Kitobni o'qish: «Неслучайные Истории»

ДЕНЬ В ИСТОРИИ

17 января главный правитель должен был выступить с прямым обращением к народу. Все с нетерпением ждали этого обращения. Обращение должно было состояться в двенадцать часов дня.

Естественно, что в это время никто не ел и не спал, не работал и не развлекался. Все сидели у радиоприемников, телевизоров и телефонов прикованные вниманием.

Все слушали и смотрели на свои приборы. Никаких радостных лиц, все были на пределе сосредоточенности и в некотором нервном напряжении от ожидаемого.

«Пик-пик-пик». И через двенадцать таких писков, ровно в двенадцать часов на голубом экране появился человек. Это и был правитель. Он вышел в сине-лиловом костюме с темным подтоном.

И произнес:

– Случилось страшное, Случилось то, чего мы всегда боялись. Произошло вторжение.

Вторжение. Одно это слово заставило появиться той тишине, которая была пугающе опасна всем и каждому. Хотя бы тем значением, что она появилась. Эта была тишина не одной комнаты, а тишина всего мира.

Такая тишина не могла предвещать ничего радостного на горизонте времен. И с наступлением этой тишины ужас охватил всех и каждого. Ужас, который сковывал руки и ноги и не давал ни звуку вырваться из глотки.

Тем временем правитель продолжал:

– Вторжение зафиксировано. Нам остается его только подтвердить. И… Далее последует обращение к особым.

К кому – особым он не пояснял. Но видимо, каждый особый должен был сам по каким-то ему известным признакам понять, что это именно он.

Мрачный ораторский голос правителя тем временем продолжал:

– Мы даем двадцать четыре часа на то, чтобы каждый незаконно прибывший, или по-другому – пришелец, который сейчас незаконно прибывает на Земле и живущий здесь… Это я говорю не только от своего лица. Но и от лица уполномоченного от коллегии Земли, – добавил он, не забывая о почтении даже в такой момент. – Так мы даем двадцать четыре часа на то, чтобы каждый пришелец явился в правительственные органы. И тогда ему может быть удастся сохранить…»

Что может быть удастся сохранить, он не высказал. Видимо, это было понятно только ему и, возможно, еще особым.

– В противном случае после истечения двадцати четырех часов все они будут уничтожены. Все! – сказав это, он твердым взглядом посмотрел в камеру.

Оператор в это мгновение максимально приблизил его глаза, которые источали  холоднокровие и внутренний гнев.

Параллельно с этим обращением я, сидевший все это время на своей кухне, вздрогнул после последнего высказывания «Все!».

Как поставить печать на документе, в моей голове щелкнуло «рассекретили».

Но как это возможно? Каким образом? Такое просто не могло произойти. Что же это тогда за выступление? Что это? Уловка или?