира.
Осмотрев место ночевки другой группы, он назовет не только количество ее членов, но скажет об их национальности и уровне подготовки к путешествию. По особым приметам скажет, когда разразится буря, когда будет сильный дождь и надо заранее побеспокоиться о надежном укрытии, а когда можно не беспокоиться тревожными знаками и продолжать движение. Из подручных материалов смастерит зонтик, дымоотвод для палаточного очага - да что угодно. Без промаха бьет зверя и птицу, но никогда ради забавы, из пустого бахвальства и молодеческой удали. Не больше, чем члены экспедиции могут съесть и обязательно поделится с теми, кто по соседству. Это ведь только нам, из нашей городской скученности, лес кажется пустым. На самом деле в нем множество разного народа.
Дерсу немного шаман, разговаривает с духами, остережет от ночевки в "нехорошем" месте. Отчасти полиглот - кроме родного и корявого, но удивительно поэтичного русского, владеет немного китайским и корейским, вот тебе и безграмотный дикарь, никто из цивилизованных членов экспедиции похвастаться таким многоязычием не может. И в то же время Арсеньев далек от идеализации своего проводника, за громадным уважением одного профессионала и мастера к другому мы продолжаем видеть в нем неопрятного старика азиата и в каком-то интернациональном смысле человека из "Лагуны" Бродского: "Потерявший память, отчизну, сына, по горбу его плачет в лесах осина. Если кто-то плачет о нем вообще".
Финал достаточное тому подтверждение. Умирает эпоха, Последний из Могикан уходит из упорядоченной сытой обеспеченной городской жизни, так и не сумев к ней приспособиться, в лес, всегда бывший ему домом, чтобы погибнуть там от руки дилетанта грабителя и быть закопанных у дороги. И само место его могилы потеряется. Сдержанная арсеньевская проза, не поражающая стилистическими изысками, поднимается здесь до высот невыносимой правды. Вот урядник, довольный, что убитый всего лишь бродяга без роду, без племени и неприятностей из-за него от начальства не будет, распоряжается жандармам рыть могилу прямо здесь. Вот друг убитого стоит рядом и смотрит, как его закапывают. Без рыданий, без пафоса: жил человек и нет его.
И может быть именно эта спокойная констатация делает книгу великой. Все мы люди: и тигр, и медведь, и ворона, и муравей - все там будем.
Для полного погружения крайне необходима карта и справочники по флоре и фауне. Я читала в электронке и географию отслеживала через интернет, как и незнакомых птиц (с животными все оказалось значительно проще) и растения. Очень подробные записи и о встреченных растениях, горных породах, почвах, даже уловы и охота записаны как в книге учета: кто, чего, сколько и как это называется у русских, китайцев и нанайцев. В данной книге описывается одна из исследовательских экспедиций Владимира Арсеньева, русского путешественника, географа, этнографа, писателя, исследователя Дальнего Востока, военного востоковеда. Выбрала именно эту книгу, т.к. очень хотела больше узнать именно о его проводнике Дерсу Узала. Подобные исследовательские путевые заметки мне интересны из-за упоминания в них верований и жизненных устоев местных жителей. Именно диалоги и эпизоды с гольдом очень оживляют повествование. Самые трогательные моменты тоже связаны именно с ним.
— Капитан! Пожалуйста, пусти меня в сопки. Моя совсем не могу в городе жить: дрова купи, воду тоже надо купи, дерево руби — другой люди ругается.
Дерсу Узала покорил меня и своей наблюдательностью, и наивностью, и очеловечиванием всего (даже фонографа).
Владимир Арсеньев - советский путешественник, учёный и по совместительству писатель, который посвятил свою жизнь изучению Уссурийского края, гор Сихотэ-Алинь и большой части Приморья. В область его изучения попали — бассейн реки Уссури, Камчатка и Командорские острова, побережье Пенжинской губы в Охотском море, а также север Хабаровского края.
В романе описаны путешествия-исследования автора в составе отряда, который включал: стрелков, учёных, студентов и местных проводников- охотников, по бассейнам рек, которые имеют географическую привязку к горной области Сихотэ-Алиня.
В книге отображены пешие переходы автора и его товарища удэхейского охотника -Дерсу Узала и остальных членов экспедиции по лесной тайге. Описано много географических тонкостей из характеристик таёжных рек: расположения русла, место куда впадает река, протяжность в километрах, флора и фауна прибрежных районов водоема, а также геологическая картина местности. Все эти характеристики очень информативны, но при отсутствии карт, схем и какой либо визуализации вызывают трудность во время чтения.
В каждой главе произведения герои романа обследуют новые реки, борются со стихиями и выживают в непростых погодных условиях (наводнения, бури и грозы). На страницах романа автор знакомит читателя с множеством характерных данной местности растений и деревьев, а также приводит описания диких животных (тигр, медведь, росомаха, изюбр, кабарга, дикая кошка) и случаи встреч с ними на просторах тайги. Роман знакомит читателя с народностями тайги- удэхейцами (тазами) и показывает их взаимоотношениями с другими обитателями приморского края- местными китайцами.
Лично мне произведение понравилось точечно, то есть моментами. Мало раскрыт образ охотника и проводника Дерсу Узала, который следуя названию романа заявлен главным героем произведения. Также мне не хватило описаний местной народности- удэхейцев- их культуры, традиций, религии и обычаев.
В общем роман читабельный, для общего развития рекомендую!
Перед нами дневник неутомимого путешественника Владимира Арсеньева, которому придали форму художественного произведения. И это чувствуется. Так как больше внимания уделено тем вещам, что в первую очередь интересуют ученого географа и этнографа. Описание местности в конкретное время, изменение погодных условий, следы миграции животных. Но мне это всё понравилось. Автор описывает места где я никогда не была и вряд ли буду, а всегда интересно, как живут другие. Быт, обряды, поверья людей не тронутых цивилизацией, их уклад жизни, законы по которым они живут.
Во время путешествий по тайге проводником отряда нередко выступал Дерсу Узала - охотник на пушного зверя. Он знает все сопки, реки и протоки, предсказывает погоду лучше синоптиков, носит одежду из оленьей кожи, живет в юрте и с уважением относится к природе. Считает людьми всех обитателей тайги и заботится о них. Как сейчас бы сказали, живёт в гармонии с природой.
Вечером я записывал свои наблюдения, а Дерсу жарил на вертеле сохатину. Во время ужина я бросил кусочек мяса в костёр. Увидев это, Дерсу поспешно вытащил его из огня и швырнул в сторону. — Зачем бросаешь мясо в огонь? — спросил он меня недовольным тоном. — Как можно его напрасно жечь! Наша завтра уехали, сюда другой люди ходи кушай. В огонь мясо бросай, его так пропади. — Кто сюда другой придёт? — спросил я его в свою очередь. — Как кто? — удивился он. — Енот ходи, барсук или ворона; ворона нет — мышь ходи, мышь нет — муравей ходи. В тайге много разный люди есть. Мне стало ясно: Дерсу заботился не только о людях, но и о животных, хотя бы даже и о таких мелких, как муравей. Он любил тайгу с её обитателями и всячески заботился о ней.
Для Дерсу прочитать след животного или человека, все равно, что нам прочитать книгу. И эти знания он не таит в себе, а с радостью делится ими со своими спутниками. Но возраст берет своё и вот он уже не видит так ясно, как прежде. Для охотника зрение, это возможность существовать и добывать себе пропитание. Ведь нет у него ни сбережений, ни пенсии, да и родные давно погибли. Очень грустное завершение романа. Наверное, стоит теперь прочитать Владимир Арсеньев - По Уссурийскому краю , чтобы еще раз встретиться с этим удивительным человеком.
1. Дерсу Узала и реальность
Чем путевые заметки о путешествиях отличаются от приключенческой литературы? Путевые заметки как бы говорят: «бросай читать и отправляйся в путь – пережить все то, о чем ты читаешь в сто раз интереснее, чем прочитать об этом». Приключенческая же литература говорит нечто иное: «сиди дома и читай, все равно то, о чем ты читаешь, в реальности тебе никогда не пережить». В первом случае реальность оказывается ценнее слов, во втором – слова ценнее реальности. Большая увлекательность приключенческой литературы (по сравнению с путевыми заметками) – это компенсация за невозможность ее воплощения в действительность. Но Дерсу – он настолько сказочный персонаж, что, кажется, только в книге такого и встретишь. И настолько реалистичный, что нисколько не сомневаешься: все написанное – правда.
2. Дерсу Узала и положительно прекрасный человек
Достоевский, помнится, мучительно искал положительно прекрасного человека в литературе и не мог найти. Вспомнил он только мистера Пиквика и дон Кихота (про Жана Вальжана я, считайте, что забыл, а почему забыл, спросите у Фрейда), да и сам вдогонку создал князя Мышкина. Но в Пиквике я лично ничего особенно прекрасного не вижу, Дон Кихот, конечно, прекрасен, если только не сталкиваться с ним в реальной жизни, ну а князь Мышкин все же слишком «достоевский» персонаж, чтобы назвать его прямо-таки прекрасным. Где ж ты, положительно прекрасный человек, где тебя искать? А искать то, как ни странно, надо не в литературе, а в реальности! Чем Дерсу Узала не положительно прекрасный человек? Положительный? Насквозь положительный. Прекрасный? Настолько положительный, что и прекрасный. Правильный правильной правильностью человек, одним словом (то есть тремя словами). Ищут его и пожарные, ищет и милиция, и не могут найти. А он тем временем продолжает бродить по земле и творить добрые дела - неустанно помогает людям, и не мешает жить зверям (насколько это возможно для охотника, конечно).
3. Дерсу Узала и Шерлок Холмс
Конечно же, Дерсу у нас еще и Шерлок Холмс (это, кстати, отмечает в своей рецензии и red_star ). Не верите – так убедитесь сами. Арсеньев в этом смысле добросовестно выполняет роль доктора Ватсона, дотошно фиксируя все происходящее с гуру сыска. И в этом контексте снова нельзя не вспомнить о соотношении литературы и реальности. Все-таки читатель не может не полагать, что Шерлок Холмс – слишком литературный персонаж, что в реальности он невозможен. Но вот вполне реальный Дерсу читает окружающий его мир как открытую книгу, не переставая удивлять сторонних наблюдателей. Следовательно, возможно, что и «Записки о Шерлоке Холмсе» - не литература, но вполне реальный дневниковый отчет. Надо будет поосновательнее проверить эту версию:)
4. Дерсу Узала и кабаны
Дерсу Узала, по мнению Арсеньева, анимистически очеловечивает все его окружающее. Он и прав, и не прав. Когда Дерсу говорит, что, например, кабаны – тоже люди, то он, конечно, имеет в виду и это, но и нечто иное, а именно, что люди – это те же кабаны, живые существа в ряду других живых существ. То есть это не столько природа очеловечивается, а скорее человек понимается как часть природы. Впрочем, это две стороны одного процесса. Нельзя очеловечить кабана, не окабанив при этом человека. А смысл такого взаимообразного воззрения один – в установлении родства всего живого. На это способен только природный человек. Человек цивилизованный уже кабану не товарищ, да и не может быть товарищем. Человек и человеку - кабан.
5. «Дерсу Узала» и «Дерсу Узала»
Не отвертеться и от темы сравнения книги с фильмом. Сравнивать интересно. Интересно смотреть, какие именно эпизоды отобраны, как они перенесены на экран, с какими изменениями и дополнениями (или без всяких изменений). Вот, например, когда в концовке фильма Дерсу оказался дома у Арсеньева, то мне сразу резануло глаз, что у Арсеньева есть семья (жена и сын), да еще и чуть ли не идиллическая. Стал бы семейный человек звать Дерсу к себе в город? Нет, только такой "перекати-поле человек" как Арсеньев, мог позвать к себе Дерсу. Книга это подтверждает, о жене и помину нет (вики же говорит (а вики – тоже люди), что Арсеньев дважды был женат, но даты не указаны). А вот еще в книге есть замечательнейший именно в своей кинематографичности эпизод, который сам по себе стоил бы целой экранизации, но в фильме его почему-то нет. Впрочем, я догадываюсь, почему – из-за слишком явственной чертовщины. Я бы и назвал этот эпизод «Черт в тумане». Для цитаты этот отрывок, пожалуй, великоват, а потому в качестве послесловия приведу его тут целиком, чем и закончу настоящую рецензию. Итак:
Черт в тумане
Стрелки принялись ставить палатки, а Дерсу взял котелок и пошёл за водой. Через минуту он возвратился крайне недовольный. — Что случилось? — спросил я гольда. — Моя думай, это место худое, — отвечал он на мой вопрос. — Моя река ходи, хочу воды бери, рыба ругается. — Как ругается? — изумились солдаты и покатились со смеху. — Чего ваша смеётся? — сердился Дерсу. — Плакать скоро будете. Наконец я узнал, в чём дело. В тот момент, когда он хотел зачерпнуть котелком воды, из реки выставилась голова рыбы. Она смотрела на Дерсу и то открывала, то закрывала рот. — Рыба тоже люди, — закончил Дерсу свой рассказ. Его тоже могу говори, только тихо. Наша его понимай нету. Только что чайник повесили над огнём, как вдруг один камень накалился и лопнул с такой силой, что разбросал угли во все стороны. Точно ружейный выстрел. Один уголь попал к Дерсу на колени. — Тьфу! — сказал он в сердцах. — Моя хорошо понимай, это место худое. Стрелки опять стали смеяться. После ужина я взял ружьё и пошёл прогуляться вблизи бивака. Отойдя с полкилометра, я сел на бурелом и стал слушать. Кругом царила тишина, только вверху, на перекатах, глухо шумела вода. На противоположном берегу, как исполинские часовые, стояли могучие кедры. Они глядели сурово, точно им известна была какая-то тайна, которую во что бы то ни стало надо было скрыть от людей. После тёплого дождя от земли стали подниматься тяжёлые испарения. Они сгущались всё более и более, и вскоре вся река утонула в тумане. Порой лёгкое дуновение ветерка приводило туман в движение, и тогда сквозь него неясно вырисовывались очертания противоположного берега, покрытого хвойным лесом. В это время я увидел в тумане что-то громоздкое и большое. Оно двигалось по реке мне навстречу медленно и совершенно бесшумно. Я замер на месте, сердце моё усиленно забилось. Но я ещё больше изумился, когда увидел, что тёмный предмет остановился, потом начал подаваться назад и через несколько минут так же таинственно исчез, как и появился. Был ли это зверь какой-нибудь или это плыл бурелом по реке, не знаю. Сумерки, угрюмый лес, густой туман и главным образом эта мертвящая тишина создавали картину, невыразимо жуткую и тоскливую. Мне стало страшно. Я встал и поспешно пошёл назад. Минут через десять я подходил к биваку. Люди двигались около огня и казались длинными привидениями. Они тянулись куда-то кверху, потом вдруг сокращались и припадали к земле. Я спросил Захарова, не проплыло ли мимо что-нибудь по реке. Он ответил отрицательно. Тогда я рассказал им о виденном и пробовал объяснить это явление игрою тумана. — Гм, какое худое место, — услышал я голос Дерсу. Я обернулся. Он сидел у огня и качал головой. — Надо его гоняй, — сказал он и вслед за тем взялся за топор. — Кого? — спросил я. — Черта, — отвечал гольд самым серьёзным образом. Затем он пошёл в лес и принялся рубить сырую ель, осину, сирень и т. п., то есть такие породы, которые трещат в огне. Когда дров набралось много, он сложил их в большой костёр и поджёг. Яркое пламя взвилось кверху, тысячи искр закружились в воздухе. Когда дрова достаточно обуглились, Дерсу с криками стал разбрасывать их во все стороны. Стрелки обрадовались случаю и прибежали ему помогать. Они крутили горящими головешками и бросали их кверху. Красивую картину представляет собою такая вертящаяся ракета, разбрасывающая во все стороны искры. Два полена упали в воду. Они сразу потухли, но долго ещё дымились. Наконец костёр был уничтожен. Разбросанные в лесу головешки медленно гасли одна за другой. После этого мы принялись за чаепитие, а затем стали укладываться на ночь. Я хотел было почитать немного, но не мог бороться со сном и незаметно для себя заснул. Мне показалось, что я спал долго. Вдруг я почувствовал, что кто-то трясёт меня за плечо. — Вставайте скорее! — Что случилось? — спросил я и открыл глаза. Было темно — темнее, чем раньше. Густой туман, точно вата, лежал по всему лесу. Моросило. — Какой-то зверь с того берега в воду прыгнул, — ответил испуганно караульный. Я вскочил на ноги и взял ружьё. Через минуту я услышал, что кто-то действительно вышел из воды на берег и сильно встряхивался. В это время ко мне подошли Дерсу и Чжан Бао. Мы стали спиной к огню, старались рассмотреть, что делается на реке, но туман был такой густой и ночь так темна, что в двух шагах решительно ничего не было видно. — Ходи есть, — тихо сказал Дерсу. Действительно, кто-то тихонько шёл по гальке. Через минуту мы услышали, как зверь опять встряхнулся. Должно быть, животное услышало нас и остановилось. Я взглянул на мулов. Они жались друг к другу и, насторожив уши, смотрели по направлению к реке. Собаки тоже выражали беспокойство. Альпа забилась в самый угол палатки и дрожала, а Леший поджал хвост, прижал угли и боязливо поглядывал по сторонам. Но вот опять стала бренчать галька. Я велел разбудить остальных людей и выстрелил. Звук моего выстрела всколыхнул сонный воздух. Глухое эхо подхватило его и далеко разнесло по лесу. Послышалось быстрое бренчание гальки и всплеск воды в реке. Испуганные собаки сорвались со своих мест и подняли лай. — Кто это был? — обратился я к гольду. — Изюбр? Он отрицательно покачал головой. — Может быть, медведь? — Нет, — отвечал Дерсу. — Так кто же? — спросил я нетерпеливо. — Не знаю, — ответил он. — Ночь кончай, след посмотри, тогда понимай. После переполоха сна как не бывало. Все говорили, все высказывали свои догадки и постоянно обращались к Дерсу с расспросами. Гольд говорил, что это не мог быть изюбр, потому что он сильнее стучит копытами по гальке; это не мог быть и медведь, потому что он пыхтел бы. Посидели мы ещё немного и наконец стали дремать. Остаток ночи взялись окарауливать я и Чжан Бао. Через полчаса все уже опять спали крепким сном, как будто ничего и не случилось. Наконец появились предрассветные сумерки. Туман сделался серовато-синим и хмурым. Деревья, кусты и трава на земле покрылись каплями росы. Угрюмый лес дремал. Река казалась неподвижной и сонной. Тогда я залез в свой комарник и крепко заснул. Проснулся я в восемь часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу ходил на разведки, но ничего не нашёл. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через реку. Если бы на отмели был песок, можно было бы увидеть его следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был не лось, не изюбр и не медведь, то, вероятно, тигр. Но у Дерсу на этот счёт были свои соображения. — Рыба говори, камень стреляй, тебе, капитан, в тумане худо посмотри, ночью какой-то худой люди ходи… Моя думай, в этом месте черт живи. Другой раз тут моя спи не хочу!
Так получилось, что книга прошла мимо меня,и в школе мы её не проходили. Только сейчас удалось познакомиться с романом. Несмотря на сухость повествования, эта книга о суровой природе далекого Уссурийского края. В ней - о жизни охотника, спутника В.Арсеньева, полной нелегкого труда и тяжеловыносимых опасностей, где малейшая ошибка грозит гибелью, где люди охотятся, обороняясь от диких зверей и добывая себе пропитание. Книга увлекательна, жива, правдива. Классика классик! Она надолго запоминается и надолго будет образчиком классической приключенческой литературы и книг о природе. Следом - просмотр оскароносного одноименного фильма Акиры Куросавы.
Две неожиданности с самого начала. Это не первое знакомство автора со своим главным героем. Так что поначалу я чувствовала себя по ошибке закопавшейся в середину серии. Арсеньев постоянно ссылается на какие-то старые эпизоды, о которых я ничего не знаю. А еще - редко встречается книга, где бы автор так мало помогал герою завоевать читательские симпатии. В основе повествования - экспедиционные дневники Арсеньева, и его больше всего интересует не культура гольдов, а, скажем, северная граница ареала акации Маака. Может показаться суховатым. И если Дерсу Узала все-таки приковывает к себе внимание, то это получается за счет его необыкновенной личной обаятельности или, возможно, за счет печального финала, а не литературных приемов. Конечно же, очаровывает его особое отношение ко всем своим соседям по тайге, когда Дерсу очеловечивает не только зверей и птиц, но даже туман. В этом особая доброта. В одном из трогательных эпизодов Дерсу утешает белку, у которой отобрали кедровую шишку.
- Тебе сердись не надо, - сказал он, обращаясь с утешениями к белке. - Наша внизу ходи, как орехи найди? Тебе туда смотри, там много орехов есть. - Он указал рукой на большой кедр; белка словно поняла его и направилась в ту сторону.
И потому история гольдского охотника, который идеально приспособлен к жизни в родной тайге, но не выдерживает городских стеснений, получилась и стала классикой.
с самого начала книги я читала как будто пересказ книги Николая Задорнова "Амур-батюшка", но в более публицистическом, документальном ключе. узнаваемые герои, отношения между местными жителями гольдами и приезжими русскими переселенцами. пришлыми китайцами и корейцами, особенности выживания в этой богатой, но суровой земле. Дерсу Узала - гольд (нанаец), местный охотник и следопыт, человек, чьим домом стала тайга. когда-то давно у него была семья, но все родные погибли от эпидемии, и теперь он просто ходит по земле, охотится, бортничает, рыбачит, зимой строит временные жилища и после продолжает свой путь. на некоторое время он стал проводником экспедиции и не раз спасал жизнь участникам, учил как выжить в снегопад на голой земле, изумлял всех чтением следов зверей, как он мог по следам определить не только возраст и состояние здоровья зверя, но даже его пол!) удивительно описание местных верований, Дерсу говорит даже о кабанах и о птицах - человек, и это практически буквальное отношение к животным как к равным, одушевленным, как к братьям. очень понравилось описание природы, тайги, рек и ручьев, скалистых гор и сопок, равнин и лесов. очень живо описаны все тяготы похода в жаркую безветренную погоду, тучи мошкары и гнуса, израненная кожа от их укусов, усталость от бесконечных переходов, вечера у костра, чай и рассказы о приключениях)
«Дерсу Узала» kitobiga sharhlar, 14 izohlar