Всё, чего я не помню

Интересная книга с необычным изложением в виде отдельных рассказов разных людей об одних и тех же событиях. С личной оценкой и восприятием этих самых людей. Сначала рассказы не очень связанные, но потом становятся все более понятными и постепенно пазл складывается.

А в целом, на мой взгляд, книга об одиночестве в толпе. О том, что даже, имея друзей, родных и приятелей, ты не всегда можешь быть уверен в том, что не один, что тебе поймут и поддержут.

Необычная и интересная книга! Сначала раздражает, но быстро ты понимаешь правила игры и влюбляешься. Проникновенное, вдумчивое чтение.

Читала в оригинале на шведском. Прослушала аудио на русском. Понимания не добавило. Странный стиль повествования, сильно путает и без того запутанную историю. Читала, что к стилю повествования многие привыкают после прочтения первой части книги (всего их три). Со мной так не произошло. В последней части так вообще частота событий добавляет мешанины. Концовка странная. Мне показалось в целом много открытых вопросов, ситуаций, персонажей. Ничего не понятно и не очень интересно. Да показаны проблемы мигрантов, но как-то вскользь и мне кажется это и не было главной целью. Сложилось впечатление, что автор хотел успеть всё, везде и сразу еще и упаковать всё в нестандартную обертку. Получилось. Но хорошо ли и зачем?

Структура текста интересная и тонизирующая. Первая часть - драйвовая завязка, где происходит привыкание к стилистике повествования. Вторая часть - лирическая, где многоголосица сокращается всего до двух точек зрения. Третья часть - странная концовка, где скорость повествования высокая, а градус понимания низкий.

Тем уйма, некоторые главенствуют, а другие достаточно органично вплетены, но не разжевываются: - субъективность - вытекает из стилистического приема, - человеческие взаимоотношения в широком спектре, - самоощущение в современном мире и образ жизни, - миграция, - активизм, - старость.

Никакого шок-контента, занудство без занудства, неоднозначность и жизненность - ладная работа. Хотя, на мой взгляд, концовка зачем-то разбалтывает конструкцию текста, при этом мало что добавляет к смыслам.

Так получилось, что эту книгу я прочла примерно в одно время с «Протагонистом» Аси Володиной, поэтому невольно проводила между ними параллели. В основе они немного похожи: несколько персонажей в романе Кемири рассказывают о молодом человеке по имени Самуэль, который то ли покончил с собой, то ли погиб в результате несчастного случая, — пытаются отыскать правду, понять его, а заодно разобраться в себе. Но роман Кемири, пожалуй, чуть более «обычный», хотя это слово, может, звучит не очень корректно. Более предсказуемый. И в то же время каждый рассказчик здесь — ненадёжный рассказчик: в своих воспоминаниях герои обращаются не к самим себе, а к некоему писателю, который задумал написать о Самуэле книгу. Поэтому и выворачивать душу наизнанку никто не спешит.

Главный герой, хоть его внутренний мир и остаётся для нас загадкой, снаружи показан довольно подробно. Неприкаянный, ни в ком и ни в чём по-настоящему не укоренившийся человек, который каждый день стремится к новым ярким впечатлениям. Суматошный и рассеянный. Память близких ему людей сохранила множество событий, в которых его образ выведен объёмно и зримо — словно на контрасте с его собственной неспособностью удерживать в памяти самые простые вещи, мелочи и краски. Его лозунг «мы запомним этот день» и вечная погоня за необычными переживаниями — по сути попытка заполнить внутреннюю «чёрную дыру», где всё исчезает безвозвратно.

Не скажу, что Самуэль вызвал у меня глубокую симпатию (как и кто бы то ни было в этой истории), но он внушает сочувствие. Где-то читала, что мы сейчас живём в мире, где всё с приставкой пост-, как будто всё закончилось. И вот в Самуэле, с одной стороны, очень много от этого пост-мира с вырождением созидательного начала и перемалыванием, пережёвыванием собственной жизни — а с другой стороны, много в нём и детского идеализма, ребёнка, который среди бессмысленной гонки непонятно за чем пристанет к вам с вопросом, что такое любовь. В разрыве между жаждой хотя бы чего-то существенного, что прирастёт и останется, и реальностью, в которой всё временное, летучее — трагедия героя, и не его одного.

Правда, где-то с середины интерес начал понемногу притупляться. Возникло ощущение, что автор перегрузил линию взаимоотношений героя с его девушкой, Лайде, и не вытянул внутренний конфликт, а то и забыл про него на долгое время. То чувство, когда читателю обещали больше, чем получилось в итоге. Возможно, придираюсь. Может, дело в том, что меня ужасно коробило от мыслей и характера самой Лайде. Но опять же: кто знает, не выставила ли она себя в таком отрицательном свете сама, намеренно или подсознательно, прикрывая острое чувство вины?

Другой важный рассказчик, Вандад (примерно половина истории — от его лица), показался более адекватным и преданным своему другу. И хотя умом понимаешь, что где-то он наверняка покривил душой, но сердцем тоже чувствуешь его боль.

Замечу, что в этом шведском романе почти нет шведов. Но автор и сам — наполовину арабского происхождения, видно, что ему близко и понятно то, о чём он пишет (а не просто за трендами погнался). Поэтому и город вокруг мы видим с особой стороны: не самые благополучные районы, непритязательные забегаловки, неопрятные улочки и люди, иммигранты, демонстрации. История не то чтобы мрачная и тяжёлая, но и не весёлая, понятное дело. Рассказанная простым, ровным языком — это не уютный ранний Бакман, конечно, у которого на каждой второй странице потенциальный афоризм, но ничего, обо что пришлось бы спотыкаться, тоже не припомню. (Хотя и хочется поворчать, что красок и соков языку немного не хватает, но это исключительно на мой взыскательный вкус).

И ещё: второй вопрос, который подогревал интерес к этой книге, касался личности того самого писателя, собирающего образ Самуэля по кусочкам. Как он с ним связан? Почему для него это так важно? Мне почему-то мнилось, что он здесь не последний человек. Оказалось, что всё довольно просто, связь не такая уж тесная и я зря накручивала. Но интрига была. И в конце концов понимаешь, что есть истории, в которых никто не чужой: каждый, кто проходит по их краешку, становится призмой, преломляющей эту историю по-своему. Во мне она, несмотря на пару обманутых ожиданий, преломилась и отозвалась. Ещё раз напомнила, что важно не то, сколько всего яркого и интересного ты пережил и попробовал, а то, сколько сберёг и взлелеял у себя внутри. И ещё, конечно, что главное — всегда пытаться понять другого «до», потому что «после» уже никто докопаться до правды не сможет.