Kitobni o'qish: «Егерь»

Каждый живёт в тоске и в надежде,

Тоска – по былому, в надежде на шанс.

Но если понять, что не будет как прежде,

Судьба улыбнётся, но только в аванс!

Глава I

 
Возле леса, на опушке,
Средь нетронутых снегов,
Стоит кривенько избушка,
С мхом, забитым между швов.

С виду хата не обжита
Иль заброшена давно,
Крыша словно сеном крыта,
И прогнившее крыльцо.

«Кто же здесь тебя построил,
Чьи ты сны оберегал?
По своей аль чужой воле
От людей он убежал?»

Постоял в раздумьях егерь,
Что обнаружил ту избу,
Но на пороге стоял вечер,
Пошёл, пока видать тропу.

До сторожки путь не близкий,
Метель завыла вдалеке.
«Не замёрзнуть б тебе, Витя!»
– Буркнул егерь сам себе.

Подозвал к себе он суку:
«Сонька, дрянь, а ну ко мне!
Иди рядом до сторожки,
Не уморись ты в беготне».

На порог своей лачуги
Они вступили при луне.
«Чуть не продались мы вьюге!»
– Витя буркнул уж в избе.

Изба была та Вите домом,
Квадратов десять с погребком,
Со скрипучим всюду полом
И в одной стене окном.

Рядом с входом была топка,
Не раз спасавшая им жизнь,
А напротив стоит койка,
Под ней ружьё, вдруг что случись!

Как зашли обои в хату,
Витя бросил щепок в печь,
Ну а Сонька на лежанку,
Поджавши хвост, успела лечь.

Разогрел себе он супа
И про Соньку не забыл.
Суп из кроличьего брюха,
Что поутру он зашкурил.

Витя был богат хозяйством!
Куры, кролики, козлы.
По лету скот тот пополнялся,
До безжалостной зимы.

От людей он жил далёко,
Вёрст за сотни где-то две.
Был он егерем от Бога,
Отдавшим жизнь своей мечте!

А мечта та заключалась
Жить с природой в унисон.
С каждым днём она сбывалась,
Не жизнь, а сказка, словно сон!

Ночь прошла не как обычно,
Не спалось всё старику,
Хоть и вьюга мелодично
Шептала песни мужику.

Всё терзала его мысль:
«Что за дом? Откуда он?
Не могло же мне присниться,
При обходе ясным днём!»

За жизнь в Тайге он всяко видел,
Не счесть чудес перевидал,
Но те все были объяснимы,
А этот что-то напугал!

Той тропой уже ходил он.
Бывало, сокращал пути.
В таёжной чаще, словно ворон,
К гнезду дорогу мог найти.

Никак не мог избу развидеть.
«Не Чудо ли?! А может, бес?!
Не мог умом же обессилеть,
Как себя я знаю лес!

Надо, Сонька, нам вернуться,
Проверить ту тропу опять.
Чую, мысли не уймутся,
И не смогу я толком спать.

Плохо лишь, зима лютует,
Ошибок допускать нельзя!
Завтра солнце лишь стартует,
И мы с тобою негодя.

Не завыла б только вьюга
И не застала нас врасплох!
Она же та ещё падлюга,
Бывший егерь в ней и сдох!

Целый год его искали,
Ни костей и ни тряпья.
Видно, звери пировали,
С сапогами прожуя!»

Проснулся дед с утра пораньше,
Ещё задолго досветла,
Когда луна и звёзды маршем
Шагали гордо в небеса.

Дед кинул сена для скотины,
Откопал от снега двор,
Заготовил древесины,
Заточил свой шкуродёр.

И лишь солнце проявилось,
Закинул ранец за плечо,
Собака рядом всё крутилась,
Взял ружьишко за цевьё.

И побрёл старик вдоль леса,
Пробираясь через снег.
Нет страшнее интереса,
Что задумал человек!

Снега было по колено,
Путь казался всё трудней.
Пальто сверху тяжеленно,
Не даёт идти смелей.

Полпути прошло спокойно,
Ни вьюг не выло, ни волков.
Всюду запах стоял хвойный
Еловых лап из-под снегов.

А уже в конце дороги,
С остатком где-то в две версты,
Косой промчался, будто в ноги,
И в два прыжка ушёл в кусты!

Сонька словно растерялась,
Посмотрев, как он исчез,
В секунду с снегом поравнялась
И стрелой пустилась в лес!

Витя сразу понял дело:
«Сонька, дрянь, а ну ко мне!»
Лицо его аж побледнело.
Прошептал: «Помрешь в Тайге…»

Целый час на месте егерь
Стоял и с криком, в тишине.
«Что же мне таперча делать?
Не сгинуть б самому в Тайге!

Ты что наделала, шальная?
Волков в лесу не сосчитать.
Не нарвалась бы ты на стаю,
От них тебе не убежать!

Ну а я пойду-ка дальше,
Пути осталось две версты.
Неужели возвращаться,
Нельзя дождаться мне весны!

Весной проснутся буры мишки,
Исхудавши, голодны!
Не поможет и ружьишко,
Они Хозяева Тайги!»

Понял дед, что не успеет
Уже вернуться дотемна,
Но бросить всё он не посмеет,
Коль взялся, делай до конца!

Конец пути давался тяжко,
Не мог дед мысли все унять.
Ноги сами не шагали,
Их приходилось заставлять.

Вдруг пробежала дрожь по коже
От визга Соньки из Тайги!
Лай её был безнадёжен,
У деда сжалось всё в груди.

От страха он прибавил ходу,
Сбросил ранец с плеч своих.
И с ружьём над головою
Сквозь снег бежал, как будто плыл.

«Прости меня, родная Соня,
Что волкам тебя отдал»,
– Шептал старик всё огорчённо,
Пока сугробы разгребал.

За час примерно до заката
Добрался Витя к той избе.
В момент забыл он об утрате:
Свеча горела на окне!

Дыханье в тот момент же сбилось,
Со страху егерь в снег присел.
Сердце так заколотилось,
Что до ушей весь побледнел!

«Откуда там гореть бы свечке?
Ведь дом заброшен навсегда!
И следов нет на крылечке,
Не прожить в ней в холода!»

Как мальчишка дед затрусил,
От страха словно охмелел.
Приглядевшись, взгляд свой сузил,
В окне он спину разглядел.

Та спина была мужская,
А кожа в рваных лоскутах.
На ней разорвана пижама,
Висела, словно лишь на швах.

«Что за Бес со мной творится?
Явью вижу? Может, сплю?
Своим глазам уже не верю,
Чертовщина, зуб даю!»

Хоть дыхание в зобу спёрло,
Но пополз к окну старик.
Страх внутри переборол он,
Не верил Витя в неживых.

Пока крался старик к хате,
Вдруг он понял: уж темно!
И нет ему пути обратно,
Ночь пробыть тут суждено!

Витя встал у края дома
И боком посмотрел в окно.
Понял, что давно знакомо
В углу лежащее тряпьё.

Он разглядел там свою шапку,
Своё длинное пальто!
И как-то резко поневоле
Заглянул он за стекло.

Сидит мужик к нему спиною,
От рваных ран видно нутро.
Кожа светит синевою,
И погрызено бедро.

Навис мужик над собачонкой
И вправляет ей ребро.
Признал в ней егерь суку-Соньку,
Да взгляд как мутное стекло!

Собака голову подняла
И посмотрела на стекло.
Через миг в окне стояло
Точь-в-точь что Витино лицо!

Но лицо то было белым,
В глазах кружился серый дым,
Рот был рваным, очерствелым,
Лишь нос, похоже, был свиным!

Егерь начал заикаться,
Попятился назад, крестясь,
В своём пальто он заплутался
И рухнул в снег, в ружьё схватясь.

Все два патрона по окошку,
Но Чёрт не дрогнул и лица!
Сбросил Витя всю одёжку,
И как мог он дал рысца!

Бежал не рысью, больше шагом,
Ушли все силы старика!
Бубнил молитвой, то ли матом:
«Прошу, не забирай, Тайга!»

Всю ночь он брёл к своей лачуге,
Луна ему светила путь.
При каждом шорохе и звуке
Боялся в сторону взглянуть.

Спасти его ничто не сможет!
Нож в пальто, ружьё в снегу.
И тесли зверя потревожит,
Надежда только на судьбу.

Почти дошёл уж егерь Витя,
Свернув в последний поворот,
Он чёткий силуэт увидел:
Бес стоит, с ним в росте волк!

Волк моментом пасть оскалил,
Стая вышла из тайги!
Старик понял: «Всё пропало!»
Пред лицом, сверкнув, клыки…