Kitobni o'qish: «Мифы и легенды Огненной дуги»

В книге использованы фотографии из фондов: Российского государственного архива кинофотодокументов (г. Красногорск, РФ), Центрального архива Министерства обороны РФ (г, Подольск, РФ), Курского областного краеведческого музея (г. Курск, РФ), Музея-диорамы «Курская битва. Белгородское направление (г. Белгород, РФ), Национального архива США (National Archives and Records Administration USA) (г. Вашингтон, США), Шебекинского историко-художественного музея (г. Шебекино, РФ), частных коллекций и личного собрания автора

Слово к читателю

Мой многолетний опыт исследовательской и издательской деятельности свидетельствует, что наиболее быстрой формой донесения результатов своей работы до широкой читательской аудитории и коллег по цеху являются статьи в периодических изданиях. И я, давно занимаясь темой событий лета 1943 г. под Курском, этим способом активно пользовался, особенно в последние несколько лет. В результате накопилось определенное число публикаций, выходивших в крупных отечественных и зарубежных научных журналах. В 2015 г. пришла идея собрать под одной обложкой несколько своих работ, в которых, прежде всего, рассматривались вопросы, никогда официально не поднимавшиеся советской исторической наукой, хотя длительное время активно обсуждавшиеся в ветеранской среде и учеными в частном порядке, а так же включить в этот сборник совместную статью с моим сыном Виктором, который делает первые шаги в исследовании сражений на Огненной дуге. В 2016 г. книга вышла под названием «Курская битва. 70 лет мифов и легенд»¹ и вызвала большой интерес у любителей военной истории. В том же году она была переиздана на русском², а 2017 г. – на английском языках³.

Положительный отклик подтолкнул к подготовке расширенного по проблематике сборника, который Вы, уважаемый читатель, и держите в своих руках. В него вошли не только мои статьи, и наши общие публикация, но и самостоятельные работы Виктора, выходившие в российских журналах из перечня рецензируемых научных изданий, который утвержден Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки РФ. Каждая из шестнадцати статей, составивших книгу, посвящена одной проблеме истории Курской битвы, которая на наш взгляд до настоящего времени в полной мере отечественными исследователями не решена. Причем, все они подготовлены на основе не вводившегося ранее в научный оборот материала из Центрального архива Министерства обороны РФ и трофейного отдела Национального архива США. Главная цель издания – представить специалистам в области военной истории и всем, кому не безразлично героическое прошлое России, результаты наших исследований за последние несколько лет. Тем самым, в преддверии 75-й годовщины Курской битвы, стимулировать интерес к ней и обсуждение её малоизученных аспектов.

Статьи в сборнике выстроены в хронологической последовательности и по содержанию их можно разделить на две группы. Первая, обобщающая, призвана ввести читателя в тему Курской битвы, т. е. кратко изложить процесс формирования историографии проблемы в нашей стране за минувшие семь десятилетий и дать общее представление о событиях, положивших начало процессу образования Курского выступа в конце января-начале февраля 1943 г., где затем развернулись ключевые события не только летней кампании этого года, но и всей войны в целом. Вторая группа статей посвящена отдельным аспектам планирования, подготовки и реализации боевых действий под Курском противоборствующими сторонами в апреле-августе 1943 г. Именно они и составили основу нашей книги.

При подготовке материалов для сборника мы широко использовали показавший высокую эффективность сравнительный анализ двух баз документов, собранных в ЦАМО РФ и NARA USA и дополненных данными из открытых источников. Он позволяет не только всесторонне, с большой детализацией представить изучаемую проблему, её отдельные элементы, но и, на наш взгляд, помогает снизить степень субъективизма в оценках. Значительное внимание в книге уделено событиям, связанным с разработкой и подготовкой военно-политическим руководством Германии и Советского Союза наступления вермахта в рамках плана «Цитадель» и Курской оборонительной операции Центрального и Воронежского фронтов. Особую ценность при работе по этому направлению имели обнаруженные в NARA USA материалы 9-й армии генерал-полковника В. Моделя за март-июнь 1943 г., которая в ходе операции «Цитадель» наносила удар по обороне Центрального фронта южнее Орла. Немалый интерес вызывают и документы Степного военного округа, хранящиеся в ЦАМО РФ, данные из которых также использованы в статьях сборника. Такая форма объединения своих резервов как округ (впоследствии фронт) Ставкой ВГК была опробована впервые именно перед Курской битвой и показала высокую эффективность. Стратегические резервы, укомплектованные и обученные за три месяца до начала боёв, внесли огромный вклад и в нашу победу на Огненной дуге, и в успех всей летней кампании 1943 г. Однако процесс их формирования и обучения пока изучен крайне слабо. Надеюсь, что представленные материалы будут способствовать решению этой крупной проблемы.

Особо хочу обратить внимание на статью, в которой проведен сравнительный анализ боевого пути двух бывших командующих танковыми армиями маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова и главного маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова. Их имена прочно связаны с событиями под Курском. Впервые об основных вехах их биографий на документальном материале я рассказал в монографии «Курский излом. Решающая битва Великой Отечественной»⁴, посвященной срыву наступления главных сил немецкой группы армий «Юг» на обоянско-прохоровском направлении в начале июля 1943 г. войсками Воронежского фронта. За прошедшее время удалось дополнительно собрать внушительный архивный материал, который позволил уточнить ряд запутанных эпизодов с их участием в боевых действиях не только летом 1943 г., но и в других операциях. Хочется верить, что документальный рассказ об этих выдающихся людях, прошедших вместе с нашим народом тяжелейшие испытания минувшего века, поможет читателю не только глубже разобраться в отдельных сражениях Огненной дуге, но и расширить представление о других важных событиях отечественной истории.

Завершают сборник три статьи, посвященные проблемам второй фазы Курской битвы – планированию и отдельным аспектам стратегической наступательной операции «Полководец Румянцев», которая относится к числу слабо освещенных и в отечественной, и в зарубежной историографии. Даже сегодня, это одно из крупных событий минувшей войны, по-прежнему, находится в тени июльских сражений 1943 г. на юго-западном направлении советско-германского фронта. Хотя оно явилось важным этапом на пути народов Советского Союза к победе над нацизмом. В первой работе ставится задача выяснить причины решения Ставки ВГК отказаться от окружения сил 4-й германской танковой армии и армейской группы «Кемпф» в районе Белгорода и Харькова при её проведении. Во второй – проанализирован боевой и численный состав Воронежского и Степного фронтов, принявших участие в Белгородско-Харьковской наступательной операции, перед её началом, и влияние не решенных проблем с укомплектованностью войск на ход операции. А в нашей совместной работе предпринята попытка на основе рассекреченного архивного материала ответить на ряд вопросов, касающихся освобождения Белгорода. За минувшие годы отечественными учеными так и не был реконструирован на документальной основе ход штурма города войсками Степного фронта генерал-полковника И.С. Конева. Из-за этого и у профессиональных историков, и у краеведов возникали сомнения не только в достоверности даты 5 августа 1943 г., как дня избавления от оккупантов, но и накапливались вопросы в отношении ряд важных фактов и событий этого дня, о которых после войны часто писалось в военно-исторической литературе и периодической печати. Например, не понятно почему в нашем обществе закрепилась точка зрения о том, что первыми в Белгород ворвались части 89 гв. сд, хотя было известно, что она развивала успех 94 гв. сд, т. е. двигалась за ней. Или почему 305 сд, участвовавшей в боях за город лишь на его окраинах, было присвоено почетное наименование «Белгородская», а 94 гв. сд, очистившая примерно треть города от захватчиков, причем самую сложную, у реки Северский Донец, не была отмечена. Обнаруженные нами в Национальном архиве США документы войск армейской группы «Кемпф», которые удерживала город летом 1943 г. и Степного фронта из ЦАМО РФ, помогают разобраться в этих и других вопросах, накопившихся за минувшие семьдесят пять лет.

Считаю своим долгом выразить искреннюю признательность ректору Юго-Западного государственного университета (г. Курск) доктору технических наук, профессору Сергею Геннадьевичу Емельянову за поддержку наших исследований. Благодарю прекрасного учёного доктора биологических наук, профессора Алексея Борисовича Шевелёва за неоценимую товарищескую помощь в обработке собранного материала. Его вклад в это издание трудно переоценить. Благодаря неуёмной энергии, настойчивости и кропотливому труду этого замечательного человека удалось перевести и обработать все трофейные материалы, которые использовались нами в работе.

Кто хочет поделиться впечатлениями о книге или задать вопросы предлагаю писать по адресу: valery-zamulin@yandex.ru. Будем рады неравнодушным, думающим собеседникам, стремящимся узнать настоящую историю нашей страны.

Валерий Замулин,

март 2018 года

В. Н. Замулин. «Подавай им чёрный хлеб правды. На кой чёрт она нужна, если она нам невыгодна!»
(опыт историографического обзора)

Правду не спрячешь, и история останется подлинной историей, несмотря на различные попытки фальсификации её – главным образом при помощи умолчаний.

Константин Симонов⁵

История Курской битвы, несмотря на минувшие более чем семь десятилетий, продолжает привлекать пристальное внимание учёных и общества. Об этом наглядно свидетельствуют и огромная библиография, накопленная в прошедшие годы, и продолжающие выходить сегодня с завидной регулярностью труды историков во многих странах мира. Однако за весь послевоенный период в нашей стране так и не был проведён её комплексный, а главное, объективный анализ. Одна из крупнейших стратегических операций Красной Армии (как, впрочем, и вся Великая Отечественная война) стала важнейшим элементом коммунистической пропаганды, её события плотно окутали мифы и легенды. Некоторые из них не удаётся окончательно развеять даже сегодня.

Начиная с первых чисел июля 1943 г., когда развернулось это грандиозное событие, вся информация о нём сосредотачивалась в двух главных центрах: Генеральном штабе Красной Армии (наиболее достоверная и полная, с целью использования для нужд армии) и средствах массовой информации (для пропагандистской работы). При этом гражданские историки от обоих каналов были далеки. Поэтому вплоть до 1960-х г., «локомотивом» в исследовании Курской битвы выступали военные учёные. И хотя результаты их деятельности в это время носили закрытый характер, тем не менее именно офицерами Генштаба были проведена главная работа по анализу событий под Курском, выводы которой легли в основу первых публикаций в нашей стране и позволили в дальнейшем начать работу гражданским научным коллективам и исследователям.

В отечественной историографии Курской битвы, на мой взгляд, выделяются четыре основных периода. Первый, начальный, продлившийся с 1943 по 1956 гг., носил характер обобщения и осмысления тех событий (прежде всего военными). Второй (1957–1970 гг.), стал наиболее продуктивным. За эти четырнадцать лет учёным и участникам войны, хотя и с большим трудом, но удалось заложить основу для написания истории битвы. Третий (1971–1993 гг.), хотя и был самым продолжительным за время существования СССР, оказался безликим и малосодержательным в силу начавшейся «управляемой деградации» военно-исторических исследований, из-за бездумной и безудержной идеалогизации этой сферы научной деятельности. Началом отсчёта четвертого этапа, который продолжается и сегодня, можно считать 1993 г. В это время исполнился полувековой юбилей битвы и, согласно архивному законодательству, начался процесс рассекречивания фондов Центрального архива Министерства обороны РФ за 1943 г. Исследователи получили доступ к главному источнику информации – оперативным, отчётным и трофейным документам действующей армии, без которых невозможен достоверный и комплексный анализ тех событий.

В начальном периоде историографии чётко выделяется её «военный» этап, продлившийся с 1943 до 1947 г.

В это время изучение Курской битвы шло по восходящей линии – от газетных и журнальных публикаций, к статьям в сборниках Генерального штаба по обобщению опыта войны и книгам по отдельным сражениям. Завершился этот этап успешным написанием военными специалистами двухтомной монографии, которая хотя и не была рекомендована для издания, имела существенное влияние на дальнейшую научно-исследовательскую работу.

Первыми историографами битвы под Курском следует считать советских военных журналистов. Уже в первой половине июля 1943 г., в ходе отражения наступления германской армии по плану «Цитадель», в центральных газетах появились большие очерки и статьи на эту тему. Их авторы описывали в основном отдельные сражения и бои, героизм советских воинов, а в некоторых даже были попытки обобщить опыт, полученный Красной Армией во время успешной операции, проведённой летом. Так как до этого момента весомых результатов именно в летний период советским войскам добиваться не удавалось. Тогда же у журналистов в оборот вошло название, которое впоследствии стало своеобразным «брэндом», – «Курская дуга». Сегодня этим словосочетанием называют и конфигурацию линии фронта западнее Курска, сложившуюся к концу марта 1943 г., и битву, произошедшую здесь летом того же года. Впервые же в открытой печати оно было использовано в заглавии статьи журналиста главной армейской газеты «Красная Звезда» Б.А. Галина⁶ «На Курской дуге»⁷, которая была напечатана 15 июля 1943 г. И лишь потом его подхватили другие авторы. А до её выхода в печати этот район именовался орловско-курским и белгородским направлениями. Осенью 1943 г. к освещению событий на Огненной дуге подключились журналы для пропагандистов и армейские специализированные издания – «Большевик», «Вестник воздушного флота», «Журнал автобронетанковых войск», «Военный вестник» и т. д.

Следует особо подчеркнуть, что в этих публикациях (и газетных, и журнальных), как правило, они носили строго пропагандистскую направленность, поверхностный, повествовательный характер, который отличал все военные публикации открытой печати Советского Союза той поры. Кроме того, нельзя не отметить, что их авторы, журналисты всех уровней (армейских, фронтовых и центральных изданий), являясь, как они именовались в документах советских партийных органов, «бойцами идеологического фронта», не только в силу цензурных ограничений, но и нередко по личным соображениям допускали искажения фактов и даже придумывали целые боевые эпизоды. Эта пагубная тенденция возникла с первых дней войны и уже через полгода набрала настолько большую силу, что даже некоторые трезвомыслящие руководители военно-политической работы в вооружённых силах были вынуждены отмечать её крайне отрицательное влияние на эффективность пропаганды, т. е. уровень доверия к ней со стороны войск. Из директивы заместителя Народного комиссара ВМФ, начальника Главного политуправления ВМФ, армейского комиссара 2-го ранга Рогова № 1с от 22 января 1942 г.: «На кораблях и частях флота за последнее время имеет большое распространение всякого рода вранья и ложь… Случаи вранья, всякого рода выдумки, подчас неправильные и политически вредные измышления отдельных политработников имеют место в агитационно-пропагандистской работе и флотской печати. Некоторые политработники вместо решительной борьбы с враньём и вредной отсебятиной в пропаганде и агитации сами иногда допускают в своих выступлениях, высказываниях и даже в печати ложные сообщения и выдуманные факты.

…В газете «Красный Черноморец» в одной из статей было сказано, что на крейсер «Коминтерн» было сброшено больше 1000 бомб, в другой статье той же газеты, помещённой на 2 дня позже, уже говорилось «около 2000 бомб», и оба эти сообщения были неверными. Враньё и ложь в пропаганде, агитации и печати дискредитируют партийно-политическую работу, флотскую печать и наносят исключительный вред делу большевистского воспитания масс.

Эти позорные и вредные явления вранья, в каких бы формах они ни проявлялись, не могут быть терпимы на кораблях и в частях Военно-Морского флота и должны быть беспощадно искоренены»⁸.

Однако подобные документы коренным образом изменить ситуацию не могли. Легенды и мифы продолжили занимать значительное место в советской периодической печати военной поры, а затем значительная их часть плавно перекочевала в брошюры, книги и даже диссертации, посвящённые истории Великой Отечественной. Причин этого несколько, назову лишь две наиболее очевидных, на мой взгляд. Во-первых, значительная часть крупных руководителей, отвечавших за эту отрасль военно-политической работы, считала, что для создания «потёмкинских деревень», которым в основном и занималась пропаганда, подобный метод в определенной мере был вполне допустим. Во-вторых, советская военная журналистика испытывала острый дефицит квалифицированых кадров, да и просто хорошо образованных людей. Поэтому с первых дней войны в действующую армию был направлен не только цвет советской литературы, но и значительное число обычных журналистов из сугубо гражданских газет и журналов, которые, естественно, не могли знать всей армейской специфики, да и не горели желанием изучать её в войсках на передовой, под свистом пуль. Поэтому часто именно в тиши кабинетов и рождались статьи со сказочными героическими сюжетами, описывавшие «беспримерные подвиги» воинов Красной Армии.

Но вернёмся непосредственно к историографии событий под Курском. К их изучению на документальном материале и доведению первых результатов этой работы до относительно широкой аудитории (старшего командного состава) Генеральный штаб Красной Армии приступил осенью 1943 г. Первые серьёзные обобщающие материалы публикуются в № 1 (за ноябрь) 1943 г. нового издания – «Информационного бюллетеня отдела по обобщению опыта войны» и «Сборника материалов по изучению опыта войны» (далее «Сборник…»), которые выходили в конце 1943 г. и начале 1944 г. «Сборник…» издавался с 1942 по 1948 г., и по объёму и по диапазону затрагиваемых в нём тем он значительно превосходил «Бюллетень…», хотя целевая аудитория обоих изданий была одна – старший командный состав армии и преподаватели военно-учебных заведений. В № 9-11 «Сборника…» впервые были опубликованы материалы, посвящённые как частным операциям в период весенней оперативной паузы (описанию боя подразделений 148-й сд 13-й А по захвату опорного пункта Глазуновка в мае 1943 г.), так и важным эпизодам самой битвы (оборонительным боям 19-го тк 2-й ТА 7-10 июля 1943 г. на рубеже Самодуровка-Молотычи, контрудару войск Воронежского фронта 12 июля 1943 г.).

Сборник № 11 был тематическим, полностью посвящённым «Курской битве». Благодаря обобщению значительного боевого опыта на богатом документальном материале для того времени это был крупный, глубокий труд, состоявший из 10 глав и 27 схем общим объёмом 216 страниц. Изначально его авторы преследовали лишь практическую цель: «ознакомить широкие читательские круги генералов и лиц офицерского состава с некоторыми материалами и предварительными выводами из этой важнейшей и весьма поучительной операции»⁹. Однако по сути это явилось первой попыткой офицеров Генштаба заложить прочный фундамент для дальнейшего научного анализа этого крупнейшего события войны. В «Сборнике…» довольно обстоятельно изложен ход событий, показана их внутренняя взаимосвязь, дана в основном правильная оценка принимавшимся решениям. Прикладной характер исследования в значительной мере избавил авторов от перекосов и натяжек в описании боевых действий на всех участках Курской дуги, в том числе и тех, что в скором времени будут мифологизированы и включены в систему пропаганды достижений советской власти. Например, в описании контрудара 12 июля 1943 г. на Воронежском фронте откровенно указано на ряд существенных неудач и просчётов, допущенных советской стороной. Во-первых, на то, что 5-я гв. ТА генерал-лейтенанта П.А.Ротмистрова в этот день задачу не выполнила. Во-вторых, что «по решению командующего, 5-я гвардейская танковая армия наносила фронтальный удар по отборным танковым дивизиям немцев, не имея существенного превосходства в силах, что могло привести в лучшем случае к выталкиванию противника»¹⁰. И хотя это решение было принято не командармом, а руководством Воронежского фронта и Генштабом (именно они утвердили боевое построение армии и место её развёртывания), а перевес в силах над противником в действительности был (и значительный), но использовать его оказалось невозможно из-за условий местности, тем не менее одна из главных ошибок, изначально заложенная в плане подготовки контрудара, в «Сборнике…» указана чётко.

В-третьих, авторы обошли молчанием уже тогда существовавшее мнение о грандиозном танковом сражении под Прохоровкой, в котором участвовали якобы 1500 танков и САУ. Они не стали преувеличивать и без того высокие цифры, приведенные в отчёте 5-й гв. ТА, и честно указали, что враг за пять суток боёв (а не за 12 июля 1943 г., как потом будут утверждать П.А. Ротмистров) потерял около 300 танков¹¹. Хотя и эти данные явно спорные.

В-четвертых, в «Сборнике…» была высказана обоснованная критика и других решений командования Воронежским фронтом, связанных с использованием крупных танковых объединений в обороне ¹², и приведён большой массив статистического материала. К сожалению, эти и другие объективные оценки не найдут своего отражения в послевоенных работах советских ученых, их место займут победная риторика и дутые цифры.

Вместе с тем, это издание стало родоначальником ряда легенд. Например, о якобы использовании немцами противотанковых самоходных орудий «Фердинанд» в полосе Воронежского фронта, в том числе и под Прохоровкой, или о локализации прорыва полосы 5-й гв. А в излучине р. Псёл¹³ двумя бригадами армии Ротмистрова вечером 12 июля 1943 г. Кроме того, в нём не совсем ясно определена причина несвоевременного перехода 19-го тк в контрудар 6 июля 1943 г. в полосе Центрального фронта. В одном месте авторы отмечают, что корпус был не готов к выполнению задачи не только утром, но и к полудню из-за отсутствия карт своих минных полей на участке ввода¹⁴, а чуть ниже – из-за того, что комкор, якобы получив сведения о неудаче соседнего 16-го тк, решил воздержаться от атаки¹⁵.

На основе разработок, включённых в «Сборник…» № 11, который имел гриф «Для служебного пользования»¹⁶, в середине 1944 г. офицером Генштаба подполковником И.В.Паротькиным¹⁷ была подготовлена и опубликована в двух номерах «Исторического журнала» работа «Битва под Курском»¹⁸, ставшая первой научной статьёй об этом грандиозном событии в открытой печати СССР. В ней довольно подробно были описаны боевые действия и сделана попытка дать ряд важных оперативно-стратегических выводов. Кроме того, благодаря этой публикации в отечественной историографии за боями на Огненной дуге закрепилось название – «Курская битва».

В 1943–1945 гг. для доведения успехов Красной Армии до широкой армейской и гражданской аудитории военными историками был выпущен ряд небольших книг в мягкой обложке, фактически брошюр, о крупных операциях советских войск и флота. «Курская битва. Краткий очерк»¹⁹(далее – «Краткий очерк»), увидевший свет в 1945 г., как и все издания этой серии, имел строго пропагандистскую направленность. Поэтому хотя он и стал первой отдельной работой о битве, заметного влияния на осмысление учёными и обществом переломного этапа Великой Отечественной войны не оказал. В нем давалось лишь поверхностное представление о сражениях, приводился ряд ошибочных оценок, толкований и фактов, которые, к сожалению, до сегодняшнего дня кочуют по страницам книг и периодических изданий. Так, авторы безосновательно утверждали, что, по мнению германского командования, после успеха «Цитадели» «возникнет выгодная предпосылка для дальнейшего развития наступления немцев в глубь Советского Союза – на Москву»²⁰. Хотя в известном оперативном приказе Гитлера № 6 отмечалось, что если обстановка будет развиваться по намеченному плану, то вермахту наступать следует на юго-восток, то есть в тыл Юго-Западному фронту (операция «Пантера»). В брошюре впервые для широкой аудитории был представлен и миф о грандиозном Прохоровском сражении, в котором «с обеих сторон одновременно участвовало свыше 1500 танков»²¹. Новым, важным моментом этого издания явилось то, что его авторы впервые в отечественной литературе дали периодизацию Курской битвы. Это событие разбивалось на два этапа: оборонительный период, длившийся с 5 по 23 июля, и контрнаступление – 12 июля – 23 августа, целью которого стал разгром орловской и белгородско-харьковской группировок неприятеля. Тем не менее, несмотря на невысокое качество и откровенно пропагандистский характер, по оценке некоторых советских исследователей, «Краткий очерк» «довольно длительное время оказывал влияние на разработку истории Курской битвы».²²

В этот же период с целью распространения в войсках успешного опыта решения конкретных боевых задач частями и подразделениями всех родов войск большими тиражами печатались различные брошюры с описанием тактических примеров и удачных боев, в том числе и в период Курской битвы. Нацеленность на армейскую аудиторию придавала их материалам две важные особенности. Положительным являлось то, что они готовились только на основе боевых документов, это позволяло авторам описывать события и делать выводы с высокой долей достоверности. В них обязательно включались и положительные, и отрицательны примеры деятельности войск, удачные решения командиров с точной привязкой к местности и упоминались полные названия населённых пунктов и высот. В условиях войны и повышенных мер секретности это было необычно, информация из этих изданий явилась ценной для дальнейшего изучения содержания событий под Курском. К сожалению, на тот момент эта литература относилась к категории секретной, поэтому не была доступна для гражданских историков, а те, кто получал пропуск в военные библиотеки, давали подписку о неразглашении данных. Поэтому ни о публикациях с привлечением этих источников, ни об обмене информацией между исследователями речи быть не могло, что существенно осложняло начало комплексного анализа событий лета 1943 г. и отсрочило научную разработку истории Курской битвы. Тем не менее проводившаяся до конца войны военно-историческими подразделениями Красной Армии большая работа по накоплению и систематизации материала имела важное значение для дальнейшего изучения битвы на Огненной дуге в силу её прямой связи с практической боевой деятельностью войск. Именно в это время был создан серьёзный задел и для разработки истории Великой Отечественной войны в целом.

Вместе с тем нельзя не отметить и ряд отрицательных факторов, которые в это время серьёзно влияли и на качество, и на масштаб исследований военных историков. Во-первых, это узость базы источников. Работа велась в основном с отчётными материалами, поступившими из войск сразу после операций. Во-вторых, малочисленность военно-исторических органов, по сути, он был один, работающий на реальный результат (публикации, лекции и т. д.), – это отдел Генштаба, в котором числилось лишь 15 старших офицеров, невысокий уровень квалификации его сотрудников (в большинстве своем это были обычные строевые офицеры, имевшие определенный уровень образования и боевой опыт) и отсутствие у них необходимых навыков для обобщения информации о крупных (стратегических) операциях. В документах первого Всеармейского совещания сотрудников военно-исторических отделов в Москве осенью 1943 г. отмечалось: «Вопросу подбора и выращивания кадров не везде уделяется достаточно внимания. Нередко к изучению опыта войны привлекаются офицеры со слабой оперативно-тактической подготовкой. Конечно, в условиях военного времени исключается возможность полностью обеспечить изучение опыта войны подготовленными к исследовательской работе офицерами. Поэтому предназначенным на эту работу молодым офицерам нужно оказать на первых порах повседневную практическую помощь. Между тем старшие начальники, к сожалению, делают это не везде.

Типичным является некомплект офицеров групп по изучению и использованию опыта войны в штабах фронтов и армий в пределах 25 %.

Обращает также на себя внимание и тот факт, что инициативная, творческая работа офицеров-опытников²³ не всегда находит должную оценку и поддержку со стороны старших начальников»²⁴.

В-третьих, закрытость военной науки и невозможность привлечения квалифицированных гражданских кадров для разработки военных тем. Кроме того, крайне негативное влияние оказывал культ личности. Например, авторы книги «В боях за Орёл» главной и основной причиной победы в битве под Курском называли «глубоко продуманные, до предела точные и реальные планы нашего Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина»²⁵. Этот тезис красной нитью проходит практически через все публикации конца 1940-х-начала 1950-х гг. Он лишал историков возможности реально оценивать планы советского командования не только на стратегическом, но и на оперативном уровне, результаты боевой работы Красной Армии в ходе битвы, а тем более высказывать критические замечания. «В целом же, – писал ведущий советский специалист по Курской битве полковник Г.А. Колтунов, – для всей вышедшей в годы войны литературы по истории Курской битвы характерно было, то, что в ней эта битвы показывалась как один их важнейших этапов на пути полного разгрома немецко-фашистских захватчиков. События рассматривались в самых общих чертах…, во всех работах опускалось соотношение сил и содержание боевых приказов. Мало уделялось внимания и вопросам военного искусства»²⁶.

Сразу после разгрома нацистской Германии обобщение опыта войны продолжилось, но уже на более высоком уровне. Руководство Вооруженных сил СССР считало его важным средством по совершенствованию форм и методов управления войсками. Заметно увеличилось число военно-исторических отделов в штабах родов войск. К этому процессу активно подключились военно-учебные заведения. Так, например, только в одной из ведущих военных академий им. М.В. Фрунзе в 1947–1950 гг. предмету «История военного искусства» в программе подготовки строевых офицеров отводилось 550 академических часов. Для сравнения, в учебном плане Академии Генерального штаба РФ на 2010 г. – только 124 часа²⁷. Специально для подготовки военных историков и повышения их квалификации в этой академии был создан военно-исторический факультет, на котором в первые 5–6 лет после окончания войны прошел подготовку ряд офицеров-фронтовиков, впоследствии сформировавших небольшую когорту ученых, которым будет суждено начать масштабную разработку истории Курской битвы. Среди них в первую очередь следует назвать генерал-майора И.В. Паротькина, полковников Г.В. Колтунова, И.И. Маркина, Д.М. Палевича, Б.Г. Соловьева.