Kitobni o'qish: «Оборотни Гведского леса. Книга четвёртая», sahifa 2

Глава третья,

в которой нужно искать убежище

– Похоже, мы сбились с дороги, уважаемые, – проворчал Хенрик, обламывая сосульки с усов. – Да это и не мудрено в такой-то буран.

Мельхиор про себя согласился с возницей. Лес оцепенел в объятиях морозного вечера. Вьющаяся сквозь чащобу дорога, по которой они ехали в санях, совершенно скрылась под слоем снега, но большие белые хлопья продолжали её засыпать. Стоявшая в ногах жаровня с углём давно остыла, полог из медвежьей шкуры не грел, и Мельхиор чувствовал, что холод стремительно превращается в невыносимый. К тому же юношу терзал мучительный голод. Вот она – жалкая участь странствующих и путешествующих – во всей красе. Как бы сейчас Мельхиор хотел оказаться дома и посапывать на мягкой перине в своей уютной комнате!

– Лошадки совсем выбились из сил, – продолжал жаловаться возница. – Пропадём мы здесь и Святой Иосуб не спасёт.

– Надо бы где-нибудь переждать буран, Хенрик, – пропищал доктор Мартиниус. Мельхиору не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что его шеф сейчас оттирает свой длинный нос. Юноша работал у него уже четвёртый год и хорошо его изучил. Впрочем, у самого Мельхиора нос тоже почти потерял чувствительность.

– Где переждать? – буркнул возница. – В этой части Гведского леса жилья нет. Места тут дремучие. Глухомань. И что вас понесло к Голубому озеру в такую непогоду, уважаемые? Эх!

Буран усилился. Лошади с великим трудом протащили сани по глубоким сугробам немного ещё и отказались идти дальше. Кольцо вековых деревьев в мраморно-снежном одеянии сомкнулось вокруг них. Колючий пронизывающий ветер свистел в запушённых снегом кронах. В этом свисте чудился вой волков и плач заблудившихся детей. Возница опустил поводья и неподвижно застыл на облучке, постепенно превращаясь в снежную статую.

Путешественники начали приходить в отчаяние. И было от чего. Они затерялись в бескрайнем лесном океане. Сосны, ели, пихты, кедры. Этот бескрайний океан существовал здесь с начала времён. Тогда среди этих деревьев таились чудеса, а сейчас Гведский лес скрывал развалины храмов забытых богов. В его вечном сумраке уживались ленивые медведи, царственные лоси, гордые олени, хитрые лисицы, трусливые зайцы… И над всеми лесными жителями властвовали серые разбойники волки.

Мельхиор яростно потёр занемевшие щёки. В Жёлтой стране он побывал в настоящем пекле и теперь спрашивал себя: что хуже – зной юга или стужа севера? Спрашивал и не находил ответа.

– Смотрите, – взволнованно воскликнул Мартиниус, выпрастываясь из-под медвежьего полога, – в той стороне виднеется какой-то огонёк!

Словно понимая человеческую речь, лошади вздрогнули и из последних сил повлекли сани к призрачной точке света, мерцающей в снежной пелене. Вокруг в величественном безмолвии высились гигантские сосны, каждая из которых могла бы служить мачтой стопушечного корабля. Под пышными белыми чалмами дремали могучие пни. С ветвей свисали диковинные лишайники. Оплывали снегом вывороченные корни. Жадно тянули к небу узловатые щупальца коряги. Запорошённый валежник. Мрак, смерть. Древний лес казался седым стариком, покрытым саваном.

Неожиданно заросли кончились, и сани подъехали к потрескавшейся каменной арке. На её боках красовались барельефы, изображающие геральдические щиты. Из-за налипшего снега герб было невозможно разглядеть. Ворота? Возможно, но створки у них отсутствовали, как и стены. Не останавливаясь, лошади двинулись дальше. Проехав сквозь арку, путешественники оказались на обширной поляне, посреди которой торчала огромная скала. Скалу венчал мрачный замок. Его силуэт грубой, несуразной глыбой вырисовывался на фоне темнеющего неба. Зубчатая стена. В центре – главная башня с высокой чешуйчатой крышей. Жестяной флюгер дребезжа мотался на шпиле. По углам – остроконечные башни пониже. Одна из них полуразрушена. Узкие стрельчатые окна, пробитые в толстенных стенах. В немногих окнах, где ещё оставались стёкла, отражался лунный свет, но большинство окон было заколочено досками. И только одно из них светилось. К входу в замок вела узкая каменная лестница без перил, снизу выглядевшая бесконечной. У подножия скалы виднелись остатки разрушившихся от времени построек. Возле лестницы – бревенчатый сарай с коновязью. Видимо, конюшня.

– Друзья, мы спасены! – радостно пискнул из-под полога Мартиниус. Но возница, оглянувшись на седоков, начертал в воздухе охраняющий знак.

– Спаси и сохрани нас Гарда-защитница! Плохо дело, уважаемые. Эвон куда нас занесло. Это же замок Волчий Клык!

– А что в этом плохого?

– Нехорошее это место. Прóклятое. Говорят, что в полнолуние к этой скале собираются оборотни. А может, и сам хозяин замка оборотень. Главарь волкодлаков. Немало путников пропало в этих местах.

Нотариус вздохнул:

– Выбирать не приходится. Иначе я отморожу нос, уши и лысину.

Возница нехотя направил лошадей к конюшне. Они миновали заваленный снегом фонтан с фигурой волка, задравшего морду к небу. Очевидно, когда-то из его пасти текла вода. Когда сани остановились, возница предложил:

– Я, пожалуй, останусь с лошадками, уважаемые. Если вы найдёте кров в прóклятом замке, храни вас Гведикус, то посигнальте мне фонарём. Тогда я поставлю лошадок в конюшню, задам им корм и тоже поднимусь к вам. А так – зачем зря ноги бить?

Мартиниус и Мельхиор выбрались наружу, насилу размяли затёкшие члены, взяли свои саквояжи с самым необходимым, зажгли фонарь и, собравшись с духом, начали восхождение по крутой лестнице. Её ширина позволяла идти только друг за другом.

– Не очень-то здесь привечают гостей, – пропыхтел нотариус, осторожно ступая по скользким ступеням первым. – Мы прошли не больше половины, а я уже не могу сделать и шагу.

– Я тоже, доминус.

Мельхиор чувствовал себя не лучше патрона, хотя был моложе лет на сорок. Чёртова лестница, как живая, уходила из-под ног. Снег прилипал к подошвам. Ледяной кусачий ветер норовил сбросить вниз.

Мартиниус спросил:

– А вы заметили, мой мальчик, что в этом замке решётки стоят на окнах даже верхних этажей?

Мельхиор поднял глаза. В самом деле, густо заросшие снежной изморозью окна были закрыты решётками из кованой стали.

– И как вы это объясните, доминус?

– Вероятно, здесь боятся не тех, кто снаружи, а тех, кто внутри.

Каторжный подъём, казалось, никогда не кончится, но на самом деле всё когда-нибудь кончается, поэтому, в конце концов, спутники достигли полукруглой площадки перед дверями замка. Как и следовало ожидать, двери были заперты. С них щерились медные волчьи пасти. Мельхиору стало не по себе. Мартиниус ударил колотушкой в бронзовый гонг. Раздался зловещий, гулкий, долго затухающий звук. Они подождали. Ничего. Никого. Разозлившись, Мельхиор выхватил колотушку из рук нотариуса и изо всех сил врезал по гонгу. Потом ещё и ещё раз.

Смотровое окошечко в дверях приоткрылось. Кто-то прохрипел:

– Что вы расшумелись? У нас все спят.

Мартиниус взмолился своим самым писклявым голоском:

– Пустите переночевать несчастных путников, великодушный месьер! Мы сбились с дороги, а в такой буран можно замёрзнуть насмерть.

– Я не открою, даже если вы сам король Флориан Миролюбивый. Месьер барон строго настрого запретили пускать всяких шаромыжников.

– Мы не шаромыжники! – возмутился нотариус. – Я – доктор Бенедикт Мартиниус, нотариус из Квакенбурга!

– Это вы у себя в Квакенбурге нотариус, – ехидно ответил хриплый голос, – А в Гведском лесу вы просто бездомный бродяга. Подумаешь, немного похолодало. Я не буду беспокоить хозяина из-за таких пустяков.

Окошечко закрылось. Испугавшись, что хриплый тип уйдёт, Мартиниус крикнул:

– Можете не волноваться, великодушный месьер! Мы оплатим свой ночлег и ужин. Золотыми флорианами!

Окошечко снова приоткрылось.

– А не врёте?

Нотариус позвенел монетами в кошельке.

– Вот, слышите? Это золото.

Голос прохрипел уже вежливее:

– А сколько вас, месьер нотариус?

– Я, мой секретарь и возница.

– Ладно, так уж и быть. Схожу, спрошу у месьера барона.

Прошло несколько томительных минут. Мельхиор было собрался опять начать колотить в гонг, но двери с лязгом отворились. В полутьме прихожей стоял высокий, казалось, весь состоящий из углов субъект. Он был похож на отвратительного богомола, наряженного в чёрную ливрею, обшитую серебряной нитью. Неподвижная восковая физиономия с обезображенной шрамами правой стороной. Длинный клок седой бороды вырос только слева. Вытянутые вперёд челюсти. Выпученные рачьи глазки. Однорукий. Пустой правый рукав был заправлен в карман. Субъект с полупоклоном отступил в сторону.

– Входите, ваша учёность. Добро пожаловать в замок Волчий Клык. Я – Сирапук, кастелян.

Забавно было наблюдать, как быстро Сирапук сменил дерзкий тон на елейный. Мельхиор помахал фонарём вознице. Снизу донеслось:

– Иду-у!

Мартиниус сообщил кастеляну:

– Это Хенрик, наш возница. Он сейчас поднимется.

– Не беспокойтесь, ваша учёность. Я его устрою. С вас один флориан. Будьте любезны.

Сирапук протянул единственную руку. Мельхиор возмутился про себя: «Пятьдесят гведских крон за одну ночь! Неужели мой старик заплатит?» Но нотариус безропотно отдал золотую монету. Спрятав деньги в карман, Сирапук сделал приглашающий жест:

– Прошу следовать за мной.

Оставив двери открытыми, спутники пошли за Сирапуком. Мельхиор невольно сморщил замёрзший нос. В замке стоял грибной запах плесени. Кастелян провёл спутников через огромный гулкий холл, погружённый в темноту. Они поднялись по величественной с витыми перилами лестнице, которая безбожно трещала от старости, и оказались в большом помещении. Здесь было светлее. Четыре канделябра в углах длинного стола и свечи на каминной полке немного разгоняли мрак.

Сирапук указал на стол:

– Вы в столовой, месьеры. Обедайте, а после я покажу вам ваши комнаты. Сейчас же, с вашего позволения, я займусь возницей.

Пока Мельхиор и его шеф усаживались на стулья с высокими спинками, кастелян принёс поднос, на котором лежали ломти хлеба и сыра, а чтобы путники могли согреться, поставил на стол кружки с подогретой рябиновой наливкой. Убедившись, что у них есть всё необходимое, Сирапук вышел. Оставшись одни, Мельхиор и доктор Мартиниус закрутили головами, осматриваясь. Стены столовой были отделаны деревянными панелями с богатой резьбой и изрядно облезшей позолотой. Холодный мраморный камин. В простенках – множество портретов в круглых рамах. Со всех сторон на незванных гостей угрожающе смотрели чучела птиц и зверей, установленные на подставках вдоль стен. Здесь было ненамного теплее, чем на улице.

Едва спутники закончили скудный обед-ужин, как в столовой снова появился Сирапук.

– Идите за мной, месьеры.

Мельхиор и Мартиниус последовали за кастеляном. Сирапук повёл их коридорами, где гуляли сквозняки. Коридоры были едва освещены горящими факелами. Наконец, кастелян остановился перед дверью. На ней красовался большой гриб, отлитый из железа. Красная краска, некогда покрывавшая гриб, изрядно облезла.

– Это «Мухомор» – комната вашей учёности, а рядом «Гороховый стручок» – месьера секретаря. Завтрак в восемь. К завтраку я позвоню в колокольчик, – напоследок человек-богомол зловеще прохрипел: – Доброй ночи, месьеры.

Войдя в свою комнату, Мельхиор закрыл дверь на засов. Гнетущая атмосфера замка не вызывала доверия. Он бросил шапокляк с саквояжем на табурет и прошёлся по дощатому полу к окну. Окно закрывали ветхие шторы, ковёр над кроватью протёрся до дыр. На стенах – отсыревшие, кое-где вздувшиеся обои. Да, небогато живут северяне. Отодвинув штору, юноша подышал на замёрзшее стекло, взглянул. Далеко внизу простирался глухой лес. Ни огонька. Только уханье сов. Не снимая пальто, Мельхиор повалился на кровать, укрылся шерстяным одеялом. Слышно было, как снаружи бешено дул ветер. В стёкла стучали ледяные крошки. Скрежетали водосточные трубы. Дребезжал флюгер. Казалось, что кто-то страшный злобно рвётся в замок.

Согревшись, Мельхиор уже почти заснул, когда в коридоре раздался странный шум. Кто-то стремительно пронёсся мимо дверей его комнаты, крича: «Вы все умр-р-рёте! Вы все умр-р-рёте, несчастные!» Через мгновение крики стихли вдали. Несмотря на усталость, сон у юноши пропал, и он долго лежал, вслушиваясь в ночное безмолвие, но напрасно – больше ничего не произошло.

Глава четвёртая,

в которой происходит знакомство с хозяином замка Волчий Клык

Утро следующего дня для Мельхиора началось со стука в дверь.

– Вы ещё не встали, мой мальчик?

Мельхиор вскочил с кровати, отодвинул засов. Улыбающийся Мартиниус вбежал в комнату. Нотариус был свеж, как весенний ветерок. На лысину старик натянул длинный ночной колпак из шерсти, похожий на чулок.

– В вашем возрасте, Мельхиор, вредно так долго спать. Скорее умывайтесь. Завтрак через десять минут.

Услышав глухой звон, спутники направились в столовую. Картина, открывшаяся им там, ничем не напоминала торжественный приём пищи с благородным вельможей во главе стола и светским обществом, ведущим учтивую беседу. Она скорее напоминала застолье в «Пьяном гноме».

Кроме угловатого Сирапука, трясущего бронзовый колокольчик, в столовой находились ещё трое. Хозяйское место занимал месьер в чёрном атласном камзоле, отделанном серебряным шитьём, с пышными пожелтевшими манжетами и воротником-жабо. Мощные плечи, густые тёмные с проседью волосы, разделённые посередине пробором, горящие затаённой злостью глаза под кустистыми бровями, массивная челюсть, кажущаяся ещё массивней из-за отливающей синевой бороды.

Вместе с хозяином замка завтракали двое молодых мужчин. Блондины. Один постарше – симпатяга с вкрадчивыми манерами и стремительными движениями рук – в тщательно вычищенном клетчатом сюртуке, щёгольской сорочке со стоячим воротничком и с узким галстуком. Его портрет дополняли напомаженные волосы, живые выразительные глаза и обворожительная улыбка, то и дело демонстрирующая белые крепкие зубы. Другой помоложе – конопатый крепыш в стёганном жилете, тёплых штанах до половины икры и шерстяных чулках точь-в-точь как колпак нотариуса.

Мартиниус представил себя и своего секретаря. Месьер в чёрном камзоле пробурчал:

– Барон Пипин Элиас Барбар, кавалер и потомственный владелец замка Волчий Клык.

Сделав барону приветственный полупоклон, нотариус вопросительно взглянул на мужчин. Пипин пренебрежительно бросил:

– Это тоже скитальцы вроде вас. Отставной циркач и спятивший кладоискатель. Эй, блондинчики, как вас там?

Франт в клетчатом сюртуке блеснул улыбкой:

– Маэстро Капучино, фокусник-манипулятор.

Крепыш сказал, не прекращая жевать:

– Эмиль Одуванчик. Для добрых людей – Эмиль.

Пипин кивнул на свободные стулья:

– Садитесь, месьеры. Поскорее завтракайте и езжайте, куда вам надо.

Выслушав эти не слишком гостеприимные слова, Мартиниус и Мельхиор заняли места за столом. Сирапук подал двум новым едокам тарелки с овсянкой.

Завтрак проходил в молчании. В тишине слышно было, как ветер атаковал замок с яростью штурмующей армии. Пипин ел, время от времени отрываясь от тарелки, чтобы ожечь постояльцев злыми глазами. Овсянку барон запивал пивом из бутылки тёмного стекла, а пиво закусывал мочёным горохом из маленького горшочка. Когда завтрак подходил к концу, в столовую ввалился Хенрик. От возницы веяло холодом и запахом мокрой псины. Его долгополое кучерское пальто было запорошено снегом.

– Ты кто ещё такой, семь сволочей?! – гаркнул Пипин, уставившись на Хенрика.

Мартиниус поспешно пропищал:

– Не извольте гневаться, месьер барон. Это наш возница.

– Прошу прощения, уважаемые, – простуженно просипел Хенрик. – Мне нужна добрая лопата. Я хотел проведать лошадок, но на улице, как будто сам Тёмный Хозяин Преисподней разбушевался. Такой буран, что дальше своего носа не видно. Ветер просто сбивает с ног. Лестница завалена снегом. Без лопаты нечего и думать, спуститься к конюшне.

– Сирапук, дай ему лопату, – буркнул Пипин. Сирапук вышел. Хенрик последовал за кастеляном.

– Думаю, что нам тоже стоит сходить к нашим коням, – обратился Эмиль к маэстро Капучино. Поблагодарив хозяина за завтрак, оба блондина торопливо покинули столовую.

Мельхиор подошёл к окну. Хотя гардины были раздвинуты, сквозь морозные узоры ничего не было видно. В столовой неслышно появился Сирапук.

– Это настоящая снежная буря, месьер барон, – прохрипел кастелян.

– Боюсь, месьер барон, что нам придётся переждать у вас непогоду, – проговорил Мартиниус, обращаясь к Пипину. – Надеюсь, вы приютите нас на время?

Тот пожал мощными плечами.

– Что ж, живите. Плата прежняя – флориан в сутки. За ночлег и трёхразовое питание со спиртным. Но предупреждаю, месьеры, – у меня разносолов нет. Да и мой кастелян, надо признать, не великий мастер готовить.

– Разве у вас нет кухарки?

– Все разбежались, разорви Деус им задницу! Остался один Сирапук.

– Хорошо, месьер барон, мы побудем у вас, пока не утихнет буря.

Мельхиор был согласен с шефом. Разумнее сидеть в замке с жадным бородатым грубияном, чем блуждать в буран по необозримому лесу.

– Раз остаётесь – гоните монету. Сирапук, прими деньги!

Вернувшиеся маэстро Капучино и Эмиль тоже попросили разрешения остаться до завтра. С неохотой Пипин согласился.

– Вы добрались до конюшни? – спросил Мартиниус Эмиля.

– Да, ваша учёность. Кое-как спустились. Такого снегопада я в жизни не видел. Пришлось затащить ваши сани в конюшню, иначе их потом под снегом не отыщешь.

– А как там лошади?

– В полном порядке. В конюшне тепло. Мы вместе с вашим кучером задали им овса, напоили. Думаю, что с ними ничего не случится. Буря скоро пройдёт и мы поедем дальше. Вы куда направлялись?

– Мы собирались посетить Голубое озеро.

– Голубое озеро? – удивился Эмиль. – Вы взяли слишком далеко на север. Ещё десять гведских миль и увидели бы Голову Деуса.

– Что это?

– Самая высокая гора среди Северных Кругогведских гор. Её вершину видно издалека.

Нотариус вздохнул:

– Вот, значит, куда нас завёз этот путаник Хенрик. А куда едете вы?

– Я? – Эмиль немного смутился. – Я ищу в Гведском лесу Денежное дерево.

– Что, простите?

Пипин проворчал, доставая табакерку с нюхательным табаком:

– Я же говорил, что он спятивший кладоискатель.

Эмиль с обидой посмотрел на барона.

– Есть предание, что когда гведы ещё не умели чеканить монеты, они пользовались золотыми листьями Денежного дерева. И растёт оно именно здесь, в Гведском лесу. Мой дедушка видел такой лист у своего дедушки. Я хочу отыскать Денежное дерево.

– Зачем?

Эмиль удивлённо ответил:

– Чтобы стать богатым, конечно. Ведь все богачи счастливы. Я тоже хочу быть счастливым.

– Ах, вот как? – нотариус повернулся к фокуснику. – Ну а вы, маэстро?

– Я добираюсь из Ксанта в Ориент.

– Маэстро Капучино недавно выгнали из цирка на Капустной площади, – услужливо вставил Эмиль, – вот он и хочет найти новое место в Ориенте.

– Не выгнали. Я ушёл сам, – перебил словоохотливого крепыша маэстро Капучино. – Гордо и с достоинством! Мне надоело развлекать дешёвыми фокусами безмозглую публику. Я ведь способен творить чудеса, которым позавидует сам Гведикус!

– Не поминай Имя всуе. Такие чудеса, как в цирке, способен творить каждый плут, – заметил Пипин, закладывая в нос понюшку. Все подождали, пока он чихнёт. Впрочем, ждать долго не пришлось. Барон оглушительно чихнул, проревев: «Ух, семь сволочей!» Остальные дружно пожелали ему: «Будьте здоровы, месьер барон!» Вытирая слёзы, Пипин махнул рукой.

– Да ладно вам.

Наступила тишина и Мельхиор не удержался. Он спросил:

– А кто-нибудь из вас, месьеры, вчера вечером слышал крики в коридоре?

– Какие крики, мой мальчик? – поинтересовался Мартиниус.

– Кто-то крикнул несколько раз, пробегая мимо моей двери: «Вы все умрёте!»

Переглянувшись со своим кастеляном, барон вдруг страшно побледнел.

Глава пятая,

в которой говорится о бесстрашном кавалере Вульфоальде

Пипин даже поднялся из-за стола. Кстати, барон оказался невысок, но кряжист. Он понизил голос:

– Вы слышали его, молодой человек?

Мельхиор невольно тоже почти прошептал:

– Кого?

– Вульфоальда.

– Кто это?

Пипин приказал кастеляну:

– Сирапук, принеси из библиотеки «Летопись Гведского леса». И пива!

Через несколько минут Сирапук поставил перед бароном тёмную бутылку, а тот вытянул у кастеляна из подмышки толстенный фолиант в переплёте из телячьей кожи. Пипин сделал из кружки солидный глоток, любовно погладил переплёт, раскрыл.

– Этой книженции более века. В ней собрано множество удивительных сказаний об этих местах. Скала, на которой возведён замок Волчий Клык, не простая. В летописи сказано, что в незапамятные времена гномы выдолбили в этой скале проходы. Настоящий лабиринт. Гномам ведь не было равных по этой части. По этим проходам отсюда можно было попасть даже в Бездну – гигантскую пещеру под Большой горой в самом центре королевства. И наоборот – самые страшные порождения вечной ночи, царящей в Бездне, поднимались по гномьим проходам из мрачных глубин пещеры на вершину скалы. Каждое полнолуние все волкодлаки Гведского леса собирались у её подножия, чтобы служить этим жутким тварям.

– Так кто же такой Вульфоальд, месьер барон? – бесцеремонно перебил Эмиль, которому надоело ждать, когда Пипин, наконец, доберётся до сути.

– Не нравится, не слушай, лопни твой зад! – рявкнул барон. – Что за невоспитанность!

В ответ на ярость Пипина Эмиль обезоруживающе улыбнулся. На этого простоватого парня невозможно было долго сердиться, поэтому, успокоив себя добрым глотком пива, Пипин продолжил:

– Так продолжалось очень долго, пока сто лет назад сюда не явился кавалер Вульфоальд из Ксанта. Он приказал своим людям вырубить лес вокруг Скалы Оборотней, а на её вершине построить замок. Входы внутрь скалы Вульфоальд велел заделать. Впрочем, один вход остался.

Мартиниус сразу вытянул свой длинный нос:

– Так в замке есть вход в Бездну?

Пипин хмыкнул:

– Есть, но где он находится в летописи не сказано. Так вот, месьеры. В полнолуние волкодлаки по привычке опять собрались у скалы. Они навели на людей Вульфоальда такой ужас, что те стали разбегаться. Постройка замка остановилась. Тогда Вульфоальд решил навсегда отбить у созданий Зла охоту приходить сюда, а проще говоря – уничтожить их. Должен признать – он был смелым парнем, этот Вульфоальд, закопай меня в навоз! Когда в следующее полнолуние волкодлаки снова окружили скалу, он одел доспехи из воронёной стали, отделанные серебром, сел на вороного коня, тоже закованного в такие же доспехи, и выехал на бой. Главным его оружием было копье с длинным серебряным наконечником. Ведь всем известно, что оборотня можно убить только серебром.

Всех увлекло повествование. Затаив дыхание они слушали грубый голос барона, который принялся читать летопись, водя пальцем по строчкам:

– Волкодлаки бросились на Вульфоальда, и началась битва. Оборотни не могли пробить доспехи, сработанные ксантскими мастерами. Вульфоальд отважно поражал одного монстра за другим. Наконец, остался только самый крупный волкодлак. Он оскалил чудовищную красную пасть, его жёсткий загривок встал дыбом. Клацая зубами, страшилище бросилось на Вульфоальда. Тот бестрепетно встретил атаку зверя своим копьём. Проткнутый насквозь, волкодлак рухнул на землю и замер, изливая из ран потоки крови. Вульфоальд слез с коня, снял шлем и стальные перчатки. Опираясь на копьё, он встал над оборотнем, поставил на него ногу, затем на поляне прогремел его клич: «Слушайте все! Люди и демоны! Теперь я – хозяин замка Волчий Клык – ваш повелитель!» В ту же секунду, казалось, мёртвый волкодлак вдруг подскочил и, извернувшись, укусил Вульфоальда за правую руку. С проклятием Вульфоальд пригвоздил копьём оборотня к земле. Подбежавшие слуги перевязали рану своему господину и помогли ему подняться в замок, а поверженных волкодлаков сожгли. На том месте, где горел погребальный костёр, потом соорудили фонтан.

– Очень интересная история, месьер барон, но как она связана с криками, которые мой помощник слышал вчера вечером? – пропищал нотариус.

– Я ещё не закончил, – нахмурил брови Пипин.

– Ах, так? Тогда мы все во внимании, месьер барон.

Пипин допил пиво, вытер бороду платком, услужливо поданным Сирапуком, и снова принялся читать:

– Вскоре строительство замка было закончено. Вульфоальду понадобилась хозяйка его гнезда и он решил, что пришло время жениться. С детства Вульфоальд был помолвлен с Элодиной – дочерью барона Яна Кассиуса Барбара.

– Вашего предка, месьер барон? – не удержался неугомонный Эмиль. Маэстро Капучино дернул кладоискателя за жилет, чтобы заставить его замолчать.

– Угу. Зимой барон Барбар привёз Элодину в Волчий Клык, где всё уже было готово к весёлому пиршеству. Они сыграли свадьбу и молодожёны удалились в спальню. Ночью барона разбудил пронзительный крик Элодины. Выхватив меч из ножен, отец бросился на помощь дочери. За господином поспешили слуги. Когда они взломали дверь в спальню, то увидели страшную картину. На брачном ложе громадный волкодлак терзал окровавленное тело несчастной новобрачной. Элодина была мертва. Вне себя от горя барон Барбар ударил оборотня мечом и отсёк ему правую переднюю лапу. Верные слуги окружили зверя. Чудовище пыталось бежать, но всюду натыкалось на острия копей. По приказу барона волкодлака заковали в цепи, надели железный намордник и посадили в клетку. Когда полнолуние прошло, в клетке оказался Вульфоальд. Правой руки у него не было. В компенсацию за потерю Элодины барон Барбар объявил Волчий Клык своим владением. Он поселился в замке, а чтобы отомстить за дочь, уморил Вульфоальда голодом. Перед смертью Вульфоальд проклял весь род Барбаров и пообещал через сто лет в полночь убить потомка барона, – захлопнув фолиант, Пипин тяжело посмотрел на присутствующих. – С тех пор, месьеры, призрак оборотня бродит по замку. Много раз слуги замечали в самых дальних уголках косматую тень. Некоторые даже видели огромного волка, хромающего на трёх лапах, который появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. Неудивительно, что все слуги бросили меня. Лишь Сирапук хранит верность своим господам.

Даже при этих лестных словах Пипина восковая физиономия Сирапука осталась неподвижной, словно маска.

– Вы, конечно, обратили внимание на огрызок башни? Она называется Башней Призраков. Это в её глубоком подвале Тёмный Хозяин забрал душу Вульфоальда в Тёмную Долину, где она будет вечно страдать. Уже много-много лет в башню никто не ходит, вот она и разваливается понемногу. Говорят, по ночам там можно услышать стоны, вой и плач оборотня. У нас в замке бытует предрассудок, что нельзя стучать в стену и, тем более, отзываться на чей-то стук – может появиться Вульфоальд, – Пипин грозно сдвинул кустистые брови, – поэтому я вам не советую шляться по замку, месьер столичный нотариус. Остальных это тоже касается.

– А крики?

Пипин раздражённо пробурчал:

– Что крики? Разве не ясно, что это был Вульфоальд? Завтра исполняется сто лет со дня смерти проклятого оборотня, разорви Деус ему задницу, и согласно легенде в полночь я должен буду умереть.