Kitobni o'qish: «Звёздочка миллиардера. Это моя дочь!»
Глава 1
– Босс, нам нужно поговорить о вашей сбежавшей невесте.
Отрываю взгляд от монитора и смотрю на начальника безопасности своей компании. Замечаю в его руках желтоватый конверт.
– О Марте Витальевне.
При имени бывшей зубы стираются в порошок. Это уже прожитый период. Но одно упоминание о ней вызывает дурные воспоминания. Я был влюблён, меня предали, обокрав и сбежав. За несколько дней до свадьбы.
Решил не искать её. Не мстить. А продолжил жить дальше. И я позабыл эту тварь, пригревшуюся на моей груди, за несколько лет. Но Женя решил мне напомнить о ней. И не просто так. Что-то произошло.
– Что с ней? Вернулась в страну?
– Нет. Всё так же скрывается от вас. Но прислала письмо.
Выгибаю бровь. Она? Мне? Письмо? Спустя столько лет?
– Анонимное, без отправителя. Но это, несомненно, она, – кашляет помощник. – Курьер доставил десять минут назад. Вы же знаете, я такие посылки проверяю сразу же.
– Ближе к делу, – грубо отзываюсь. – Прочитал?
Короткий кивок.
– И что там? Давай вкратце. Не хочу тратить на неё много времени.
И тем более, если там тысяча слов извинений. И просьб простить её и начать всё сначала.
– Совсем коротко?
– Максимально, Жень, максимально.
– У вас есть ребёнок.
Слова подчинённого на секунду вгоняют в ступор. Мне дают пощёчину, которую я не ощущаю, но откат наступает через время. Лицо обдаёт жаром, начинает гореть и колоть.
– Письмо, – перестаю дышать. – Дай сюда.
Он молча пересекает кабинет. Кладёт передо мной жёлтый, потускневший конверт с написанными красивыми буквами:
«С днём рождения».
Он будет только через две недели. Забыла или отправила заранее, чтобы оно пришло на праздник?
Отмахиваюсь от вопросов, достаю из уже вскрытого конверта белоснежную бумагу. Бегло прыгаю по строкам, выискивая слово «шутка». У этой овцы, может быть, такое чувство юмора. Но этого я не нахожу, поэтому читаю с самого начала.
«Привет, Глеб! Я знаю, ты меня ненавидишь. Хотя и наверняка пытался забыть меня, что не вышло. Ты ведь любил меня…».
Равнодушно смотрю на эти слова. Раньше они заставляли пульс ускориться, а сейчас – ничего. И нет, я правда забыл её, перевернув страницу в своей жизненной книге.
Слишком много чести для неё.
«Но извини. Это было не взаимно. Сначала я пыталась спастись от бедной жизни, а потом встретила другого и полюбила его.
Дни перед нашей свадьбой – стали последними днями, когда у меня появился шанс уйти от тебя до того, как ты окончательно привязал бы меня к себе из-за одного события.
Долго думала, говорить или нет. Но решилась, раз впереди твой праздник…
Я была беременна.
От тебя.
Аборт не сделала, срок был большой.
Я родила. Написала отказ.
Честно, не помню, кто это был. Девочка или мальчик. Мне было плевать. Это ведь был твой ребёнок. И он никак не вписывался в мою жизнь, отчего пришлось избавиться от него, чтобы начать всё с нуля.
Хочу, чтобы ты знал.
Он или она сейчас находится в доме малютки. Хотя прошло столько времени… Возможно, он уже нашёл себе семью и счастливо живёт там.
Вряд ли ты его найдёшь.
С днём рождения, Пожарский».
Стук сердца раздаётся в горле, в висках, во всём теле.
Написанное кажется неправдой. Но это её почерк. Это её манера общения.
И я хочу её убить. Схватить руками ту шею, что осыпал поцелуями, и резко дёрнуть, свернув её.
Но эта жажда убивать притупляется растерянностью.
Никогда бы в жизни не подумал, что Марта способна на подобное. Отказаться от собственного ребёнка. Убежать от меня беременной.
А больше всего в голове не укладывается мысль, что где-то на земле ходит моё продолжение. Мой ребёнок. Моя кровь, моя плоть. И растёт в чужой семье.
Сжимаю бумагу в кулаке. От злости хочу найти бывшую возлюбленную. И заставить её пожалеть о том, что она сделала.
Но в приоритете сейчас не эта потаскуха.
– Найди мне его, – чеканю каждое слово, в безумии смотря на смятое письмо. – Как можно быстрее.
– Мы уже начали поиски ребёнка. Что насчёт Марты Витальевны?
– Больше не смей говорить при мне её имя, – рычу, не зная, куда деть злость. Я готов разгромить всё вокруг, сорваться с места, найти её и наказать. За то, что она сделала.
Отправила моего ребёнка в детский дом. При живом отце! Ничего мне не сказав!
Но боюсь, в таком состоянии увидев её – отправлюсь за решётку.
Все эти годы мне было плевать на неё, а сейчас… Она подлила керосина в слабый, но стабильный огонёк. Разбудила настоящего Пожарского, который хочет сжечь всё на своём пути.
И я до неё обязательно доберусь. Превращу в пепел. И заставлю её возлюбленного жрать его, пока не подавится.
Встаю из-за стола. Кидаю проклятую бумажку на пол и пулей вылетаю из кабинета.
Пока они ищут ребёнка, наведаюсь к матери Марты. Она точно должна что-то знать.
Пересекаю весь этаж своего издательства, дохожу до лифта, с силой жму на кнопку. Не нахожу себе места, едва не бросаясь в разные стороны, как раненый зверь в клетке. Благо лифт приезжает скоро. С трудом жду, когда все выйдут на этаже, поздоровавшись со мной.
Терпеливо киваю, а в один момент, когда этот поток не прекращается, залетаю в кабину и тут же жму кнопку первого этажа.
– Мужчина! – удивлённо и недовольно восклицает нежный голосок у стенки. – Вообще-то, ещё не все вышли!
Женская ладонь тянется к панели, нажимает на кнопку открывающихся дверей, но уже поздно. Лифт трогается с этажа.
А я просто не заметил эту мелкую темноволосую девчонку в самом углу. Еле-еле достаёт мне до плеча.
Жмёт на кнопку этажа, от которого мы отъезжаем, в надежде, что лифт вернётся.
– Ещё раз подымешься, – недовольно цежу сквозь зубы. Карие глаза блестят с ненавистью, а густые брови сходятся к переносице. – Я тороплюсь.
В любой другой день – почувствовал бы свою вину. Но сейчас я как бык, что летит только на красную тряпку.
– У других людей тоже есть дела, и они могут спешить! – вновь недовольно откликается. И тут же её личико меняется, мелькает страх и испуг.
Нас неожиданно трясёт от резкого торможения кабины.
Не сразу сквозь эмоции понимаю, что… мы застряли.
– Млять, – бью кулаком о металлическую коробку и громко продолжаю: – Это всё потому, что ты нажимала на кнопки!
И тут же слышу детский нарастающий крик.
Напрягаюсь. Столбенею.
Ребёнок?
Взгляд молниеносно летит в ноги, откуда доносится разрывающий все лёгкие плач…
Глава 2
Любовь
– Ах ты маленькая проказница! – играя, бегу за моей девочкой, которая с радостным визгом летит вперёд по двору. – Кто сорвал цветочек с клумбы, а?
Астра останавливается, улыбается, демонстрируя белые зубки, и вытягивает крохотные ладошки вперёд, показывая зелёный стебель и розовые лепестки.
– Нельзя срывать цветочки, – говорю ей поучительно. Но вряд ли она сейчас задумается над моими словами. – Но их можно дарить. Кому подарим твой?
Моя звёздочка без раздумий подбегает ко мне.
– Ня-ня, – вручает мне.
– Мне?
Ничего не отвечает, только ждёт, когда возьму. И я принимаю, прокрутив тонкий стебель в пальцах.
– М-м-м, как пахнет!
Моя радость счастливо улыбается и снова начинает бегать вокруг меня. Разыскивает, что ещё можно натворить на улице, пока мы вместе с ней идём в издательство.
Все вокруг умиляются ей, завидев белый воздушный сарафан и два озорных хвостика с бантиками.
Находит всё же приключения на свою аллергенную попу и натыкается взглядом на шпица, что вальяжно проходит мимо со своей хозяйкой. Приходится взять Астру за ладошку в плен, иначе чиханий нам не избежать.
– Всё-всё, пошли, мы опаздываем, – поторапливаю её, отрывая от животного. Снова как ни в чём не бывало она идёт рядышком, а я лезу в сумочку за вибрирующим телефон. – О, дедуля твой звонит.
Надеюсь, что она хоть как-то отреагирует, но… Не судьба. Ещё не породнились, времени мало прошло.
– Да, па? – машинально отвечаю, поглядывая по сторонам. Здесь как раз проезжая часть – надо быть начеку.
– Как дела у Аси? – называет её папа сокращённым именем. Когда он интересуется ею – я готова взлететь на крыльях к небу, зарыться лицом в мягкие облака.
Как же я рада, что, несмотря на все отговорки, родители всё же приняли мою дочку и любят, как родную. Смирились. Но в такое сокровище – грех не влюбиться!
Вот и я однажды попала в её сети… Настолько, что теперь не вижу жизни без неё.
Ни секунды не жалею, что всё же удочерила её.
Это случилось не так давно. Я ещё работала в доме малютки, где директором была моя тётя. Устроилась я туда спонтанно, на некоторое время, чтобы помочь.
И по прошествии нескольких месяцев к нам поступила Астра. Моя маленькая девочка, чьё имя означает «звезда». Так её назвали в родильном доме из-за того, что родилась ночью под Большой Медведицей.
И всё. Я пропала. Влюбилась в её карие глазки, пухлые щёчки и жизнерадостную улыбку.
Она всегда радовалась, была спокойной и не плакала, несмотря на свою судьбу. Да, она ещё ничего не понимала, но прекрасно всё чувствовала. Особенно одиночество, недостаток внимания, которое важно всем деткам… И я старалась всё компенсировать. Настолько, что утонула в этой девочке ещё сильнее.
А она ходила за мной хвостиком, из-за чего мы стали неразлучны. Только из-за неё я выходила в свои выходные на полный рабочий день. Лишь бы быть рядом с ней…
Понимала, что сделала главную ошибку, которую допускать нельзя.
Полюбила. Привязалась.
Тряслась, что её заберут. Но в то же время желала ей только счастья и любящую семью.
И в один момент страх так подобрался к горлу, что я решилась на удочерение. Поговорила со своим парнем, что не оценил моей идеи, с родителями… Долго копалась в себе, спрашивая – смогу ли?
А потом у меня появился пример. Мужчина, который усыновил своего племянника. Да, они были родные по крови, но он – человек, далёкий от детей, – не побоялся взять на себя ответственность. Справляется, хоть и не без помощи остальных.
И она у меня будет.
Поэтому, отбросив все сомнения, я сделала это. Удочерила Астру, забрала к себе, поругавшись с парнем и уволившись из дома малютки. Больше уделять время другим деткам я не могла, нужно было заняться моей Звёздочкой.
Благо родители на моё восемнадцатилетие купили небольшую двушку, и с жильём проблем не возникло. Как и с работой. Пока у меня есть моё хобби, приносящее мне средства к существованию, могу работать из дома.
Ещё и ей приятно делаю – зачитываю лично написанные детские сказки ей на ночь. И она быстро засыпает под них, засунув в рот пальчик.
Теперь у нас каждодневная традиция – история перед сном. И у меня их уже столько – что писать не успеваю! Но людям они нравятся – у меня уже выходит второй сборник сказок в одном издательстве. Собственно, туда мы и направляемся по делу, которое не можем решить дистанционно.
Параллельно болтаю с дедушкой, пока не заходим в огромную современную многоэтажку. Поднимаю голову, рассматривая махину. А ведь нам… на самый верх. А я высоток боюсь.
Но должна быть сильной ради Звёздочки. Она с энтузиазмом идёт рядышком и буквально запрыгивает в кабину лифта, заражая людей вокруг нас своим хорошим настроением. С ней мило болтают, делают комплименты, а она только рада, демонстрируя своё белое платье и бантики.
Наконец мы приезжаем на наш этаж и ждём. Стоим в самом конце, у стеночки, поэтому выходим последние. Но стоит выйти девушке передо мной, как в кабину влетает мужчина, не дождавшись, когда все выйдут. Жмёт на кнопку первого этажа, закрывая дверь.
И я негодую. Из-за него я могу опоздать к редактору!
И сделаю это, потому что не успеваю открыть двери – мы уже уверенно спускаемся вниз.
– Ещё раз подымешься, – бросает этот подлец.
Да вы только посмотрите на него! Решил, что ему всё можно? Да кто он вообще такой?
Одет в костюм с иголочки. Аккуратно подстриженная борода, волосы. Ухаживает за собой. И судя по дорогим часам на запястье и сверкающим туфлям… не бедствует.
– Я тороплюсь.
Ах, так?!
Готова топнуть ногой, но вспоминаю, что мы в лифте.
– У других людей тоже есть дела, и они могут спешить! – не скрываю возмущения. И внезапно, не ожидая, я ощущаю тяжесть в ногах. Ощущаю короткую тряску, вызывающую испуг.
Сжимаю ладошку моей девочки, притянув к себе.
В панике смотрю на мужчину. Так и хочется спросить, что случилось, но я и сама понимаю – лифт остановился. Не просто на этаже, а вообще.
Застряли.
Но я ведь не топала ногой…
– Млять, – мужчина зло бьёт о стену металлической кабины кулаком и гаркает на меня: – Это всё потому, что ты нажимала на кнопки!
Не успеваю ничего ответить. Пространство заполняет громкий плач моей малютки.
Вот же отморозок!
Хватаю Звёздочку на руки, прижимаю к себе и пытаюсь успокоить.
В глазах неадекватного горит странный и зловещий огонёк, прожигающий моего ребёнка. Девочка утыкается мне в шею, всхлипывает и прячется от злого мужика.
И теперь я напрягаюсь ещё сильнее. По лицу, его глазам, эмоциям… понимаю, что он не в себе.
А страшнее всего – мы застряли с ним наедине, без возможности уйти…
Глава 3
Любовь
– Тише, милая, тише, – похлопываю мою девочку по спинке, пытаясь успокоить её. А мужчина продолжает смотреть на нас молча, неподвижно, рассверливая взглядом в затылке Астры дыру.
Отступаю назад, к стенке.
Нехорошее предчувствие липкими лапами подбирается к горлу.
– Я понимаю, что у вас настроение не задалось, – цежу сквозь зубы. – Но вы в обществе находитесь! Мало того, что из-за вас мы опаздываем на встречу, застряли здесь по вашей вине, вы ещё и ребёнка до слёз довели!
– Я её не видел, – говорит всё так же зло и дерзко. – На руки поднять не додумалась? Ты видела, сколько здесь народа? А если её затопчут?
– А это уже не ваше дело, – качаю на руках Астру. Она не прекращает плакать, но делает это тише, роняя детские слёзы мне на шею.
– Вот и не суй свой маленький нос в моё настроение, – чеканит, вновь нажимая на кнопку на панели. Но на этот раз вызова диспетчера. – А заставь свою сестру успокоиться.
«Заставь»?
Меня даже слово «сестра» не коробит настолько, как его пренебрежительные слова, означающее «заткни её».
– Вас бы кто утихомирил.
Нет, я по жизни много мудаков встречала, но таких, как он – ни разу.
– Вам валерьянки дать? Или глицин? У меня с собой.
И куда я лезу? Вижу ведь, что он ненормальный и невменяемый. Сейчас в голову взбредёт убить нас тут – и глазом не моргнёт.
Эта мысль немного остужает мой пыл, несмотря на желание ударить его за то, что он бросил в сторону моей Звёздочки слова, полные грубого подтекста.
Он не роняет ни слова, но не потому, что нечего сказать. Уверена, у него богатый словарный запас на оскорбления! Везёт, что ему отвечает диспетчер, которому он сообщает о приостановке лифта.
Минута ожидания не сопровождается тишиной – я качаю дочку на руках, говоря ей всякие приятности. Хорошо, что этот болван ничего не комментирует, лишь один раз пускает смешок, когда начинаю рассказывать сказку про злого жирафа с таким же длинным самомнением, как и его шея. Которого в итоге одолели транквилизатор и порча на понос.
– Сказочница, – хмыкает в полной тишине.
– Зато ребёнок не плачет, – ответственно заявляю, повернувшись к нему спиной. Бесит он меня. У нас таких стрессовых ситуаций ни разу не было, и я на секунду растерялась. И всё из-за него. – И сделала я это не по вашей просьбе, если что, мистер жираф. А только потому, что ни один мужик не достоин женских слёз. Особенно моей малютки. Хотя я бы вас с трудом и мужчиной назвала, с таким-то поведением…
Через секунду понимаю, что сказала. Опять не удержала язык за зубами. Нельзя так! Чем я отличаюсь от него? На злобу отвечаю злобой. А ведь он и накинуться может!
Но не делает этого. Тишина продолжает висеть в воздухе.
И я не сразу понимаю почему. А потом поворачиваюсь к мужчине лицом и ловлю его горящий и внимательный взгляд на моей Звёздочке. Хоть я не видела, но уверена, что всё это время он смотрел на неё.
И о чём думал? А если сглазил? Приду и умою святой водой! А то от такого и подцепить что-то можно!
Никогда набожной не была, а тут маму вспоминаю. А та всегда говорит после прогулки святой водой умывать, чтобы людская зависть ничем не аукнулась.
Неожиданно лифт трогается, и мы одновременно дёргаемся. Астра вновь прячется мне в шею. А когда она успела оклематься и вылезти из своего укрытия? Они переглядывались, поэтому он так молчал, желая её убить? Нет. Точно нет. Уверена, малышка заплакала бы, увидев его снова.
Вновь по кабине разлетается женский голос диспетчера.
– Сейчас должен заработать.
– Да, – сухо и грубо отвечает незнакомец.
Лифт останавливается на ближайшем этаже. И я вместе со Звёздочкой на руках вылетаю из кабины. Находиться рядом с грубияном и тем более ехать с ним до первого этажа – нет никакого интереса. К тому же мы опаздываем.
Едва успеваю юркнуть из кабины, и её тут же начинают заполнять люди. И я, желая позабыть о мужчине как можно быстрее, мчусь по лестнице на два этажа выше, в издательство.
С дочкой на руках это тяжело, но меня поторапливает моя непунктуальность. И опаздываю я не из-за себя!
Забегаю в просторный офис и снова чувствую себя, как в улье, наполненном трудолюбивыми пчёлками. Все вокруг трудятся, переговариваются, занимаются делом. По памяти направляюсь к своему редактору. Стучусь в кабинет с её именем, слышу «войдите» и прохожу внутрь.
– Бли-и-ин, – при виде меня воет Екатерина. – А босс как раз ушёл! Я думала, после того как мы подпишем все бумаги, отправить ему на подпись, а он вдруг сорвался с места и…
Ах, вон чего. Я не успела на подписание! А могла ведь успеть! И всё из-за…
– Простите, встретилась с каким-то неадекватным в лифте, – виновато проговариваю, всё ещё держа на руках поникшую Астру. – Так по кнопкам молотил, что застряли. Благо ненадолго, но и так опоздала…
– Какой ужас, – качает головой. – Был у нас тут один. Приносил свой шедевр.
Закатывает глаза и берёт в руки толстую кипу бумаг А4.
– Опус свой принёс. Мы отказали, вот он и истерит.
Возможно. Богатенького жирафа не взяли, вот он и дуется.
– Тогда переназначим встречу? – спрашиваю, переживая за мою девочку. Никогда такой грустной не была. Надо поднять ей настроение, купив игрушку.
– Нет-нет. Давайте вы сейчас кое-что подпишите. Это нужно для выпуска нового сборника. А когда Пожарский приедет, поставит подпись, я вам звякну и скажу, чтобы вы подошли, хорошо?
– Без проблем, – улыбаюсь.
Глава 4
Глеб
Чувствую ли вину за произошедшее? Совсем немного. Но не перед девчонкой, усиленно успокаивающей сестру. А перед ребёнком. Раньше мне было плевать на чужих детей, увидел и забыл. Но именно сейчас, после шокирующего известия, залипаю на малышке.
Милая. И красивая. Даже с красным носом.
Интересно, сколько ей лет? Так ли сейчас выглядит мой ребёнок, или он старше?
Марта сбежала с плоским животом, я и не подозревал, что она может быть беременна. Учитывая, что прошло меньше трёх лет… Моему сыну или дочери сейчас примерно два года.
Хочу спросить, сколько ей лет, но опять получится грубо. Опять её напугаю. Сейчас по-другому это сделать не могу. Особенно тогда, когда она смотрит на меня из-за надёжного плеча сестры.
Испуганно и в то же время проникновенно глядит карими глазами-бусинами. Хлопает светлыми мокрыми ресницами и вновь прижимается к единственному надёжному человеку.
Нет, видел бы её – не молотил бы по кабине. Но так вышло. Еле сдерживаю порыв ещё раз ударить эту металлическую коробку. Опять начинаю выходить из себя. Успокоился всего лишь на минутку, заслушавшись сказочницу.
Ей бы в моё издательство пойти работать – грести деньги лопатой будет.
Почти уже собрался предложить ей это, как лифт трогается, а диспетчер говорит, что всё должно заработать. И вновь огонь окутывает с макушки до пальцев ног. Вспоминаю, что где-то в мире существует мой ребёнок. Моя кровь, мать его.
Детей я не планировал, но и не был против. Как получится. И вышло. Но неожиданно для меня.
И теперь меня разрывает, что он не рядом.
Кто это? Девочка, мальчик? Неважно, но в то же время интересно.
Провожаю кроху, прижавшуюся к девушке, взглядом. Она всё так же с опаской поглядывает на меня, прячась. Кабину заполняют люди, а сказочница скрывается за углом, направляясь к лестнице.
И я тут же про них забываю.
Приехав на первый этаж, широким уверенным шагом направляюсь к машине. Вспоминаю с трудом, где дом матери Марты. Но её там не нахожу. Либо уехала к дочурке, либо работает.
У её дома, разочарованный результатами, опираюсь на автомобиль, тянусь к пачке сигарет. Закуриваю, делаю глубокую затяжку и пытаюсь успокоить нервы.
Ненавижу женщин. От них одни проблемы. Только и нужны, чтобы их создавать. Ныть, орать. И снимать нам, мужикам, сексуальное напряжение. Всё. Даже не способны нормально позаботиться о ребёнке. Сразу отказываются, сбагривая в детский дом. Не все. Но у каждой найдётся грех.
А Марте все руки бы переломал.
Снова заряжаю кулаком о металл, но в этот раз о машину. Злость берёт верх над всеми эмоциями.
Поехать к Свете? Снять стресс? Выплеснуть всё на ней?
Стискиваю до боли зубы. Не хочу их видеть. Никого.
Отвлекаюсь на вибрирующий в кармане телефон. Тут же достаю. На экране светится «Женя». Он уже что-то накопал?
Нажав на кнопку ответа, прислоняю телефон к уху и снова затягиваюсь, успокаивая нервы. Сейчас мне не помешает сказка про жирафа, транквилизатор и понос. Неожиданный финал, но сколько, мать его, экспрессии!
– Да? – выпаливаю с нажимом. – Если скажешь, что уже нашёл моего ребёнка, увеличу зарплату втрое.
– Спасибо за щедрость, но нет, не нашёл. Зато есть новость, – словно рапортуя, чётко говорит начальник безопасности. – Нашли, где были роды. Зарегистрирована по своим документам спустя шесть месяцев после побега. Родила ночью, написала отказ и наутро сбежала.
– Кого? – спрашиваю глухо. – Мальчик, девочка?
Всё, что меня сейчас интересует.
– Девочку.
Сердце гулко бьётся в груди.
Перед глазами маленькая крошка с карими глазами, русыми волосами, заплетёнными бантиками.
У меня… дочка.
Рука останавливается в воздухе вместе с сигаретой.
Не верю.
– Имя? Возраст? Что известно?
– Год и десять месяцев. Имя… – он издаёт смешок, будто сейчас вместе со мной всё читает и узнаёт. – Астра.
– Что? – выгнув бровь, стискиваю фильтр пальцами. – Моего ребёнка назвали в честь цветка? Она что, растение?
– А по-моему, звучит красиво.
– Кто ей вообще имя дал? – негодую. Перед глазами букет цветов. Ненавижу цветы. Вечная ассоциация с женщинами. Ещё и цветочный аромат бывшей невесты стоит в носу. – Марта?
– Нет, старшая медсестра.
– Хорошо, где она? – на секунду забываю о глупом имени. Эта проблема решаема.
– Сестра? Уволилась полгода назад.
– Дочь моя где? – цежу сквозь зубы.
– Узнаём, не всё так быстро. Мы и это-то узнали с трудом. Учитывая, что ваша бывшая скрывалась как могла.
Да. Она покинула страну сразу же после побега. А потом вернулась? Родила и сбежала опять? Глупая женщина. Настолько не желала моего ребёнка, что решила родить его в стране, в которую никогда не вернулась бы, и сбежала обратно за границу?
Сжимаю телефон до побелевших костяшек.
– Жду результатов, – чеканю и отключаюсь. Ещё раз осматриваюсь по сторонам, как будто вот-вот появится мать Марты. Но она мне уже не нужна. Я знаю хотя бы имя дочери.
Астра…
Снова непринятие.
Выкидываю окурок, притоптав его носком ботинка. Сажусь в салон автомобиля, завожу мотор и срываясь с места, еду к любовнице. Женщине, что утолит все мои потребности, отвлечёт на несколько часов. А когда всё закончится, Женя скажет мне, где моя дочь. И я поеду за ней.
Дальше – всё на инстинктах. Приезжаю, беру своё. Света отлично справляется со своей задачей, отвлекая меня от поиска моего наследия до самой ночи. Я настолько устал и вымотан, что курю прямо в постели, пока белобрысая лежит у меня на бедре.
На часах час ночи.
– Ты сегодня сам не свой… – без сил выдыхает она. Не шевелится даже. – Пожарский, я впервые вижу тебя таким неконтролируемым.
Равнодушно смотрю на неё сверху вниз.
Я сюда не болтать приехал – делиться своими проблемами с ней точно не собираюсь.
Отвлекаюсь на вновь вибрирующий телефон. Тянусь к тумбочке, хватаю его и матерюсь, увидев номер начальника безопасности. Почему так долго?
Отвечаю и спрашиваю с первой же секунды:
– Нашли?
– Нашли, – устало говорит Женя, будто это он шесть часов подряд занимался сексом с короткими перерывами, а не я. – Её удочерили.
– Скидывай адрес. Выезжаю через пятнадцать минут. Возьми с собой двух мужиков. Разберутся, если не получится договориться на словах.
– Глеб Александрович… Давайте завтра? Поздно уже, все спать хотят. Мы даже не ужинали.
– Меня должно это волновать? – гаркаю на него, подрываясь с постели. Скидываю с себя блондинку, теряю простыню и стою посреди комнаты в чём мать родила. Пара минут – и я готов ехать за своим ребёнком.
– Нет, но… Подумайте о том, что ваша дочка сейчас спит. И мы её разбудим своим визитом. Она начнёт плакать и…
Морщусь, когда речь заходит про детские слёзы. В чём-то Женя прав. Малышка будет кричать и плакать. Пусть поспит последнюю ночь со своими ненастоящими родителями. А потом… я заберу её себе.
