Kitobni o'qish: «Ускользающая цель»
Посвящается всем детям, которые хотят
через мгновение стать взрослыми,
и всем взрослым, которые хотят хотя бы
на мгновение снова стать детьми.
Глава 1
Желтый силуэт такси скрылся за поворотом. Фу-у-ух! Проводила «предков». Хорошей вам поездки. К счастью, без меня. Наконец-то долгожданная свобода. Для начала в магазин за моими любимыми йогуртами, клубникой и, конечно же, чипсами с газировкой, а потом… потом посмотрим. Поправляю лямки рюкзака и направляюсь по выбранному маршруту. Летний московский день обещает быть сегодня жарким, а свобода в ближайшее время – безграничной. Жаль только, все подруги разъехались кто куда, а парня у меня нет. Ну, да не беда, и сама себе найду развлечения как-нибудь.
Я из семьи архитекторов. Мои папа и мама познакомились в архитектурном институте, после окончания которого они и поженились. Старшая сестра познакомилась со своим будущим мужем тоже именно там, но они не дотерпели до конца учебы, свадьбу сыграли раньше. Вот только я, паршивая овца, окончив в этом году школу, взяла, да и поступила на физтех. У папы округлились глаза, у мамы отвалилась вниз челюсть, а сестра – так та вообще остолбенела. Ну и ладно, нечего.
Муж сестры оказался вполне нормальным молодым человеком, увлекается старинным оружием и кайтсерфингом. Он мне кое-что и рассказал и про то, и про другое.
Сестра с мужем уехали на работу по специальности в Испанию. Именно туда и отправились мои родители ее навестить. Перед отъездом сестры я с ней хорошо поругалась. Решила мной покомандовать! Собой командуй, раз такая умная! В добавок выяснилось, что она там, в Испании, присмотрела мне какого-то местного жителя, молодого загорелого мускулистого парня. От такой перспективы у меня волосы зашевелились на затылке, и я категорически отказалась от поездки. Мама хотела было меня уговорить, но я устроила скандал. Потом еще один. Потом уже готовилась к третьему, но тут вмешался папа.
– Пусть делает, что хочет! – сурово сказал он маме, и та отвалила.
О, счастье! Вот это действительно было счастье!
Поэтому, когда они только что уехали, у меня как будто камень с души упал. Каждый шаг дается мне легко вдвойне.
Прохожу на соседнюю улицу, до супермаркета «рукой подать», солнце радостно светит, как вдруг вижу: в нескольких метрах от меня в тени куста, под его ветвями лежит человек. С виду вполне приличный мужчина, в чистых белой тенниске, белых брюках и таких же белых туфлях. Вот только лицо его вымазано землей. Ран, крови не видно. Он облокачивается одной рукой на землю, на которой лежит, а вторую протягивает ко мне.
– Я не пьяный, нет, мне плохо, помогите мне, – говорит он мне глухим и каким-то замогильным голосом и тянет руку ко мне.
Подхожу ближе и вижу в его руке какой-то предмет. Он усиленно тянет его в мою сторону. Я с опаской наклоняюсь, и беру его в свою руку, и рассматриваю. Он представляет из себя круг серебристого металла размером с большую старинную монету, на котором изображены три похожие на канцелярские скрепки штуковины белого, черного и красного цветов, скрепленные в форме треугольника. Переворачиваю его. На другой стороне круга ничего нет. Очень странный символ. Никогда такого не видела. Выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам. Прохожие проходят мимо, даже не замечая, что человеку плохо! Вы чо, люди?! А если он умирает?! Вновь перевожу взгляд на лежачего мужчину… а он исчез. Просто исчез. Только примятая трава на том месте, где он только что лежал. Об-б-балдеть! Обалдеть и не встать! Снова оглядываюсь по сторонам и опять на то место, где лежал мужчина. Теперь нет даже примятой травы. Она такая, как если бы на ней никого не было. Вот это да! Еще раз осматриваю это странное место. Никого! Ничего!
Возвращаюсь на дорогу. Прохожие ходят как ни в чем не бывало, даже, похоже, не заметив, что здесь что-то произошло. Бросаю взгляд на кусты. Никого и ничего там нет. Уму непостижимо! Иду дальше и рассматриваю странную вещицу, которою еще более странный незнакомец передал мне. Вспоминаю, что если столкнулся с чем-то необычным, непознанным и сверхъестественным, надо ущипнуть себя, например, за ухо. Что я делаю. Не помогает. Вещица как была, так и осталась в моей руке. Ладно, уберу пока в карман, а там видно будет. Дома посмотрю.
Поворот, еще поворот, вот и супермаркет. Вхожу в него и сразу же иду к отделу моих любимых йогуртов. Передо мной две девушки лет по двадцать три – двадцать четыре, одетые точно так же, как я. Светлые футболки, джинсовые шорты, кроссовки. Они моего роста. Из-под шорт видны две пары идеально стройных загорелых девичьих ног. На плечах явно дорогие сумочки в отличие от моего потертого еще школьного рюкзака. Вдруг одна из них роняет на пол мобильный телефон. Ух-ты, новый «Айфон».
– Девушка, вы телефон свой потеряли, – говорю я, обгоняя девушку, указывая на телефон и не прикасаясь и даже не приближаясь при этом к лежащему на полу аппарату. Мало ли что, потом обвинят еще в чем-нибудь.
– Ой, спасибо! Какая я неловкая! – говорит она чистым и звонким девичьим голосом.
– Молодец! Отлично! – произносит другая точно таким же чистым звонким девичьим голосом, обращаясь при этом непосредственно ко мне. – Проверку прошли полностью! Пройдите, пожалуйста, чуть дальше.
Я прохожу вместе с девушкой, как меня и просили. Отдел молочных продуктов совершенно пуст, что довольно странно в этот час.
Та, что уронила телефон, возвращается, подбирает телефон и, убирая его в сумочку, идет снова к нам.
– Здравствуйте, позвольте представиться, Клара Борисовна Козиль, старшая особая уполномоченная по взаимодействию с иррациональным миром, – говорит мне та, что роняла телефон, достает из сумочки и показывает мне свое служебное удостоверение, в котором я вижу только ее фотку в незнакомой форме, какие-то надписи и очень необычный герб. – Можно на «ты» и просто Клара.
– Здравствуйте, позвольте представиться, Карла Валерьевна Гозиль, старшая особая уполномоченная по взаимодействию с иррациональным миром, – сообщает другая и так же показывает мне уже свое служебное удостоверение, в котором я вижу то же самое. – Можно на «ты» и просто Карла.
Девушки красивые, с тонкими чертами овальных лиц, черными глазами и черными, как смоль, волосами. Ровный бронзовый загар подчеркивает идеальной стройности фигуры.
– Не утруждайтесь представляться, мы и так про вас все знаем, – останавливает меня первая, то есть, Клара, сопровождая это жестом в виде вертикально поднятой ладони левой руки, обращенной в мою сторону, едва я только открываю рот для представления. – Элеонора Александровна Че́рвитова, восемнадцать лет, в этом году закончила школу и поступила в институт, родители сегодня улетели в Испанию навестить старшую сестру с мужем, – и называет мой домашний адрес. – Вы нам подходите идеально.
Я застываю на месте с открытым ртом от такого потока информации.
– Мы будем обращаться на «ты», и ты к нам тоже, это для удобства общения? – спрашивает меня вторая, то есть Карла.
– А-а-у-у-ы-ы-да, – только и могу ответить я, утвердительно кивая головой.
– Вот и славненько! Видишь, ли Нора, существует не только тот мир, в котором ты живешь, а еще и волшебный, – негромко говорит мне Клара и показывает рукой вперед.
Ну и что там? По́лки с продуктами. Полки как полки.
Девушки воровато оглядываются по сторонам и, очевидно, убедившись что за нами никто не наблюдает, Клара два раза хлопает в ладоши.
В ту же секунду полки разъезжаются в стороны, и нашим взглядам открывается небольшое помещение размером с две наши кухни, освещенное лишь желтым светом, идущим откуда-то из-под потолка.
– Добро пожаловать в шлюз, – говорит мне Карла, и они обе делают пригласительные жесты руками. – Пошли, не бойся.
Прохожу внутрь вместе с моими новыми знакомыми, и за нами закрывается проход. Мы стоим в полутемном помещении, и что будет дальше, мне совершенно не понятно.
– Мы давно уже за тобой наблюдаем, и не только за тобой, и проверяем тебя, и не только тебя, но из всех возможных претендентов именно ты нам больше всего и подходишь, ты – смелая, не побоялась подойти к лежащему на земле человеку, ты готова была оказать ему помощь, – говорит мне все так же тихим голосом Клара. – Кстати, верни, пожалуйста, амулет, который ты у него взяла, он ведь больше тебе не нужен, так ведь?
Достаю из кармана железку и отдаю ее Кларе. Она убирает его в свою сумочку.
– У нас к тебе будет очень важный разговор, – также тихим голосом сообщает мне Карла.
– Ну, а сейчас идем! – и Клара дергает рукой за какую-то кривую ручку, которую я даже не разглядела в этой полутьме, а другой делает еще один пригласительный жест, который повторяет и Карла.
Перед нами открывается дверь.
Глава 2
Выхожу в дверной проем, и моему взору открывается круглая густо заросшая изумрудно-зеленой травой и какими-то цветами поляна диаметром примерно метров пятьдесят, окруженная многовековыми соснами и елями. За ней видна просека среди деревьев шириной с автодорогу и длиной с полкилометра, после которой видно поле до самого горизонта. Поляна, просека и поле залиты солнечным светом, отчего трава кажется еще более густой. Мне в нос ударяет аромат хвои, травы и лесных цветов. Надо мной дубовые ветви с пышной зеленой листвой.
«Это что, какой-то лесопарк Москвы? И как это он может вот так незаметно соседствовать с супермаркетом и автостоянкой?» – мысли одна за другой проносятся в моей голове. Настораживает и смущает одновременно и полное отсутствие городских звуков. Ни шума техники, ни голосов, ни шагов людей, ни собачьего лая, ничего такого, кроме щебетания птиц где-то вдалеке. Все это вместе кажется каким-то странным аттракционом. Происходящее совершенно немыслимо. Какое-то реалити-шоу, в котором я – главная участница, а кругом скрытые телекамеры? Оглядываю ближайшие ко мне ветки деревьев. Вроде бы, нет. Никаких камер не видно.
Девушки обходят меня с двух сторон и делают пригласительные жесты руками. Клара, встающая справа от меня, поднимает правую руку на уровень своих плеч, направляя ее открытой ладонью в сторону поляны перед нами. Карла, совершенно одновременно с ней встающая, в свою очередь, слева от меня, делает тот же жест, только, соответственно, левой рукой, почти «зеркально» отображая позу Клары. «Почти», потому что Карла ее чуть выше и, соответственно, руку держит выше, чем другая девушка. Эти две простертые вперед ладони указывают на лежащую перед нами поляну, но я совершенно не могу понять, почему? Перевожу взгляд на ладонь Клары, и… происходит то, что невозможно предположить, тем более, принять ни одному человеку, воспитанному и образованному в традициях и естествознании нашего мира, подчиненного строгим законам точных наук.
Легкая, неописуемая словами рябь, похожая на преломленный в изгибах стекла вид, проходит по руке девушки, и в ней по прозрачным очертаниям угадывается какой-то продолговатый предмет. Мгновением позже он перестает быть прозрачным и приобретает вид, очень напоминающий старинный кремневый пистолет с очень тонким стволом серебристого цвета. Сходство со старинным оружием придает и изящная, опять же, серебристая инкрустация. Но на ней сходство и заканчивается. Не вижу ни курка, ни спускового крючка, ни скобы, его прикрывающей, о которых когда-то мне рассказывал муж сестры.
Сказать, что я потрясена увиденным – все равно что ничего не сказать. Волосы на голове встают дыбом от такого зрелища. Они бы встали дыбом, наверное, везде, даже в самых труднодоступных местах моего тела, только у меня их там нет. Перевожу взгляд налево, на руку Карлы, и вижу, как то же самое происходит и в ее руке. Это никак не похоже на глюки.
Все-таки, читать о волшебстве в книгах, видеть на экранах телевизоров, компьютеров и кинотеатров – это одно, а вот наблюдать его своими газами – это уже совсем другое! «Очуметь» – единственное слово, которое может хоть как-то, пусть даже в очень малой мере передать мое психологическое потрясение от увиденного.
Но происходящее оказывается сущим пустяком по сравнению с тем, что я вижу далее. Успеваю заметить периферийным зрением, что девушки взмахивают своими странного вида пистолетоподобными жезлами. Вновь рябь эта над поляной, и на ее месте прямо из травы вырастают здоровенные, одинаковые на первый взгляд квадратные каменные плиты белого цвета с какими-то странными символами. Сторона квадрата примерно метра три. Плиты образуют идеально прямую дорожку.
Но и это, оказывается, еще не все. Куда интереснее то, к чему ведет эта дорожка. Прямо посередине поляны рябь становится просто огромной, и из нее появляется, будто бы из воздуха, полностью загораживая, при этом, просеку, потрясающего вида шатер: сооружение размером с двухэтажный дом, напоминающее усеченный конус с виднеющимися с места, на котором я стою, возвышениями на крыше, опять же, конической формы. Одно, самое высокое, по центру, и еще четыре по его сторонам, похоже, в углах некоего квадрата. Эти конические возвышения венчают длинные шпили с разноцветными вымпелами. Но самое восхитительное не это, а сам шатер. Он весь расписан причудливыми красно-черно-белыми узорами с изящным вкраплением золотых нитей. Кажется, будто узор образует некую замысловатую картину, но вот только какую, понять никак не могу. Входом в шатер является двустворчатая дверь из темного дерева с блестящими металлическими ручками и арочным сводом сверху. Перед дверью крыльцо с тремя невысокими ступенями из камня белого цвета шириной с дорожку, ведущую к нему. Вижу четыре узких старинных окна с арочными сводами вверху наподобие того, что над дверью, на высоте около полутра метров от земли, с решетчатыми деревянными рамами из темного дерева, возможно, того самого, из которого сделаны и двери. Все окна с цветными стеклами. Они расположились по два с каждой стороны дверного проема. Вот от этого зрелища действительно захватывает дух.
Слева от крыльца возвышается деревянный столб, заканчивающийся острием, высотой метра два, украшенный красивой резьбой.
Девушки спускаются на столь необычно возникшую дорогу из каменных плит. У них в руках, замечаю я, ничего уже нет. Наверное, убрали куда-то свои пистолетоподобные жезлы, или палочки, или как там эти штуки у них называются. Клара поднимает правую руку, Карла левую, и они обе будто бы хватают пальцами воздух. В тот же миг буквально из воздуха рядом с вытянутыми руками девушек появляется по здоровенной сухой ветке, торчащей прямо из земли, на которой висит что-то, похожее на одежду из прозрачной материи. Каждая ветка немного загнута в сторону дороги. Мои спутницы снимают эти материи с веток и накидывают себе на плечи и головы изящными движениями. Мгновенно прозрачные материи превращаются в иссиня-черные плащи до щиколоток и такого же цвета остроконечные шляпы со слегка изогнутыми верхушками.
Девушки поворачиваются ко мне и в один голос говорят:
– Пошли, Элеонора!
Смотрю себе под ноги и вижу каменное крыльцо, даже не крыльцо, а так, возвышение. Размером оно с плиту, из которых выложена дорожка, только повыше, и никаких символов на нем нет. Спускаюсь с него, и за один шаг оказываюсь на дорожке. Тут же меня посещает очень странное, необычное и немного пугающее ощущение, будто нечто неосязаемое и непонятное коснулось моего разума каким-то странным и жутковатым холодным щупальцем. Ощущение за одно мгновение появилось и прошло, а плита под ногой засветилась каким-то удивительным оттенком желтого цвета и сразу же погасла. Шагаю дальше, и с каждым шагом по каждой новой плите возвращается это ощущение, только в несколько ослабленной, так сказать, «притупленной» форме, а плиты под ногами так же, как и первая из них, вспыхивают и сразу гаснут все тем же чудны́м оттенком желтого. Через несколько секунд ощущение проходит совершенно, а мои спутницы, идущие от меня по обеим сторонам, очень внимательно смотрят на мое лицо. Что, интересно, они на нем увидели?
– Что вы так смотрите? – спрашиваю я их.
– Хотим узнать, как ты на все это реагируешь, – отвечает Клара.
– И как же? – с неподдельным любопытством вновь интересуюсь я.
– Нормально, мы в тебе не ошиблись, – отвечает теперь уже Карла и кивает головой в сторону шатра. – Идем.
«Что все это значит? – опасливо думаю я. – В чем это они не ошиблись?»
Желая хоть как-то отвлечься от этих тревожных мыслей и оценить обстановку, оглядываюсь по сторонам. За моей спиной обнаруживается, как я и думала, дуб. Он просто гигантских размеров. И десяток человек не смогут его обхватить. Ему, наверное, несколько веков, а то и тысяча лет. Даже и не знала, что такие древние деревья растут в столице. Огромная крона накрывает подобием купола нас троих и часть прямой, как стрела, дороги, ведущей к шатру. Несколько листиков падают на землю в паре шагов от меня.
«С дуба падали листья ясеня», – вспоминаю знакомый с детства нецензурный стишок. Но я – девушка приличная и немедленно прекращаю подобные воспоминания.
– Идем, идем, – вновь, но уже настойчивее, девушки в один голос зовут меня за собой.
Не нахожу более ничего необычного и, повернувшись к моим новым знакомым, направляюсь вместе с ними по так неожиданно и услужливо появившейся дороге.
«Пойду взгляну, что там, пошли со мной, братан, – напеваю я про себя услышанную по радио и понравившуюся забавную песенку, чтобы не умереть от страха. – Трам-там, трам-там, пошли со мной, братан!»
Идем к шатру, а летнего зноя как-то совершенно не чувствуется.
Проходим полпути к шатру, и вдруг откуда ни возьмись рядом со столбом, украшенным красивой резьбой, появляется огромный кот совершенно невероятного сизо-белого окраса. Размером этот зверь, наверное, раза в два больше обычного кота.
Одним прыжком он запрыгивает на столб и поворачивает морду к нам. Я вглядываюсь в нее и буквально столбенею. Глаза у кота не кошачьи, а человеческие! Сначала не поверила, а теперь вижу – точно, человеческие! Необычного терракотового цвета!
Мы подходим к столбу, я смотрю на котяру, он – на меня, и вдруг открывает пасть и говорит:
– Здравствуй, здравствуй, кареглазка, рассказать ли тебе сказку? – голос певучий и мелодичный.
Но мне не до его голоса. У меня едва не подкашиваются ноги от самого факта, что он что-то произносит, кроме традиционных кошачьих звуков.
«Кот говорящий! Интересно, грохнусь я в обморок или нет?» – именно такие мысли лезут мне в голову.
– Цыть, Баюн! – строго говорит коту Клара. – Не смей к ней обращаться!
– Не пугайся, – успокаивает меня Карла и добавляет: – Привыкнешь. Только не разговаривай с ним. По крайней мере, пока. Потом просто перестанешь обращать на это внимание. Вообще!
Да я и не собиралась, собственно, с ним разговаривать. Тут бы с ума не сойти! Но я, как говорится, беру себя в руки и продолжаю идти к шатру.
– Здрасьте, – говорю я и машинально киваю коту на ходу.
И сразу же понимаю, что нарушаю этим словом только что полученную от Карлы рекомендацию. Даю себе торжественное обещание впредь таких нарушений больше никогда не делать.
– Не разговаривай с ним, говорю же, – снова вежливо и тактично напоминает мне Карла. – Это же Баюн.
– Хорошо, хорошо, – так же вежливо и тактично заверяю я ее и киваю при этом утвердительно головой.
– Не очень-то и хотелось, – обиженно говорит кот и гордо поворачивается к нам спиной, размахивая при этом большущим пушистым хвостом. Хвостище двигается из стороны в сторону, как маятник. На какое-то мгновение окружающее кажется мне нереальным, и все происходит как бы во сне, но это чувство так же быстро проходит, как и появляется.
Мы уже останавливаемся перед входом в шатер. Девушки встают передо мной.
– Главное – не волнуйся, – напутствует меня Клара и смотрит при этом прямо мне в глаза. – Никто ничего плохого тебе не сделает.
– Там будет два, максимум, три человека, – присоединяется к ней Карла и так же неотрывно смотрит на меня. – Они тоже волшебники, как и мы, как и ты будешь.
– Идем, – хором в который раз говорят мне девушки и поднимаются по крылечным ступенькам.
Поднимаюсь вслед за ними и я. Сто́ит мне только подняться на крыльцо, как они проходят чуть вперед, берутся за дверные ручки и совершенно бесшумно открывают передо мной створки двери.
Меня обдает приятной прохладой и запахами благовоний, подобным запахам тех, что мы в прошлом году привезли из Индии, куда я летала вместе с предками. Передо мной небольшая площадка, а за ней широкая, во всю ширину дверного проема, лестница. Освещается все это свечами в красивых металлических подсвечниках в форме цветов установленные по два в каждой из стен по обеим сторонам площадки на высоте, наверное, пары метров над полом. В каждом подсвечнике по три свечи. Таким образом, всего двенадцать свечей. За площадкой лестница в четыре ступени. Стены, лестница и пол покрыты красивой темно-синей тканью с черными узорами. Прохлада так и манит внутрь.
«Ладно, будь что будет!» – думаю я и иду в дверной проем.
