Kitobni o'qish: «Влюбленный маркиз»

Shrift:

Valerie Bowman

THE MARQUESS MOVE

Глава 1

Лондон, сочельник, 1814 год

Городской особняк графа Хезлтона

У Медлин Этвуд было два варианта: взлететь обратно по ступенькам, попросить Энн помочь снять украденное бальное платье, вернуть на место позаимствованные туфельки и сделать вид, что ничего не произошло, или же оставить все как есть: продолжить путь в сторону бального зала, где играла музыка, танцевали пары и ей представлялся единственный шанс воплотить мечту всей своей жизни – один волшебный вечер притвориться дебютанткой на роскошном лондонском балу.

Медди бросила взгляд на черную лестницу: никого. Слава богу. Остальные слуги были на кухне и либо готовили обильное угощение, либо разошлись по комнатам особняка, чтобы обслужить две сотни гостей, прибывших на ежегодный крещенский бал, который давал граф.

Медди оглядела себя. Темно-синее бальное платье на ней сидело великолепно, а белые атласные туфельки с синими бантиками на мысках ей были немного великоваты, но с этим можно смириться. Подруга Энн помогла уложить ей светлые волосы в пучок на затылке, но у Медди не хватило духу позаимствовать что-нибудь из украшений леди Генриетты. Она уже и так сильно рисковала.

Медди глубоко вздохнула. Если она продолжит начатое и попадется, то поставит на карту все, что заработала за последние три года, а от нее целиком зависит Молли, милая дивная, семнадцатилетняя девочка. Она живет за городом у миссис Галифакс, которая приняла сестер после скоропостижной кончины их отца и последовавшего кошмара, который им довелось пережить. Молли нуждалась в старшей сестре, ведь та ее содержала, а кроме нее у девочки никого не было. На смертном одре отец дал ей наказ позаботиться о сестре, и Медди поклялась, но не всегда все в этом мире идет так, как нам хочется.

Медди уехала и попала в ситуацию, которая поставила под угрозу не только будущее Молли, но и ее собственное. Вот почему в возрасте двадцати одного года она, старшая дочь барона, служила в Лондоне камеристкой у леди Генриетты Хезлтон и экономила каждое пенни, чтобы отослать миссис Галифакс для сестры.

Медди опять заглянула под лестницу, сгорая от нетерпения. Ей нельзя здесь находиться, нельзя так одеваться, нельзя позволять себе думать о том, что лезло в голову, но после трех лет полного повиновения и хождения по струнке она едва держала себя в руках. Сегодня вечером она намеревалась рискнуть и хоть немножко повеселиться, ощутить вкус жизни, которая, как ей казалось, принадлежит ей, пока все не рухнуло.

То, что она задумала, рискованно, но если придется выдержать еще один день надоевшего монотонного прислуживания без всякого просвета или чего-то хоть немного отвлекающего, она сойдет с ума. Выбора вообще-то у нее не было: она уже знала, что собирается сделать, причем знала с той минуты, когда в ранний холодный полутемный рассветный час проснулась со странной мыслью и шепотом поделилась ею с Энн, прежде чем они встали с кроватей и принялись за работу. Медди проберется на хозяйский бал и постарается изобразить приглашенную гостью.

Глава 2

Джастин Уитморленд, маркиз, скучал, как всегда на светских мероприятиях, а это выдалось особенно тоскливым. На крещенский бал у графа Хезлтона обычно съезжался почти весь Лондон, но Джастин явился туда всего лишь по одной причине: поддержать своего лучшего друга Себастьяна, герцога Эджфилда, который был женат на сестре Джастина Веронике, но брак их нельзя было назвать счастливым.

Эджфилд попросил Джастина встретиться с ним на балу, чтобы избежать сплетен по поводу отсутствия Вероники. Как герцогу, обладавшему значительным влиянием в парламенте, Себастьяну было необходимо посещать подобные мероприятия, но при появлении одного, без супруги, могли с возникнуть вопросы. Ложь будет более правдоподобной, если ее станет распространять не только Себастьян: Вероника неважно себя чувствует… вот уже второй крещенский бал.

К счастью, Себастьян пообещал, что задача Джастина с часок повращаться среди гостей и между делом сообщить большему числу людей, то одному, то другому, что Вероника, к сожалению, приболела – вот ведь невезение! – а потом откланяться. Выполнив свое обещание Эджфилду, Джастин сможет свободно отправляться в один из своих любимых игорных домов, чтобы провести остаток вечера за куда более приятным развлечением, тем более что наслаждаться подобными мероприятиями ему осталось совсем недолго.

Это будет его последний светский сезон как холостяка, и он собирался использовать его по полной. На следующий год в Лондон приедут его две восемнадцатилетние сестры-близняшки, чтобы готовиться к светскому дебюту. Он просто обожал своих сестер, а их всего у него три, и был готов ради них на все, но, несомненно, присутствие близняшек потребует значительных изменений в его расписании погони за удовольствиями. Ему придется сопровождать их на светские мероприятия и в итоге подобрать каждой достойного кандидата в мужья – разумеется, с их одобрения. Он не тешил себя иллюзиями, что с его своевольными сестрами это будет просто, но хотел, чтобы они были счастливы, а также надеялся, что у Вероники и Эджфилда все наладится. Размолвка оказалась куда серьезнее, чем он ожидал.

Для очень доброго и преданного Джастина было важно заботиться о родне и друзьях, и именно поэтому он был здесь, на этом нестерпимо скучном балу, чтобы помочь Эджфилду выглядеть счастливым семьянином. Вообще-то Джастин уже почти четверть часа как был тут, однако родственник еще не появился.

Господи, как же здесь много народу – особенно одержимых желанием выйти замуж юных девиц с их мамашами. Светский сезон еще по-настоящему не начался, так что светские матроны явились на бал к Хезлтону, чтобы заранее, так сказать, представить товар лицом пред очи вероятных кандидатов в мужья, прежде чем светская активность наберет силу.

Джастин уже сумел отделаться от полудюжины таких мамаш, рядом с которыми чинно стояли их чопорные дочурки. В свои тридцать лет маркиз, да еще и холостяк, он был едва ли не главной целью для подобных искательниц семейного счастья. Конкуренцию ему мог составить, пожалуй, только один человек: неуловимый герцог Торнбери.

Он поднял глаза.

Вот черт!

Прямо на него надвигалась сама леди Хезлтон со своей дочерью, лицо которой походило на лошадиную морду. Надо делать ноги, и поскорее!

Расталкивая локтями гостей, Джастин добрался до ближайшего коридора и влетел в первую комнату справа, закрыл за собой дверь, прижался к ней спиной, и вздохнул с облегчением.

Слава богу, едва ноги унес. Леди Хезлтон и Генриетта были самыми назойливыми и упрямыми дамочками. Настойчивые, если не сказать нахальные, шумные, они не привыкли должным образом принимать вежливые отказы, и Джастин взял за правило избегать их.

– О господи, еле ноги унес! – пробормотал он.

– От кого? – послышался приятный женский голос.

Глава 3

Медди тотчас же пожалела, что эти слова сорвались с ее губ. Молли ей часто говорила, что сначала надо думать, но не всегда получалось. Она и вправду ляпнула первое, что сорвалось с языка. Ей не надо было выходить из-за пальмы в кадке, за которой она спряталась, когда открылась дверь гостиной, и уж тем более говорить.

У нее хватило смелости спуститься по черной лестнице, подобрав юбки позаимствованного синего бального платья, и направиться на цыпочках к огромному бальному залу, но тут из-за угла показались двое слуг и она вбежала в ближайшую комнату, оказавшуюся гостиной, к счастью, пустой.

Медди пыталась собраться с духом, чтобы продолжить действовать в соответствии с планом, или поддаться голосу разума и убежать обратно наверх, поджавши хвост, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался какой-то джентльмен.

– Простите, – произнес он, отойдя от двери и сделав шаг ей навстречу. – Я не знал, что тут кто-то есть.

Голос у него был глубокий и такой бархатный, что от его звуков у нее по спине побежали сладкие мурашки.

– Мне нельзя здесь находиться, – ляпнула Медди первое, что пришло на ум.

На каминной полке недалеко от нее стоял канделябр со свечами, и этого света было вполне достаточно, чтобы она могла разглядеть незнакомца. Это наверняка гость: в строгом вечернем наряде с белым жилетом, манишкой и широким галстуком. Вся одежда явно от дорогого портного, из ткани тонкой выделки. Как камеристка она привыкла подмечать это с первого взгляда. Его костюм, вне всякого сомнения, стоил гораздо больше, чем она зарабатывала за год. Джентльмен был высок, подтянут, с темно-каштановыми волосами и темными глазами. С ее губ непроизвольно сорвался вздох: именно с таким привлекательным мужчиной она всегда мечтала потанцевать.

– А почему? – спросил Джастин заинтересованно, выгнув темную бровь. – Вы что, тоже сбежали с бала?

Нет, как раз наоборот: ей очень хотелось на бал, но она вдруг задумалась. А что, если в бальном зале ее узнает кто-то из слуг? Всё знает только Энн. Медди рассчитывала на то, что другие слуги будут слишком заняты, чтобы рассматривать каждого из гостей, но ведь достаточно всего одного внимательного взгляда, чтобы ее план рухнул.

– Я прячусь, – призналась Медди, поскольку чувствовала, что джентльмен ждет объяснений.

– Почему? От кого? – уточнил он, сделав шаг ей навстречу и озабоченно нахмурившись.

– А почему вы здесь прячетесь? – спросила она вместо ответа.

Ей и вправду было очень любопытно. Такой привлекательный джентльмен должен быть нарасхват. Значит, у него есть веские причины скрываться.

– Я ненавижу подобные сборища, – заявил незнакомец, и губы его тронула легкая усмешка.

– Вы не любите танцевать?

Наверное, это неправильно, когда такой красавец мужчина игнорирует балы.

– Танцы – это для одурманенных любовью дурачков и пижонов, а также потенциальных женатиков, – ответил он, медленно качая головой.

– Ах вот как! Вам не нравится светское общество?

Ей вот очень хотелось бы побывать на балу, но, похоже, не все разделяют ее интересы.

– Совсем нет, – ответил он с усмешкой.

– А как насчет полакомиться деликатесами? – спросила Медди, постаравшись скрыть улыбку.

– Боюсь, это мне совершенно безразлично, – пожал он плечами.

– Выходит, вы не любите развлекаться?

Она едва не рассмеялась, но одернула себя.

– Ну почему же? Просто не таким образом, как на подобных мероприятиях, – протянул он.

– Но если вам не нравится танцевать, вращаться в обществе и лакомиться деликатесами, то зачем вы здесь?

О господи! Медди нахмурилась, когда ее вдруг осенило. А что, если он распутник?.. Может, у него тут любовное свидание, а она помешала. У нее даже дыхание перехватило от этой мысли, и в то же время она почему-то почувствовала укол ревности.

Лицо незнакомца расплылось в улыбке и стало еще более привлекательным. Джастин теперь стоял всего в двух шагах от Медди, и она ощущала аромат дорогого одеколона и чистого белья. Почувствовав, как затряслись колени, девушка поняла, что слишком увлеклась. Надо уходить, и поскорее.

– Я здесь из-за друга, – сказал вдруг маркиз.

А вот это уже интересно. Возможно, он все-таки не распутник, хоть и очень похож, но она солгала бы, сказав, что не испытала облегчения.

– Вы так близки с лордом Хезлтоном? – спросила Медди, наклонив голову.

Если он скажет, что это так, ей нужно немедленно уходить: нельзя общаться с теми, кто может обмолвиться об их встрече при случае с хозяином.

Джентльмен опять улыбнулся, и ей вдруг захотелось, чтобы он улыбался всегда.

– Нет, с ним я едва знаком.

Медди с облегчением опустила плечи и выпалила, прежде чем подумала, как всегда:

– Слава богу!

– Позвольте узнать ваше имя, – с прищуром посмотрел Джастин на Медди.

О нет! Ей надо выбираться отсюда. Может, он и не распутник, но вызвал переполох у нее в мыслях, и ей нужно не терять головы, если собирается выполнить свой безумный план. В какой-то момент этого странного разговора с потрясающим мужчиной она взяла себя в руки, и теперь Медди не терпелось двинуться дальше.

– К сожалению, это невозможно! И вообще мне пора…

Она метнулась к двери и, приоткрыв ее, выглянула наружу, стараясь не обращать внимания на соблазнительный аромат сандала, исходивший от незнакомца.

– Вы так торопитесь? – Голос маркиза прозвучал у нее прямо за спиной.

– Да, у меня очень мало времени, а мне еще кое-что нужно сделать.

Слава богу: путь свободен. Она проберется по коридору и смешается с толпой гостей. Там, конечно же, никто и не заметит еще одну даму. Она открыла дверь пошире.

– Всего доброго, мистер…

– Мистер? – явно в недоумении повторил Джастин.

О нет! Если он не мистер, то… лорд? Боже праведный! Ей и вправду нужно исчезнуть как можно быстрее: ни к чему связываться с лордами, хотя, несомненно, в бальном зале их пруд пруди.

– Прошу прощения: я думала…

– Мистер Уитленд, – ответил он быстро. – Но подождите! Куда же вы? Чего вы хотите?

Она остановилась и взглянула на него. Конечно, он очень хорош и наверняка не из верхушек общества – слава богу! Очень-очень жаль, что он не любит танцевать. Ей же нужно было найти кавалера, который любит танцевать, и побыстрее.

– В отличие от вас я мечтаю потанцевать на балу с симпатичным джентльменом! – Она не смогла удержаться от улыбки, но мгновение помедлила, прежде чем похлопать себя по щеке пальцем и добавить: – И, возможно, съесть парочку деликатесов.

Медди подмигнула ему и выскользнула из комнаты, пусть и очень хотела остаться.

Глава 4

Джастин смотрел туда, где только что стояла прекрасная незнакомка. Несколько мгновений он гадал, а не был ли весь разговор плодом его воображения. Так все странно. И он не был уверен, что правильно ее понял. Она ведь сказала, что ее желание – потанцевать на балу с симпатичным джентльменом, ведь так? Это что-то небывалое. Маркиз не слышал, чтобы кто-то из дам говорил нечто подобное, кроме разве что его сестры Джессики, которая буквально одержима замужеством и с нетерпением ждет своего дебюта в обществе.

Но если эта леди – дебютантка, то что она делала здесь одна? Где ее мать, компаньонка? К тому же все дебютантки отлично знали, кто он такой, и мечтали, чтобы он стал их партнером, но незнакомка понятия о нем не имела: ее, похоже, интересовали только танцы.

Джастин рассеянно почесал подбородок, все еще глядя на дверь. Кто она? И точно хороша собой. Густые светлые волосы, привлекательные ямочки на щеках и васильковые глаза с пляшущими в них чертенятами, голос приятный и полный жизни. Ему никогда не хотелось продолжать знакомство с дебютантками, но сегодня, пришлось признаться, он испытал разочарование, когда она исчезла. Странно. Все очень странно. И досадно… Она даже имени своего не назвала… отказалась назвать.

Ему захотелось броситься за ней, и это тоже нечто небывалое. Эта мысль удивила его. Конечно, до танцев ему не было дела: Джастин никогда не любил танцевать, но по какой-то необъяснимой причине ему захотелось увидеть, как танцует она.

Маркиз покачал головой и потер лоб костяшками пальцев. Вот ведь абсурд. С какой стати его должно волновать желание молодой хорошенькой девушки потанцевать? Он вообще-то здесь по делу: нужно найти Эджфилда, распустить слух о якобы приболевшей сестре и смотаться с этого сборища алчных матрон и жеманных девиц.

Однако странное дело: эта молодая незнакомка не вызвала у него скуки, а вот интерес пробудила, и это тоже что-то небывалое. Она выглядела чуть старше обычных дебютанток. Но если она не дебютировала, то не могла быть и на балу. И потом, почему ей нельзя находиться в гостиной? Возможно потому, что она должна быть среди гостей, под неусыпным наблюдением матери?

Но почему она отказалась назвать свое имя? Впрочем, ведь и он не представился так, как того требует этикет. Когда она отказалась назваться, он тоже решил по какой-то причине сохранить инкогнито: мистер так мистер. Джастин не привык хвастаться титулом, да это и не требовалось: на каждом углу, но каким-то образом все, похоже, знали, кто он такой, а потому было забавно увидеть дебютантку, которая его не знала. Очень даже презабавно.

Маркиз покачал головой. Да что с ним такое? Не в его характере тратить время на размышления о поступках какой-то дамочки. Он обычно избегал таких девиц как чумы и предпочитал опытных прелестниц, которые умели доставить удовольствие и знали, как его получить. О, в итоге он, конечно, женится, Джастин это знал. И это будет настоящая леди, которая родит ему наследника, а потом удалится в загородное поместье. Вот секрет брака, свободного от обид и разочарований. А удовольствия он найдет в других местах и с другими дамами.

Джастин провел рукой по волосам. Неожиданная встреча с незнакомкой надолго отвлекла его от поставленных задач. Пора возвращаться в бальный зал. Он вышел из гостиной, плотно захлопнув дверь и напрочь выбросив из головы мысли о хорошенькой светловолосой девушке.

В бальном зале ничего не изменилось: все также многолюдно, шумно и душно. Единственная радость: леди Хезлтон и Генриетты пока видно не было. Он вежливо кивнул нескольким знакомым и задержался, чтобы переброситься парой слов с друзьями, когда те вежливо осведомились о здоровье Вероники. Пробираясь сквозь толпу, он искал глазами Эджфилда… но если заметит светловолосую леди, то так тому и быть.

Джастин решил обойти зал по периметру, но не успел дойти и до ближней стены, как заметил Эджфилда в небольшой группе, собравшейся вокруг лорда Хезлтона, и тотчас же направился к нему.

– А, Уитмор! – обрадовался Эджфилд, как только поднял глаза и увидел направлявшегося к нему Джастина. – Наконец-то. – Герцог повернулся к собеседникам. – Я как раз только что говорил Хезлтону, что Вероника немного приболела.

– Да, верно, – мягко подтвердил его слова Джастин, качая головой. – На мою дорогую сестру всегда влияет погода. Надеюсь, скоро ей станет лучше.

– Она, конечно же, приносит свои извинения из-за того, что не смогла присутствовать на балу, – добавил Эджфилд.

Лорд Хезлтон окинул его усталым взглядом и равнодушно проговорил:

– Какая жалость. Я обязательно попрошу леди Хезлтон заехать к вам в особняк и узнать, не нужно ли чего ее светлости.

– Не беспокойтесь, – поспешил заверить его Эджфилд с притворной улыбкой. – У нее в подчинении дюжина служанок. Она почти весь день спит. Уверен, что очень скоро она поправится.

– Вот и хорошо, – милостиво протянул Хезлтон, по прежнему глядя на Эджфилда так, что было ясно: он не верит ни единому его слову.

Джастина не обманул тон графа: он наверняка уже в курсе, что Вероника ушла от мужа всего через два месяца после свадьбы и почти полтора года живет в загородном имении. Весь Лондон гудел от сплетен об их браке. Супруги проявляли завидное упрямство и не желали слушать голос разума, так что до сих пор ни о чем не договорились. Джастину оставалось лишь надеяться, что они все-таки помирятся и ему не придется больше сочинять небылицы.

Когда разговор перешел на другую тему, Джастин оглядел зал в поисках белокурой головки и синего платья: ни малейшего намека – и нахмурился, в который раз гадая, зачем ему это.

Вскоре Хезлтон с друзьями ушел пообщаться с другими гостями, и Джастин остался наедине с герцогом.

– Спасибо, – сказал Эджфилд, выдыхая и расправляя плечи.

– Да не за что, – ответил Джастин. – Кроме Хезлтона, я переговорил с Ротшильдами, лордом и леди Пемброк и семейством Кранберри.

– Превосходно, – кивнул Эджфилд.

– Хочешь, чтобы я кому-нибудь еще сообщил о слабом здоровье моей дорогой сестрицы, прежде чем откланяюсь?

– Нет, – произнес Эджфилд, качая головой. – Этого достаточно.

– Знаешь, тебе в конце концов придется поговорить с Вероникой. Это вечно продолжаться не может.

– Скажи это своей упрямой сестрице, – с недоброй улыбкой возразил герцог.

Джастин закатил глаза. Себастьян и Вероника были очень похожи характерами, что делало их прекрасной парой и злейшими врагами, если до этого доходило.

– Увидимся чуть позже в клубе? – спросил Джастин, чтобы переменить тему, поскольку давным-давно убедился, что из попыток убедить эту парочку прислушаться к голосу разума ничего не получится.

– Да. Я намереваюсь отыграть у тебя пятьдесят фунтов, которые ты у меня выудил вчера вечером.

– Думаю, ты хотел сказать, что проиграешь мне еще пятьдесят, – возразил Джастин, подмигнув Себастьяну.

Друзья часто садились за ломберный стол, и ни один из них не наслаждался выигрышем до тех пор, пока другой мог отыграться. Многие годы они выигрывали и проигрывали одни и те же пятьдесят фунтов.

– В любом случае, я задержусь, чтобы поблагодарить леди Хезлтон за гостеприимство, а потом уеду.

Герцог кивнул и скрылся в толпе – скорее всего, чтобы переговорить с каким-нибудь членом парламента о грядущем законопроекте или другой скучной чепухе. Себастьян серьезно относился к своим обязанностям. Его титул к этому обязывал. Джастин был куда менее склонен к политике. Хоть он и маркиз, но ему понадобятся годы, чтобы взять на себя обязательства, которые суждено принимать джентльменам его положения. На это будет еще время… позже, когда как следует нагуляется.

Джастин вскоре разыскал хозяйку и, как всегда, высказал ей благодарность. Может, он игрок, распутник и гулена, но уж в благопристойности и изысканности манер ему не откажешь. По дороге в вестибюль он вынул из жилетного кармана золотые часы и посмотрел на циферблат. Чудесно. Он окажется в своем любимом игорном заведении минут через двадцать, если на улицах будет не очень много народу.

Но что это с ним? Он вдруг понял, что, вместо того чтобы идти к выходу, остановился и кого-то ищет. Кого? Конечно, ее – светловолосую леди из гостиной. Пристроившись на краю танцевальной площадки, он вгляделся в толпу. Танцует ли она? Увидеть ее – и довольно, можно ехать. Нет, с ним явно что-то не так. Какое ему дело до того, нашла ли совершенно незнакомая леди себе кавалера? Он даже не знает, кто она. И уж конечно, не станет никого расспрашивать об этом. Это только породит ненужные сплетни. Он уезжает.

Джастин резко развернулся, но, прежде чем направиться к дверям, зачем-то оглянулся еще раз… и словно что-то высветилось лишь для него, в дальнем конце зала мелькнул сполох синего атласа вместе с окруженной пышными светлыми локонами головкой и врезавшимся в его память дивным профилем. Это она, он нашел ее, только не танцующей, а стоящей поодаль от толпы. Похоже, она еще и спорила с каким-то джентльменом очень странного вида: средних лет, в ярко-зеленом фраке поверх невообразимых, по-павлиньи синих панталон. Он тыкал большим пальцем в сторону танцующих, а белокурая дама стояла, уперев руки в перчатках в бока, и ее живое лицо явно выражало недовольство. Джастин молча подождал несколько мгновений, но когда павлин вдруг схватил леди за руку и потащил к танцующим, больше не раздумывал. Пробившись сквозь толпу гостей, он решительно бросился на помощь даме.

– Я не желаю танцевать с вами, милорд! – повысив голос, заявила леди, пытаясь высвободиться из сильной хватки павлина, но тот не слушал ее и продолжал тащить к танцующим.

Недолго думая, Джастин преградил павлину путь и толкнул ладонью в грудь, прикрытую пышным жабо.

– Дама же ясно сказала, что не желает танцевать с вами, – проговорил он резко и без намека на учтивость, дабы павлин никоим образом не понял его превратно.

– Кто вы? – заносчиво спросил тот, окинув Джастина испепеляющим взглядом.

Маркиз в ответ взглянул на него с пренебрежением. Павлин был на полголовы ниже, но зато пошире в плечах, и все же Джастин не сомневался, что благодаря годам занятий фехтованием, особенно выпадами, завалит противника на пол, если тот вдруг вздумает броситься на него.

– А вы кто? – холодно спросил Джастин, оглядываясь по сторонам в поисках матери этой юной дамы. Нынче она явно безответственно отнеслась к своим обязанностям.

– Я лорд Джулингтон, – прищурившись, заявил павлин.

Джастин скрестил руки на груди и окинул соперника испепеляющим взором.

– Достаточно сказать, что я тот, кто не намерен мириться с неподобающим отношением к леди.

Джулингтон выпятил грудь и попытался пройти мимо, но Джастин остановил его, схватив за горло.

– Немедленно отпустите руку дамы!

Павлин подчинился, но, продолжая злобно смотреть на Джастина, прорычал сквозь стиснутые зубы:

– Похоже, я не расслышал вашего имени, сэр.

– Не думаю, что я его назвал, – парировал Джастин, отступая на шаг и одергивая фрак.

Их перепалка уже привлекла внимание. Ближайшие к ним гости вовсе перестали разговаривать и танцевать и обступили их полукругом. А потом краем глаза Джастин заметил, что к ним направляется сам лорд Хезлтон, а в следующее мгновение услышал испуганный вздох, больше похожий на крик. В глазах незнакомки промелькнул неподдельный ужас, она резко развернулась и бросилась бежать.