Kitobni o'qish: «Искусник. Испытание на прочность»

Shrift:

* * *

Глава 1

В детстве ночь казалась Инку полным опасностей неведомым миром, населенным жуткими коварными чудовищами.

Но с того момента, как он впервые испытал на себе действие амулета ночного видения и зелий усиления слуха, ночная мгла стала ему преданным другом. Неожиданно для самого себя юный искусник вдруг перешел из беззащитных жертв порождений тьмы в стан могущественных повелителей ночи, но осознал это далеко не сразу. Лишь намного позднее Инквар научился сполна использовать временное преимущество перед врагами и теперь откровенно радовался этому умению. Только оно одно и могло спасти его от неправедного гнева людей, собравшихся вокруг гигантского магического костра.

Сейчас искусник не рассчитывал ни на авторитет командира убежища и Дайга, ни тем более на помощь Алильены. Наоборот, молил всех богов, чтобы удержали сумасбродную девчонку от глупости, не дали вмешаться в самосуд и подставить себя под ярость рассвирепевших воинов. Нет ничего страшнее и безумнее обозленной полупьяной толпы.

Собранной силы хватило с лихвой, и Инквар, резко расширив защитный купол, одним взмахом руки разорвал его с той стороны, откуда за «сожжением негодяя» не наблюдал никто из публики. И сразу направил стену исступленно гудящего огня на ораву разгоряченных травлей зрителей. Из нескольких десятков глоток единым вздохом вырвался испуганный вопль, но ни один из наемников пока не догадывался, что это грозное на вид пламя уже не может причинить им сколь-нибудь значительного ущерба. Вместе с магией огонь стремительно терял и ярость и жар, хотя Инк изначально не желал никому навредить. Он всего лишь собирался немного припугнуть ораву «мстителей» и хоть на несколько секунд отвлечь их внимание от себя.

Встревоженные крики наемников стали для него сигналом. Пока самые рьяные мстители, отскочив от внезапно ринувшегося на них огня, сбивали шустрые рыжие язычки с рукавов и волос, Инквар тенью проскользнул в разрыв в щите и с невероятной для человека скоростью помчался по темным тропам убежища в сторону серого дома. Он отлично знал: не успеет еще остыть земля в том месте, где якобы сгорел обидчик Канза, как среди зрителей найдутся бдительные добровольцы, желающие выяснить, что за человек столько дней жил вместе с ними и нет ли ответов на этот вопрос в его дорожном мешке.

Нет, Инк и секунды не сомневался в быстроте и уверенности, с какими Динер покажет подчиненным, кто здесь командир, и вернет знамя власти в свои руки. Но в то же время был почти уверен в другом. Никогда лжеискусник и его подпевалы не откажутся от права каждого гильдийца участвовать в преследовании новичка, который якобы первым подло напал на Канза. Таковы законы гильдии наемников и травниц, и нарушать их командир вряд ли решится, не желая терять безоговорочное доверие своих воинов.

К тому же тем, кто наблюдал за их стычкой со стороны, все именно так и казалось, и о том, что произошло на самом деле, точно знают только сам Инквар и лживый самоучка. Ну и, может быть, еще Алильена да пара-тройка одаренных, но на них теперь рассчитывать не приходится.

О друзьях и ученице искусник старался вообще не вспоминать, все равно он пока не имел никакой возможности их успокоить. Даже знак подать не мог и оттого надеялся лишь на сообразительность Алильены, связь с которой, несмотря на разорванную клятву, никуда не исчезла, наоборот, день ото дня становилась все сильнее.

А перед Инкваром сейчас стояла более сложная задача: незаметно попасть в свою комнату. В последние дни в сером доме постоянно жили двое всецело преданных Динеру людей, служивших ему и Алильене одновременно охраной и подручными.

До сих пор у искусника не возникало ни малейшего сомнения в их молчании и дружелюбии, однако теперь, оказавшись в роли злодея, он все же опасался довериться малознакомым людям. Сейчас он вообще сожалел, что согласился допустить посторонних к своим тайнам, ведь если Канз вдруг сочтет нужным напоить парней зельем истины, то несладко придется и Динеру и его помощникам. Однако и обижать недоверием всех тех, кто эти дни вместе с ним делал для убежища нелегкое, но важное дело, тоже не хотелось: кому, как не искуснику, знать, насколько больно ранят несправедливые подозрения честных людей.

Взобравшись на холм, Инк замер неподалеку от двери и, не забывая присматривать за тропой, целую минуту сосредоточенно раздумывал, тщательно взвешивая противоречивые доводы. Совершенно не присущее искусникам решение далось нелегко, и еще некоторое время Инк колебался, не зная, стоит ли так рисковать. Потом оглянулся на усыпанный мельтешащими огоньками поселок и уверенно вставил в скважину ключ. Иногда выбирать приходится между несоизмеримыми по ценности вещами, и если он не желает потерять доверие новых друзей, то должен пожертвовать частью своих тайн.

– Что-то случилось? – выглянул в коридор один из охранников, Сивер, когда Инк стремительно несся на второй этаж.

– Канз, – распахивая дверь в свою комнатку, нарочно коротко бросил он, давая стражнику всего несколько секунд на принятие решения. Вполне достаточно для тех, кто уже прочно определился с выбором.

– Змейская порода, – расстроенно процедил наемник и побежал следом за искусником. – Чем-нибудь помочь?

– Задержите их, – распорядился Инквар, торопливо бросая в дорожный мешок пожитки. – Он считает меня погибшим, но наверняка пожелает обыскать комнату. Я иду к горячим источникам, пересижу где-нибудь в укромном местечке, а вам дам снадобье, выпейте на всякий случай. Вдруг кто-нибудь решит проверить на честность амулетом или зельем.

– Не нужно, – твердо отказался Сивер. – Мы не говорили, но у нас обоих есть небольшие способности. На меня не действуют никакие зелья, а Ченку даже менялы доверяют свои сундучки. Но все равно, спасибо за заботу. Динеру и Дайгу можно намекнуть, где ты?

– Разумеется. – Скрыв за серьезным кивком накатившее волной облегчение, Инквар дружески хлопнул воина по плечу, подхватил мешок и саквояж и помчался к двери в подземный ход.

Обострившееся в последние декады магическое чутье предупредило о приближении рыжего огонька, каким виделась на расстоянии Алильена. Разговаривать с ней при наемниках очень не хотелось, сгоряча девчонка способна всего парой фраз разрушить образ скромной травницы, так тщательно создаваемый ими все эти дни.

Но если бы искусник догадывался, как сильно сердита на него Алильена, то настрого запретил бы охранникам вообще упоминать о себе при ученице. Знал по личному опыту: обозленным женщинам, как и запаленным быстрой скачкой лошадям, в подобных случаях нужно время, чтобы успокоиться. И если скакунов прогуливают по манежу, то Лил лучше отвлечь на важное задание, и желательно где-нибудь подальше от Инка.

Однако искусник пока даже не подозревал, насколько острее, чем он сам, ощущает их невидимую связь Алильена. Потому-то и мчится сейчас напрямик туда, где горит для нее синий огонек его ауры.

Пробираясь по подземным коридорам, Инквар вовсе не предполагал заглядывать в переделанную под лазарет комнату для совещаний. Однако за несколько шагов до знакомой двери вдруг почувствовал, как неудержимой волной накатывает непривычная слабость, и поспешил ухватиться за стену. До одной из постелей, где совсем недавно лежали его пациенты, искусник добирался как в тумане, шатаясь и не отрываясь от стены, теряя временами представление, куда и зачем бредет.

Алильена вихрем проскочила мимо охранников, даже не заметив их настороженных лиц, и напрямик направилась к незаметной дверце, ведущей к горячим источникам. Гарвель и Дайг неслись за ней, а Динер остался возле места происшествия, уговаривать воинов успокоиться и вернуться на праздник.

Но вовсе не радость по поводу счастливого спасения учителя сумасшедшим вихрем толкала девушку в спину, а яростное желание добавить ему подпалин, если не хватило амулетов Канза. Несколько десятков ступеней и три сотни шагов Лил преодолела меньше чем за минуту и решительно ворвалась в пещеру, за дверью которой бледно светил голубой огонек. Разъяренной тигрицей подлетела к походной лежанке, на которой, бессильно раскинув руки, лежал ее учитель, и со всего маха залепила ему звонкую оплеуху.

От удара голова Инквара дернулась и безвольно сдвинулась с подушки, открывая затылок, покрытый комочками спекшихся волос. Несколько секунд девчонка неверяще смотрела на эти шершавые шарики, невольно представляя, как силен был окружавший искусника жар, потом, с усилием преодолев бушующую в душе обиду, нехотя подвинула голову учителя на место и до боли стиснула кулаки, почувствовав под пальцами теплую липкую струйку.

– Ну ты и дура, – скрипнул зубами влетевший следом за ней в пещеру Гарвель, метнулся к столу, схватил кувшин с холодной водой и салфетку. – Отойди!

– Я сама!

– Сама ты уже сделала все, что могла, – почти с ненавистью прорычал Дайг, приподнимая голову искусника и подсовывая под нее прихваченную с соседней лежанки подушку. – Теперь посиди молча в сторонке, чтобы я нечаянно не зашиб.

– Ты не лекарь! – вспыхнула Алильена, в глубине души признавая справедливость его упреков, но даже не представляя, какая сила могла бы заставить ее сознаться в этом вслух.

– Ты, как выяснилось, тоже, – с разочарованием выплюнул ювелир. – Им свойственны сострадание и выдержка. А ты сначала заварила кашу, а потом…

– Почему это я заварила? – снова вскипела Алильена. – Я гуляла себе, никого не трогала! А этот сумасшедший…

Она вдруг сообразила, что начинает оправдываться, резко смолкла, развернулась и бросилась к двери, с силой отшвырнув попавшийся на пути стул.

– А сумасшедший увидел, как тебя ведут, словно телку к бычку, и ринулся спасать, – едко бросил ей вслед Дайг, полоща салфетку в миске с холодной водой.

Вода становилась розовой, а лица наемников – все более хмурыми и жесткими. Сейчас они оба остро жалели, что не догадались неотступно ходить рядом с Алильеной, и не важно, как стала бы реагировать на такую опеку сама девчонка.

– А вот это вовсе не ваше дело! – рассвирепевшей гремучей змеей мгновенно обернулась от двери Лил. – Вас никто не просил вмешиваться в мою жизнь! Я же не мешаю вам делать все, что захочется!

– Да? – презрительно ухмыльнулся лучник, отлично понимая, что сейчас самолично погребет под огромным камнем ненависти все свои прошлые заслуги. – А кто тебя просил гоняться за нами по всем баронствам?

– А ты… – Лил даже задохнулась от обиды и несправедливости и почти придумала едкую фразочку, которой собиралась побольнее ударить наглого наемника, но тут на нее налетела запыхавшаяся Хадина:

– Уф, добежала… Ну как он? Охранники говорят, сам шел, но наверняка сгоряча. Я издали увидала – такой огонь, прямо душа оборвалась. Думала, если с ним что случится – своими руками отравлю похотливую гадину.

Травница ловко протиснулась мимо Алильены, сделала пару шагов, рассматривая возившихся возле Инквара друзей. Потом вдруг оглянулась на замершую в проеме девчонку, обернулась и крепко ухватила ту за руку:

– Идем, я тебе зелья капну, есть у меня хорошее успокаивающее.

– Не нужно, – упрямо буркнула Алильена, но вырываться не стала, так и плелась, как на привязи, зло сощурив глаза и крепко сжав губы.

– Не надо так не надо, тогда просто водички выпей. Гар, сходи за свежей водицей. Дайг, а ты беги ко входу, там Канз с толпой на подходе, их необходимо остановить. Нельзя этого самозванца в дом пускать. Боюсь, кто-то случайно ему проболтался, слишком уж решительно он ринулся на Инка. Словно что-то прознал и амулеты при себе имел вовсе не праздничные… но об этом я буду говорить только с Динером.

Последние слова травница произнесла в спину торопливо уходящему из пещеры лучнику, и не подумавшему ее ослушаться. Пальцы Хадины в это время стремительно и ловко делали привычную работу: ощупывали затылок и шею лежащего в забытьи искусника, отирали салфеткой потемневшее лицо, попутно приподнимали нечаянному пациенту веки, проверить, целы ли глаза, капали в приоткрытый рот зелье и чем-то душистым растирали виски.

– А ты не сиди без дела, – вдруг оглянулась она на притихшую Лил. – Поищи в поставце чего-нибудь кисленького. Твоему учителю сейчас пить побольше нужно, а потом и перекусить небось захочет. Он ведь, судя по времени, мигом сюда домчался, и правильно сделал. Редкая дрянь этот Канз, не пойму, как ты не рассмотрела? Вроде неглупая девочка.

– А может, мне как раз и нужна была дрянь? – вяло огрызнулась Алильена, посмотрела в округлившиеся от изумления глаза травницы, вскочила и опрометью ринулась прочь.

– Ох ты ж, несчастье какое, – огорченно глянув ей вслед, запечалилась травница. – Как, оказывается, у нее все перепуталось в голове-то! Придется, видно, снова на ночь здесь оставаться, или уже отложить поездку еще на денек?

Глава 2

Инквар очнулся как-то разом, словно выпал из темноты в ярко освещенную комнату. Впрочем, ярким свет показался ему только в первые секунды, чуть позже искусник рассмотрел тонкий шелк, накинутый на шар с магическим светлячком, великую роскошь для такого убежища. Прежде шар находился в кабинете Динера, но когда Инквар с ученицей взялись за лечение наемников, командир принес его сюда и лично подвесил над столом.

Рядом с лежанкой Инка дремала в кресле Хадина, и некоторое время искусник задумчиво рассматривал ее осунувшееся лицо и расставленные неподалеку флаконы и бокалы. Потом прислушался к себе, определяя давно выработанным чутьем, какое сейчас время суток, и наконец осознал совершенно точно: часа через два-три начнет светать. Стало быть, валяется он здесь вовсе не несколько минут, как показалось сначала. И наверняка Динеру уже удалось как-то разобраться и с самозванцем, и с последствиями его безумной выходки. Значит, ему, Инквару, нужно как можно скорее выяснить, чем завершилось это дело, так как картинка, сложившаяся у него в мозгу, пока бежал по окутанным мраком тропкам, оказалась очень далека от прежнего представления о самозванце.

– Хадина…

Травница мгновенно встрепенулась, открыла глаза и окинула его таким ясным взором, словно и минуты не дремала на своем добровольном посту.

– Очнулся! Ну слава светлым силам, – негромко произнесла она и светло улыбнулась. – И твоим зельям тоже, само собой. Пить, кушать хочешь? Или умоешься сначала? Дайг тебя проводит.

– А где он? – спуская ноги с лежанки, бегло оглядел комнату Инквар.

– Вон в уголке спит.

– Не сплю, просто задремал немного. – К искуснику, растирая ладонями лицо, уже шел Дайг. – Давай помогу подняться. Выпей бульон да идем к источнику, прогреешься, потом перекусишь. Корзинку я с собой возьму.

– Не пойду, извини, – с сожалением отказался Инквар. – Просто немного умоюсь, у меня сажа в носу. Ты не смог бы к тому времени, как я вернусь, позвать сюда Динера? Очень нужно поговорить. А попутно и перекусим. И еще, где Лил? Больше в этом убежище мы не останемся, на рассвете потихоньку уедем с Хадиной.

– Это ты хорошо придумал, у меня в повозке как раз местечко секретное есть, – похвалила травница. – А Лил в своей комнате, сама схожу позову.

Искуснику послышалась в ее словах то ли какая-то недоговоренность, то ли тайный смысл, но прямо сейчас он ничего не собирался уточнять. Во всем, что касается его ученицы, нужно разбираться очень вдумчиво и осторожно. Настроение девчонки иногда меняется просто стремительно, однако он успел убедиться: намного позже этому обязательно находятся вполне весомые причины. Но пока Инку попросту не хватало времени ни на расследование, ни на спокойный, откровенный разговор с Алильеной. Первым делом нужно было срочно придумать, как поступить с Канзом.

Из умывальни Инквар вернулся свежим и бодрым, безо всяких сомнений добавив себе магией немного силы, чтобы не дрожали руки и ноги. Все равно ведь придется несколько дней ехать в повозке, успеет отоспаться и восстановить запас магии. Хотя он и так не чувствовал ее недостатка: недавно выученное умение подлечивать самого себя получилось применить так легко, словно он и не отдал там, возле стрельбища, почти всю накопленную энергию.

– Садись, – позвал его Дайг, сноровисто накрывавший на стол. – Пока они дойдут, успеешь поесть. И еще я хотел тебя спросить, ты не передумал ехать туда, куда звали тебя вчера днем?

– Нет, не передумал, – с интересом глянул на друга искусник. – А ты, значит, в курсе этого предложения?

– Я должен был вас провожать. Но теперь выеду из крепости позднее и нарочно направлюсь в другую сторону, Динер прикроет. А потом сверну, а вы подождете нас в условном месте. Гара я теперь здесь тоже не оставлю.

– Только хвостов не приведи, я тебе на этот случай зелье особое дам, – просто для порядка напомнил Инквар и нехотя признался: – Знаешь, чем больше я думаю, тем сильнее вся эта история мне не нравится.

– Ну вот и мы, – входя в пещеру, бодро отчиталась травница и почти насильно втянула за собой хмурую Алильену. – И вещички сразу собрали, и дорожную одежду надели. Садись перекуси, а то не скоро завтракать придется. А я пойду в свой дом, мне тоже собраться нужно.

– Не хочу, – еле слышно процедила сквозь зубы девчонка, ушла в дальний угол и села на лежанку, небрежно бросив у ног тощий мешок.

Только корзинку с сонным Найдом из рук не выпустила, поставила рядом и, низко наклонив голову, нарочно, чтобы короткие пряди светлых волос упали занавесом, принялась перебирать пушистую шерстку щенка.

– Одна не ходи, возьми провожатого, – строго приказал травнице Инквар, а после ее ухода несколько мгновений исподтишка следил за ученицей.

Проверил, чуть прикрыв глаза, ее магический огонек, отметил его бледность и с деланым безразличием отвернулся к Дайгу, упорно подкладывающему ему мяса. Видимо, лучник был уверен, что искусник выпил зелье скорости и теперь просто стесняется показать, как голоден. Спорить с ним Инку не хотелось, и он неторопливо жевал все подряд, прислушиваясь к шагам в тоннеле. И едва заслышал вдалеке топот двух пар ног, решительно отодвинул тарелку:

– Хватит пока. Лучше скажи, чем закончилось вчерашнее веселье. Только покороче. Куда делся Канз?

– Никуда не делся, – бросив в сторону Лил угрюмый взгляд, тихо произнес Дайг. – Динер отправил его отдыхать, пообещав завтра устроить дознание. Но он где-то достал бочонок меда и отправился вместе с друзьями праздновать свое спасение. Как он утверждает, ты его почти задушил, еле удалось вырваться.

– Ну да, раз я сгорел, то кто же опровергнет его слова? – невесело пошутил Инквар, не желая заранее пугать друга своими выводами.

Динер с Гарвелем вошли в комнату торопливо, сразу присели к столу и первым делом налили себе по кружке приготовленного Хадиной взвара.

– Очухался? – разглядывая искусника, просто для порядка спросил командир и успокоенно кивнул: – Это хорошо. А то я уже голову себе сломал, прикидывая, как с ним разговаривать.

– Ты на входы охрану надежную поставил? – пристально глядя на Динера, осведомился Инквар. – Парням наказал не открывать двери, даже если он начнет стучать и умолять о помощи? Или лучше мне самому пробежать предупредить?

– Сейчас я ничего им не говорил, – помрачнел командир. – Но они же не новички. А про дальний проход он и не догадывается, об этом, кроме меня, знают всего трое.

– Мы с Дайгом сходим, – рассмотрев, как темнеет лицо искусника, тотчас поднялся со стула Гарвель. – Ты отдыхай.

– Нет, я пойду один, – не согласился с другом Инквар и нехотя пояснил: – У него были очень мощные боевые амулеты, таких не делает ни один белый искусник. Я с трудом выбрался, и то лишь благодаря Лил, она недавно научила меня тайному способу своего отца. Вы подождите здесь и никому не открывайте дверь. Для надежности я запру вас снаружи, а когда вернусь, постучу, Дайг знает тот знак.

Решительно оборвал разговор и вышел из комнаты, не желая вслух говорить про почти неслышные, осторожные шаги, опасливо приближающиеся с той стороны, откуда, как утверждает Динер, не может прийти никто, кроме самых проверенных его друзей.

Двери искусник прикрывал бережно, словно они были из тончайшего стекла, стараясь ни малейшим шорохом не выдать своего ухода. Теперь, после того как Канз нечаянно показал ему свои истинные возможности, Инквар почти не сомневался в правильности своих догадок. И если бы это имело хоть какое-то значение, мог бы с достаточной долей уверенности предположить, как и когда именно самоучка ступил на тот подлый путь, по которому уверенно идет явно уже не первый день и даже не первый месяц.

Вот только отныне все это больше совершенно не важно. Из всех чувств, какие мог теперь испытывать Инк к самозванцу, оставалась лишь горьковатая, как дым пожарища, печаль. Сожаление о том человеке, каким мог бы стать одаренный парнишка, если бы лет десять назад ему встретился опытный наставник из братства мастеров.

Но теперь уже поздно, яд безнаказанности, замешанный на неправедной самоуверенности, будет все сильнее разъедать сознание самоучки и все дальше уводить его к пропасти, где сгинул уже далеко не один чрезмерно возгордившийся талант.

Беззвучно вдвинув в паз засов, искусник натянул рабочие перчатки и замотал петли крепкой бечевкой, пропитанной особым зельем. Не самая сильная ловушка, зато единственной она не останется. Инк очень постарается, чтобы у убийцы не осталось ни одного шанса на исполнение его замысла.

Одно из самых главных правил их гильдии прямо гласит: «Если хочешь выжить и помочь своим друзьям, непрерывно наблюдай за происходящим, делай выводы и ищи способ опередить неприятелей. Учись у всех: у природы, у друзей, у случайных встречных и обязательно у врагов. Ведь у сильных людей и противники обычно далеко не просты, и нет никакого бесчестья в том, чтобы перенять их знания. Разумеется, не затем, чтобы добиваться с их помощью тех же грязных целей, – наоборот. Если знаешь состав яда, легче сделать противоядие, если изучил оружие врага, намного проще приготовить от него защиту».

К тому моменту как опасливые шаги миновали горячий источник и переместились в тоннель, ведущий напрямик к проходу в серый дом, искусник успел убедиться в своей ошибке.

Шпион был не один. По звуку шагов постепенно стало абсолютно ясно – их двое. Сначала делал несколько шагов тот, чья поступь была легче, и к мягкому, неуверенному шарканью его подошв добавлялся шорох плаща или накидки. Пройдя немного, первый замирал, видимо, озирался, потом подавал сигнал, и тогда его догонял второй. Вот этот шагал тверже и увереннее, и железные подковки на его каблуках размеренно позвякивали о каменный пол.

«Наглец», – поставив последнюю ловушку, прошипел про себя Инквар и скользнул в глубокую узкую расщелину, через несколько шагов заканчивающуюся тупиком.

Он не боялся оказаться замеченным: старенькая накидка, с ловкостью фокусника извлеченная из кармана и наброшенная на голову, никогда еще его не подводила. Но на всякий случай приготовил пару сюрпризов, которые могли бы остановить и признанного мастера-искусника.

Мягкие, осторожные шаги первого шпиона раздались совсем рядом, на несколько секунд стихли, потом незнакомец прошел дальше, обдав замершего мышкой Инка знакомым цветочным ароматом дамских духов. Так пахла только одна из женщин, которых искусник видел вчера в доме Динера, и узнавание ударило его неожиданно острой болью. От кого угодно он мог ожидать подобного предательства, но только не от нее, и это меняло многое, хотя и не все.

Отказываться от борьбы с этими двумя Инквар по-прежнему не собирался, но вот придуманный план теперь просто обязан был изменить.

Металлические набойки процокали мимо, шлейфом пронеся за собой тяжелый запах перегара, затем лазутчик остановился в нескольких шагах от расщелины, где затаился искусник. Явно выжидая, пока женщина разведает для него очередной участок прохода, – и это подлое, совершенно не мужское поведение самоучки заставило Инка брезгливо поджать губы. Во всем он оказался гниловат, даже в таких вот мелочах, этот смазливый на вид парень.

Сейчас искусник действовал со всей возможной предосторожностью и сначала тщательно проверил Канза браслетом. Карманы подлеца снова оказались полны светящихся разноцветными огоньками амулетов.

«И когда только успел собрать такие запасы?» – подивился про себя искусник, начиная постигать со всей очевидностью – ради достижения собственных целей Канз не брезговал никакими способами.

Дождавшись, пока лазутчики отправятся дальше, Инквар бесшумной тенью выскользнул в тоннель. Некоторое время они двигались в сторону потайного лазарета втроем, дружно шагая в ногу и одновременно замирая на месте, как только останавливалась проводница. Она уже поймалась в самую простенькую следящую ловушку, какие искусник ставил на тот случай, если кому-то из шпионов чудом удастся от него сбежать.

И теперь подошвы предательницы, в которые мгновенно впиталось магическое зелье, светились перед магическим взором искусника еле заметным рыжим светом. Немного позже он непременно расползется по всей одежде и телу и несколько дней будет сиять для Инквара на расстоянии в несколько лиг.

А женщина тем временем уже добралась до засова. Обнаружила оплетающие его шнурки и как-то приуныла. Даже лишний раз оглянулась на Канза в ожидании указаний, но самоучка резко махнул рукой, подавая всем понятный сигнал. Наводчица безропотно принялась распутывать хитрые узлы, не догадываясь, как желчно ухмыляется Инквар, предвкушая дальнейшее развитие событий.

Зелье должно было подействовать уже через несколько секунд, и тогда Канз может выбрать только один из двух путей – начать помогать своей сообщнице и оказаться в ловушке вместе с ней или повернуть назад и попасть прямо в руки искусника. Уже приготовившего в ожидании самозванца несколько игл и маленьких кинжальчиков, щедро смазанных парализующим зельем.

Движения проводницы становились все неувереннее, но Канз упорно молчал, ожидая непонятно чего. Лишь несколько раз оглянулся назад, очевидно, прикидывая, успеет сбежать или нет, и снова замер, держа наготове какой-то амулет.

– Не могу, – наконец сдалась Тамилья и, обреченно простонав, сползла по двери вниз.

Канз, по-видимому, до последнего момента рассчитывавший на успех, раздраженно прошипел несколько грязных ругательств, сунул амулет в карман и выхватил из-за пояса длинный кинжал. Скверное подозрение возникло у Инка внезапно, но в первый момент он не поверил интуиции, счел больным бредом. Нужно быть последним гадом, чтобы обидеть такую женщину, особенно если ради тебя она предала обожающего ее мужа.

Но когда добежавший до двери самоучка вместо того, чтобы перерезать шнурки, отвел руку назад и замахнулся на Тамилью, в душе Инка что-то словно перевернулось. Он и сам не понял, когда успел вырастить позади согнутой фигуры негодяя огненный шарик и резко швырнуть его Канзу чуть пониже спины.

Внезапный удар отбросил самоучку на несколько шагов, и он, не удержавшись на ногах, глухо стукнулся коленями о камень, но подозрительно быстро поднялся. Видимо, ради успеха этой прогулки не пожалел дорогих зелий силы. И теперь Канз очень ловко, почти как бывалый воин, отскочил в сторону, разворачиваясь в прыжке лицом туда, где внезапно обнаружился невидимый враг. Попутно подлец попытался выхватить из карманов кучку до отказа напоенных магией боевых амулетов.

Однако добраться до них так и не сумел.

Шквал отравленных длинных сапожных игл и дротиков обрушился на самозванца неумолимым отмщением за всю боль и горе, причиненные людям, которых Инквар ценил и уважал. От себя за едва не выжженные глаза он добавил парочку огненных шаров, нарочно целясь в пышную, ухоженную копну вьющихся волос. И когда они вспыхнули и завоняло паленой шерстью, искусник не испытал ни малейшего угрызения совести, обычно неумолимо сверлившей его, если Инквар нечаянно слишком сильно наказывал навязавших ему драку забияк. Трактирных выпивох, рыночных воришек или наглых толстомордых вышибал в городских управах и дорогих гостиницах.

Почти половина игл и дротиков сгорела во вспышках защитных амулетов Канза, и чтобы достать врага наверняка, искусник немедленно отправил в него вторую партию отравленного оружия. Хотя уже почуял, как пару раз дрогнули окружающие самозванца щиты. Теперь ему оставалось лишь выждать несколько секунд, пока зелье подействует, да проследить, чтобы Канз не подобрался ближе к своей сообщнице.

Тот, словно прочтя мысли невесть откуда взявшегося замотанного в лохмотья мстителя, вдруг упал на колени и, не выпуская из руки звякавшего о камни кинжала, резво пополз к лежащей ничком женщине. Инквар с ненавистью стиснул зубы, собрал последние силы и швырнул в негодяя еще один огненный шар, теперь стараясь попасть ему в грудь. Самозванца снова отбросило, его нарядная рубашка и куртка занялись огнем, и Канз вдруг завизжал, тонко и пронзительно, как дикий подсвинок.

И пока он, потеряв оружие, все медленнее катался по полу, сбивая ладонями язычки пламени и перемежая мольбы о помощи матросской руганью, Инк торопливо срывал с засова шнурок. Сунув его вместе с перчатками в карман, подхватил на руки спящую предательницу и, распахнув дверь, шагнул в пещеру под настороженное молчание присутствующих.

Bepul matn qismi tugad.