Kitobni o'qish: «Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)»

Стихотворения

Если бог отпустил…

 
Если бог отпустил мне немного,
Но так странно пожить, чтоб понять,
Что к Всевышнему тяжка дорога,
И по ней много будешь менять.
 
 
Все попробуешь, все подытожишь,
Сложишь груз этой жизни в мешок,
А поднять и нести уж не сможешь,
Так велик перед богом должок.
 
 
Напрягая последние силы,
На надежду в волшебный глоток,
Встал как вкопанный ты у могилы,
А услышал лишь сверху смешок…
 

Соседи

 
Тараканы снуют по прилавку,
Делят с мухами все пополам,
А потом уползают под лавку,
Ну, а мухи наверх, к потолкам.
 
 
И не ссорятся, дружбе той рады,
Веселей ведь соседями быть,
Но те сверху все гадят с размаху,
И пытаются в них угодить.
 
 
Так и в жизни людской есть соседи,
Во дворе вам кивнут головой,
Вроде люди как люди при встрече,
А под вечер зальют вас водой.
 
 
Иль устроят шабашку ночную,
Шум по пьяни стоит до утра,
И так хочется утречком встретить,
Пожелать им здоровья, добра.
 
 
И тихонько подставить колено,
Чтоб катились бы с пятого вниз,
И с улыбкой сказать им спасибо,
Что до первого вмиг добрались.
 
 
Вызвать скорую им на подмогу,
Всунуть доктору малость рублей,
Покажи, Айболит, им дорогу,
В ту психушку, где много друзей.
 
 
Тараканы на мух не в обиде,
Потолки обживают давно,
Так же гадят уж сверху, простите,
Все на тех, кто вселился на дно.
 

Нашел, нашел…

 
Нашел, нашел, на зависть всем влюбился,
Так долго шел по этим этажам,
Которые несли не вверх, а вниз,
И вдруг затормозился.
На всю, надеюсь, что осталось жить,
Чтоб больше не искать и не стремиться,
Искать другой этаж,
Где можно обломиться.
Остановился,
Бог подвел черту,
Спасибо, Господи,
Я истинно влюбился.
 

Год Змеи

 
Что год Змеи? Клубком свернуться,
И зашипеть там изнутри,
Куснуть кого-то, улыбнуться,
И кожу сбросить до зари.
 
 
Вползти тихонько в чью-то душу,
И отравить ее слегка,
С Дракона года его тушу,
На змей нарезали тогда.
 
 
Дитя дракона вылезает,
И не моргая смотрит в даль,
И тихо, мудро заклинает,
Не верить в этот календарь.
 
 
Ведь будет праздник, будет елка,
И много змей вокруг нее,
И пьют с бокалов очень ловко,
Все за Змею, судьбе на зло.
 
 
Голубые глаза из пара,
Испускают взгляд неземной,
Это Лера поддала жара,
Обрела вдруг душа покой.
 
 
По спине ручеек кофейный
Нагадал ей по жизни путь,
И спустился на дно ущелья,
Но туда уже не заглянуть.
 
 
Новогоднее то гадание,
Вдруг и сбудется как-нибудь,
Если смыть то предсказание,
По рюмашке принять на грудь.
 
 
Пар уйдет, смоет пот водица,
Но глаза ее как всегда,
Будут голубизной светится,
Прожигая чужие сердца.
 

Привидение

 
Привидение в доме напротив,
Каждый вечер стоит у окна,
И молчаньем с ума меня сводит,
Смотрит долго и прямо в глаза.
 
 
Зажигается свет, пропадает,
В темноте силуэт как живой,
Это девочка тихо страдает
За того, кто с подзорной трубой.
 

Пеной морской…

 
Пеной морской освежаешь ладони,
Моешь лицо, ощущение боли…
Соль на ресницах застыла слезами,
Ты вся искришься, кристаллы сияли.
 
 
Вся хрусталем как бы ты приоделась,
Кожа хрустальная, хрустальное тело,
Вся в невесомость от моря поднЯлась,
Чистую светлую жизнь нагадала.
 
 
Смоется соль, белизна вдруг отступит
И новизною, наверное, купит.
Все, как сначала, вся в светлом и чистом
Ты вновь родилась и жизнь вновь со смыслом.
 

Мы мечтаем…

 
Мы мечтаем о чем-то новом
И стремимся к нему душой.
Но по жизни все так знакомо,
Трудновато, все не впервой.
 
 
Чтоб по новой, все чтоб на вздохе,
Чтоб сдавило от счастья грудь.
Пусть уже и на излете,
Но в полете лишь верный путь.
 

Иматра

 
Городишко есть финский Иматра,
Ощущение, что все там вымерло.
Человечка увидишь изредка,
Да и то не вблизи, а издали.
 
 
И дома стоят аккуратненько,
И на улицах все опрятненько.
Только речь у прохожих русская,
И на лицах забота тусклая.
 
 
Озабоченная проблемами,
Распродажами, переменами.
Где те ценники ниже с ценами,
Чтоб успеть, пока не уехали.
 
 
Как набить дешевкой багажники,
Погранцы чтоб потом не тявкали,
И в обратку часов по нескольку,
У границы все вперемешечку.
 
 
И свалив это все барахлишечко,
Улыбаясь, что чудно вышло так,
За недельку умять коврижечку
С этикеточкой чудной, финскою.
 
 
Есть ли смысл с этой лавкой дальнею,
Если все уж наелись, печально как…
Удивляются финны молчальные,
Что соседи у них одичали так.
 

Радуйтесь…

 
Радуйтесь, люди, радуйтесь,
Каждый день дает вам новое.
Не вернешь уже вчерашнее,
Не придешь уже на готовое.
 
 
Надо капельку в жизни искренне,
Чтобы к вечеру и не мучило.
Надо жить и стремиться к истине,
От которой бы и не крючило.
 

Понедельник

 
Понедельник оказался прухою,
Не встречал с клюкой старуху я.
И ведром пустым не обидели,
И проснулся хоть не в обители.
 
 
Все прошло с удачей под ручку,
Улыбалися все попутчики.
Говорят, как начнется неделечка,
Так затянется и петелечка.
 
 
Так не верьте в эти поверья,
Все хорошее от доверия.
Как ты сам, так и он к тебе,
Не вбивайте лишнее в голове.
 

Странники…

 
Эй, вы, странники, божии странники
По ухабам с утра до зари.
Что вы ищете, время верстальщики,
Неприкаянны, вечно в пути.
 
 
Осыпается ветхий зипУнишка,
От мороза завяло лицо,
МозолЯми ладони задвинуло,
Не разжать посох, все приросло.
 
 
Все бредете, молитвами силушку
Поднимаете вы поутру.
Что вас так на дорогу сподвинуло?
Что несете в себе и кому?
 
 
Если грешны, то есть где покаяться.
Если святы, то к вам и придут.
Но бредут и никак не смиряются.
И все веруют в то, что несут.
 
 
А спроси, все разложат по полочкам,
И ты сам, все решив и поняв,
Все отбросив, уйдешь втихомолочку,
Помолившись, все бросив в сенях…
 

Деревенский этюд

 
Деревенский этюд не сподобился, лишь показался,
Мы все там в вросшей в землю, забытой избе,
Кто в сенях не добравшись уже распластался,
Кто-то вполз и упал, за ухват ухватившись во сне.
 
 
Кто-то сеял с утра, а кто-то над чем-то смеялся,
Кто рубил и поленницу клал, не по правилам, так как умел,
А на город забил, но в душе он в деревне остался,
Видно много принЯл и не понял, что он поимел.
 
 
А наутро проснувшись, опухши от пьянки,
Оценил, что в сенях даже воздух вдвойне веселей,
Сгоряча иль услышав тот голос тальянки,
Про себя прошептал: «Остаюсь, пусть им будет больней».
 
 
Деревенский этюд, это надо такому присниться,
Пелену отогнал и ресницы расклеил с трудом,
Бог ты мой, надо вновь поутру похмелиться,
И в лабаз, покрестившись, за живою, чтоб выпить потом.
 

По комьям…

 
По комьям, по грязи, по снегу,
Спешим, где уже не ждут,
Хотим поделиться советом,
А может его дадут.
 
 
А может стремиться не надо,
Совет обойти стороной,
И лучшая будет награда,
Сижу, отдыхаю, живой.
 

Полоскала…

 
Полоскала белье я на речке,
По зиме, в полынье на мороз,
Так искрилось, скрипело, белело,
Сахарилось до боли, до слез.
 
 
Руки кровушкой аж заливались,
Грязь ушла, полотно-небеса,
И улыбкою все отражалось,
В том белье, где болела душа.
 

Красота не умрет безвозвратно

 
Красота не умрет безвозвратно,
Если в память навечно легла,
Отпечатком в душе, отпечатком,
Нестираемым залегла.
 

Новогодние кошки очнулись

 
Новогодние кошки очнулись,
И с глазами-шарами в кусты,
Будни вновь допоздна затянулись,
Затянулись до темноты.
 
 
Праздник резко свернулся к закату,
Замерцал в горизонт и ушел,
Кошки тихо присели на лапы,
Новый год незаметно прошел.
 

Вся страна обпилась и объелась

 
Вся страна обпилась и объелась,
И не лезет ничто никуда,
В телевизоре все так приелось,
Те же рожи и та же вода.
 
 
Перещелкивать все бесполезно,
Лишь легенды тех звезд, что тогда
Так сверкали, сейчас очень редко
Удивляют, вот в том и беда.
 
 
Отойдут, лет десяток осталось,
И включая огромный экран,
Мы услышим, опять удивляясь,
Петросяна знакомый вокал.
 
 
В преддверии новогоднего застолья
Народ с упорством осаждает магазины,
И наблюдать прискорбно и прикольно,
Как над корзинами ломают руки, спины.
 
 
Такое возникает ощущение,
Что год вообще не ели и не пили,
Гребут с размахом, даже с наслажденьем,
Но кажется, что что-то позабыли.
 
 
Тележки мало, катят сразу пару,
Доверху все, но все равно добавят.
А сзади в спину люди подпирают,
Такие же и, кажется, задавят.
 
 
Так заправляют, чтоб на всю хватило,
Но вот загадка, лишь три дня попили,
И те же лица, видно, не добило,
Бредут с телегами, чтоб снова им налили.
 
 
Гора объедков, грязные все вилки,
Подчищены столы на третьи сутки,
Что за напасть, опять пусты бутылки,
Но кто же знает русские желудки?
 

Читая женские стихи

 
Читая женские стихи,
Балдеешь от природы,
Какие чудные цветы,
Прекрасные погоды.
 
 
То переливы соловья,
То дождичек под тучкой,
И колосистые поля,
И кобелек над сучкой…
 
 
То снегом занесет края,
То инеем покроет,
Березки, липы, тополя,
Росою все омоет.
 
 
Как любят все переживать,
Как бы посуду моют.
И сено сеном накрывать,
Вечерять пред грозою.
 
 
И всю природу как внутри
Через себя пустили.
Какие сладкие стихи
Вы сладко сотворили
 
 
Сто раз уже горит заря,
Сто раз березы плачут,
Но не кончаются слова,
С которых всех корячит.
 

М.В.М

 
Вечерами встаю и верю,
Что сегодня не как вчера.
Так надеюсь, что были потери
Вдруг случится, что я – не я.
 
 
Взгляд бросаю, что там такое?
А оно мне по нервам бьет
И кусает меня за живое
И спокойно уснуть не дает.
 
 
Все надеюсь я с каждым разом,
Может врут они мне давно,
Вновь встаю и вновь ужасаюсь:
Я опять 56 кило…
 

Выдавливать не стоит понапрасну

 
Выдавливать не стоит понапрасну,
Когда не пишется и не идет строка,
Займись другим и будет все прекрасно,
К стихам потом придет душа и голова.
 

Мы строим жизнь, ломаем, снова строим

 
Мы строим жизнь, ломаем, снова строим,
Надеясь в будущем на светлое во всем,
И ощущаем, что внутри герои,
Идущие как будто напролом.
 
 
Все рвемся вверх и думаем, что стоим
Намного больше, чем что уж в былом.
А оглянувшись, Боже, мы в застое,
Стоим на том же, спим, а не идем.
 
 
Все быстротечно – создали, забыли,
И вновь на горизонте суета.
Вы оглянитесь, мы уже там были,
Остановитесь, в том и красота.
 
 
Не тратить нервы, а ловить закаты
И наслаждаться радостью любви
В любое время, но оно распято
От юности до старости, пойми…
 
 
Монументы создавать не будем,
Нам их ставить некуда уже.
Люди, оглянитесь, вы же люди,
Но стоите как бы в неглиже.
 
 
Третий раз построили, что было,
И опять внизу, как было встарь.
Есть верха, которым все хватило,
Есть и низ, а сверху снова царь.
 
 
Все по кругу, только лоску больше,
Только пропасть больше и сытней.
Из вчерашних выросли отростки,
Что вскормились партией своей.
 
 
Растащили пятою графою,
Все, что только можно растащить.
За бугром кивают головою:
Как вы не умеете так жить.
 
 
Вся верхушка, как звезда Давида
Паутиной оплела страну
Сгнило все уже наполовину,
Ждут с надеждой, что пойдет ко дну.
 
 
Зря, ребята, ждете, не мечтайте,
Не таких давила наша Русь.
Вспомните истоки, почитайте
И на вас нахлынет точно грусть.
 
 
Что мы ждем от праздника зимы,
Заглянув с надеждою под елку?
Мы как дети, только подросли,
Верим в чудо, увидав находку.
 

Вспомнил детство, Новый Год, игрушки

 
Вспомнил детство, Новый Год, игрушки,
Круглые, блестящие шары,
Елку, у которой на макушке
Звездочка невиданной красы.
 
 
Мы в костюмах заек и лисичек,
Блеск в глазах от этой мишуры,
Сколько счастья, никаких отличий,
Детство безграничной доброты.
 
 
Все проходит, все стирают годы,
Но у каждого внутри живет
Зайка тот, он из другой породы,
И не входит в этот хоровод.
 

Новый Год дает нам всем надежду

 
Новый Год дает нам всем надежду,
В новом будет новое у всех,
Оставляем старую одежду,
Сношенную в прошлом до прорех.
 
 
Коркой новой обрастать готовы,
Старая осыпалась трухой,
Новый год, конечно, будет новый,
Старая улыбка – молодой.
 
 
Все мы ждем, он будем снова с нами,
Все в волнении нервы напрягли,
Загадали, как всегда желание,
И желанье то скорей сожгли.
 
 
Пепел замешали на шампанском,
Стукнули бокалами в тиши,
Под куранты в мыслях прошептали:
«Если есть Господь, то помоги…»
 

Волной нервишки перекатывают тело

 
Волной нервишки перекатывают тело,
Которое устало от тех нерв,
Видать, что телу это надоело
Избавиться хотело от Минерв.
 
 
Внутри себя войной уже насытясь,
До перемирия только доползти,
Шепнуть себе: «Ты только не осыпься,
Чтоб что-то и кому-то донести».
 
 
Волной нервишки перекатывают тело,
Оно еще в дремоте, но живет,
Проснется, вздрогнет, значит, захотело,
Поднимется, очнется и пойдет.
 

Не катятся каменья по пригорку

 
Не катятся каменья по пригорку,
Вросли навеки, вбитые по грудь.
Вот так и люди, жившие вдогонку
Не могут жизнь свою перевернуть.
 
 
Зациклились и приросли к дивану,
А в мыслях наверху и поверх всех,
Надеются на чудо про Ивана,
По Щучьему велят, но то не грех.
 
 
Они мечтают, но мечтать не вредно,
И протекает тихо жизни путь.
И с сединою тихо, незаметно
Пришли туда, где можно отдохнуть.
 
 
Где уж не слышно даже птичье пение
И ветер не тревожит волоса.
И вот награда жизни за мучение —
Не слышать больше чьи-то голоса.
 

Скрипуч, ужасен, на лопате ком

 
Скрипуч, ужасен, на лопате ком
Земли, прилипшей от чужой могилы.
Так скрючило, но кто виновен в том,
Что жизнь заставила пристроиться в терпилы.
 
 
Кому-то – рыть, кому-то – там лежать,
Не спрашивает бывшие дипломы,
Сует лишь в руку эту рукоять:
Копай, убогий, им дорогу к дому.
 
 
А он в душе давно уже не рад
Смотреть сквозь пьяный дым на эти слезы.
И вечером, подняв опять стакан,
Шепнет себе: «Устал от этой прозы».
 
 
Он видел много и пожил свое,
Профессор философии по жизни.
Но жизнь заставила пойти на дно
И провожать таких совсем неблизких…
 
 
Он рад и тем, что есть в руках кайло,
Что есть на вечер и стакан с капустой кислой.
Философ бывший, но в душе тепло,
Он счастлив этим, ведь по жизни – чистый.
 

Возрождаюсь…

 
Проспав полтинник или продремав,
Очнулся, как бы сбросил паутину,
Себя в комок с последних сил собрав,
Решил прорвать застойную плотину.
 
 
Чуть приподнявшись, зубы – под губу,
Глаза расширив уж наполовину,
Сказал себе: «Я больше могу,
Начну все заново, не превращусь в скотину».
 
 
Сварил овсянку чуть на молоке,
И в мыслях даже делая зарядку,
На лыжах навострился на заре,
Про горы вспомнил, все бы по порядку.
 
 
И возрождаясь Фениксом – за дверь,
В скрипучий снег ныряя головою,
Себе кричал: «Теперь уж без потерь!»
А сзади голос: «Я всегда с тобою…»
 

Черно-белое фото

 
На черно-белом фото – карусели,
Лет тридцать, пролетевшие как миг,
И я на них, мы с юностью летели
По кругу, и волос взметался вихрь.
 
 
Счастливый взгляд, заманчивость улыбки,
Непредсказуема по жизни карусель,
Но это фото до сих пор на стенке,
Несет меня по жизни каждый день.
 

Подари

 
Подарите, кто что может, подарите от души
Скиньтесь люди, все поможет ярче праздник провести.
Пусть подарки небогаты, им не надо серебра,
И улыбке будут рады, ведь душа полна добра.
Новый Год, представьте только, как волнуется народ,
Дед Морозов у нас столько, каждый что-то принесет.
Мы в душе все Дед Морозы и Снегурки как одна,
Не жалейте, приносите, вам воздастся все сполна.
Может лет через десятки, вы дрожащею рукой
Вдруг наденете перчатки, как подарок дорогой.
По щеке слеза сбежала, Боже мой, и я тогда
Все сюда передавала, а теперь и я седа…
 

Жизнь кочевая захватила

 
Жизнь кочевая захватила,
Бурлит и не дает покой,
Сегодня ты забыла мыло,
А я небритый, Боже мой!
 
 
А джинсы где? Опять забыла?
Зарядка где? А где часы?
Остатки возим, чтоб не сгнило,
И так до лучшей полосы.
 
 
Коньяк с собой, вина остатки,
Немного здесь, немного там.
Вот это жизнь, одни накладки,
Но все равно приятно нам.
 
 
Мы подойдем и будет время,
Когда ты скажешь: «Нам домой!»
Мы, как кочующее племя,
Напьемся свежею водой.
 

М.В.М

 
Перехожу все грани бытия,
Теряю все, что так копил годами.
Смотрю и удивляюсь: я – не я,
но что-то прибавляется, я знаю.
 
 
Толчок поддых – овсянка поутру,
Второй толчок – стакан воды холодной,
И кофе заварной уж по нутру,
И до обеда вроде не голодный.
 
 
Коньяк дозирован, не боле, чем на треть
Уж наливаешь рюмку, не по полной.
И в бане можно трижды пропотеть,
Во жизнь настала, стал огнеупорный.
 
 
Последний писк – ты катишься с горы,
Бока отбил, и с головой неладно.
А для чего? Ты просто полюбил
Все то, что той любви особенно приятно.
 

Сыну в будущее

 
Может быть когда-нибудь далеко,
В руки книжечка случайно попадет,
Пролистаешь и вздохнешь глубоко,
Как же время быстренько идет.
 
 
Вроде как вчера сидели вместе,
А теперь ты старший по семье,
Все ушли, остались только тексты,
С прошлого написаны тебе.
 

Старческий маразм

 
Прикольненко, прикольненко на кухоньке сидеть
И пирожки готовые, и можно побалдеть,
И радоваться тихонько на тот мирской уют,
Еще считать минуточки: а вдруг не поддадут?
И слава тебе, Господи, что дал такой приют.
Дожил же до сединушки, авось и подадут?
Когда совсем сгорбатишься и тихо с уголка
Прошамкаешь старательно: «Заметьте старичка».
Да, радость та прикольненька, что угол раздобыл.
Была ведь жизнь раздолбана, на то и заслужил.
Все по заслугам, старенький, а был ты молодой,
Не думал о завалинке на кухоньке чужой.
Профукал, видно, молодость, на старость не скопил,
Сидишь тут втихомолочку, а ведь когда-то жил.
Прикольненько, прикольненько на кухоньке сидеть,
Жевать, что недожевано и в потолок смотреть.
Прикольненько, прикольненько, но все ж прикол не тот.
Со стороны всем видится, ты – старый идиот.
 

Прирастаем, менять что-то сложно

 
Прирастаем, менять что-то сложно,
Каждый корнем врос намертво в грунт,
В мыслях кажется, что очень просто,
А коснулось, в весах – ни на фунт.
 
 
Все цепляется кожей до крови,
Косяком бьется все о плечо,
И скрепим и все терпим до боли,
Чуда ждем, а оно ни причем.
 
 
Все устои и жизни расклады,
Враз не склеить, в одно не смешать,
Вырастают такие преграды,
От которых так трудно дышать.
 
 
Каждый тянет к себе одеяло,
И рисует какой-то предлог,
Не рискуя и все выжидая,
Хочет взять свое время в залог.
 
 
Только время быстрей и скачками,
Мы за ним, но его не догнать,
Все в сравнении, мы все понимаем,
И как трудно все враз поменять.
 

И проходя туннель в другую жизнь

 
И проходя туннель в другую жизнь,
Оставив позади и радость, и невзгоды,
Вполоборота смотришь с высоты,
Оценивая сверху прожитые годы.
 

С католическим Рождеством!

 
Над домами повесился запах
От индеек за каждым столом,
И белеют бумажки на лапах,
И бокалы налиты вином.
 
 
Принимает тот мир поздравления,
И справляет свое Рождество
Православное население
С католическим пьет заодно.
 
 
Все смешалось под это веселье,
Но пройдет лишь неделя всего,
Снова будет большое похмелье,
И дней десять продлится оно.
 
 
Где вы видели праздников больше?
Ведь Россия открыла окно,
А Европа присела от скорби,
Ей такое еще не дано.
 
 
Ей не выжить, а нам еще мало.
Может, в будущем сверху, как знать,
Президент, чтобы лучше всем стало,
Нам в указе прибавит дней пять.
 
 
А вечером под музыку для снов,
С одной свечой, которая чуть дышит,
Друг друга мы ласкаем, и без слов
Парим в душе все выше, выше, выше…
 
 
Когда устанешь целоваться,
То возникает много дел —
Полы помыть, потом убраться,
Бельишко выстирать успел?
 
 
Посуды горка, пыль слоями,
И глядя на такой бедлам,
Опять сливаемся губами,
Все поцелуй прощает нам.