Kitobni o'qish: «Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма», sahifa 55

Памятны и другие факты. Приходилось часто бывать в войсках на празднованиях различных юбилеев армии, беседовать со многими командирами. Все они, не стесняясь, говорили об отсутствии в стране четкой военной доктрины, о развале армии, о падении ее престижа на мировой арене. Единственное, о чем говорили тихо, шепотом – в чьих руках находится ядерная кнопка: не дай бог услышат.

Армию разлагали, травили, унижали и оскорбляли со всех сторон. Поэтому нет ничего удивительного, что в это ответственное для России время многих военачальников охватил «синдром Родионова».

Напомню, что этот «синдром» появился в армии после тбилисской трагедии 9 апреля 1989 г., в которой черный след оставил «демократ первой волны», а точнее, лжедемократ, народный депутат СССР А. Собчак. Сколько гнева, сколько молний по поводу мифических «саперных лопаток» обрушил он на командование Закавказского военного округа, которым командовал в то время И. Родионов, на Советскую армию. Ныне хорошо известно, что кровавую провокацию, в которой погибли 18 человек, включая 16 женщин, объявивших голодовку на центральной площади и растоптанных обезумевшей толпой, устроили грузинские националисты при полном попустительстве М. Горбачева и его верного соратника Э. Шеварднадзе и тогдашних грузинских властей.

На Съезде народных депутатов СССР, когда обсуждались тбилисские события, политическое руководство страны – М. Горбачев, Е. Лигачев (замещавший Горбачева во время событий в Тбилиси), руководители армии, МВД, КГБ – просто молчали. Между тем организаторы тбилисской провокации, пользуясь этим, устроили шабаш на весь Советский Союз, обвиняя и вешая ярлыки убийц, садистов, душегубов на И. Родионова и его подчиненных, выполнявших воинский приказ⁴⁹⁷.

Тогда, 9 апреля 1989 г., именно благодаря армии удалось предотвратить страшную бойню, остановить большую беду. Потом – не смогли, ибо армия вынуждена была занять якобы «нейтральную позицию».

Впоследствии мне приходилось неоднократно встречаться со «светочем демократии» А. Собчаком. И никогда в его рассуждениях не звучало тревоги ни за судьбу России, ни за судьбу Санкт-Петербурга – четко просматривалась забота о своем имидже: как он будет выглядеть в той или иной ситуации⁴⁹⁸. Но эта забота не спасла его, можно сказать об этом прямо, от заслуженного поражения на выборах губернатора Санкт-Петербурга летом 1996 г. И сразу всплыли многочисленные факты нарушения этим «законником» того самого права, доктором которого он являлся. Нарушения, связанные с недвижимостью, квартирами, то неприятности с таможенной службой при провозе валюты… И спасало А. Собчака от серьезных неприятностей с правоохранительными инстанциями только личное вмешательство самого Ельцина.

В конечном итоге дискредитация армии, и особенно ее офицерского корпуса, была доведена до прямого ее развала, армия была деморализована.

Если в экономике самый стремительный период ее разрушения, проведение «шоковой терапии» и вхождение в системный кризис связывают с именем Егора Гайдара и его команды, то в армии не меньший вред нанес ей «демократ первой волны», генерал-полковник, советник Президента РФ по оборонным вопросам Дмитрий Волкогонов. Он одним из первых генералов открыто перешел на сторону Б. Ельцина, активно поддерживал его в событиях 1991 и 1993 гг. Главными козырями Д. Волкогонова против российской армии стали ревизия Второй мировой войны и особенно так называемый «пакт Риббентропа – Молотова» от 23 августа 1939 г. и боевые потери Красной армии в годы войны.

После августовских событий 1991 г. Д. Волкогонов по решению Б. Ельцина (а не Горбачева (!) как президента СССР и Верховного главнокомандующего) возглавил Комиссию, в которую вошли «кристальные демократы», по рассмотрению причастности высших должностных лиц Министерства обороны СССР (воспитанных, кстати, на «идеологической бдительности», которую насаждал в армии ГлавПУР и заместитель начальника этого управления Дмитрий Антонович Волкогонов) к этим событиям. Мне пришлось потом беседовать со многими генералами, кто прошел это «чистилище». Что творили волкогоновские «демократы» – уму непостижимо. Период этот вошел в историю Минобороны как 1937 г. в квадрате: сугубо субъективно офицеры делились на «неблагонадежных» и верных идеям «демократии»⁴⁹⁹.

Самое циничное заключалось в том, что многим вешался ярлык не только сторонника ГКЧП, но и приверженца марксизма, теории, которую, повторяю, председатель комиссии генерал Д. Волкогонов «вдалбливал» в головы этих самых «неблагонадежных» на протяжении почти всей своей жизни. Из армии по велению комиссии убирали профессионалов, участников афганских событий. Были смещены с должностей многие заместители Минобороны, начальники главных и центральных управлений, командующие войсками военных округов и флотов. И эта кадровая чехарда, зерна для которой посеял «демократ первой волны» (а проще сказать перевертыш) Дмитрий Антонович Волкогонов, сопровождала армию всю «эпоху Ельцина».

Плоды кощунственного отношения власти к армии ощущают до сих пор: это и самоубийства в армии (36 на 100 тыс. человек в год), это тысячи дезертиров, беглые солдаты-убийцы, это и тайная распродажа оружия врагу.

Многие, наверное, помнят, что в ходе визита в США министра обороны П. Грачева появилось соглашение о создании совместных американо-российских «миротворческих сил» на базе 3-й пехотной дивизии США и 27-й мотострелковой дивизии России. Самое поразительное, что российский министр согласился с возможностью их использования в странах СНГ «в особый период». Если бы в те осенние дни 1993 г. победа оказалась за Конституцией (Основным Законом), за Съездом народных депутатов и Верховным Советом России, этими силами быстрого реагирования предполагалось захватить стратегические объекты СНГ: атомные станции, пусковые установки и т. д. В то время, когда россиян убеждают в лояльности Соединенных Штатов к нашей стране, убеждают в необходимости разоружения, американская разведка, как заявил директор ЦРУ Д. Вулси, «продолжает следить за размещением и состоянием около 27 тыс. российских ядерных боеголовок, контролирует состояние Вооруженных сил РФ общего назначения».

Ярыми приверженцами военно-политической программы «Партнерство ради мира» выступили Б. Ельцин и А. Козырев, отвечавшие за внешнюю политику, а также бывший министр обороны РФ П. Грачев, чей «талант» военного стратега столь ярко проявился во время операции по расстрелу Дома Советов

4 октября 1993 г. И вот вожделенная цель США была достигнута: 22 июня 1994 г., в день 53-й годовщины начала осуществления гитлеровского плана «Барбаросса», тогдашний министр иностранных дел России А. Козырев подписывает соглашение с НАТО о присоединении к программе «Партнерство…». Если говорить кратко, то речь идет об усилении гегемонистских устремлений США, о ставке на военно-силовые акции, на военную интеграцию Западной и Восточной Европы под эгидой НАТО.

В связи с резким изменением геополитической роли России за годы «перестройки и демократических реформ» не могу не вспомнить свою встречу с лидером Движения освобождения Палестины Ясиром Арафатом, которая состоялась в феврале 1993 г. в Тунисе. В качестве первого заместителя Председателя Верховного Совета РФ я возглавлял официальную делегацию Верховного Совета в страны Северной Африки.

На протяжении 1990–1993 гг. у России практически не было весомых контактов со странами Магриба, что создало у их руководителей неверное представление, будто причина этого – в отсутствии заинтересованности развивать отношения с данной группой государств. Поэтому поездка делегации Верховного Совета РФ была призвана активизировать и решительно обновить связи со странами Магриба, способствовать снятию устаревших идеологических стереотипов в отношениях с государствами «третьего мира».

По мнению МИДа, контакты руководства Верховного Совета в Тунисе, штаб-квартире Организации освобождения Палестины (ООП) и Нуакшоте должны были содействовать развитию двустороннего сотрудничества на реалистической взаимовыгодной основе. Важное значение этой поездке придавалось также потому, что Россия являлась коспонсором переговоров по Ближнему Востоку с тунисским, мавританским и особенно палестинским руководством для закрепления позитивной динамики мирного процесса в регионе.

Был запланирован ряд встреч делегации с высшим руководством стран Северной Африки. В частности, в Тунисе состоялись встречи с министром международного сотрудничества и внешних инвестиций М. Ганнуши, госсекретарем по иностранным делам С. Бен Мустафой, премьер-министром Х. Каруи, а также председателем парламента Х. Буларесом.

Важное значение придавалось встречам с членами Национального совета Палестины (высшего органа ООП) и ее лидером – Ясиром Арафатом⁵⁰⁰.

В период, о котором я вспоминаю, палестинское государство еще не было официально признано, и лидеры палестинского движения находились в изгнании в Тунисе. Я. Арафат постоянно выступал за более активное развитие российско-палестинских отношений и взаимодействие с Россией в ближневосточных делах. Он был инициатором создания российско-палестинского рабочего комитета по Ближнему Востоку.

Встреча с Я. Арафатом была заявлена в программе. Однако делегацию Верховного Совета предупредили, что о месте и времени встречи нам сообщат дополнительно, примерно за полчаса-час до ее проведения. Это было связано с тем, что на Я. Арафата было совершено более 10 покушений со стороны израильских спецслужб, и он никогда не ночевал в одном месте по два раза.

15 февраля в 14.30 к нашему кортежу подъехала машина, и нам сообщили, что руководство Движения освобождения Палестины и Я. Арафат ждут нас в 15.00. В это же время была назначена встреча моей жены Инны Ефимовны с супругой Я. Арафата Суха Равиль. Предполагая подобную встречу, работники МИДа в Москве рекомендовали нам приобрести в качестве подарка жене Я. Арафата православные календари на 1993 г., иконы Казанской Божией матери и Николая-угодника.

Во время встречи членов делегации Верховного Совета РФ с Я. Арафатом состоялась обстоятельная, дружеская беседа, в процессе которой мы невольно углубились в разговор о развале Советского Союза, о внутреннем положении России, ее месте на Ближнем Востоке и в арабском мире, о восточной политике России. Внешне Я. Арафат держался подчеркнуто скромно. Он с сожалением отметил, что у Российской Федерации просто нет восточной политики, поэтому ее влияние отсутствует в арабском мире, – как будто Россия находится на другой планете. Во времена Горбачева и Ельцина, подчеркнул Арафат, отношения между Россией и Ближним Востоком резко охладели. Он высказал слова искренней благодарности «первой ласточке» их потепления – делегации Верховного Совета Российской Федерации. «Между тем, – говорил Арафат, – США проводят активную ближневосточную политику. Более того, после развала СССР в мире в геополитическом плане сформировалась однополярная система. Это опасно. И вы в России это скоро почувствуете и в экономической, и в политической, и в социальной сфере».

В конце нашей беседы я сказал Я. Арафату:

«Уверен, что Россия опять станет великой державой, процветающей, экономически мощной страной!»

На что Арафат со свойственной ему живостью ответил:

«Господин Воронин! Россия и сегодня великая держава. Вы имеете все: огромный производственный и научно-технический потенциал, богатые природные ресурсы, квалифицированные кадры… Просто вы пали на колени и ползете, как кролик в пасть удава, к США… Мировой и мирный процесс нуждается в приложении сил главных участников геополитики: России, США, Китая, Евросоюза. И чем быстрее вы осознаете это, тем лучше это будет и для России, и для мира в целом».

Хотелось бы отметить еще один штрих. После завершения приема в момент прощания Я. Арафат тихо сказал мне: «Юрий Михайлович, вы сегодня вечером от имени главы делегации даете прием в посольстве Российской Федерации. Я обязательно приеду, предупредите, пожалуйста, посла». Я проинформировал об этом Чрезвычайного и Полномочного Посла РФ в Тунисской Республике Бориса Щиборина. Тот не поверил, заявив, что Я. Арафат избегает посещения людных мест и вряд ли приедет. Каково же было удивление Бориса Алексеевича, когда в десять часов вечера раздались свистки, вой сирен машин сопровождения – приехал Я. Арафат. Моя беседа с ним затянулась до двух часов ночи.

Это было, напомню, зимой 1993 г. За прошедшее время процессы, о которых говорил Я. Арафат, еще больше усилились. Усилилась зависимость России от Запада в области политики и экономики. НАТО вплотную подходит к границам России. Страна все более становится вассалом лидера «нового порядка» в мире…

Суть натовской политики ясна как божий день – не допустить возрождения России как великой державы. Прикрываясь лозунгом «Партнерство во имя мира» и принимая позу миротворца, НАТО лелеет все то же направление на Восток. То, что не удалось Гитлеру, – превратить Россию в колониальный придаток Германии – с успехом делают США, закрепляя нашу страну в фарватере своей внешней политики.

«Партнерство во имя мира» – это иллюзия. На словах эта программа, подписанная 27 странами, включая Россию, дает «государствам-участникам возможность укрепить свои отношения с НАТО в соответствии с их собственными индивидуальными интересами и возможностями. НАТО будет также проводить консультации с любым активным участником программы "Партнерство во имя мира", если страна-партнер будет усматривать прямую угрозу своей территориальной целостности или безопасности».

Однако «старая лиса мировой дипломатии», «теневой политик экстракласса», «прорицатель», «гуру», как характеризуют на разных меридианах бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера, «отозвался об этом странно аморфном "Партнерстве…" скептически, прямо сказав, что он в подобные «промежуточные» схемы не верит»⁵⁰¹.

Вспоминается беседа Б. Ельцина с президентом США Дж. Бушем 3 января 1993 г. в связи с утверждением правительства В. Черномырдина. США волновал вопрос, насколько новая правительственная команда способна продолжить «реформы». Охарактеризовав состав кабинета министров, Ельцин особо подчеркнул заслуги министра обороны П. Грачева, выступающего за сокращение военного потенциала России, и далее сказал: «Вы просили оставить на месте А. Козырева, и я выполнил Вашу просьбу». Понятно, что Дж. Буш не зря просил Б. Ельцина оставить А. Козырева на своем посту, когда над ним нависла угроза отставки! Протеже четко выполнял указания своего патрона.

В августе 1993 г., находясь с первым официальным визитом в Польше, Б. Ельцин публично согласился с тем, что вступление Польши в НАТО не противоречит интересам других стран, в том числе и России. Министр иностранных дел А. Козырев, комментируя заявление президента, сказал: «У России нет возражений, если НАТО не займет в отношении России агрессивную позицию. Это дело Польши и НАТО». Эти заявления обошли всю мировую печать и были однозначно восприняты как согласие Кремля на членство Польши в НАТО.А. Козырев все еще наивно полагал, что победа в холодной войне досталась не военной машине НАТО, а демократическим принципам, провозглашенным Общеевропейским совещанием по безопасности и сотрудничеству, и что Запад изъявил-де готовность согласовывать с Москвой важнейшие международные вопросы. США уловили этот момент, и с этого времени нажим Запада по упрочению своих позиций в Европе стал усиливаться.

Вопрос о расширении НАТО на Восток стал витать в воздухе с момента распада СССР и Варшавского оборонительного пакта. Западные страны очень быстро «забыли» о своих обещаниях не принимать новых членов в НАТО после объединения Германии, а бывшие социалистические страны – о нейтралитете после роспуска Варшавского договора. Кремль не был в состоянии воспрепятствовать этому, поскольку Россия – это не Советский Союз, а ослабленная и зависимая от Запада держава. Величайшая российская депрессия, охватившая экономику России, сузила возможности страны и ставила ее во все более подчиненное положение.

Прошли годы. Проблема последовательного движения НАТО на Восток становится все более актуальной, поднимается на многих международных форумах, встречах глав государств. Постоянно муссируется вопрос, что якобы еще в 1990 г. «лучшему немцу» Горбачеву было дано обещание не расширять альянс в восточном направлении в обмен на слом Берлинской стены и роспуск военно-политического блока Варшавского договора.

Недавно бывший глава военного комитета НАТО, генерал бундесвера в отставке 70-летний Клаус Науманн, в интервью «Времени новостей» сказал, что «мы в НАТО не раз пробовали найти хоть какое-то документальное подтверждение этому факту (не расширять Североатлантический блок в восточном направлении. – Примеч. авт.). И не нашли. Спрашивали мы об этом и у Джеймса Бейкера (госсекретаря США в 1989–1992 гг. – Примеч. авт.). Он подтвердил, что заверений касательно расширения НАТО не давалось.

В середине 1990-х я присутствовал на конференции в Берлине с участием Михаила Горбачева, Гельмута Коля, Джоржа Буша-старшего и Маргарет Тэтчер. Поднимался на ней и вопрос расширения НАТО. Никто, включая Горбачева, ни единым словом не обмолвился насчет того, что СССР давали какие-то гарантии на этот счет»⁵⁰².

Если это так, как объясняет Клаус Науманн, то предательская роль Нобелевского лауреата Михаила Горбачева и его военных советников за развал Варшавского договора и снос Берлинской стены возрастает в степень.

Не вызывает сомнения, что расширение НАТО на Восток – это составная часть геополитики США, специфическая форма территориальной экспансии в Европе. По своей сути перенесение военно-политической инфраструктуры этого блока на территорию Польши, Чехии, Румынии, Венгрии фактически означает поглощение системой Североатлантического союза бывших членов Варшавского договора с распространением на территории этих государств соответствующего правового и военно-политического режима. Фактически на рубежах России создается санитарный кордон.

Бывший президент США Ричард Никсон, посетив весной 1994 г. в 10-й раз Москву, так высказал газете «Нью-Йорк таймс» свое отношение по поводу движения НАТО на Восток: «Москве нужно предоставить гарантии, что расширение НАТО за счет Польши, Венгрии, Республики Чехии и Словакии будет проходить постепенно и не будет представлять угрозы российским интересам… России не должно быть предоставлено право вето в отношении решений о новых членах НАТО».

27 мая 1997 г. в Париже был подписан документ, названный «Основополагающий акт об отношениях между Россией и НАТО». Подписи под ним поставили Б. Ельцин, генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана, а также 16 глав государств и правительств стран-членов НАТО. Когда в России стало известно содержание этого «акта», в прессе и публичной политике вспыхнула острая дискуссия по поводу его реальной ценности для государства. С одной стороны, было очевидно, что речь шла о капитуляции, ибо Россия поставила свою подпись под согласием остаться на обозримое время за рамками интегрирующейся Европы, в зоне «военно-политического карантина». Сохранялось деление Европы, Россия оставалась за порогом общеевропейского дома. Правда, Россия получала право открыть свое представительство при штаб-квартире НАТО в Брюсселе для решения информационно-консультативных задач. Однако «Основополагающий акт…» не стал юридически обязывающим, как того добивалась Россия в ходе переговоров. Он не подлежал обязательной ратификации в законодательных органах стран-подписантов и стал всего лишь неким протоколом о намерениях, а не краеугольным камнем новой политической системы, венчающей конец холодной войны.

США понимают «партнерство» в точном соответствии со своими стратегическими целями: установление мирового порядка по своему разумению. Если Россия идет в русле политики Вашингтона, это партнерство. Если нет, то и без нее могут быть применены военные санкции к «изгоям», вплоть до бомбардировок мирных городов. Например, когда НАТО вскоре решил подвергнуть бомбардировкам Югославию, а потом направить туда свои войска, то не счел нужным проконсультироваться с Россией, а уж тем более прислушаться к ее мнению, хотя речь шла о начале военных действий блока НАТО на территории Европы. Или в Боснии. Решение об агрессии против мирного населения этой страны – а по-другому то, что произошло, никак не назовешь – приняли политики, именующие себя миротворцами.

Судите сами о «миротворческом» характере программы «Партнерство во имя мира». Государства, которые поставили под ней свои подписи, берут на себя такие обязательства перед Североатлантическим союзом:

– открытость национальных планов обороны и военных бюджетов;

– установление демократического контроля над вооруженными силами;

– предоставление в распоряжение НАТО всей необходимой документации о планах по выполнению задач «Партнерства…», о своих военных и прочих ресурсах, которые могут быть задействованы для выполнения программы;

– все расходы и издержки по осуществлению программы целиком и полностью брать на себя, как и расходы по участию в учениях.

Пример. В апреле 2005 г. в Вильнюсе на очередном заседании Совета Россия – НАТО было подписано соглашение о правовом статусе вооруженных сил стран альянса и государств – участников программы «Партнерство ради мира» на территории друг друга. В частности, соглашение разрешает транзит войск НАТО через российскую территорию и содержит юридическую базу для оформления пребывания российских военных на территории стран, входящих в альянс.

И МИД РФ (А. Яковенко), и Генеральный секретарь НАТО Яап Хооп Схеффер восторженно назвали подписанное соглашение как «важнейшую веху в отношениях НАТО с РФ», а партнерские отношения с Россией «все более последовательными, глубокими, зрелыми и разносторонними».

На фоне продвижения НАТО на Восток такая восторженность выглядит преждевременной и подозрительной. Под разговоры об «углублении и расширении» сотрудничества между Россией и НАТО происходят существенные перемены, суть которых сводится к тому, что НАТО и ЕС, с одной стороны, все более связывают Россию различными договорами, а с другой – последовательно и интенсивно работают на ослабление ее влияния на постсоветском пространстве. Это касается, прежде всего, Белоруссии, которая, по мнению США, является «последним оплотом тирании в Европе», Черноморского флота, базирующегося в Севастополе, Кавказа, на которые НАТО имеет виды. России вряд ли стоит играть роль статиста в чужой игре.

В июле 2007 г. президент Путин подписал указ о приостановке исполнения Россией Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), имея в виду «исключительные обстоятельства, сложившиеся вокруг этого договора». Это решение вызвало негативную реакцию на Западе. Из стана НАТО посыпались «сожаления».

Напомним, что ДОВСЕ был подписан в 1990 г. 16 странами НАТО и 6 странами Организации Варшавского договора (ОВД) после 15 лет напряженных переговоров. Этот договор резко, почти в два раза, ограничил количество танков, боевых бронированных машин, артиллерийских орудий калибром свыше 100 мм, а также ударных самолетов и вертолетов для каждой из сторон. Каждая из стран-участниц была обязана два раза в год информировать партнеров о количестве своих вооружений, а также принимать инспекторов для проверки выполнения договора.

Этот документ был тогда для СССР полезным, ибо позволял остановить разорительную гонку вооружений. Однако затем обстановка радикально изменилась. Организация Варшавского договора перестала существовать. Но НАТО не только не самораспустился (хотя его главный противник исчез), но и продолжал наращивать военную мощь. В НАТО оказались бывшие союзники СССР и республики Прибалтики со всеми своими вооружениями. Если до 1990 г. Варшавский договор примерно в два раза превосходил НАТО по обычным вооружениям, то ныне НАТО опережает РФ по ним в три-четыре раза.

Начавшиеся после 1991 г. разговоры о преобразовании НАТО в политическую организацию быстро утихли. НАТО стал энергично превращаться из европейской оборонительной организации в мирового жандарма. Новый устав альянса позволяет вести наступательные операции далеко за пределами Европы.

Дисбаланс сил после 1991 г. стал настолько вызывающим, что Запад согласился на подписание Соглашения об адаптации ДОВСЕ, которое предусматривало ограничения в вооружениях уже не на блоковой, а на индивидуальной основе (обязательства брала на себя каждая страна в отдельности). Произошло это в Стамбуле в 1999 г. Однако Запад в качестве условия ратификации Соглашения тут же потребовал ухода российских войск с позиций, которые они занимали многие столетия – из Грузии и Приднестровья.

Созданную в СССР мощную систему обороноспособности разрушают уже 20 лет. И… досокращались! Если в 1990 г. Варшавский договор располагал 45 тыс. танков (подавляющее большинство которых было у СССР), то ныне Россия имеет чуть больше 8 тысяч. ОВД имела 5 тыс. ударных вертолетов, а у РФ нынче – всего полторы тысячи. Самолетов у ОВД было 11 тыс., ныне осталось 3 тыс. Но даже эти цифры обманчивы, ибо основная масса этих вооружений – устаревших типов, они в небоеготовом состоянии, а экипажей, способных управлять ими, давно нет. Они все в охранниках или бомжах.

Приостановка действия ДОВСЕ при экспансии НАТО практически ничего не меняет в мировом раскладе сил. Чтобы с Россией считались в полной мере, нужно восстановление ее промышленного, научного и культурного потенциала. Сейчас страна держится на остатках советского могущества. А что будет завтра? По оценкам специалистов, шаги эти явно недостаточны. Даже внешняя политики РФ ничего не меняет. Она все та же, которая до сих пор приводила лишь к унижению России и постоянной утрате ее позиций в мире, завоеванных потом и кровью многих поколений наших предшественников.

Вернемся, однако, в 1993 г., к рассказу генерала К. Кобеца. Раздался звонок прямой связи с Р. Хасбулатовым. Он попросил срочно зайти к нему. У него в кабинете находились начальник Генерального штаба генерал-полковник М. Колесников и советник по военным делам Председателя Верховного Совета РФ, народный депутат России В. Ачалов, вице-президент А. Руцкой и председатель Комитета Верховного Совета А. Коровников.

По лицам собравшихся я понял, что они уже знают о секретной коллегии Министерства обороны.

«Вот, Михаил Петрович рассказал нам о коллегии МО. Все, что говорил К. Кобец, подтверждается. Армия будет придерживаться концепции, что "она вне политики", – сказал Р. Хасбулатов. – Что будем делать?»

Надо бы официально, сказал кто-то, пригласить министра обороны в Верховный Совет и прояснить обстановку. Однако П. Грачева не нашли ни через час, ни позднее. На связь он также не выходил.

Слова словами, но мы попросили М. Колесникова вместе с К. Кобецом дать письменный рапорт в Верховный Совет. Начальник Генштаба обещал написать и через час привезти. Через час М. Колесников появился в кабинете Р. Хасбулатова, еще раз все подтвердил устно, но письменный документ подготовить отказался.

Завершая разговор, Р. Хасбулатов обратился к нему: «Михаил Николаевич, руководству Вооруженных сил вполне по силам не допустить трагедии в стране. Более правильно коллегии Министерства обороны принять решение не о нейтралитете, а предупредить силы, которые стремятся к государственному перевороту, что армия будет на стороне закона и Конституции, на стороне народа. От каждого члена коллегии зависит, будет в России гражданская война или нет. Передайте мои слова членам коллегии. Очень не хотелось бы, чтобы армия покрыла себя позором, поддержав авантюру Ельцина. Надеюсь на ваше благоразумие». М. Колесников обещал Председателю Верховного Совета передать его пожелания министру и членам коллегии.

Но, как выяснилось позднее, часы были пущены – армия медленно, но верно втягивалась в дьявольский механизм государственного переворота. Коварный лозунг «Армия вне политики» начал реализовываться: сначала «нейтралитет» по отношению к разгону парламента, что, конечно, на руку Ельцину, а затем активные действия по поддержке путча.

Вооруженные силы страны конечно же являются главным орудием военной политики государства, гарантом его военной безопасности. Генералы от политики забыли, что как орган государства армия не может быть вне политики, но в политике она не является самодовлеющей силой. Отношения между обществом, властью и армией должны быть под жестким государственным и общественным контролем, в частности и высшего законодательного органа страны, как это имеет место во всех цивилизованных странах мира. К чему привело забвение этого основополагающего принципа, как это отразилось на судьбе каждого «политически нейтрального» генерала, да в общем-то и на судьбе каждого военнослужащего, мы постараемся показать в этой книге.

Подготовка исполнительной власти к государственному перевороту и силовому варианту его решения началась задолго до опубликования Указа № 1400. Прежде всего был издан приказ об изъятии и отправке на склад табельного оружия у офицеров, курсантов военных училищ. Это делало армию более контролируемой в случае вооруженного конфликта и оставляло оппозицию без поддержки симпатизирующих ей армейских кадров.

Переподчинение войск Министерства безопасности (МБ) частично МВД и Министерству обороны, вывод спецгрупп «Альфа» и «Вымпел» в подчинение президентской охране еще летом 1993 г. привело руководство Верховного Совета к выводу, что Ельцин старается поставить Министерство безопасности под свой тотальный контроль, парализовать его на случай обострения политической ситуации и применения силы против народа. В этих же целях под явно надуманным предлогом были сняты со своих должностей министр безопасности В. Баранников и заместитель министра внутренних дел А. Дунаев. Истинная же причина снятия этих двух генералов мне была хорошо известна. Они пришли к выводу, что политика Ельцина наносит ущерб национальным интересам России, и писали по этому поводу объективные докладные записки.

А разве не является свидетельством подготовки к силовому варианту разрешения политического кризиса тот факт, что за несколько дней до объявления Указа № 1400 работникам силовых министерств, президентской охране в 1,8 раза повысили зарплату? Но нам-то было хорошо известно, что всего за месяц до этого Совет министров РФ отклонил предложение Верховного Совета о повышении зарплаты и выплате денежного довольствия этим органам, задолженность по которому к августу 1993 г. превысила 60 %. Но задолженность-то была не только у военных, а и у учителей, врачей, других работников социальной сферы. Так что все делалось во имя будущей «победы».