Kitobni o'qish: «Дом времени»

Shrift:

Предисловие

Однажды на Новый год я попала в незнакомую компанию. Художники, окраина города, домик на горке. За шампанским и ломтиками сыра заспорили: а что такое свобода? Кто придумает самое ёмкое определение?

Посыпалось из всех про осознанные необходимости, неосознанные вольности.

«Свобода, – неожиданно додумался кто-то из нас, – свобода это любовь».

Разве в ином состоянии души чувствуешь себя свободным?

Необходимое и достаточное.

Вера Румянцева

«Два слова летних: небо, воробей…»

Два слова летних: небо, воробей.
Невидимого миру вертолёта
в окошке тает воркотня.
А небо
чистейшее,
хотя вдали, на юге
возникло облачко.
Синица с трясогузкой
ведут учёный спор, не поделив
пространства угол.
Рядом человек
читает главку «Капитанской дочки»
и, позабыв про все дела, смеётся.
Вот так бы жить – глядеть на всех, любя,
рассохшееся распахнув окошко,
и не бояться муки на допросе.

I

Учитель

В.П.С.

Вечер. Взрослые сядут ужинать.
Будет гость. Я загнана в детскую,
Мастерскую снов и досужего
Взгляда в жизнь – на окно соседское.

Поклонился маме у входа,
Скинув галоши, идёт в гостиную.
– Время-то… Ждём. – Виноват! Погода.
Не проехать. Дорога длинная…

Жизнь твоя – словно тёмная вишенка,
Только тебе надкусить до косточки,
Вот и брожу я – в гостиной лишняя —
Вкруг этой шляпы, галош и тросточки.

– Что там печатают? – Мысли куцые.
Блок, вот вершина! – Поставить чайник?
– Хлебников – скоропись революции…
Корнеслов… Глотал окончания.

– Хлеба… История не потерпит…
– Полно вам! Все мы… – Хотите попробовать?
Чаю с черешней и мыслями терпкими
Долгими праздниками прихлёбывать…

– Дочка, ты здесь? Марш в постель! Не спится?
Простите, ребёнок. – Все дети – «совы».
Считай слонов. Не забудь помолиться.
– Мы говорим слишком громко? – Ну что вы…

Господи! Допусти меня, грешную,
К этим беседам за честной скатертью,
Господи! Этих пиров черешневых
Ночью премудрою – не проспать бы мне.

Театр

Владиславу Знорко

1

Найти на ладонях
живое место
где-то около безымянного пальца
где ещё не содрана кожа
и толкать тачку

Найти в мыслях
хоть одно живое место, откуда
не забылось то, что ты сочинял
Из ладоней
всё выгребли
книги
счастье
лампу
чайничек
и кольцо
Дорогих сердцу
дорогих речи
замели и сломали дорогу
и глядят
чужие
на тебе подаренный праздник
и на шитую матерью
скатерть
Ничего, милый,
у моего прадеда
тоже всё сгорело в погроме
лавка
правда
а дочка
осталась

2

Нас замесила жизнь
на иудейской глине
добавила чёрной имперской земли
с самой границы
меру травы
и полмеры пшеницы
чтобы мы помнили
боль зяби
и воскресение зёрен
и позабыли
что была золотая полова
В Сибири
всё
перемешалось
ничто не смололось
неужели, брат, мы вернулись
на руках наших предков
Да, ещё были мягкие руки
женщин
которые кашу варили
и в лоб целовали
отцов-мальчишек
и улыбались
при них

3

Зиянье души
Нутро своё разодрал
вытащил радость
вытащил горе
бросил друзьям
и незнакомым
Все улыбаются
А в тебя
время вползло расплывшимся домом
Светят окошки
Ходят люди
Угол за сердце задел
Отраженье
это лишь отраженье
Улыбнуться
выпустить люд
сквозь улыбку
и отвернуться к стене
Молча
зияет душа
Пусть
заживает

4

Люблю я метонимию
которая есть и метафора

Вот мы выспались
и встали

Рука просит инея
губы – лимона
сердце – тепла
Ну что ж
обнимемся

Получим ли всё
что хотели?

5

У тебя любая постель – сеновал
улыбок
В темноте
не разберёшь
какую ухватишь

У тебя любая постель – колыбель
двойняшек
и слова – страдальческий шёпот
весёлой страсти

У тебя любые слова
глядят исподлобья
на веков вороньё
на кабацкий свет
Франсуа Вийона

У тебя любой поцелуй
ухватит забвенье
потому что за ним
родимая кровь
голубое море

6

Куда подевался?
Плечо – на плечо, ещё вчера
и чай заваривали
Сегодня
шепоток электрички
тепло
мех капюшона
под голову – и до Марселя
А моя шуба повисла
любезно
в фойе у господ литераторов
Тьфу!
Прийти домой
Прислонить голову к креслу
Куда подевался?

2001

«Блаженная лень и желанье стихов тишины…»

Ире Коккинаки

Блаженная лень и желанье стихов тишины.
Спокойное слово, и речь за версту не слышна.
И дым сигаретный, и шум интернетный, и мы,
В кафе засидевшись, не знаем,
чем бредит страна.

Работа и утро, простая октябрьская дрожь,
Мы нынче ведóмы и с ночи полны тишиной,
И ёжик в тумане, подросший уверенный ёж,
Варенье притащит и завтракать сядет со мной…

Bepul matn qismi tugad.