Владимир Алексеевич Гиляровский, он же "Дядя Гиляй", около 40 лет до революций 1917 года проработал корреспондентом московских газет. Как утверждает в своих воспоминаниях брат А.П.Чехова Михаил Чехов - Гиляровский был из тех, кто знал в Москве всех, а все знали его. Конечно, насчет всех это преувеличение, но мы понимаем, что хотел сказать Михаил: Гиляровский имел множество связей практически во всех слоях московского общества - от властных структур до хитровского жулья. Это было следствием, с одной стороны, его крайне общительного сангвинического характера, а с другой - требованием его профессии.
Гиляровский работал московским городским репортером, в чьи обязанности входило освещать самые яркие и скандальные события старой столицы. Поэтому в сфере его интересов оказывались налетчики, банкиры, артисты театров, рыночные торговцы, рестораторы, студенты, воры, банщики, сыщики, проститутки, извозчики, сторожа - короче, все, у кого можно было поживиться подробностями городских событий и происшествий.
А "Москва и москвичи" является собранием очерков, написанных в разные годы, и отредактированных для общего издания их под обложкой одной книги. Поэтому и создается ощущение, что Гиляровский писал только о негативном, можно часто слышать такие упреки в его адрес. Но возьмите сегодняшнего городского репортера и отследите его контент, вы удивитесь, но, несмотря на то, что со времен, описанных дядей Гиляем, прошло больше 100 лет, ежедневная репортерская тематика почти не изменилась - убийства, пожары, ограбления, грязь, скандалы - только вместо извозчиков теперь водители автомобилей.
Москва златоглавая, звон колоколов,
Царь-пушка державная, аромат пирогов.
На проспектах и улочках в этот праздничный день
Продают сладки булочки, покупай, коль не лень.
А вот антураж и дух старой Москвы в книге Гиляровского передан сочно и натурально, чувствуется глаз очевидца.Вообще, подобные книги сильны мелкими деталями, которые невозможно ни придумать, ни предугадать, их можно знать только наверняка. И здесь писатель выступает ценнейшим свидетелем того, что было, эпохи, навсегда ушедшей от нас, со всеми её особенностями, теми, о которых можно пожалеть, и теми, исчезновению которых можно только обрадоваться.
Большой объем книги отводится под темы, связанные с московской преступностью. Одна из самых интересных глав посвящена знаменитой Хитровке, где, кстати, у Гиляя тоже было полно связей. В книге он описывает случай, как у одного из его друзей, которого он привел на Хитровку "на экскурсию", увели пальто, писатель не называет имени пострадавшего, однако, в своих воспоминаниях Михаил Чехов, о котором я уже писал, признается, что этим экскурсантом был он. Так вот, Гиляровский включил свои связи и через час пальто было возвращено его владельцу.
Помню тройку удалую, вспышки дальних зарниц,
Твою позу усталую, трепет длинных ресниц.
Всё прошло, всё умчалося в бесконечную даль,
Ничего не осталося лишь тоска да печаль.
Другой яркий случай, описанный в очерке "Кружка с орлом", перемещает читателя на Цветной бульвар, где существовала еще одна бандитская "малина". Здесь жизнь Гиляровского подверглась нешуточной угрозе, и снова спасло его знакомство с хозяином "заведения". Бандитских логовищ в Москве конца позапрошлого века было немало, по иронии судьбы, одно из них существовало на Лубянке.
Интереснейшие очерки посвящены московскому студенчеству, студенческому общежитию Ляпина, столичным художникам, их знаменитым "средам". Очень познавательный очерк о московских банях, об интереснейшем "банном" мире второй столицы, о становлении шикарных Сандунов. Трактирная жизнь тоже очень колоритно описана. При всем при этом в каждый очерк включены аппетитные истории, очень напоминающие анекдоты, как, например, история про купца Филиппова о том, как он придумал булочки с изюмом. В каждом таком случае можно усомниться, а точно так ли это было? Но давайте не будем столь строги к человеку, который писал в годы, когда почти вся информация распространялась преимущественно с помощью сарафанного радио, он продает нам клубничку за то, за что купил. Подумайте, ведь даже сегодня, когда навалом каналов, дублирующих распространение информации, полным-полно различных непроверенных фейков.
Сединою покрытая величаво стоишь
И веками воспетая Русь святую хранишь,
И плывёт звон серебряный над великой страной,
И звенит звон малиновый над родною Москвой.
На что еще обратил внимание, так это на некоторую географический ареал, в рамки которого попадают практически все очерки, собранные в книге. Создается впечатление, что Гиляровский в основном вращался в кругах центра, севера и востока столицы. Так, есть очерки о районах Таганки и Сретенки, есть очерки о центре - Китай-город, Театральная площадь, но львиная доля - это Тверская и все, что к северу от неё - Трубная, Неглинная, Цветной бульвар, Сущевка - эти района описаны очень подробно и со знанием дела. В то же время о Замоскворечье или Арбате в книге даже не упоминается. Правда, лично мне такой перекос был только на руку, поскольку я живу совсем рядом с подробно описанными районами, поэтому я не просто читал, я еще сравнивал внутренним взором современный облик знакомых мне улиц и зданий с тем, который вырисовывался из описаний Гиляровского.
Что слегка расстроило, это то, что Гиляровский восторгается переделками старой Москвы в 30-е годы, которые он уже застал. Он приветствует снос старых зданий, переделку улиц, их переименования. Я ему в этом случае совершенно не верю, думаю, это было вынужденное проявление лояльности советской власти, на которое ему пришлось пойти, чтобы книга была издана. Не мог человек, настолько влюбленный в "ту Москву", без слёз наблюдать за её уничтожением, одна Сухарева башня чего стоила. Конечно, город не может не развиваться, и приходится идти на какие-то компромиссы примирения старого и нового, но уничтожение исторических памятников - преступление при любой власти и любой идеологии. Так что, уважаемый Сергей Семёнович, будьте бережнее к тем реликвиям старой Москвы, которые, несмотря ни на что, еще радуют наши глаза.
Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки,
Эй, вы, кони залётные, слышна песнь с облучка.
Гимназистки румяные от мороза чуть пьяные
Грациозно сбивают белый снег с каблучка.
Как этнографические зарисовки Москвы XIX – начала XX веков книга, безусловно, очень любопытная. Да, возможно, охват не максимальный, и здесь описываются далеко не все стороны московской жизни. Да и география событий несколько ограничена центром и частью северо-востока столицы. Но информации все равно много, очень много, информации живой, яркой, зрелищной. Здесь и купечество, и дворянство, и творческая интеллигенция, и все грани преступного мира, и ужасающие картинки самого дна общественной жизни. Все в красках, деталях и очень атмосферно. Наиболее ценно то, что автор не просто излагает общеизвестные факты, по большей части его рассказы – это не статично собранный материал, это события, которыми он был очевидцем; истории людей, которых он знал лично; панорама улиц и домов, которые посещал. Не скажу, что книга стала для меня большим откровением, все-таки Москва – мой город, город, который я знаю и люблю, кто бы что ни говорил, и многое из написанного было мне давно знакомо. Но и любопытного, ранее неизвестного тоже было много. Например, не знала, что в те времена фонари в Москве зажигались только в календарные безлунные ночи, а в остальные даты блындай как хошь, есть на небе луна или ее облачками закрыло, другого освещения не положено. Ну и просто побродить по знакомым местам образца полуторавековой давности было интересно. Должна заметить, что карта старой Москвы при чтении под рукой очень желательна. Даже с учетом того, что мне неплохо знакома топография города, некоторые места и маршруты приходилось визуально уточнять для лучшего, так сказать, погружения в тему. В общем информационно книга очень любопытная и познавательная. Отдельные сведения о зданиях здесь, правда, закономерно устарели, но это вряд ли можно считать недостатком. Даже имеющаяся неполнота описаний особо не разочаровывает. И того, что есть, хватает с лихвой, чтобы примерно представить себе быт, нравы и визуальный ряд московской жизни описываемого периода. А вот авторская стилистика чтение мне немного затруднила. Дядя Гиляй явно имеет склонность к сложносочиненным словесным конструкциям, в которые приходилось все время вчитываться.
В неслышной, благодаря требованию хозяина, мягкой обуви, в их своеобразной лакейской ловкости движений еще чувствовался пережиток типичных, растленных нравственно и физически, но по лакейской части весьма работоспособных, верных холопов прежней помещичьей дворни.
Вот вроде бы все понятно, а громоздко как-то, некомфортно. Ну и общая структура текста тоже несколько напрягла. При том, что главы здесь выстроены в более-менее упорядоченной последовательности, затрагиваемые темы местами излагаются довольно хаотично и отрывочно. Вот только что автор рассказывал о булочниках, потом вдруг, зацепившись за незначительную деталь, резко перекинулся на тюремные реалии, а затем события 1905 года (к которым, кстати, он будет обращаться неоднократно, независимо от того, какую сторону московского бытия в данный момент описывает). А иногда вот вроде начнет историю рассказывать или байку какую местную, и интересно вроде, и вдруг раз без всякого завершения и перехода уже о чем-то другом речь. Так что некоторая недосказанность налицо… Конечно, понимаю, что текст книги собирался из написанных в разное время очерков и заметок, и, видимо, поэтому выглядит не так гладко, как хотелось бы. Но все-таки с переходами тем можно было бы получше поработать. Но в целом все равно почитала с интересом, хотя быстро и не получилось. Очень вдумчивое и познавательное оказалось чтение.
Прекрасная, полная очень точных и нередко иронических замечаний книга об уже несуществующей Москве. Многие описанные в книге места совершенно утратили описанный автором облик, кое-какие и вовсе невозможно обнаружить, если не знать что здесь находилось 100-150 лет назад. Но типажи и характеры все еще совершенно живы и поражают почти фотографической точностью.
Несмотря на то что автор описывает и "дно", и "сливки" московского общества, он сохраняет одинаковую внимательность и даже, я бы сказала, бережность по отношению к героям (что в советскую эпоху смотрелось, наверное, довольно-таки вызывающе) - он фиксирует происходящее, не давая ему оценок с точки зрения "классовой морали".
И потому книгой до сих пор легко можно зачитаться (не будьте как я, выбирайте для нее вечер выходного дня!)
С тех пор, как я впервые прочитала «Москву и москвичей», сменился социальный строй, и даже страны, в которой я её читала, уже нет. Совсем так же, как и в случае с самой книгой – у страны, о столице которой написаны рассказы Гиляровского, было другое название и иной социальный строй. И так же как автор, описывая старую Москву, постоянно проводит параллели "было - стало", так и я, перечитывая книгу, постоянно сравниваю тогдашнее своё впечатление и теперешнее.
Есть о чем подумать. До какой же степени я была когда-то «продуктом» своего времени (речь идет о конце 70-х), если мне тогда ничто в книге не казалось странным и не резало глаза. Казалось, так оно и есть: всё старое было плохим и жило ожиданием великих революционных перемен. И только эти самые перемены сделали Москву Москвою: извели нищету, грязь и криминал Хитровки, уничтожили блеск, сытость и всяческие излишества «Яра» и «Славянского базара». Превратившийся в Музей Революции элитный Английский клуб, аэропланы над ставшим Домом крестьянина рестораном "Эрмитаж"... «Отречемся от старого мира, отряхнем его пыль с наших ног» …
Пожалуй, я даже пожалела бы о том, что устроила сейчас перечитывание, если бы не главы о пожарных (не путать с попрошайками-пожарниками) и о московских банях.
Всё-таки настоящую любовь не перешибешь никакой идеологией и социалистическим реализмом! Как велико восхищение автора прокопченными дымом настоящими мужиками, боровшимися с огнем в густонаселенном городе, состоящем по большей части из деревянных построек. Топорники, ствольщики, брандмейстеры, вестовые с медными трубами. А эти холеные кони, впряженные в пожарные повозки – у каждой команды своя масть: серые в яблоках, чалые, гнедые, караковые… Громыхают по мостовым пожарные обозы – это на коромысле пожарной каланчи вывесили шары – срочный вызов.
И бани! Бани – это истинная страсть Гиляровского. Как сладок и крепок был их пар, как горячи и душисты веники. Как вкусен после жаркой парилки ледяной квас. И даже рассол из-под огурцов, которыми торговали в лавочке по соседству с ними, был «до того ароматичен и вкусен», что классовый подход оказался бессилен перед ними: Сандуновскиеми, Суконными, Челышевскими, Ломакинскими… За «пожарную» и «банную» главы я прощаю весь соцреализм других рассказов.
Как же давно я не была в Москве … Давно, лет тридцать уже не была. И та Москва, которую я помню, наверное, так же мало похожа на сегодняшнюю, как и на Москву времен Гиляровского. Наивно, конечно, но лично для меня она всё так же связана с Арбатскими мостовыми Окуджавы и Охотным рядом Визбора. «Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем …» Эта моя Москва не бьет с носка и верит слезам. Счастья тебе, дорогая столица.
Сразу видно, что написано журнализдом и лимитой. Безапелляционно, грубо, море сплетен и сомнительных фактов. Тем не менее очень органично передан московский дух и ощущение того, что автор видит вокруг себя по определению одно дерьмо, постепенно проходит. Масса интересного, многие ныне присутственные места узнаваемы. Почерпнул для себя много нового и интересного. Молодец Гиляровский
Москва! – географическое положение, Вызывающее у одних гордость, а у других раздражение. (с) Не могу сказать, что осталась в полном восторге от этой книги, но совершенно не жалею о том,что прочитала ее. Временами повествование захватывало и я не замечала, что прочитала уже страниц 50, хотя казалось, что прошло всего пара минут, но было и такое, что я чуть не засыпала над книгой, потому что читать становилось скучно и неинтересно. Во время чтения я отмечала интересные места, а когда было время, то читала в инете исторических местах, описанных в книге, смотрела на карте и так хотелось "вотпрямщаз" пойти и побродить по улочкам, представляя как они выглядели раньше) Когда станет совсем тепло и будет немного свободного времени, то обязательно прогуляюсь по старым районам Москвы. Очень люблю такие книги.
Я хочу признаться .. В неизбывной любви к этому шумному, заполошному яркому и могучему городу , к его бульварам и площадям, к потоку людей... И к тому непередаваемому ощущению, когда, свернув с громокипящего Садового кольца на Малую Никитскую, вдруг погружаешься в оглушающую тишину, нарушаемую разве что голосами кузнечиков и тихим птичьим посвистыванием. Уголки старой Москвы... Как отдельные островки в бушующем Океане. Сретенка, Полянка, Цветной бульвар, Божедомка... Москва Пыляева, Загоскина и Дяди Гиляя, в наши дни больше известного как Владимир Алексеевич Гиляровский. В принципе, за последние сто с лишним лет лучшего путеводителя по Москве никто так и не написал, как не старались. Можно просто брать эту книгу и.. "За мной, мой читатель, и только за мной!" - как говорил другой классик. По тверской-Ямской, да с колокольчиком! Да на знаменитую Хитровку... Эй, берегись! Не замай! И держи ухо востро, а то неровен час обшманають-обчистять-объегорють. Знамо дело - Хитровка она такая! Книжечки-книжулики.. Все жулики. О-о-о, я гляжу тута все баре с и взаправду с книжками.. Ну, тодыть поехали на Сухаревку. Там завсегда можна доброй книжкой разжиться. налетай, не скупись, покупай книгопись! Выбирай любую! Хош - Белинского с Гоголем, хош Геймана с Кингом, а хош - Донцову с Бушковым. У кого на что хватит ума и главное - денег. Ну, а коли уж выбрал чего, то время и отобедать. Для ентова посетим Охотный ряд. Там - Кухня Пожратская во всей красе! И не только конфетки-бараночки, а и пироги, растегаи, жаром пыхающие, уха из разных рыб, окорока со слезой, сельди, жиром истекающие. Ну и, знамо дело, графинчик поднесут. Холодненький, аж запотевший. Вот и выпьем за Дяю Гиляя. оставившего нам на память такую красоту неописуемую. Ну, как? Хотите продолжить езду по Москве на троечке лихой? Тогда скорее открывайте книгу. И.. Поехали, залетныя!
Эта книга подарила мне совсем не те впечатления, которых я ждала. А точнее, не ту Москву. Здесь почти не встретишь рассказов о каких-либо важных исторических или культурных событиях. Автор показывает совсем другую Москву, ту, что спрятана от многих людей и открыта лишь для своих.
Рассказывая о жизни города и его жителей в конце 19 и начале 20 века, Гиляровский приоткрывает завесу и помогает читателю проникнуть в такие уголки, о которых он мог и не догадываться. Из книги можно узнать о том, как жили люди, считавшиеся низшими слоями общества: алкоголики, проститутки, преступники. Они занимали целые кварталы, в которых кипела своя жизнь. Вместе с автором, которому удалось увидеть все аспекты жизни неблагополучного населения собственными глазами, читателю представится возможность побывать и в трактирах, и среди самых опасных членов общества. Но не только такую Москву показывает Гиляровский. На страницах произведения периодически упоминаются довольно известные личности среди певцов, драматургов, писателей. Например, Чехов, Островский, Шаляпин.
Очень интересно было читать о различных творческих кружках того времени. Люди тянулись к искусству, знаниям, объединялись по интересам. Не менее интересными для меня оказались рассказы о жизни мальчишек, приехавших в Москву из маленьких городов и поступивших в обучение к парикмахерам, банщикам или трактирщикам. Не сладкая доля им досталась, однако некоторые из них смогли добиться успеха.
Мне показалась, что "Москва и москвичи" - произведение, проникнутое любовью автора к прекрасному городу. Он так описывает Москву, что чувствуешь, будто он влюблён в каждую улочку, в каждый перекрёсток и просто в жизнь, а каждый москвич для него словно близкий друг.
Эта книга давно была в планах, и вот, что называется, её время пришло! Как же интересно пишет Гиляровский, как красочно, ярко описывает Москву, куда приехал в 1873 году.
Вот, к примеру, знаменитая Хитровка:
Торговки, эти уцелевшие оглодки жизни, засаленные, грязные, сидели на своих горшках, согревая телом горячее кушанье, чтобы оно не простыло, и неистово вопили: – Л-лап-ш-ша-лапшица! Студень свежий коровий! Оголовье! Свининка-рванинка вар-реная!... – хрипит баба со следами ошибок молодости на конопатом лице.
Однажды автор пришёл на Хитровку вместе с Глебом Успенским, давно просившим его показать эти места. Гиляровский дал одному нищему денег и попросил того купить папирос, а сдачу принести, посулив дать за это денег на ночлег. Успенский начал смеяться, так, мол, он тебе сдачу и вернёт, поминай как звали! Каково же было его удивление, когда оборванец вернулся с папиросами и сдачей...
– Нет, постой, что же это? Ты принес? – спросил Глеб Иванович. – А как же не принести? Что я, сбегу, что ли, с чужими-то деньгами. Нешто я… – уверенно выговорил оборванец. – Хорошо… хорошо, – бормотал Глеб Иванович. Я отдал оборванцу медь, а серебро и папиросы хотел взять, но Глеб Иванович сказал: – Нет, нет, все ему отдай… Все. За его удивительную честность. Ведь это… Я отдал оборванцу всю сдачу, а он сказал удивленно вместо спасибо только одно: – Чудаки господа! Нешто я украду, коли поверили? – Пойдем! Пойдем отсюда… Лучшего нигде не увидим. Спасибо тебе! – обернулся Глеб Иванович к оборванцу, поклонился ему и быстро потащил меня с площади. От дальнейшего осмотра ночлежек он отказался.
Вот Сухаревский рынок - "сын войны 1812 года". Когда в Москву после оставления её французами начали возвращаться жители, и многие искали своё разграбленное имущество, генерал Растопчин издал указ, в котором говорилось, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни».
И в первое же воскресенье горы награбленного имущества запрудили огромную площадь, и хлынула Москва на невиданный рынок. ... Сухаревка жила «случаем», нередко несчастным. Сухаревский торговец покупал там, где несчастье в доме, когда все нипочем; или он «укупит» у не знающего цену нуждающегося человека, или из-под полы «товарца» приобретет, а этот «товарец» иногда дымом поджога пахнет, иногда и кровью облит, а уж слезами горькими – всегда.
Или Смоленский рынок - "сын чумы". Он родился в 1777 году.
После московской чумы последовал приказ властей продавать подержанные вещи исключительно на Смоленском рынке и то только по воскресеньям во избежание разнесения заразы.
Интересны главы про пожарных, художников, парикмахеров, банщиков, булочников. Как "вкусно" автор пишет про знаменитого московского булочника Ивана Филиппова, который на вопрос, почему чёрный хлеб хорош только у него, отвечал: "Хлебушко заботу любит!"
Очень колоритное произведение, которое придётся по вкусу всем, кто хочет больше узнать о жизни столицы в начале 19-го века.
Честно признаюсь, Москва не тот город, в котором мне бы хотелось жить. И последнее время все мои поездки в нее перемежаются отношением к ней. Мне то нравится, я ищу в ней какую-то прелесть, но до жути не нравится и я хочу быстрее вернуться домой. Но книгу читать было интересно.
Автор, журналист по профессии, несколько лет назад и сам приехавший в столицу, пишет заметки. Да причем такие, какие не каждый бы журналист написал, потому что Гиляровский имеет доступ ко всем закоулкам и запрещенным местам, куда не всем доступ открыт. Интересно было узнать, что столица не всегда была такой идеально выстроенной и вычищенной. Как и многие города раньше, Москва имела свои проблемы с проектировкой и уровнем преступности.
Но благодаря своему слогу и времени написания автору отлично удалось передать ту самую атмосферу, что раньше царила в городе. Я так и представила воочию все эти трущобы, рынки сбыта краденного и теток, которые сидели на горшках с едой, согревая их своим телом.
«Москва и москвичи» kitobiga sharhlar, 24 izohlar