Kitobni o'qish: «Поэма Морфий»

По мотивам рассказов М. А. Булгакова

Морфий-01
Полотенце с петухом

 
Кто не имел
Возможности и опыта
На бричке ездить
Много вёрст и дён,
Под монотонный ход
Савраски топота,
Тот не поймёт,
Чем я обременён.
 
 
Проехав сорок вёрст
С лихвой за сутки,
С Грачёвки и до
Мурьинской больницы,
Я был разбит,
И это вам не шутки,
Окостенело тело,
Ступни, ягодицы.
 
 
Сентябрь шёл
Семнадцатого года.
Дождило,
Неприглядная грязища.
Пред взором встала
Обмякшая больница.
Судьба сюда манила,
Вот дырища?!
 
 
Облупленные стены,
Чернота окон,
Всё навевало грусть
И вечную тоску.
Возница выгрузил
Мой чемодан вдогон,
Не отдавив чуть ногу,
Враз, к броску.
 
 
В уме мелькнуло:
«Эх, прощай, столица,
Большой театр,
Прохожих вереница.
«Привет тебе,
Приют невинный,
Привет тебе,
Приют священный»!»
 
 
Возница крикнул:
– Эй, кто тут?! Эгей! —
Руками хлопая,
Что крылья петуха.
– Я доктора привёз,
Сюда скорей!
Встречайте гостя,
Он издалека…
 
 
Тут в тёмных окнах
Фельдшерского дома
Мелькнули лица —
Видно, показалось.
Со скрипом дверь
Раскрылась споро,
И человек в пальтишке
Ринулся, заждались…
 

Морфий-02

 
– Здравствуйте,
Товарищ доктор!
Мы ждали вас
Давным-давно!
– Кто вы такой?
– Да я Егорыч,
И здешний сторож
Заодно.
 
 
Схватив поклажу
Гостя мигом,
Взвалив на плечи,
Он понёс.
Я, весь промокший,
Хромал рядом:
Куда же чёрт
Меня занёс?!
 
 
А много ль
Человеку нужно?
Огонь в печи —
И весь уют?!
В округе серость,
Грязь и грустно —
Глуши безмерный
Абсолют.
 
 
Ещё мой юный вид
В придачу
Мне отравлял
Авторитет!
Все удивлялись,
Вот задача:
– Вы, верно, врач
Или студент?!
 
 
В итоге
Я сидел на кухне
В одних носках
Подле огня!
Ботинки сохли
На кадушке,
Петух ощипан
Для меня.
 
 
С обедом кончив,
Познакомился:
Фельдшер – Демьян,
Акушерки – Пелагея, Анна.
Больницу обошёл я,
Успокоился —
Порядок идеальный,
Всё шикарно!
 
 
Я оценил:
– О, инструмент прелестный!
Демьян Лукич поддакнул:
– Как же-с, да-с!
Предшественник старался,
Был хирург чудесный,
И оперировал
С утра до вечера подчас!
 

Морфий-03

 
Тут я облился
Хладным потом,
В шкафу блеснул
Из хрома инструмент!
Я врач, один. Глушь.
В горле комом.
А я всего лишь
Из Москвы студент.
 
 
Палаты обойдя,
Внизу зашли в аптеку,
Там было всё,
Что надобно врачу!
А Леопольд
Был дока в этом,
Из-за границы
Даже зелье богачу.
 
 
К ночи́ Егорычем
Набит был сенник
И простынёй накрыт,
Пора ко сну.
Горела лампа в кабинете,
Лился дождик,
Я восхищался
Книгами в шкафу!
 
 
Я вспомнил про диплом,
Свои пятёрки.
И что просил
Идти вторым врачом!
А мне сказали:
– Ничего, освоитесь!
– А если грыжа,
Роды, перелом…
 
 
Ещё аппендицит,
Трахеотомия,
Да мало ли
Что надо врачевать?!
Не отказался, жаль,
О, Mamma Mia,
Теперь придётся
Делом отвечать.
 
 
Мой диалог с собой
Не прекращался,
Сомненья мучали:
А вдруг не справлюсь я?!
Хотя в деревнях
Ныне бездорожье,
Мнут лён крестьяне —
Им не до меня.
 
 
Потом подумал:
«Справочник же рядом,
Помою руки
И обдумаю вопрос!
Давать рецепты буду
Лишь простые:
Салицилат натрия,
Когда подагра в рост…»
 

Морфий-04

 
Часы стремились
Ближе к ночи,
Сомненья множились
Во мне!
Мой диалог
Не стал короче
О всех болезнях
В полутьме.
 
 
Ложись ты спать,
Несчастный лекарь,
Ведь утро
Вечера мудрей!
Так диалог утих
На время,
Сон захватил
Мой ум скорей…
 
 

* * *

Он так стремительно
Влетел,
Лишь петли
Лязгнули от двери.
Аксинья бледная,
Как мел,
Стонала на плечах
От боли.
 
 
Глаза безумны,
Борода,
Без шапки
И тулуп овчины.
Отец крестился,
Умолял,
Лбом бился в пол.
А в чём причины?!
 
 
– Спаси же, доктор!
Помоги!
За что мне это
Наказание?!
Единственная!
Упаси!!!
Все деньги
Забери заранее…
 
 
– Так что случилось? —
Крикнул я.
Лицо моё
Похолодело.
Аксиньи бледный лик
В двери
Тревогу
Обострил до предела!
 
 
Утих он с окрика
И мне
На ухо прошептал:
– Попала в мялку!
Я удивился: – Это где?
– Так лён мнут.
Эх, нога пропала,
Жалко…
 

Морфий-05

 
Лампа-молния горела,
Освещая ярко стол.
На клеёнке её тело,
Часть ноги, как в щепки ствол.
Коса русая до пола,
Очень бледный цвет лица.
Жизнь от шока еле тлела,
Бедная красавица.
 
 
В операционной на секунды
Воцарилась тишина,
Лишь за дверью чьи-то стуки
Лбом по полу, мать честна.
Фельдшер, увидав картину,
Тут воскликнул только: – Мда!
– Камфару, пинцет и шину, —
Я скомандовал тогда.
 
 
Аннушка склонилась к уху:
– Доктор, тщетно – отойдёт!
Жёстким окриком мгновенно:
– Камфару! Она не ждёт!
В голове ж моей вертелось:
«Умирай же поскорей,
Что с тобою буду делать,
Я ж без опыта врачей?!»
 
 
Угадавши мои мысли,
Фельдшер шёпотом: – Помрёт!
Покосившись, словно гризли,
Он подумал: «Не спасёт…»
Голова вмиг просветлилась,
Я опять всем указал:
– Скальпель, камфара, зажимы. —
А что дальше, кто бы знал?!
 
 
Без учебников, советов
И без помощи коллег
Понял я, что надо делать:
Ампутация – ответ…
Хотя мысли так и вились:
«Кровь потеряна давно,
Под ножом умрёт, обидно,
Ведь отцу не всё равно!»
 
 
По команде все за дело,
В кровь введён и кофеин.
Обездвиженное тело,
Всё впервые, гражданин!
Острый нож коснулся плоти,
Отсекая часть ноги,
Вмиг зажим к сосуду крови,
Бог теперь убереги!
 
 
Швы вязались лигатурой,
Ушивая плоти срез,
Как в студенчестве натурой,
Чтобы не пошёл абсцесс.
Ожила краса-дивчина,
Лишь торчит культя ноги,
Есть тому одна причина —
Верны, врач, твои шаги…
 

Морфий-06

 
Фельдшер в ухо еле слышно:
– Лишь минуту проживёт.
Я скомандовал, что нужно:
– Гипс на ногу, всё пройдёт!
Операцию закончив,
Я пошёл мыть руки в тазе.
– Вы, как Леопольд – достойный! —
Аннушка была в экстазе!!!
 
 
Все прониклись уважением,
Посчитавши, что я практик.
Я отнёсся с снисхождением
К их оценке профилактик.
Уходя к себе в светлицу,
Попросил, чтобы прислали,
Коли вдруг помрёт девица,
Повинюсь – наврачевали…
 
 

* * *

В двери тихо постучали,
За окном зимы начало.
Он вошёл, глаза сверкали,
Всё лицо его сияло!
А за ним и юбки шелест,
Тут девица с костылями.
Эх, красавица какая:
Глаза, брови, губы алы!
 
 
Лишь взглянувши на меня —
Её щёки взял румянец.
Я советовал в Москву,
Где протез устроят даме!
– Целуй руки! – ей отец.
Я же просто растерялся.
Удивительный конец,
Пусть за жизнь и сомневался.
 
 
Предо мной на костылях
Дева свёрток развернула,
Распахнув в своих руках —
Вышитый петух, как мило!
Вот что прятала она
При обходах под подушкой?!
Много лет сей дар потом
Был прелестною игрушкой…
 

Морфий-07
Крещение поворотом

 
Тянулись дни в больнице N-ской,
Я обвыкался с жизнью здешней.
В деревнях было, как и прежде:
Лён мяли, слякоть, бездорожье.
 
 
Приёмы очень малолюдны,
А вечера совсем свободны.
Я занимался делом чудным,
Читая книги беззаботно.
 
 
За окнами то денно, нощно,
Дождило, поразмыв что можно.
Тоскливые погоды, точно,
Ко сну склоняли невозможно.
 
 
Зевнув и отложивши атлас
По хирургическому делу,
Я в спальню перешёл к кровати,
Под шум дождя уснуло тело.
 
 
Во сне привиделся наш фельдшер
С щипцами для леченья зуба.
Там пациентке из деревни
С зубною болью было худо…
 
 
Внезапно что-то громыхнуло,
И я проснулся среди ночи,
Стучали в двери за подмогой:
– Скорее, роды, нету мочи!
 
 
Тут сердце ёкнуло моментом.
«Ну, началось!» – мелькнуло вдруг.
Ни эту жизнь, без сантиментов,
Лечить катаров всех недуг!
 
 
Проблема – роды непростые,
И что мне делать, как же быть?!
Не пролистаешь Додерляйна,
Чтобы всё верно разрешить!
 
 
Накинувши пальто на плечи,
Себя морально укрепив,
Я под дождём бежал в больницу
С надеждою на позитив.
 
 
В больнице было оживление,
То несмотря на час глухой!
Горело сильно освещение,
Сиделка с тазом, Боже мой.
 
 
Из комнаты сочились стоны,
И я в родильную вошёл.
Там женщина подле иконы,
В мучениях скрививши рот.
 
 
– Ну-с, что такое?! – я промолвил.
– Плод поперечно! – был ответ.
Вопросы распирали голову,
Пока мыл руки, ждал совет.
 
 
– Та-ак! – протянул я. – Ну, посмотрим. —
И стал ощупывать живот,
Под акушерок одобрение
Мой разум рыскал нужный ход!
 
 
Осмотра внешнего здесь мало,
Тянул мгновения как мог.
Тут акушерка не стерпела:
– На ножку нужен поворот!
 
 
Повторно вымыв руки с мылом
И смазав пальцы йодом враз,
Ощупывал я изнутри несмело,
Мысль: «Додерляйна бы сейчас!»
 
 
В уме припомнились картины
Из акушерской не напрасно:
При ассистенте – ординаторы,
Врачи, студенты, безопасно…
 
 
В глазах мелькали те страницы —
О поворотах плода в чреве
И об особенностях роженицы,
Деталях в акушерском деле.
 
 
В уме роились части текстов
И замечания по теме:
…О поперечном положении,
…Оно опасное на деле…
 
 
– Что ж, будем делать! – молвил я.
Вмиг акушерки оживились.
– Демьян Лукич, ей хлороформа. —
И все вокруг засуетились.
 
 
– Сейчас схожу за папиросами,
Возьмите вы над нею шефство.
В уме мелькнуло: «Додерляйн,
«Оперативное акушерство»».
 
 
Вбежав домой, зажёг лампаду
И стал листать бегом страницы.
В глазах мелькали злые фразы:
– Опасно, чревато… и таблицы…
 
 
Чем глубже вчитывался в тему,
Тем всё казалось мне опасней!
Эх, как решать эту проблему
Без практики, в глуши, ужасно…
 
 
Летело время незаметно,
Укоротивши жизнь сомнений.
Отбросив книгу, я моментом
Вбежал в больницу для решений.
 
 
А в акушерской всё готово:
Стол, роженица, маска, смеси.
Пока мы мыли руки, Анна
Всё рассказала о процессе.
 
 
Её инструкции бесспорны,
Как Леопольд вёл повороты,
Мне заменили книги, курсы,
Экзамены и наблюдений роды.
 
 
Решимость овладела мною,
А в голове родился план!
Я фельдшеру махнул рукою,
Йод нанося на пальцы сам.
 
 
Всё получилось – как по маслу
И по инструкции от Анны!
Младенец жив, омытый в тазе,
В порядке роженица, славно!
 
 
Тут Анна отмечает роды:
– Вы, доктор, нам на удивление,
Свершили поворот искусно,
Примите наши поздравления!
 
 
А моё сердце полно радости,
Под ощущение победителя!
Но червь сомнений младости:
– Понаблюдаем, будет видно…
 
 

* * *

Листая книги той же ночью
Под свет лампады на столе,
Я понял цену знаний точно,
Всю силу практики во мне…