Kitobni o'qish: «Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма», sahifa 18

Каковы же действительные цели переворота? Отвечая на этот вопрос, Председатель Верховного Совета назвал некоторые из них.

Во-первых, это стремление уйти от ответственности за крах своей антинародной политики, за развал страны и резкое ухудшение жизни народа. Это попытка переложить ответственность с себя на представительную власть и таким образом сохранить агонизирующий режим. Во-вторых, цель переворота – спасти новоявленных нуворишей, спасти свою социальную опору, то есть тех, кто награбил баснословные богатства при невиданном обнищании 90 % населения. В-третьих, бросить людей в «дикий» рынок на произвол судьбы, лишив их всякой социальной защиты. В-четвертых, правящий режим желает, предавая национальные интересы, получить карт-бланш от Запада. «Реформы» все больше подчиняют страну международным финансовым и промышленным корпорациям, выкачивающим из России ее природные богатства.

На сторону преступных акций Ельцина, продолжил Р. Хасбулатов, угодливо встало Правительство во главе с Черномырдиным. Тем самым оно взяло на себя ответственность за беды России. Черномырдин не выполнил ровно ничего из того, что обещал народу, вступая на пост премьера. Очевидно, поэтому угодливое правительство поддержало преступный государственный переворот. Ельцину, звучало в зале, всегда были чужды интересы и чаяния людей, чему свидетельством тот же беловежский сговор. Теперь он пошел на очередное предательство, из-за чего Россия рискует повторить судьбу Советского Союза. Он намеренно стремился к конфронтации, не откликнулся на встречные шаги Верховного Совета. Предлагаемые им выборы в декабре – очередная ловушка.

Сверкали блицы фоторепортеров, десятки телекамер и диктофонов делали достоянием истории слова Председателя Верховного Совета. Да, 82 региона России в той или иной форме осудили переворот. Но обладали ли они реальной властью? Мы хорошо знали, что Советы – от Москвы до самых до окраин – были подмяты главами администраций и губернаторами, которые переподчиняли себе милицию, требовали лояльности силовых структур. Многое зависело от того, какую позицию займут армия, Генеральная прокуратура.

Бурным, эмоциональным я бы назвал выступление и.о. президента А. Руцкого.

«На наших глазах, – сказал он в своем выступлении на съезде, – разворачивается глубочайшая политическая драма. Во весь рост встал вопрос о судьбе демократии и народовластия в России, о судьбе нашего Отечества и о будущем наших детей. Всем своим двухлетним правлением Ельцин продемонстрировал пренебрежение Конституцией, законами, а вместе с ними и интересами народа».

«В том, что случилось в России, – признал Руцкой, – есть наша общая вина. Надо было больше спрашивать с Ельцина, а не ублажать его. Уступки и компромиссы, безразличие и апатия – вот что стало питательной средой для развала России. Я лично переживаю все это как огромную личную трагедию обманутого доверия к президенту. Решительно заявляю, что всей силой доверенных мне полномочий буду противостоять любым попыткам развалить нашу Родину, ввергнуть граждан России в пучину горя и страданий. Сейчас не время искать виновных. Надо спасать государство».

В своих ближайших решениях и.о. главы государства намеревался провести ежеквартальную индексацию зарплаты и вкладов населения в сбербанке по состоянию на 1 января 1992 г., пересмотреть налоговую и кредитную политику для поощрения производства, увеличения финансирования всей социальной сферы, объявить не на словах, а на деле войну с коррупцией и преступностью.

«Выход из политического кризиса я вижу, – добавил А. Руцкой, – в одновременных выборах президента и парламента, за что высказываются и большинство регионов. Однако выборы на законной основе, без компромиссов, не в ущерб Конституции. Первым шагом в этом направлении должно стать восстановление жизнеспособности Верховного Совета и Съезда народных депутатов.

Глядя в глаза своим коллегам и друзьям, соратникам и согражданам, я клянусь до конца защищать Конституцию и право людей на достойную и свободную жизнь», – закончил выступление Руцкой.

По прошествии лет я еще и еще раз анализирую слова и дела руководителей парламента, народных депутатов и А. Руцкого в те дни: все ли мы сделали для пресечения государственного переворота? Те ли шаги предпринимали, те ли лозунги выдвигали? Вот и в речи Александра Владимировича, наверное, были элементы популизма. Его обещания про индексацию скорее являлись ответом на желания миллионов жителей России, чем результатом глубоких финансовых проработок. Ведь казна-то была пуста! И как я писал выше, на апрельском референдуме народ высказался против одновременных выборов обеих конфликтующих сторон. Все понимали, что, по Конституции, в данной конкретной ситуации выборы президента должны состояться через три месяца. Не было ли в таком случае проявлением слабости Руцкого обещание провести досрочные выборы и президента, и парламента? Ведь в той ситуации не это было главным… Главным был фактическое, а не только на бумаге, отстранение присягоотступника Б. Ельцина от всех рычагов власти, а не просто обеспечение «жизнеспособности» парламента.

Около полуночи Съезд подавляющим большинством голосов утвердил постановление Верховного Совета, в котором в соответствии с Заключением Конституционного суда РФ оценил действия президента как государственный переворот.

Важный исторический момент заключается в том, что решения Конституционного суда, Съезда народных депутатов Российской Федерации, квалифицирующие действия и решения экс-Президента РФ Б.Н. Ельцина как государственное преступление не отменены до сих пор, и, следовательно, сохраняют свою силу по сей день. И никакие поздние Указ Президента РФ В.В. Путина, закон Государственной Думы о гарантиях президенту, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи также не отменили их.

Отсюда следует вывод, что последующие «президентские» указы о всенародном принятии новой Конституции РФ, по выборам в новый парламент и т. д. подписывал юридический самозванец, или узурпатор, просто гражданин Б. Ельцин. Не удивительно, что общественность постоянно ставит вопрос об итогах голосования по проекту ельцинской Конституции, «принятой» едва ли четвертью населения, имеющих право голоса, а, например, Татарстан и другие 14 субъектов Российской Федерации ее вообще не приняли. Не сработает ли мина замедленного действия нелегитимности Конституции РФ в будущем, особенно в международном плане?

Очень часто Съезд народных депутатов обвиняют в том, что он якобы узурпировал власть. На самом деле это не так. Мы, члены Президиума Верховного Совета, а затем – члены рабочей группы по доработке проекта постановления Съезда по Указу № 1400, долго работали над текстом, выверяли его с юристами и, наконец, сочли необходимым для создания нормальной политической и социально-экономической ситуации в государстве судьбу и Съезда, и Президента передать в руки народа Российской Федерации. В статье 6 основного постановления по Указу № 1400 Съезд признал необходимость досрочных выборов одновременно президента и народных депутатов²¹⁴. Более того, по данному вопросу Съезд принял специальное постановление²¹⁵.

Это очень важный момент. В результате выполнения этих постановлений Съезда, история России могла бы пойти по мирному, цивилизованному пути. И тот факт, что на переговорах в Свято-Даниловом монастыре, несмотря на все доводы, мои оппоненты не принимали это обстоятельство во внимание, доказывает, что восстановление подлинного народовластия и передача именно народу суверенного права переизбрания одновременно народных депутатов Российской Федерации и президента не являлись главной целью Указа № 1400. Эта якобы главная цель президента – досрочные выборы представительного собрания – служила лишь маскировкой для борьбы с принципом народовластия, что отчетливо проявилось во всех последующих действиях президента и его клевретов в 1993 г.

Главная цель, которая давно манила «реформаторов» – «революционера» С. Шахрая, «идеолога» Г. Бурбулиса, подпевал А. Филатова, В. Шумейко, М. Полторанина, – разрушить в стране конституционную законность, закрепить принцип, когда подзаконные акты – указы и распоряжения госчиновников – становятся над Конституцией РФ, над Законом, была достигнута. Об этом недвусмысленно заявил президент в пункте 1 Указа № 1400. Все властные органы сверху донизу должны были «руководствоваться указаниями президента и постановлениями Правительства Российской Федерации». Это указное право, к сожалению, в эпоху ельцинизма действует безукоризненно. Как оно отразилось на тех, кто его проталкивал, известно: всех их постепенно «отделили от тела» всенародно избранного.

Делегатам Съезда были представлены назначенные А. Руцким и утвержденные Верховным Советом силовые министры: В. Баранников (министерство безопасности), В. Ачалов (министерство обороны), А. Дунаев (министерство внутренних дел).

Не все народные депутаты РСФСР были согласны с решением о назначении силовых министров. Вот как позднее поведал об этой ситуации народный депутат РСФСР Н. Павлов: «В ночь с 21 на 22 сентября, когда уже съезд собрался, и Руцкой сел в кресло президиума, я поднялся в президиум, подошел к нему и сказал, что есть согласованное мнение ряда депутатских фракций – ни в коем случае не трогать Грачева и председателя МБ Галушко. Решать вопрос следовало только по Ерину – за избиение первомайской демонстрации. Руцкой ответил, что он абсолютно с этим согласен. Я спокойно вернулся в зал, сообщил о разговоре Бабурину и другим товарищам. И каково же наше изумление, когда примерно через два-три часа, под утро, Руцкой взошел на трибуну съезда и зачитал указы об освобождении Грачева и Галушко и о назначении на их должности Ачалова и Баранникова. Тогда единственный раз за всю свою сознательную политическую жизнь я, будучи принципиально не согласен с решением Руцкого, промолчал, никак не выразил своего отношения, не поставил вопрос, не требовал слова, то есть принял все, как было»²¹⁶.

К чести Р. Хасбулатова, по прошествии лет, он признает, что совершил ошибку, согласившись с А. Руцким о назначении силовых министров. Вот как оценил те события Руслан Имранович: «Я очень сожалею, что проявил слабость, когда Руцкой вышел на трибуну и предложил Верховному Совету утвердить новых министров. Мы ведь до того договорились создать Военный Совет, но министров не утверждать…И здесь я допустил важную, стратегическую, можно сказать, ошибку. Ведь когда мы узнали потом обстановку в министерствах, особенно в силовых, то оказалось, что именно это решение оттолкнуло силовиков от Верховного Совета, заставило их медленно, но верно дрейфовать в сторону Ельцина. Так что вина законодателей, и моя в первую очередь, наверное, в том, что мы пошли следом за нами же выдвинутой исполнительной властью, а та действовала, надо сказать, несколько необдуманно, анархично и даже трусовато… Я пригласил к себе весь наш кабинет и очень жестко потребовал от них немедленно покинуть стены Дома Советов, сказав: "Если вы – президент, то идите с людьми, занимайте Кремль. Если вы – министр внутренних дел, то ваше место – на Петровке, а министра обороны – в министерстве… Что еще нужно вам сделать здесь? Вы же просто мешаете выполнять нам свои функции". И это не истерика была, я обладал системой прекрасно отлаженной информации, и именно в тот день, 3 октября, можно было каждому нашему министру с сотней-другой человек идти и занимать свои министерские кабинеты»²¹⁷.

А пока мне отчетливо вспоминается страстное, произнесенное, я бы сказал, с какой-то горечью выступление народного депутата РСФСР А. Дунаева на Съезде народных депутатов 23 сентября 1993 г. при утверждении его министром МВД:

«Уважаемый Председатель! Уважаемые народные депутаты!

К сожалению, то, что я говорил два месяца назад на заседании Президиума Верховного Совета, оказалось правдой».

В выступлении на заседании Президиума, о котором напомнил Дунаев, речь шла о том, что в недрах кремлевской администрации зреет конституционный заговор против Верховного Совета Российской Федерации. В нем принимает участие и верхушка силовых структур, в частности министр внутренних дел В. Ерин. А. Дунаев призвал тогда всеми доступными средствами разъяснять политическую линию Верховного Совета, проводимую им социально-экономическую политику и более полно и зримо откликаться на нужды народа, в том числе и армии. Если народ поймет, что Верховный Совет реально отстаивает его интересы, то никакие государственные перевороты не будут страшны России.

Мало кто поверил тогда А. Дунаеву. Такое обличительное выступление на Президиуме многие списывали на счет того, что он якобы вымещал свою обиду на Ельцина, который неправомерно освободил его от работы, поверив тем, кто «сфальсифицировал так называемое дело Баранникова – Дунаева», и, забыв фактически о той роли, которую последние сыграли в приходе к власти самого Б. Ельцина. И вот по прошествии двух месяцев Дунаев напомнил народным депутатам о своем предупреждении.

«Облеченные высшей государственной властью люди, – продолжил он выступление на Съезде, – попирая законы, Конституцию, совершили государственный переворот. Не последнюю роль в этом сыграл и бывший министр внутренних дел Ерин Виктор Федорович. Хотя я могу заверить Съезд, что подавляющее большинство личного состава органов внутренних дел относится к государственному перевороту отрицательно.

… В настоящее время сложилась исключительно сложная обстановка. Я стою здесь у вас на Съезде не под звуки победных фанфар. Предстоит всем нам, кто любит и верит России, нелегкое время. И вместе с вами я готов служить закону, России. Я полностью уверен в торжестве закона.

Ерин вчера послал в органы внутренних дел шифровку с требованием (прямо вот читаю вам это требование): "Не выполнять решения и указания Верховного Совета, исполняющего обязанности Президента России и его министра внутренних дел". Запретил встречаться личному составу с депутатами. Заблокировал здание МВД спецназом, отключил АТС-222 и 239 для того, чтобы сотрудникам нельзя было иметь связь с Верховным Советом и с народом.

Нет, господин Ерин. От правды сотрудников МВД не спрячете. Я обращаюсь к своим коллегам, сотрудникам органов внутренних дел: разберитесь, куда вас ведут. Не в малой степени судьба России зависит и от вас. Да и придется, видимо, отвечать и за бездействие сотрудникам органов внутренних дел, и тем более если будут допущены противоправные действия.

Я верю в разум сотрудников и в торжество законности. И готов к борьбе за это вместе с вами. (Аплодисменты.)»

Прошли годы. Я часто встречаюсь с А. Дунаевым, и он до сих пор корит меня за то, что мы, члены Президиума Верховного Совета России, не поверили тогда его предостережениям.

Но вернемся вновь к Съезду народных депутатов РФ. С точки зрения Конституции действия Съезда были правомерны. Однако российский обыватель многого не мог понять, и это в дальнейшем стало одной из причин его равнодушия. Для обывателя борьба за Конституцию и законность ассоциировалась с тем, что в стране появилось два президента, два «комплекта» силовых министров. Обыватель в своем подсознании увязывал сложившуюся ситуацию как двоевластие, которое, как помнилось по истории, характерно для времен гражданской войны.

Многие депутаты, защитники Дома Советов, задавали вопросы: почему, например, министром обороны А. Руцкой рекомендовал В. Ачалова?²¹⁸ На мой взгляд, по двум причинам. Вспоминаю одну из встреч начальника Генерального штаба Министерства обороны РФ М. Колесникова с Р. Хасбулатовым и А. Руцким, когда обсуждалась будущая военная доктрина России. Совершенно случайно возник вопрос о лидере среди руководителей армии. Все, и особенно Колесников, дали высокую оценку В. Ачалову – советнику по военным делам Председателя Верховного Совета. Многие также знали, что Д. Язов готовил Ачалова как преемника себе на смену. После августовских (1991) событий Генеральная прокуратура пыталась получить согласие парламента на привлечение его к уголовной ответственности за участие в «путче». Но, разобравшись, депутаты согласия не дали, здраво рассудив, что не меньшее, если не большее, участие в тех событиях принимал Грачев, разрабатывавший с группой спецов военную доктрину ГКЧП. Но, вовремя переметнувшись в противоположный лагерь, Павел Сергеевич удостоился поста министра обороны России.

Характеризуя П. Грачева, генерал В. Ачалов позднее с горечью скажет: «…какую пагубную роль сыграл (П. Грачев. – Примеч. авт.) для Вооруженных Сил, для страны и особенно – для Воздушно-десантных войск! Это первый министр, первый командующий, который стал главным разрушителем Вооруженных Сил и ВДВ, предал самое дорогое, что у него есть после матери, – своих друзей, своих однокашников и ту страну, которая присвоила ему звание Героя Советского Союза»²¹⁹.

Депутаты образовали рабочие комиссии для связи с москвичами (руководитель В. Агафонов), связи с регионами (Р. Абдулатипов), связи с зарубежными странами и парламентами (И. Андронов). Для обеспечения москвичей и жителей регионов информацией о ходе сопротивления мятежу депутаты образовали штаб, который поручили возглавить мне.

Съезд также утвердил председателем Комитета по вопросам обороны и безопасности контр-адмирала Равката Загидулловича Чеботаревского, председателем Комитета Верховного Совета по судебной реформе, законности и правопорядку Сергея Николаевича Бабурина, назначил Виктора Ивановича Илюхина специальным прокурором по расследованию обстоятельств государственного переворота.

24 сентября руководители субъектов Федерации (двух республик, трех округов, двадцати четырех областей) обратились с «Требованием…» к Федеральным органам власти. В нем, в частности, говорилось: «Субъекты Федерации, осуждая предпринятую попытку государственного переворота, выполняя волю населения и решения органов государственной власти, в целях защиты интересов народа, прав и свобод человека и гражданина требуют… от Ельцина Б.Н. отменить Указ № 1400 от 21 сентября, восстановить в стране в полном объеме конституционную законность… от Съезда народных депутатов РФ (при условии выполнения 1-го пункта) немедленно назначить одновременные всенародные выборы президента и парламента на 12 декабря 1993 г. или иные согласованные сроки, для чего обеспечить в двухнедельный срок принятие необходимых законодательных актов; от правительства РФ – отменить цензуру в СМИ, возобновить выпуск закрытых газет и журналов, прекратить блокирование объективной информации о положении в стране на радио и телевидении, предоставить эфир представителям субъектов Федерации для изложения позиций их органов власти и Верховного Совета».

А чем в это время занималось правительство, глава которого В. Черномырдин был обязан депутатам избранием на столь высокий пост? Сам он всецело оказался по другую сторону закона – в лагере путчистов. Именно по его инициативе было принято решение создать при правительстве штаб, которому вменялось в обязанность контролировать ход выполнения Указа № 1400 (антиконституционного!). Возглавить штаб согласился первый вице-премьер О. Сосковец. Человек прагматического склада ума, практик, в отличие от Е. Гайдара хорошо знающий отрасли промышленности, он не устоял. Видно, убоялся потерять высокое кресло, что позднее и сгубило его политическую карьеру. Да разве он один? Пожалуй, все министры поставили личную преданность выше закона и гражданского долга. В эти судьбоносные дни как нельзя нагляднее проявилась их антинародная, прозападная сущность.

Еще один президентский клеврет, В. Шумейко, уже 22 сентября пригрозил депутатам: не покоритесь – отключим водо-, тепло – и энергоснабжение. И на другой же день обещание было исполнено. Постарались и иные, оставив огромное здание без связи с миром. Гаишники блокировали все подъезды к Белому дому. Всяк стремился выслужиться перед низложенным президентом, верноподданически сгибая спину. А все вместе они становились сообщниками, участниками антиконституционного сговора.

Поразила многих, в том числе и меня, позиция вице-премьера Ю. Ярова²²⁰. В свое время он занимал активную позицию во фракции «Коммунисты России». Достаточно плодотворно работал он и на посту заместителя Председателя Верховного Совета. Мы с ним довольно часто, особенно по праздникам, встречались семьями. Иногда вместе с нами бывала и семья его друга, народного депутата РСФСР В. Варфоломеева, тоже ленинградца, председателя Комитета по вопросам экологии и рационального использования природных ресурсов.

Когда в январе 1993 г. началось формирование правительства В. Черномырдина, Ю. Яров попросил меня переговорить с Р. Хасбулатовым и новым премьером и рекомендовать его в правительство вице-премьером по вопросам социальной политики. Однако в переломный момент истории Ю. Яров не выдержал и бросился в ряды «демократов» и фактически стал соучастником государственного преступления – расстрела Верховного Совета и Съезда народных депутатов Российской Федерации.

Тихий перебег народных депутатов в стан Б. Ельцина продолжили В. Шумейко, В. Медведев, В. Волков и др.

С каждым днем все большую активность в поисках путей выхода из политического кризиса стали проявлять руководители субъектов РФ. 26 сентября в Санкт-Петербурге вновь состоялось совещание субъектов РФ. В нем приняли участие вице-премьер правительства РФ С. Шахрай и председатель Палаты национальностей Верховного Совета РФ Р. Абдулатипов. Представители субъектов РФ вновь предложили всем субъектам РФ способствовать выходу из кризиса путем одновременного проведения выборов органов законодательной власти и президента до конца 1993 г. В качестве первого шага было предложено приостановить действие актов федеральных органов законодательной и исполнительной властей, принятых ими, начиная с 20.00 21 сентября, и нормотворческую деятельность президента и Верховного Совета РФ по вопросам конституционной реформы до проведения новых выборов.

Таким образом, уже к 27 сентября 1993 г. сформировался достаточно широкий фронт политических субъектов, начиная от представителей субъектов Российской Федерации, ряда партий и движений центристской ориентации (ДПР, НПСР, СПТ, объединение «Предприниматели за новую Россию»), а также ряда корпоративных структур (РСПП, Федерация товаропроизводителей, ФНПР, Лига содействия оборонным предприятиям), заинтересованных в компромиссном способе разрешения политического конфликта. При этом постоянное апеллирование лидеров этих организаций к авторитету Конституционного суда и его председателя В. Зорькина, с одной стороны, и правительству РФ и его председателю В. Черномырдину, с другой, – показало, что представителями внеконфронтационных политических сил именно они рассматриваются как вероятные политические лидеры, способные обеспечить ненасильственный и взаимоприемлемый выход из кризиса.

Но, естественно, подобный сценарий не входил в планы Б. Ельцина и его окружения. Об этом неоднократно делал заявление сам Б. Ельцин. Его клевреты – вице-премьеры С. Шахрай и А. Шохин, Г. Бурбулис, председатель Центризбиркома Н. Рябов, руководитель администрации С. Филатов – крутились, как ужи, делая все, чтобы не навлечь на себя гнев «всенародно избранного». Некоторые из них понимали абсурдность искусственно созданной политической ситуации, видели реальный механизм выхода из кризиса, но не могли «разрулить» упертость Б. Ельцина.

27 сентября вице-премьер С. Шахрай на встрече с председателем Конституционного суда В. Зорькиным, комментируя итоговый документ встречи представителей субъектов Российской Федерации в Санкт-Петербурге, высказался, но весьма завуалированно: «Можно расценить как интересные предложения созвать Совет Федерации, предложение депутатскому корпусу передать право принятия решений по выборам Совету Федерации, а также рекомендации сторонам приостановить свои решения вернуться к ситуации 21 сентября».

Более откровенно обозначил формулу выхода из политического кризиса член Президентского Совета, руководитель Исследовательского центра частного права при президенте РФ, входивший в близкое окружение Ельцина, С.С. Алексеев, который 28 сентября в интервью прямо заявил: «Одновременные выборы могли бы стать настоящим "нулевым вариантом"». По его мнению, это стало бы полезным, во-первых, для того, чтобы в будущем «исключить потенциальное противостояние между парламентом и президентом», во-вторых, чтобы «президент имел такую же легитимность, как вновь избранный парламент». Плохо знал характер Б. Ельцина С.С. Алексеев. Последующие действия Б. Ельцина это подтвердили.

Итак, к 29–30 сентября переговорный процесс достиг своего пика. Руководители субъектов Российской Федерации (вместе с председателем Конституционного суда В. Зорькиным) стали переходить к конкретным действиям, активно включившись в качестве важной политической силы в противоборство властных группировок, начали перехватывать инициативу. Это уже было опасно для Ельцина и его сторонников. Требовались новые упреждающие меры.

Вечером 30 сентября 1993 г. я получил сообщение ИТАР-ТАСС: «"Восемь региональных встреч представителей местных властей с членами правительства необходимы для того, чтобы срочно посоветоваться и выработать общие позиции по выходу из создавшегося кризиса федеральных властей и подготовке к Совету Федерации", – заявил сегодня на пресс-конференции вице-премьер правительства России Ю. Яров.

Он сообщил, что проведет такую встречу в Санкт-Петербурге с представителями Северо-Западного региона. Премьер-министр В. Черномырдин будет представлять правительство в Самаре. С. Шахрай поедет в Новосибирск и Краснодар. Е. Гайдар «охватит» регион Дальнего Востока (на встрече в Хабаровске), О. Сосковец – Центральную Россию, О. Лобов – Уральский регион, А. Заверюха – Черноземье.

Говоря о ситуации, сложившейся вокруг Белого дома, Ю. Яров отметил, что там находятся «неуправляемые» вооруженные группы, которые не подчиняются никому, поэтому необходимо держать их в рамках, за которыми может последовать кровопролитие. Надо искать компромисс с оставшимися в Белом доме, заявил Ю. Яров. Но для этого им необходимо выполнить одно условие – сдать оружие».

Я часто задавал себе вопрос: что делал Ю. Яров, если бы его не рекомендовали в правительство, на чьей стороне он бы был? Думаю, он бы просто ушел из Дома Советов, как это сделали Н. Рябов, А. Починок, С. Ковалев, Г. Задонский, Б. Золотухин, С. Красавченко и другие.

Эту мысль подтвердил впоследствии народный депутат от Ленинградской области Владимир Петрович Ворфоломеев. Мы встретились с ним уже в 1994 г. на поминках председателя Комитета Верховного Совета по обороне и безопасности адмирала Р.З. Чеботаревского. В течение года, рассказывал В. Ворфоломеев, его никуда не принимали на работу. Обратился он за помощью к Ю. Ярову, которого считал своим другом. Последний «мягко отклонил» просьбу, ссылаясь на то, что после октября 1993 г. ему неудобно решать такие вопросы. «После этого, – закончил Владимир Петрович, – меня с Яровым больше не соединяли».

Как же стыдно было многим, с кем мне пришлось встречаться через 2–3 месяца после событий «горячей» осени 1993 г.! Каждый называл свою причину: да, мы все понимали, были на стороне Верховного Совета, но что мы могли сделать, ждали (а точнее – выжидали! – Примеч. авт.) – вот типичные ответы. Многих чувство внутренней вины гложет и гложет до настоящего времени. И чем дальше события трагической осени 1993 г. будут отходить в прошлое, тем сильнее чувство вины тех, кто в тот ответственный момент смалодушничал, фактически предал Родину, своих близких.

Но и в те дни среди членов правительства нашлись люди чести и совести. Так, министр внешнеэкономических связей С. Глазьев в знак протеста против незаконного Указа № 1400 ушел в отставку. Человек твердых убеждений, приверженец социалистических идеалов, его авторитет в российском обществе высок как никогда.

Шантаж, угрозы, подачки, непрекращающиеся провокации, меры морально-психологического давления на народных депутатов ото дня ко дню усиливались. Но Съезд продолжал свою работу. 27 сентября в зале заседаний собрался 571 народный депутат. Выступая с анализом ситуации, рассказал о тревожной обстановке вокруг Белого дома (журналисты оппозиционных газет дружно предложили именовать так с момента переворота Дом Советов), сообщил депутатам, что еще ночью поступила информация о готовящемся захвате здания. В ноль часов было передано обращение А. Руцкого и Р. Хасбулатова к гражданам, правительствам, парламентам и народам мира. Мы предпринимали все меры, чтобы не допустить кровопролития. В 2 часа ночи мотострелковый полк Руцкого приступил к охране здания Верховного Совета. Было выставлено боевое охранение в каждом подъезде, на всех этажах, лестничных переходах. Владислав Ачалов получил сведения, что на помощь защитникам Дома Советов прибыл отряд «Днестр» из Приднестровья. На сторону Верховного Совета перешла группа московских омоновцев. Весточку со словами поддержки в 3.15 утра прислали моряки Северного флота. По сообщению депутата В. Югина, «трудовой Ленинград» поднимается на защиту попранной Конституции. Председатель Совета Национальностей Р. Абдулатипов рассказал о совещании субъектов Федерации в Санкт-Петербурге, которое тоже осудило переворот.

Людская сопричастность и солидарность ободряли народных депутатов и работников заблокированного Дома Советов, куда не пропустили даже машину с продуктами, посланную Московской Патриархией.

Расскажу об одном драматическом моменте тех дней. Наверное, не было ни одного заседания, на котором бы не возникал вопрос об отставке правительства и его ответственности. Вспоминаю, с каким жаром и страстью просили включить этот вопрос в повестку дня депутаты оппозиции Ю. Слободкин, Г. Саенко, З. Корнилова. В том, что этот острый вопрос не попадает в повестку и не выносится на обсуждение Съезда, многие видели нерешительность руководства Верховного Совета. Наконец, депутат Илья Константинов на вечернем заседании 27 сентября заявил прямо и жестко: почему до сих пор не дали оценку деятельности Совета министров и его председателя, почему не поставлен на голосование вопрос о недоверии Черномырдину, почему Совет министров в полном составе не отправлен в отставку как соучастник государственного переворота? Думаю, решение не рассматривать вопрос о правительстве было связано со стремлением «не обострять до конца» и без того сложную и взрывоопасную ситуацию с надеждами направить премьера на путь конституционной законности. Если бы знали депутаты, как поведет себя В. Черномырдин 3–4 октября 1993 г., действия их были бы более однозначны.