Kitobni o'qish: «Канун Рагнарёка»

Интерлюдия I

Первое, что сделал Локи, когда выскочил из тесного «саркофага», что держали в каменной глыбе, служащей наковальней четырёхрукому гиганту Гефесту, так это достал из кармана тёмно-зелёного с позолотой плаща своё компактное зеркальце, взглянув, как он выглядит.

– Как всегда отвратительно, – ледяным безэмоциональным тоном произнесла освободившая его Никта.

Белый грим на красивом молодом лице был потёрт и немного потрескался. Алая улыбка до ушей и чёрные «слёзы» рисунком от глаз вверх и вниз сохранились спустя столько столетий. Старый грим, пусть подсох и местами осыпался, всё ещё оставался на коже. И всё же рыжеволосый плут в шутовском колпаке решил заново нанести этот рисунок, прихорошившись.

Каменный великан, испещрённый прожилками магмы, остался ковать оружие для решающей схватки. Бог обмана и высвободившая его богиня ночи от вулкана двинулись вглубь Черногорья на земли гномов, которыми правила Морриган. Её обсидиановый дворец в скале с фигурами из гранита и мрамора, украшенными обилием аметистов, найти было нелегко. И всё же два путешествующих божества довольно быстро прошли в тронный зал, где кипело многоголосье обсуждения насущных вопросов.

– Здравствуй, моя королева, – с улыбкой прошагал Локи вперёд, оглядывая собравшихся бородачей в доспехах и рогатых шлемах, но в первую очередь уставившись на их правительницу. – Заждалась, небось?

Та куда больше походила на человека. Изящная молодая женщина, чьи губы были по центру окрашены чёрным, но оттенок не расползался на их края, словно делая те визуально маленькими и пухлыми. Её облегающее тёмное платье с фиолетовым декором обнажало левую стройную ножку в элегантной туфельке на высоком каблуке.

На лбу блестела серебристая диадема с аметистовыми звёздами и серпом полумесяца в центре, а на голове поверх вьющихся тёмных волос красовался золотой рогатый шлем с руническими древними надписями. На выступах трона сидели крупные чёрные вороны, каркая и переминаясь, с интересом изучая своих гостей. Никта осталась поодаль, вперёд к каменному трону шагал только Локи, приветствуя вмиг умолкших от его визита низкоросликов.

– Ба! Кто пришёл! Кабан мне в жбан! – нарушил воцарившуюся тишину возглас одного коренастого и весьма удивлённого гнома в рогатом шлеме, судя по всему, одного из местных лидеров-военачальников: уж больно красотой и качеством на фоне остальных выделялись его доспехи.

– Что у вас тут? Вечеринка? У Морриган дома? Гуляет каждый клан, гуляют все гномы? А меня даже не пригласили, – иронично отметил шут. – Норды и цверги, – обратился к собравшимся шут, – и их гости, – подметил он на заседании представителей и других гномьих кланов, – свет вашей надежды вернулся. Надеюсь, вы не успели даже соскучиться или заметить, – самодовольно улыбнулся плут.

– Принц Локи, – ухмыльнулась Морриган, изучая своего рыжевласого гостя своими сиреневыми глазами. – Чёрт возьми, а я думала, что ты сдох.

– Смотрю, даже сохранила кое-что на память, – подошёл плут поближе. – Тебе не идёт золото.

– А тебе не идёт быть мёртвым, – сняла королева гномов свой шлем и играючи передала гостю, продолжая приветливо улыбаться и строить глазки.

– Надеюсь, я не слишком там похудел, а то ещё спадать будет, – усмехнулся Локи, глядя в собственное отражение в золотых пластинах.

– С тобой исхудаешь, – вышагнул «из него» назад ещё один Локи, вылитая копия, только без шлема в руках, но зато с ароматной сарделькой, которую тут же надкусил и начал жевать.

– И не слишком-то поумнел, а то череп жать будет, – усмехнулась Морриган.

– Гномы, гномы, – вбок из Локи отшагнул ещё один дубликат, громыхая бубенчиками на изогнутых конусах колпака. – Вы же лучше всех умеете закатывать пирушки? – Голос у него был ещё более жеманным и воздушным, чем у истинного Локи.

Кругом, под задранные кверху щиты, молоты и топоры, раздались одобрительные возгласы. Мужчины и женщины: крепкие норды, бородатые дворфы, поджарые цверги – здесь собрался целый совет из нескольких гномьих родов. За правым столом виднелась делегация коренастых краснолюдов с бурой кожей и крупными носами. Слева – заросшие волосами, похожие на комки меха, шидхи. Здесь явно что-то решалось, но появление оставшейся в дверях Никта и переполошившего всех, а теперь ещё и порождающего свои копии Локи прервало все речи, доклады и заседание.

– У нас союз с «Мундрагон» против людей. Дракониды и зверолюди пользуются нашими тоннелями для внезапных атак, но откуда ни возьмись появляются демоны, руша наши планы, – пожаловалась Морриган. – Да ещё эльфы задумали объединиться. Если люди и остроухие снова заключат союз, или если Империя подомнёт под себя Вольный Край…

– Сначала мы пустили этих драконов, чтобы пробудили других драконов, – недовольно проскрежетал рыжий гном в рогатом шлеме. – А потом эльфы припёрлись взрывать драконьи гнёзда, обрушивая наши тоннели и засыпая наши дома! Смерть эльфам!

– Смерть эльфам! – поддержали его остальные.

– Дубиной в жбан! – задирал своё орудие чернобородый низкорослик.

– Нет-нет, бежишь мимо них и… и по мизинчику! По мизинчику! Хрясь! – утверждал лидер.

– Хрясь по мизинчику! – поддакивали воинственные гномы.

– А если… а если не по мизинчику, то… – поглядел глава низкоросликов на чернобородого.

– То? – вопросительно глянул тот.

– То, размахнувшись, по коленной чашечке! – с угрожающим видом засмеялся рыжий главарь.

– Мы сюда веселиться пришли или о делах разговаривать?! – холодным тоном возмутилась Нитт.

– Может, сначала убьём кого-нибудь? – вышагал из Локи вперёд его дубликат с озлобленной физиономией. – Давайте для начала кого-то убьём, а потом будем уже разговаривать.

Неотёсанный, не причёсанный, полная противоположность элегантного статного мужчины в шутовском красно-золотом наряде. И у этого явно чесались кулаки, дабы нарваться на драку или ту спровоцировать. Рептилоидные глаза смотрели с бешенным огнём, нижняя челюсть так и выпячивалась, весь вид его был просто безумным.

– Чтобы биться, нужны план и тактика, – отшагнул из центрального Локи ещё один дубликат, одетый в военный генеральский мундир.

Голос его звучал солдатским и чётким, вид был статным и строгим. Он весьма отличался от вольных жестов, походки и взгляда истинного Локи, но при этом, несомненно, был его частью. И выглядел более серьёзным, чем остальные копии-доппельгангеры бога обмана.

– Чистое безумие, – захлопала на всё это его представление Морриган. – Я всегда ценила тебя за чувство юмора.

– А я тебя за красивые ножки и способность разведать всё с помощью воронов, – повернулся к ней плут, держа в руках шлем, снова перевода взор на воронов, что сидели вокруг королевы гномов. – Какие из них принадлежали приёмному отцу?

– Хугин и Мунин сейчас в разведке. Если жаждешь отомстить за смерть Вотана, его копьё сейчас у хана Зелёной Орды. Мы бы и сами наведались к оркам, да северяне пошли на нас войной, решив, что без своих драконов мы ничего не можем, – сурово ответила Морриган.

– О, я бы к коркам тоже наведался, – доедая сардельку, кивнул слегка располневший дубликат Локи, оглядывая столы по краям зала на предмет того, что можно съесть. – К коркам, к окорокам, к кок-о-вэнам…

– Хватит кудахтать тут, – всплеснул истинный Локи руками.

– Ещё никогда людишки так сильно не ошибались, ха-ха! – рассмеялся рыжий военачальник гномов, откусывая от ароматного окорока

– Самонадеянные глупцы, – вторил ему и чернобородый.

– Тебе бы понравилась бойня. С последних войн мы изобрели могучие бомбарды. Ничто не сравнится со зрелищем вражеской армии, когда её перемалывает бола из сцепленных ядер, вращаясь в полёте. Анубис, рассекающий таскарцев раскалённой косой, и рядом не стоял с этим зрелищем, – сообщила королева гномов возлюбленному.

– Старый пёс первым погиб, когда я захотел впечатлить отца и свергнуть богов… – вздохнул перед ней Локи.

– Первая война должна была ознаменовать смену поколений. Аполлон против Зевса, Локи против Вотана, гиганты против богов, молодые против старых, Маахес, рискнувший бросить вызов Ра, но убитый Себеком… Я бы хотела себе плащ из кожи бога-крокодила с мехом из львиной гривы на плечах, а ты? – усмехнулась королева гномов.

– А я бы хотел не плащ, а плач, что раздастся по всей земле, – приблизился Локи к ней. – Войны тысячи армий, сонма чудовищ, грохот небес, кипящая лава, гибель всего.

– Звучит романтично, – провела женщина своими изящными пальчиками с окрашенными в аспидный блеск ногтями по его подбородку. – Надеюсь, за тебя снова пойдут воевать гиганты. Гномы юркие, крепкие, но кому-то надо брать на себя и тяжёлую артиллерию. Они получше любых катапульт способны метать раскалённые камни.

– Ты – богиня войны. Ты одна меня понимаешь. Гуань Юй меня предал, ушёл с Хатиманом, Ашшур много лез на рожон и погиб, Сканда увёл войска в Дайкон, Тюр потерял руку и ушёл подобру-поздорову, Решеф пал в бою, Маахес… ты знаешь. Световит и Яровит тоже сочли, что я слишком безумен. Что? Разве безумию есть градации? Ты либо безумен, либо нет, это же так просто! Нельзя быть лишь слегка тронутым или где-то наполовину. Переметнулись к Ра и его полчищам… – недовольно припоминал плут. – Только ты, Сет и Никта остались верны мне. Ах, да, ещё Мортис. Эта всегда за любой кипиш, где кто-нибудь будет умирать.

– Она с тем же успехом верна некромантам людей, эльфов и всем остальным. Думаю, кстати, Анубис с тех пор изрядно прогневался на таскарцев, – сообщила Морриган. – Я бы с ним побеседовала.

– Главное, чтоб не узнал, кто тогда их надоумил, – расплылся Локи в широкой улыбке.

– Долго я буду вашим воркованием любоваться? – прошагала к ним Никта с дальнего конца зала. – Боги исчезли, ушли, и кому от этого стало лучше? Я освободила тебя, потому что узрела, как пробуждается Цербер. Есть чудища, с которым не совладать простым армиям. Ты мне должен теперь, не забывай. А ты, – перевела она взор на ту, что сидела на троне из чёрного нефрита, – окружила себя голубками мира, – язвительно отозвалась так королева воров о воронах вокруг Морриган, – и просто наблюдаешь за всем вокруг их глазами, посылая во все концы! Хорошо устроилась здесь! А теперь уже готова затащить в постель старого любовничка вместо того, чтоб развязывать войны!

– Мы не виделись тысячи лет, – жалобно выглянула на неё Морриган из-за фигуры стоящего перед ней бога обмана.

– Я, между прочим, Нитт Трижды Умершая… Или сколько уже? Нитт Бессмертная, я бы сказала! – гордо вскинув подбородок, заявила Королева воров.

– Нитт? Интересный людской псевдоним, – улыбнулась королева гномов.

– Так звали девочку, единственную выжившую после страшной бойни в деревне. Не знаю уже, во мне больше от её скопившейся злобы, или это в ней от меня, но мы неплохо ужились, – проговорила Никта.

– Вопрос лишь в том, уживёмся ли мы, – сурово взглянула на неё Морриган.

– Привычная жизнь вновь пала прахом. Я уже устала пытаться наладить всё, пропади оно пропадом, – фыркнула Нитт.

– Девочки, не ссорьтесь, – жонглируя шлемом, хлопнул в ладоши и снова поймал его Локи. – Покажу вам обеим однажды дворец Иблиса. Место роскошное, храню там любимое зеркало, с которым можно поговорить, – обернулся шут к богине ночи.

– Совсем помешался после Второй Войны Богов, – покачала головой Никта.

– Отбрось всё и танцуй, – прямо на затылке у Локи возникло его новое лицо, и свежий дубликат вышел вперёд из тела оригинала, взяв её за руки, поведя в танце.

Чародейством иллюзий шут заставил по тронному залу греметь быстрый вальс. Без музыкантов, без инструментов, одной лишь своей волей он окутывал пространство вокруг звуком умелого оркестра. Истинный Локи вежливо пригласил Морриган, протянув руку. Его дубликат не выпускал Королеву воров, несмотря на всё её сопротивление.

– Нашёл время, полоумный дуралей, – скрипела зубами Никта.

– Дай хоть чресла размять, залежался я в этом ящике, как старая канифоль, – усмехнулся рыжий плут.

– Даже не знаю, что это, – хмыкнула Нитт. – Но наверняка можно сбывать контрабандой. Вы многое теряете, отказываясь от погружения в мирскую жизнь. Она хотя бы королева, а ты… – смотрела она то на Локи, танцевавшего с Морриган, то на Локи перед собой.

– Ты мне очень понравилась в прошлый раз во время своей схватки с братом! – сообщил ей Локи, ведя в танце.

– Гелиос изменился. Теперь он на нашей стороне. Это ведь он сберёг для тебя молот Тора, как я сказала. Хочешь в Мимир? – поинтересовалась Никта. – Пообщаешься, заберёшь артефакт.

– Не люблю всякое «ми-ми-ми», – брезгливо скривился плут, высунув кончик языка к правому клыку. – Лучше уж вы к нам, у нас тут вечная ночь, северный край… Самое то для последнего бога солнца.

– Представь, что случится, если солнце потухнет, – произнесла ему богиня ночи.

– Тогда солнцем стану я! – заявил ей Локи, приоткрыв рот, засияв рыжим, ослепительным переливом из глотки, из глаз, из ушей, заставив и без того всегда полуприкрытый взгляд королевы воров сощуриться ещё сильнее, а саму её даже отвернуть голову.

– Жаждешь прибрать всё к рукам, – хмыкнула Королева воров.

– Рукам не привыкать, – ловко копия Локи и его оригинал поменялись партнёршами, в синхронном движении перехватив женщин и снова поведя в гремящем вальсе. – Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, – полушёпотом произносил он, сжимая теперь перед лицом Никты зубами невесть откуда взявшуюся ароматную розу.

– Я предпочитаю тюльпаны, – сообщила та. – Жёлтые.

– Жёлтый я люблю, это факт, – улыбнулся Локи, сломав зубами стебель и втянув розу в рот. – На пару с зелёным.

– Мерзость, – отметила Никта.

– Нет, дорогуша моя, мерзость – это то, что пойдёт на Империю с запада. Бесформенная густая тьма. Щупальца мрака. Орды живых мертвецов… – восклицал плут. – Никогда не думала, что случается с богом, если его артефакт уничтожить?

– Я видела некроманта, – прервала его Королева воров. – Он перебил весь вампирский клан Волдриани, оставив последней наследницей её маленькую тёзку, – покосилась она на Морриган. – А ещё у него глаза, как у тебя и одной моей юной «подружки» – сиреневые. В отличие от имперских чернокнижников, что служат Церкви, Тьма может спокойно с ним говорить в Вольных Землях, – вернула она свой взор на Локи. – Я бы сказала, что он избран, но видали мы уже таких «избранных». Пусть докажет делом и словом. А он больше любит резвиться с какой-то девчонкой из борделя.

– Надо б тоже наведаться, – произнёс кто-то из стоящих дубликатов Локи.

– И в кабак, – раздавалось всё тем же голосом, но уже с другой стороны.

– И в трактир, – это уже был толстый Локи, отобравший себе угощение со стола гномов, вгрызаясь в свиную рульку.

– Хватит столбом стоять! Танцуют все! – отпустив на миг плечо Никты, истинный Локи щёлкнул пальцами, и перед каждым его доппельгангером объявилось по миловидной барышне в бальном роскошном платье, косой шляпке и со смущённой улыбкой на лице.

Вальс закружил их всех, не оставив никого без партнёрши. Даже Локи-едок был вынужден танцевать с подмигивающей ему пухлой леди с чёрным агатовым колье. Подобно тому, как Морриган могла видеть глазами своих птиц, бог обмана существовал в каждой из своих копий. Он чувствовал их, жил ими, был ими. Он и ел, словно за двоих, и обдумывал стратегию боя, беседовал сразу с двумя, а ещё руководил музыкой и даже иллюзиями аристократок-партнёрш.

– Ты так соскучился, или просто не терпится вернуть свои побрякушки? – усмехнулась Морриган, кокетливо глядя на лик в броском гриме.

– Сандалии всё ещё у Гермеса? – поинтересовался Локи.

– Всё-то тебе расскажи, – слегка мотала головой из стороны в сторону королева гномов.

– Знаете, – строил глазки Локи в мундире своей миловидной партнёрше-иллюзии в белом платье, – а я ведь, между прочим, генерал!

– Смотрю, у Селены прикарманила диадему. Как там Империя? – поинтересовался истинный плут у Морриган. – Ещё существует?

– Вдвое меньше, чем когда-то была, – ответила та.

– Знаю, – заулыбался Локи, – это ведь я всё устроил. Я развалил Империю, вечер за вечером играя настольные партии с Лонкольдом. Это я надоумил его на восстание, на мятеж, на революцию. Философ Бриан был умён и смекалист. Наши беседы зародили и взрастили в нём зерно сопротивления прежним устоям. Я даже выступил вместе с ним, поддерживая войска. Не официально, конечно.

– Это всегда мне в тебе казалось странным, – слегка нахмурила брови королева гномов. – Эта двойственность… Ты так жаждешь выделиться, хотел то впечатлить Вотана, то родного отца Фарбаути. Желаешь разрушить традиции, но отнюдь не тщеславен. Тебе не нужны ни секты, ни культы, ни храмы, ни прославляющие песни.

– Отнюдь, с последним не соглашусь. Пусть ваши скальды, – оглядел Локи гномов, – и дальше поют обо мне. Песни, легенды, истории. Приятно быть значимой частью этого мира. – Какие ещё есть новости?

– Люди разорили драконьи гнёзда, мы и дракониды подняли здешних рептилий на континент. Ламия в гневе на некроманта. И пусть она никогда не находила с Мортис общий язык… Вампиры, знаешь ли, за вечную жизнь, а никак не за смерть, но ради всеобщего хаоса она и Лилит будут готовы к нам присоединиться. Пока костяная старуха висит над холмом, молодые девицы вершат судьбу мира. Как тебе? А? – улыбалась богиня войны.

– В тебе всегда была эта искра азарта, – дивился Локи.

– Это называется «безумие», – кружась рядом с другим шутом, холодным тоном напомнила Нитт. – А тебе просто нравится окружать себя гаремом, хитрый развратник.

– Все мы здесь ни в своём уме, – снял истинный Локи шутовской колпак и плавно надел золотой шлем, когда вальс закончился. – Ах, как влитой… – заулыбался он, прикрыв глаза и взмахнув руками, чтобы музыка вокруг стала ещё торжественней.

Иллюзорные дамы зааплодировали, и настоящие гномы, что были сейчас в этом зале, поддержали такие овации. Кто-то вновь поднял свой топор, кто-то наполовину пустую кружку, а иные и просто сжатый кулак. Морриган обещала им Норд, возвращение родных земель. Но для начала всем требовалось пробудить оставшихся в Черногорье драконов.

Диана I

Гигантский трёхглавый дракон взмыл в воздух с оглушительным рёвом. Спасающиеся прочь на собачьих упряжках держали поводья, то и дело оглядываясь с ужасом, как затмевают рассветное солнце огромные перепончатые крылья, как тень Цербера буквально возвращает ночь на ближайшие территории.

Чудовище казалось больше гор, неподъёмным, невероятным, и всё же пронеслось в воздухе высоко над санями, поднимая взмахом крыльев снежную бурю. От снежного ветра сани и животных защищал белый дракон с пастью, больше похожей на волчью или нечто среднее между мордой рептилии и представителя псовых.

Что же защищало его всадницу в алой шубке, для тех, кто бежал внизу, оставалось неясным. Но гномка Лилу была довольно смекалистой и способной чародейкой, так что наверняка окружала себя каким-либо куполом или пузырём тотального безветрия, куда просто не продували все стихийные порывы.

И тем не менее никто не чувствовал себя в безопасности. Те, кто держался за вожжи, – например, капитан стрелецких войск фоморка Ядвига, юноша-полуэльф Вир Лафо в пластинчатой агатовой броне, прозванный Чёрным Бароном или боевая кадетка Кьяра фон Блитц – девушка на вид лет шестнадцати с хвостиком, уложенными назад тёмными косами и миндалевидными карими глазами, – сейчас скалились, скрипя зубами, глядели вперёд и молились своим богам, чтобы никто из собак не споткнулся, а сани на завалились набок.

Другие, кто сидел позади – младшая сестра Вира Диана и прижимавшийся к ней лохматый барсук, дочь Ядвиги Ханна, в очках и вооружённая арбалетом, и коренастый пузатый гном-чародей Бром из рода нордов, – оглядывались назад, смотрели сквозь метель и буран, поднимали глаза к небу, а точнее – к дракону Гарму, что старался их защитить.

Цербер же, трёхглавый дракон, что взмыл высоко в небеса, был немыслимых размеров. Его пробуждение из разлома, из недр самой бездны, такой же чёрной, как его поблёскивающая в рассветных лучах чешуя, не выходило из головы каждого из очевидцев.

Никто не находил себе место. Они ведь уже встречали драконов. По крайней мере, большинство из тех, кто сейчас ехал в упряжках. Некоторые их даже побеждали, боролись, но те рептилии, с которыми они сталкивались, были размером с мельницу, с колокольню, с башню, но даже не с целый замок. Этот же размахом крыльев мог без труда покрыть своей тенью немаленький город.

За несколько часов непрерывной езды или скорее бегства от чёрного крылатого ужаса путешественники добирались до ближайших поселений северян. Но поднятый драконом буран срывал крыши и двери, крошил сараи, поднимая в воздух прирученных белых медведей, яков и даже неподъемных шерстистых носорогов.

От стихии разбегались и мамонты-великаны. Самые крупные представители своего семейства. Младшие хоботами хвастались за небольшие хвосты матерей и отцов, любых родственников и членов стада, дабы не потеряться. Вожаки трубили, предупреждая своих и других ближайших собратьев.

Благородные северные олени поступали примерно так же. Длинных хвостов у них, правда, не было, но они рогами подталкивали вперёд всех слабых и немощных в стаде, гнали вперёд, прикрывая собой всех своих малышей и поторапливали их, дабы убраться подальше. А вот шерстистые носороги, наоборот, всех медлительных, старых и раненных собратьев бросали, разбегаясь врассыпную, лишь бы хоть кто-то из их стада уцелел в этом снежном кошмаре.

Вскоре и хвойные леса, преисполненные пихтой и кедром, которыми так славится Норд – место, ныне переименованное людьми в Северные Королевства, откуда родом были предки Брома и других гномов, иногда всё ещё поселявшихся здесь средь людей, – выкорчёвывались неистовым ветром прямо с корнями из обледеневшей крепкой земли.

Если б не «купол» в виде Гарма, Цербер бы давно поднял средь морозных ветров и разметал по сугробам всех, кто сейчас был в упряжках. Стихия накрыла бы и их снегопадом такой силы, что, по ощущениям, по местности будто бы неслась настоящая лавина. А ведь именно от схождения снега защищал северян тот самый каньон великого разлома, через который шёл широкий, ныне уже обрушившийся, ледяной мост.

Село за селом, город за городом были уничтожены налётом Цербера. Едва по улицам проносились упряжки крупных, покрытых густым мехом маламутов и пролетал Гарм, как жители прятались в подвалы, не рискуя оставаться даже в домах. Снежная смерть и хаос разрушения маршировали своим победным наступлением по Северным Королевствам.

– Туда-туда! – искря руками, дабы обратить на себя внимание, говорил им Бром. – Вон там фольварк моего брата, где мы с Фарисом переводили дух после морского чудовища!

Зачем-то все туда и понеслись, как будто умелая кладка гномов, любящих устраивать подземные этажи и переходы между своими домами, могла выдержать натиск пробудившегося и голодного зверя. Едва ли Цербер искал себе пропитания среди поднятых в воздух носорогов и мамонтов. Едва ли собирался закусить кедровыми шишками, гномами и даже человечиной. С размерами его пасти было вообще не понятно, чем может питаться чудище, размером с гору. Ему и всей популяции скальных баранов было бы мало, а таких голов на его длинных и извивающихся шеях росло аж три.

Тем не менее упряжки помчались в огороженный двор, а белый дракон Гарм, не столь уж и крупный, приземлился, окутав ближайшие строения крыльями. Вниз по нему, как по горке, спешно скатилась Лилу, вовремя занырнув в укрытие. Потому что буран накрыл всё вокруг, словно армия ледяных всадников.

Казалось, замешкайся кто на улице, как тотчас бы обледенел. Некоторые звери так и застыли, пожёвывая свежую зелень, которую отыскать в северном краю было не так уж и просто, но места для пастбищ и густые леса здесь всё же водились.

Через миг всё вокруг стихло. Цербер промчался, сея ужас и хаос дальше по своему неведомому маршруту. Никто и думать не желал, куда теперь он отправится. Каждый лишь надеялся, что его дом и его близких такая катастрофа обойдёт стороной, не заденет, и всё же все волновались. Быть может, кроме Лилу, ведь она была с Черногорья, откуда чудовище и прибыло. Гномы с драконами часто водили дружбу, иначе бы и Гарм сейчас ей и её друзьям не помогал. И всё же по виду гномки, больше напоминавшей человеческого ребёнка, девочку лет эдак восьми, было видно, что даже она сейчас сильно напугана.

Двери каменного строения перед ними открылись. Оттуда выглянуло несколько жителей: худощавый норд без бороды и усов с лысым лбом и уложенными назад седыми космами на затылке, женщина в зелёной косынке, коренастая девчонка с двумя хвостиками волос пшеничного цвета, ещё одна молодая девочка-гном с косами на плечах и веснушчатым лицом да нечто столь заросшее сине-серыми волосами, что среди чёлки нельзя было разобрать толком ни глаз, ни даже носа.

– Бром вернулся! Бром вернулся! – радостно переглянулись младшие из девиц.

– Вегнулся? Зачем это?! Только что ж избавил нас от своего надоедливого пгисутствия! Что там? Его я хотя бы знаю, – потряс щуплый гном во фраке позолоченным браслетом-цепочкой, пока грозил пальцем, – а это ещё кого он к нам сюда пгиволок? Бгом в пгошлый газ был с пгиятелем, а тепегь их вон, целая свога! Что собак, что товагищей! Где мы их газмещать-таки будем? А?! – негодовал он.

– Молчи, – кофейником на длиннющей ручке, словно молотком, треснуло его по лысине заросшее существо.

– Ауч, – вскрикнул гном, коснувшись шишки ладошкой. – Я пгосто волнуюсь, что самим будет негде спать!

– Милости просим, дорогие гости, – поманила путников в дом дама в зелёной косынке.

Перепуганные, замёршие, еле переводящие дух странники едва могли опомниться и прийти в себя, двинувшись в сторону двери, выпускавшей наружу из дома тепло и вкусные, царящие внутри ароматы. Диана Лафо покачивалась, так что Кьяра её приобняла, помогая дойти. Барсук пробирался сквозь снег, а Бром пошёл первый. В конце концов в этом доме жили его не то друзья, не то даже родственники. Он ведь сюда привёл своих спутников.

– А ты собачек поди накорми да в сарай отведи погреться, – гномка в зелёном повелела седому бородачу.

– Я накогми, я пгинеси, а чем мелкие дагмоедки занимаются, – причитал тот, нехотя выполняя распоряжение этой дамы.

– Их дракон спас наши дома и сараи, бестолочь, – цокнула та языком. – А то бы уже летали в воздухе, барахтаясь да находя себя под развалинами.

Внутри путников ждал ещё один гном, который у печи занимался готовкой. Широкий, самый низкорослый из всех, словно он по мере взросления увеличивался в стороны, а не вверх. Широконосый, с глазами, что называется, «в кучку», направленными к переносице, длинными сальными волосами и в шерстяном шарфе в редкую жёлтую полоску.

А блюда к столу разносила миловидная молодая представительница нордов с обилием маленьких тёмно-бурых косичек и пышными ресницами. У неё тоже были заметны веснушки, как у той из девчонок, у которой крупные косы лежали на плечах, а чёлка была ровно подстриженной.

– Эхе-хе! Кто у нас тут? Проходите-проходите! – под резкий, насыщенный и скрипучий голосок улыбнулась им эта гномка. – Малышки, ну-ка помогите на стол мне накрыть!

– Толстый барсучок! Укусим за бочок! – вертя барсука в руках, напевали девчонки-близняшки. – Сейчас его зажарим и сунем в котелок!

– Зажарим? – раздался позади воодушевленный голос Лилу, что была не в курсе, о чём речь. – Это я могу!

– Мы зажарим барсука и отведаем мяска! – пели девочки, кружась со зверьком.

– У-ук! – ворчал тот, пытаясь вырваться от обеих, словно звал кого-то на помощь.

– Эй, вы чего там? Сдурели?! – рявкнула на них Диана. – Немедленно отпустите его! – нахмурилась она, так топнув ногой, что гномкам-малышкам пришлось и вправду выпустить бедного зверька. – Он вам не еда!

– Но нам их домой приносят с охоты… – с жалобным видом произнесла та, что с хвостиками.

– Вкусненькие такие, – кивнула и другая, что с косами.

– Эхе-хе, что там? Опять мои проказницы? Ну-ка не докучать гостям! – рявкнула девушка-норд с обилием косичек, накрывая на стол. – Вы уж простите их, не сердитесь на сорванцов. В этих краях барсуков много едят, постоянно на них охотятся. Они обычно весьма упитанные, так что барсучий жир идёт на самые разные нужды. Он лечит и кожные заболевания, и простуду…

– Моего барсука мы ни есть, ни разделывать точно не будем! – заявила им Ди.

– Нельзя так нельзя, – развели девчонки руками и переглянулись зелёными глазками.

– Нельзя! – стукнуло кофейником им по головам мимо промчавшееся заросшее существо.

Голос его больше напоминал звериный рык, нежели внятный голос. Утробный, низкий, едва различимый, чтобы понять сказанное. Вёл себя этот кофеман по-хозяйски, словно главенствовал в доме. На месте существу почти не сиделось, Ди решила, что это какая-то разновидность гномьих домовых, живущих с теми бок о бок. Создание контролировало всё, будто из-за кофе только и сновало в каждом углу – как что приготовлено, как вяжется свитер, покормлен ли скот, все ли помыли руки.

Едва Бром попробовал присесть, как стул под ним заискрился, а вдоль спинки вспыхнул маленький фейерверк. Гном аж подпрыгнул с перепугу, едва не свалившись под озорное хихиканье маленьких близняшек. Те у своего края стола очерчивали какие-то фигуры тонким узором чёрного порошка.

– Вот проказницы! Эти две из чего угодно вокруг способны взрывчатку соорудить! – запричитал чародей.

– Всё, что горит. Всё, что шипит. Всё, что искрит, – затараторили малышки и, чиркнув обо что-то в руках, подпалили сооружённую змейку, всполохнувшую сине-зелёным огнём, уносящимся ввысь.

– Эхе-хе, дом не спалите и гостям волосы! – копошась у печи, оглянулась на них гномка с косичками. – Подвинься, сынок, что тут расселся, – толкнула она бёдрами того, кто занимался нарезкой малосольных огурцов на вытянутой овощной тарелке.

– Красиво, но опасно, – подметила Ди.

Фейерверки она очень любила. Особенно когда их привозили в Лонгшир далеко странствующие щуры-торговцы из Дайкона или хотя бы перекупщики. Часами могла заворожено, сидя рядом с братом, глядеть на эти цветастые взрывы и мерцания в ночном небе.

– А моя вот мирная, – поглядывала Ядвига на Ханну. – Рукодельница. Из всего на свете плетёнки и бусики мастерит. Золотце!

– Ну, мам, – отвела та глаза, присаживаясь возле матери за стол.

– Давай, кексик, садись со мной, за барсуком будем приглядывать, – потянула Кьяра подругу за руку.

– Может, с братом всё ж таки рядом побудешь немного? – раздалось со стороны Вирбия.

– Она с тобой в санях и так ехала, – возмутилась леди фон Блитц.

– Да не ревнуйте вы, блин, – сложила жалобно бровки домиком Диана. – Иди сюда лучше, – махнула она брату, – сяду между вами, хватит меня делить.