Kitobni o'qish: «Аура»

Shrift:

* * *

Вешний сад

Для избранных, кто может насладиться
Обычным словом, буквою одной,
Что убивает, оживляет, снится,
Что озаряет и сердца, и лица, —
Для них пиши. Нездешнею волной
Весь мусор превращается в нездешний
Знак или символ, если только Свет —
Изнанка наших будней, бед, побед:
Передо мною садик вешний.
Нить паутины – мой последний дом,
Моя отчизна, изо всех убежищ
Прочнейшее, прочнее нет кругом, —
Осознавая это, вдруг опешишь.
И шоры с глаз, как бабочки, слетят,
И ты возлюбишь каждое мгновенье,
Поскольку не воротится назад
Никто, ничто из пойманного зреньем.
Лишь в складках памяти уловишь блик
Любви ли, детства ль, жизненного склада —
Ещё до Пушкина, Вергилия, до книг,
Папируса атлантов, войн Тевтата.
И вот ты здесь, за сменой черепов —
Хранилищ вопрошаний без ответа —
Откуда-то из глубины веков
Протягиваешь волоконца света
До нынешней судьбы, камней,
Осиновой прозрачной прели,
До грубых меркантильных дней,
Что презирают менестрели.
Ты им расскажешь, поднимая взгляд,
Что он всегда с тобою, вешний сад.

Приметы

Я не смог не родиться,
В пыль обронил хитон.
Время расписано в птицах,
Смыто в глазах икон.

А если искать приметы,
Чисел и знаков рой,
То это – тёплое лето
Да камешек под ногой.

А если искать причины,
Не найдёшь ничего,
Только одни личины
Единого, Одного.

Великая Беспричинность —
Тайна всего и вся,
И в темноте лучина
Для тех, кому знать нельзя.

А если искать примера,
Как низок стал пьедестал,
Смотри: исчезает Вера —
Витийствует Ритуал.

А если искать ответа
На бисер вокруг, так вот:
Речь не способна эта
Небесных достичь высот.

А если искать совета,
Послушай, что скажет Ной:
«Какое тёплое лето,
И все вы ещё со мной —

Нездешние величины,
Забывшие тождество, —
Бессмертные суть личины
Единого, Одного».

Золотая пыльца

Блажен, у кого нет дела
В пригрезившихся мирах,
Где всё страдало и пело,
А приглядишься – прах;

Где жизни вечное чудо
С изнанки как смертный лёд.
И ты не знаешь, откуда,
Куда этих душ полёт.

А после течение Леты
Условное смоет «я» —
Рождаешься то поэтом,
То камешком у ручья.

Блажен, кому некуда деться
В бескрайних просторах сна,
Где на ресницах детства
Пыльца золотого руна.

Улыбка

Как ни привычно суетиться здесь,
Для тонкого ума неоспоримо:
Всё видимое, плотное вокруг —
Иллюзия оптическая линий.

Зачем же таинством анахорета
Венчаешь ты мечтания свои
И голубой рукой кому Архангел
Выводит золотые письмена?

Я утверждаю светлую возможность,
И всё недосягаемо для смерти,
И мы блаженны, как блаженна вечность,
Пока Твоя улыбка в этом сне.

Книги

Я помню мир: в нём жили книги,
Их почитали, запах их
Сродни был запаху ковриги,
И я был голоден до них.

Когда была литература
Властительницей дум людских,
Труба любого трубадура
Была стен выше городских:

Слова! Как много в этом слове,
Достать чернил, поднять на щит,
Мы дети страшных лет (и крови),
Пустыня внемлет, Бог молчит.

Что нам останется от века?
Исчезнет он, себя изжив.
Я помню мир, где человека
Испепеляло, коли лжив.

И были книги – чистый кладезь
Высоких дум, и слов, и уст.
Напомни, может, знаешь адрес
Небес, родителя искусств.

Лист

Одно безгрешное занятье —
Смотреть на падающий лист
Без отторженья, без принятия
Под птиц синиц сквозистый свист.

Ведь это музыка такая
Неумирающих икон —
Всё объяснить, не объясняя,
Доступным сердцу языком.

Нежнейшая лазурь над охрой
В твои глаза перетечёт,
И сколько дней ещё у Бога —
Их знаю я наперечёт:

Они, как эти листья клёнов,
Летят, а после упадут,
Перечеркнув людских законов
Наивный лепет, жалкий суд.

В чреде падений и парений —
Ничтожен или знаменит, —
О человек, как лист осенний,
Ещё живой пока летит.

Оз

Какой красивый сон
Над маревом полей,
С асфальтом облаков,
Где сердце под уклон,
Где мудрость дураков
Чем дальше, тем видней.

Возможно, я приду
Вас навестить не раз
В рубашке белых грёз —
Напомнить, что в саду
Есть неприметный лаз
В страну смешную Оз.

Там вовсе не больней,
Чем в детстве золотом,
Там несказанный Свет.
В толкучке этих дней
Я расскажу о том,
Что смерти больше нет.

Возвращение

В городе, где убыстряет бег
Время, вуалируя неволю,
Должен появиться человек —
Человек, бредущий краем поля.

В тех полях смертельных благ и нег,
Бледной ругани и укоризны
Должен появиться человек —
Человек, идущий краем жизни.

В этой жизни, выпавшей как снег,
Где слова любви важнее хлеба,
Должен появиться человек —
Человек, бредущий краем неба.

Вычеркнув из разума побег,
С небом в сердце, человек вернётся
В города, где продолжает бег
Время, запечатанное в солнце.

Милосердие

Беспамятны дни Падения.
Крылья – в конце Исхода.
Мириады форм как звенья
Сновидческого похода.

Пророки, живя над ложью,
Дивились – с плахи, с небес ли:
«Велико милосердье Божье,
Что мы совсем не исчезли».

Неизвестность – закон, и всё же
Здесь тайна, вдуматься если:
Велико милосердье Божье,
Что мы совсем не исчезли.

Человек – игрушка святая,
Инструмент, себя сознающий,
Живёт как дикая стая,
А мог – как тростник поющий.

Это разум расчислит позже —
Ангел пребудет, бес ли…
Велико милосердье Божье,
Что мы совсем не исчезли.

Кто смотрит сны

Вот выжат виноград, и сердца стук
Напоминает вдруг: ещё немного…
Из сложенных в молитве тонких рук
Растут деревья, птицы кличут Бога.

Зачем ты здесь, кто смотрит эти сны,
В туннелях сердца пробираясь длинных,
И просит жизни в душный век войны
Среди забот и тропок муравьиных?

Пока не переполнилось Число,
Моей землёй на это время стала
Земля людей, и значит, повезло
Среди ночей толкать её кружало.

Ещё мне нравится смотреть туда,
Откуда нет возврата, где не тесно.
Там только ветер, светлая вода,
Там я один, бродяга бестелесный.

Красота

Есть красота в том, что не знаешь,
откуда родом эта Красота,
и сам ты, вопрошающий, и та
граница, за которой таешь
в безмолвии об этой Красоте.
Учитель говорит о Пустоте.
За сетью образов и фраз
та Красота присутствует сейчас,
предвечная, в любом из вас.
Загадочно устройство глаз:
сквозь ложь телесного креста
блистает эта Красота.

Сирота

Бывают дни ненужности моей,
И, отстранясь, гляжу холодным оком
На череду отцов и матерей,
Назначенных душе незримым роком.

И эта очередь, как бусин ряд,
Нанизанная на мои желанья,
Дарила жизни мне стократ —
Бесплатный пепел обладанья.

Ты ешь, быть может, миллионы лет —
Всё время голоден; убьёшь, не убивая;
Спасаешь, но освобождённых нет;
Умрёшь, о смерти ничего не зная.

Живёшь, ни разу не родившись тут.
В провалах памяти и сновидений
Отцы и матери тебя зовут
Искать загадку светотени.

И не откроют истины уста,
От ужаса оберегая детство,
Что человек – извечный сирота,
Лишённый на земле наследства.

Притяжение

До свидания, до касания
Бледно-розовых губ твоих.
Нет изысканней наказания —
Только помнить, не видя их.

Ты, сплетающий паутину
Золотых грядущих утрат,
Разве не разгадал причину,
Для чего был посажен сад?

Для чего был кумир поставлен
На семи холмах и ветрах,
Для чего этот мир проявлен
С отражением в двух сердцах?

Ради тонкого притяжения,
Что любовью ещё зовут,
Звёзд, поверивших в отражения,
Что на этой земле живут.