Kitobni o'qish: «Своя не своя жизнь»

Своя не своя жизнь
Роман

1

Казалось, воздух остановился и замер в удивлении перед чем-то. Полный штиль, ни дуновения. Низкое пасмурное небо над головой. Но сухо и тепло. Даже очень тепло для середины сентября. Градусов двадцать точно. А ведь сегодня уже 15-е число, как раз середина сентября. Жаль, что нет яркого вчерашнего солнца. Но так почти всегда бывает – по закону подлости. В будний день, когда вынужден сидеть на работе, за окном красуется манящее своей неповторимой глубиной синее сентябрьское небо. Пожалуй, только в начале осени и бывает такая лазурная бездна над головой, да еще в марте. Но до марта далеко. Впереди затяжные дожди, а потом долгие снега и морозы. Очередная зима, пятьдесят третья зима моей жизни.

А вчера действительно было как летом. Днем, когда пошел в кафешку напротив пообедать, снял пиджак и даже рукава у рубашки засучил. Градуса двадцать три, не меньше. Последний, наверное, денечек бабьего лета был. Сегодня уже немножко не то, солнышка нет с утра, облака низкие-низкие. Но дождя нет, самая хорошая погода для длительной пешей прогулки. Впрочем, гуляю я в любую погоду. Стараюсь вырваться каждые выходные, походить хотя бы пару часиков, а лучше и тройку.

Сегодня, как чувствовал, отправился сюда, на Лысую гору. Одно из самых манящих меня к себе мест во всей Москве, бываю тут не менее раз 7–8 в году, во все сезоны. Хотя путь не ближний до Битцевского лесопарка, все-таки ближе к северу Москвы живу. Минут сорок на метро ехать. Зато помечтать можно, уйти в предвкушение предстоящей прогулки, радости движения, созерцания бесконечно знакомых и все равно каждый раз новых пейзажей. А на обратном пути все это еще долго будет стоять в глазах, стоит лишь только их легонько прикрыть. А если место сидячее в вагоне метро найдется, то совсем здорово. Можно глаза и не открывать, тогда весь путь назад как одно мгновение пролетает.

Кстати, стал замечать, что время от времени мне какие-то чересчур вежливые молодые люди в метро начали место уступать. Я отнекиваюсь, естественно, а сердечко начинает свербить. Неужели я старею? Что, я так плохо выгляжу, раз мне надо место сидячее уступить? Совсем тоскливо становится.

Ладно, прочь мрачные мысли в сторону. Как необычно тихо сегодня! Конечно, голоса людские слышны отовсюду, не без этого, гуляющих тут много всегда. И на самой Лысой горе, и на тропе, спускающейся к мостику через Чертановку. Но я сейчас не о людских голосах. Тишь в воздухе, полная. Ни дуновения, ни ветерка, похоже, даже извечное броуновское движение молекул на время приостановилось.

Странное ощущение, необычное. Всегда тут ветерок, а то и целый ветер гуляет, играет послушными макушками многолетних трав на этом древнем, раскинувшемся, словно гигантское блюдце среди леса, лугу.

Не хочется уходить. Причудливо извиваются в голове ниточки воспоминаний. Всего один-единственный раз я был тут с Евой. На четвертом курсе. Больше тридцати лет прошло, а вспоминаю всякий раз, когда сюда прихожу. Странно как-то. Вот с Юлей был тут пару месяцев назад, не больше, а ничего особо в памяти и не отложилось. Бродили, болтали о том о сем, смеялись до упаду даже. И все кануло куда-то – чтобы вспомнить, надо напрячься. А с Евой совсем не так. Только глянешь, где она бывала, и сквозь мерцающую дымку времени проступает до боли знакомый ее образ. А в последние годы вообще странную вещь стал замечать за собой. Гуляю где-нибудь, где Евы вообще никогда не было, и вдруг снова ее вижу. Это уже и не воспоминание, а непонятно что. Какая-то жизнь воображаемая, параллельная, что ли.

Виновато звякнул в кармане звук пришедшей СМС-ки. Кому там в субботу неймется? Придется доставать мобильный. Так и знал, ерунда всякая, «Билайн» рекламирует новый тарифный план. А время уже полтретьего почти. Надо потихоньку начинать возвращаться. День сейчас еще длинный, но уже не летний, а к дому сегодня хочется подойти до сумерек. Не знаю почему, но хочется. Возможно, организм просто ощущает, что впереди полгода длинных ночей.

Какая-то девчушка лет четырех, не более, с ликующим криком пробежала мимо меня к раскрашенному красной краской деревянному идолу. Вслед за ней прошли, взявшись за руки, ее улыбающиеся родители. А вот мы с Евой никогда в жизни не держались так за руки. А ведь тоже могли, если бы не я. Ну почему, почему нельзя вернуться в прошлое и там все исправить? Я хоть и не физик, но знаю, что фундаментальные законы природы вроде как обратимы во времени. Но почему-то нельзя. А так безумно хочется!

Все, пора возвращаться домой. Только надо решить, куда идти: в Беляево выходить или к Северному Чертанову двигаться. И так, и так неплохо. Пожалуй, лучше к Северному Чертанову: дорога лесом чуть подольше и на метро потом без пересадок. А в лесу сейчас особенно красиво. Конечно, через пару-тройку недель станет просто восхитительно: желтые березы, огненные клены и на их фоне величавые, невозмутимо-зеленые ели. Да, скоро наступит настоящая осенняя сказка, которую я жду всякий раз целый год. Но и сейчас тоже неплохо. Листочки на деревьях становятся цвета недозрелого лимона. Я даже для себя название придумал – лимонная осень. А что, неплохо звучит.

Бросаю прощальный взгляд на девчушку, обхватившую своими ручонками нижнюю часть туловища красного деревянного идола, и со вздохом поворачиваюсь в сторону нужной мне тропинки. Вдруг… иного слова и не подберешь, именно вдруг, на какую-то неуловимую долю секунды мое сознание пронзает непонятный черный разрыв, совсем мимолетный. Он тут же проходит. Я с удивлением оглядываюсь по сторонам. Заметил ли еще кто-нибудь это? Девчушка все так же продолжает гладить потрескавшиеся деревянные бока идола, ее родители сидят рядом на бревнышке и нежно гладят друг друга за пальцы. Чета пенсионеров карабкается от Чертановки на Лысую гору, уверенно переставляя палки для скандинавской ходьбы. Дымом костерка веет со стороны Деревлевского ручья. Все ровно так же, как и до этого непонятного молниеносного чернильного удара в голове. Черт побери, что же это было? Похоже, никто из окружающих ничего подобного не испытал. Значит, мой организм начинает шалить. Какой-нибудь ослабевший капиллярчик в голове прохудился, дал течь. Да уж, вторая половина жизни идет как-никак, все начинает изнашиваться. Грустно, конечно, и… почему-то страшно. Вон пальцы до сих пор подрагивают. Странное ощущение все-таки было. За всю свою жизнь ничего подобного не припомню.

Еще раз оглядываюсь по сторонам. Все такое же низкое осеннее небо над головой, что и минуту назад, все такой же удивительный, нехарактерный для Лысой горы штиль. Мотаю головой, словно стремлюсь стряхнуть с себя посетившее меня наваждение. Ладно, пора двигаться домой. Подумаешь, капилляр лопнул, всего и делов-то, а я невесть что себе вообразил. Одним сосудиком меньше, не страшно, вон их сколько в голове, мое серое вещество подпитывают! И вообще все здорово. Сегодня суббота, прогулялся я неплохо, а завтра воскресенье. Можно будет в Лосиный остров сходить, от Красной Сосны через железку полузаброшенную к Бумажному просеку податься. Может, стоит Юлю пригласить? Да, вспомнил, она же писала, что болеет, температура 37 с половиной, насморк. Ну и ладно, пусть выздоравливает, надо написать ей на сайте сегодня. Хотя Юля, конечно, звонка ждет. Знает, что не люблю я эти долгие пустые разговоры по телефону, но все равно ждет. Хорошо, приду домой, поем и позвоню ей.

За всеми этими мыслями и лес незаметно кончился. Даже толком полюбоваться не успел. Надо будет завтра в Лосином острове подольше побродить, встать где-нибудь, закинуть голову вверх и посмотреть, как плывут облака над верхушками сосен. Еще чуть-чуть и вход в метро будет, дальше мне без пересадок от «Чертановской» до станции «Алтуфьево». Хорошо, чтобы в метро место сидячее было. Устроюсь поуютнее, закрою глаза и помечтаю минут сорок.

2

Уже подходя к собственному дому, я остановился как вкопанный. Что же это за день такой странный сегодня! То эта чернильная молния в голове, которую никак забыть не получается, то теперь цифры на торцевой стене под крышей. Я же в этом доме почти с рождения живу, каждую мелочь в нем знаю. А сейчас смотрю как баран на новые ворота и ничего абсолютно не понимаю. Дом у нас сложен из серого кирпича, а под самой крышей выше последнего, четвертого этажа, с торца здания красными кирпичами выложен год постройки «1957». То есть был выложен, всю мою уже немаленькую жизнь был. А сейчас что случилось? Мир перевернулся? Или я с катушек слетел? Закрываю глаза, снова открываю. И так несколько раз в надежде, что наваждение уйдет и мир снова станет привычным и понятным. Не становится. Под крышей упрямо краснеют цифры «1956».

Меня прошибает холодный пот. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Не помню, чьи это слова, похоже, уже народные. Я сейчас их про себя повторяю как заклинание. Но, видимо, заклинатель из меня фиговый. На стене под крышей упрямо виднеется последняя шестерка вместо привычной, знакомой с детства семерки. Мы ведь с ребятами, особенно с Сережкой Алтуховым из второго подъезда, сто раз в детстве лазали туда по соседней пожарной лестнице и даже руками дотрагивались до этой самой семерки без палочки посередине. А сейчас там, сколько не протирай глаза, шестерка непонятная разместилась.

Присесть, что ли, на лавочке, а то ноги уже не держат. Может, я домом ошибся? Могло такое быть, что я свой дом родной перепутал? Бред полный! Пойду во дворе около песочницы на детской площадке присяду, хоть дух переведу.

Мой путь к лавочке прервал повелительный женский голос, раздавшийся откуда-то сверху:

– Андрей, ты что, вздумал еще во дворе посидеть? А в магазин кто пойдет? У меня температура, Коля в институте еще. Давай поднимайся быстрее!

Я поднял глаза и увидел закутанную в красный домашний халат женщину на балконе второго этажа. Постойте, это же мой балкон! Только почему он застекленный? У меня же без остекления балкон, чуть ли не единственный во всем подъезде. И что это за женщина мне кричит? Откуда она в моей квартире взялась? Прямо «Ирония судьбы…» какая-то! Только в фильме квартиры у Нади и Жени одинаковые, а тут балкон с дурацким остеклением этим. И год постройки выложен другой. Сейчас, правда, торца не видно, я уже во двор зашел, но держу пари, что этот 1956-й там точно под крышей красуется!

– Андрей, ну что ты медлишь! – не унимается женщина в красном на моем балконе. – Поднимайся, я тебя жду. Холодно же у открытого окна стоять, а горло у меня так и не прошло.

Створка остекления захлопнулась. Я посмотрел на свои кроссовки и с удивлением сообразил, что все еще стою на ногах и не рухнул в песочницу. Уже хорошо. Но что вообще происходит? Это мой дом, или у меня какая-то аберрация памяти случилась? И кто эта женщина в халате на балконе? Дрожь пробежала по всему телу. Я боялся поверить, но незнакомка похожа на Еву. Даже очень похожа. Вот только вроде в волосах у незнакомки заметно седину. Но и Еву я не видел аж с девяносто пятого года. Семнадцать лет прошло! А если это и впрямь Ева? Как она оказалась в квартире, откуда вообще могла возникнуть? Ведь Ева установила для меня пожизненный запрет на общение с собой. К тому же, насколько я понимаю, она сейчас где-то в Индии, в очередном ашраме обитает, потерянный смысл жизни ищет.

Но надо подниматься к себе домой. Лучше уж сразу узнать правду, чем дрожать от неведения. А если это все-таки Ева? Как мне к ней подойти, чтобы не потерять снова навсегда? И кто такой Коля, о котором она упоминала? Бред полный!

Переступая, словно робот, ватными ногами со ступеньки на ступеньку, я сумел преодолеть два лестничных пролета и оказался перед дверью своей квартиры. Дверь точно моя, металлическая, обивка темно-зеленого цвета, даже приметные царапины все на своих местах. Стало чуть легче дышать. Толкаю дверь, она заперта. Негнущимися пальцами достаю ключи из кармана и попытки с пятой попадаю в замочную скважину. Надо успокоиться, взять себя в руки. Тем более, что ключ плавно открывает дверной замок. Все в порядке, моя это квартира, моя! А женщина в халате? А балкон остекленный? А год постройки на торце дома?

Вхожу в прихожую. Уже темновато, сумерки начинаются. Щелкаю выключателем, и у меня начинает рябить в глазах.

На вешалке висит элегантный ярко-красный женский плащ с погончиками, а внизу на подставке для обуви рядом с моими полуботинками, в которых хожу на работу, уютно разместились несколько пар туфелек.

От начинающегося умопомешательства меня спасает идущий из большой комнаты голос:

– Пришел? Стой там, я сейчас принесу список, что купить надо, а то ты, как всегда, что-нибудь да забудешь.

В оцепенении я наблюдаю появление передо мной той самой незнакомки в халате. Это же Ева, Ева! Я узнал бы эту женщину и через тысячу лет. Да, седина в волосах есть, но ее блеск придает Еве особое, новое очарование.

– Андрюша, ты что стоишь как вкопанный? Случилось что? Или устал просто? Небось весь Битцевский лес обошел! – Ева мягко касается моего плеча. – Я понимаю, что тебе неохота, но Коли до сих пор из института нету, а на ужин и приготовить толком нечего… И вообще, когда ты предлагал мне руку и сердце, то обещал меня всю жизнь слушаться! Беспрекословно! Помнишь?

– Хорошо, Ева. Сейчас схожу, – я машинально выдавливаю из себя первые подходящие слова.

Обладательница красного халата удовлетворенно кивает, опускает мне в карман вырванный из блокнота листочек с перечнем покупок, молча поворачивается и исчезает за углом по направлению к большой комнате. Впрочем, это в моей квартире там большая комната, а как тут – черт его знает, я уже ничему не удивлюсь, просто сил не осталось удивляться от происходящего. А ведь она не возразила, когда я произнес имя. Значит, это действительно Ева! И Ева моя жена?! Это что, сон?

Не отдавая себе отчета, машинально закрываю дверь и спускаюсь по лестнице. Ноги сами собой, без команды из мозга, умудряются попадать на нужные ступеньки. Чтобы идти в супермаркет, надо от подъезда повернуть налево, но меня неумолимо тянет вправо. Ладно, обойду дом по периметру, но зато еще раз увижу торец. С дрожью поднимаю глаза вверх. На меня издевательски смотрят цифры «1956». Что со мной случилось? Неужели тот малюсенький капилляр, что лопнул в башке на Лысой горе, всю память отшиб? Может, здесь и правда всегда было «1956»? Ну нет, я же сам за веревку держал туловище Сережки Алтухова, когда мы классе в пятом пытались перекладину дорисовать к семерке. Так и не смогли тогда.

В «Магнолии» мне привычно улыбнулась кассирша. Она всем постоянным покупателям улыбается, а я ведь раз в неделю точно прихожу закупаться. Вот только беру в основном полуфабрикаты высокой степени готовности, пюре, каши всякие, которые надо лишь залить кипятком. Не умею я готовить, да и не люблю, честно говоря. А сегодня у меня какой-то нереальный набор продуктов по списку получился. Соусов – и тех аж три штуки. Я и названий таких раньше не слышал. Вот когда Юля у меня в гостях бывает, то она либо с собой вкусности привозит, либо сама до этой «Магнолии» добегает. И до Юли с Наташей такая же история была. И до Наташи.

Стоп! Я же до сих пор Юле не позвонил, а она болеет. И Ева болеет. Чего они все разболелись. И что я теперь Юле скажу? Что жена у меня с небес свалилась? Вообще не понимаю, что делать дальше. Для начала надо все-таки позвонить Юле, просто поинтересоваться здоровьем и ни о каких встречах на ближайшее будущее не договариваться. Вот сейчас и позвоню, пока из магазина иду. Не дома же звонить, я теперь вроде как не один живу. Это раньше слонялся как неприкаянный по двум комнатам, только пыль с места на место переносил.

И снова мне становится не по себе. В списке контактов вообще нет Юли. Ни просто Юли, ни Веселовской, ни Юлии Веселовской. Ни в каких сочетаниях! Как будто такого человека вообще на планете нет. Но она должна быть, я же ее касался, целовал, в конце концов, да и не только. Мы с ней на сайте знакомств нашли друг друга в прошлом году. Вот приду домой, войду на сайт и там ей напишу. От души немного отлегло. Но лишь совсем немного. Глобальный вопрос остается неразрешенным: что со мной случилось и как жить дальше?

Черт побери, как будто жизнь мою кто-то разрезал на две части, а потом склеил неудачно. А что склеил-то? Ту жизнь и эту? Интересная мысль про две жизни. Что-то в ней есть. Читал я про такие вещи, но то ж была фантастика. А со мной-то что произошло? И когда? Вроде жил и жил как все. Вот только этот странный мимолетный черный провал сегодня на Лысой горе. Неужели микрокровоизлияние или что-то подобное может память так поменять? Или не память, а саму жизнь? Ничего не понимаю, жизнь ведь одна. Я загробный мир сейчас в расчет не беру, про него все равно никто толком ничего не знает. Жаль, что я не биолог, а всего лишь географ по образованию. Хотя тут не биологией пахнет, а, наверное, фундаментальным чем-то, типа квантовой физики, а я в ней не смыслю. Ладно, стоп, уже к подъезду подхожу. Квантовая физика – это прекрасно, но мне сейчас в квартиру подниматься, а там Ева.

Как мне теперь с ней общаться? Я же Еву столько лет не видел, если не считать сновидений. Впрочем, важно понять – какую из двух Ев: ту, прежнюю, или эту, спокойно обитающую у меня в квартире. Совсем в голове все перепуталось! А Коля этот? Мой сын? Вообще в дрожь от такой новости бросает. У меня же нет детей. И у Евы нет, в смысле – у той, у прежней.

Поднявшись в состоянии полной прострации к себе в квартиру, кое-как ворочаю ключом и открываю дверь. Все тихо. Только темень уже сгустилась. Машинально тянусь к выключателю и зажигаю свет. Уф! Не все так плохо, вон выключатель оказался на своем обычном месте. И даже обои мои, привычные. Лет пять назад пришлось ремонт делать, поскольку Наташа тогда заявила, что больше не будет ко мне приходить, если не приведу квартиру в порядок.

Снимаю кроссовки и сразу же носки. Терпеть не могу ходить дома в носках, жарко ужасно. Вот босиком – совсем другое дело. В этот момент в прихожую заглядывает молодой человек ростом минимум на полголовы выше меня:

– Папа, привет!

От неожиданности я замираю как вкопанный в еще не снятой осенней ветровке, с пакетом из «Магнолии» в левой руке и со снятыми носками в правой. Слышу, как по моей спине начинают скатываться струйки пота, собираясь ближе к пояснице в ручейки.

Из-за спины молодого человека появляется Ева и начинает все расставлять по своим местам:

– Коля, возьми у отца продукты и неси на кухню! Андрей, я сколько раз тебе говорила: как только приходишь, носки не бросай, а сразу иди их стирать. Неужели трудно запомнить?

– Так я же никуда их и не бросил, – еле слышно лепечу я. – вот в руке держу.

– Вижу! Я это для профилактики сказала, – на губах Евы появляется довольная улыбка.

Молодой человек, именуемый Колей, молча забирает у меня пакет и отправляется на кухню.

– Как ты себя чувствуешь, Ева? Горло прошло? Температура есть? – похоже, я оказываюсь в состоянии произносить разумные фразы.

– Да так, примерно как и утром, побаливает. Зря я тебя не послушала, надо было еще вчера с вечера прополоскать, как начало болеть. А температуру я не меряла. По ощущениям – вроде нормальная. Ну, или чуть больше – может, тридцать семь. А вот почему ты меня Евой, а не Евочкой называешь? Обиделся на вчерашний разговор, что ли? Нечего обижаться, я же права была. Впрочем, как и всегда.

Час от часу не легче. Знать бы, о чем Ева вела вчера разговор с кем-то, кто вроде я, а на самом деле и не я.

– Нет, что ты, Евочка, я нисколько не обиделся, – как можно увереннее произношу я.

– Ну вот и хорошо. Хотя я тебе, Андрюша, не верю, ты у меня мальчик обидчивый. Я тебя как облупленного знаю, – продолжает гнуть свою линию Ева, но уже скорее для формы. – Только не надо целовать меня сегодня. Не хочу, чтобы ты от меня микробов нахватался, у тебя же в понедельник совещание у начальства.

В понедельник у нас зам. генерального действительно запланировал проводить расширенную планерку. Будем обсуждать предстоящую подачу заявки в Минпромторг на бюджетную субсидию. Значит, работаю я вроде там же, где и работал. Или нет? Вдруг это совпадение, совещания где угодно бывают. Меня снова бросает в жар, а потом сразу в холод. Как я раньше не сообразил, что у меня не только жена из вакуума могла возникнуть, но и работа другая появиться. Впрочем, завтра воскресенье, до понедельника есть время, с местом работы попробую разобраться.

– Евочка, я пошел носки стирать! А потом сразу в душ, – здорово, что нашелся повод побыть с полчасика наедине и попытаться сообразить, как прожить предстоящий вечер.