Kitobni o'qish: «Кривые треугольники – 2»

Книга 2

«Господи! Она самая прекрасное, самое родное существо на свете! Помоги мне, Боже, Милостивый!» – Задохнувшись от восторга, подумал, взмолившись, Орландо. Он смотрел с замиранием сердца, как она идёт к нему. Она шла к нему неимоверно медленно. Он знал, с каким трудом даётся ей этот путь. Каждый шаг словно борьба. Каждый шаг, словно маленькая победа её воли. Она шла медленно медленно. Шаг за шагом. И всё же… Она шла!.. Будто летела… По музыке… К нему!..

Он поддерживал, звал, манил её огненным пламенем золотых глаз. Он боялся пошевелиться, нарушить магию сплетённых взглядов. Он обливался холодным потом. Внутри него всё растерянно сжалось. Он был в ужасе, смертельно боясь потерять эту связь. Огонь растворялся в небесной голубизне.

Наконец, их руки встретились. Орландо облегчённо вздохнул. И крепко сжал её маленькую ручку.

Орландо крепко держал ее маленькую ручку в своей руке. Он грел теплом своей ладони её маленькие замёрзшие пальчики, подбадривая и успокаивая её, словно испуганную птичку. Наконец, он решился отвести взгляд от ее глаз. Он почувствовал, как она вздрогнула и напряглась. Орландо, подбадривая, похвалил ее теплым пожатием. Он с уважением посмотрел на человека в золотом балахоне, в высоком несуразном колпаке и книгой в руках. И она, повинуясь воле его взгляда, тоже повернулась, как он, и стала смотреть на нелепого человека, говорящего что-то нараспев, словно он хотел петь и никак не мог войти в такт общей протяжной, светлой песни, поющейся где-то рядом чистыми, звонкими голосами. И вдруг она поняла, что священник перестал петь и обратился к Орландо. Лаура напрягла всю свою силу воли, чтобы собрать разбегающиеся слова, в единую логическую цепочку предложения, чтобы понять, что же там такое говорится, что все собравшиеся слушают с благоговейным вниманием и трепетом. Даже Орландо.

– Орландос Карлос Феретти, берете ли Вы в жены Лауру Луис Ройстон Маргит? Клянетесь ли перед богом и людьми любить и почитать ее в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? – нараспев проговорил священник.

– Да! – твердо и уверено ответил Орландо.

И священник обратился к ней.

– Лаура Луис Ройстон Маргит, берете ли Вы в мужья Орландоса Карлоса Феретти? Клянетесь ли перед богом и людьми любить и почитать его в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Только сейчас, осознав всю серьезность слов, Лаура поняла, что все кругом ложь и обман. Он, с кем ее хотят сейчас связать священными узами, совсем не тот, кого она любила и с кем мечтала пойти под венец, а после жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит их. Этот фальшивый жених что-то сделал с ее разумом, и она перестала понимать, что происходит с ней и вокруг. Он внушил ей свою волю, заставляя делать то, чего она совсем не хотела. Он манил ее своим теплом, нежностью, улыбкой, но все это было ложью, ужасной и несправедливой.

В церкви повисла угнетающая тишина, и Лаура поняла, что все эти люди с чужими, незнакомыми лицами ждут ответа, которым она решит свою судьбу. Она растерянно, загнанно оглянулась, ища в этой толпе хоть одно дружеское, знакомое лицо, но не находила. Ей стало казаться, что это только кошмарный сон. Ей стоит только проснуться, и кошмар закончится. Но она не знала, как проснуться и, поэтому решила, что это сон, в котором она хозяйка.

– «Это мой сон, – успокаивая себя, подумала Лаура, – и я могу здесь делать все, что мне заблагорассудится. Я не хочу, чтобы все так было. Не хочу здесь находиться. Не хочу видеть эти чужие корчащиеся лица. И я могу обернуться, и все исчезнет. Стоит мне только выйти из этого здания, которое давит куполом. Здесь слишком много людей. Слишком много. И мне скоро будет нечем дышать. Поэтому так кружится голова. Ей стало плохо. И она уже задыхалась. Все закружилось вокруг неё. Заплясали стены. Пол и потолок словно перевернулись. А противный старик в золотом балахоне все допытывался ответа с завидной настойчивостью: «Вы берете в мужья… и далее все называл, какие-то имена». Он, словно ничего не замечал. И всё твердил, и твердил: «Вы берёте в мужья… И снова, нескончаемые чужие имена!»

– «Мне нужно всё это немедленно прервать»– безумно подумала она, замотав головой.

– Нет! Нет! Нет! – Закричала Лаура, не в силах больше этого выносить. Подхватив длинную юбку, Лаура сорвалась с места и побежала к выходу. Все были настолько шокированы, что никто не попытался остановить ее. Выскочив на улицу, Лаура захлебнулась свежестью воздуха. «Как чудесно!» – подумала она и, вдохнув в легкие побольше воздуха, побежала по улице. Она не знала, куда бежать, где спрятаться, от бросившихся за ней в погоню, людей. И тут ее рассеянное внимание привлекло сияющее огнями табло: МЕТРО, прочитала Лаура и бросилась в эту пещеру, где можно было затеряться в толпе, уехать куда-нибудь на поезде. Она бежала со всех ног, ей казалось, что так быстро она еще никогда не бегала, даже на уроках физкультуры. Изумленные люди расступались перед ней, уступая дорогу. Но она чувствовала, что «он» где-то рядом, и он вот-вот может настигнуть ее. Она слышала, как он зовет: «Лаура! Лаура!» Но не поддавалась обманчивой, чарующей тоске его голоса, которой хотелось подчиниться. Металлический голос предостерегал пассажиров: «Осторожно! Двери закрываются!»

На последней минуте она вскочила в поезд. Через мгновение двери закрылись, отрезая ее от внешнего мира.

«Теперь можно расслабиться, – довольная своей предприимчивостью, подумала Лаура, – И пусть поезд увезет меня, как можно дальше. И плевать на изумленные, любопытные взгляды, устремленные на нее. Мне удалось изменить течение сна… – хотя ей все больше казалось, что это вовсе не сон. Но, впрочем, какая разница, сон или действительность. Главное, она избежала того, что не должно было случиться».

Лаура закрыла глаза и представила себя, как она выйдет из вагона, зайдет в первый же попавшийся магазин и избавится от этого ненавистного платья.

Проехав несколько остановок, Лаура решилась покинуть свое убежище и выйти. Поднявшись на улицу, Лаура оглянулась, пытаясь понять, где находится.

– Мисс Лаура?! – двое мужчин в галантных костюмах уверенно взяли ее под руки, и она поняла, что ей не вырваться из этих рук. Сказка кончилась. Кошмар продолжался, приобретая краски холодной действительности.

– Вы должны пройти с нами, – сказал ей беспристрастный голос. И твердой рукой повел к машине, стоящей рядом.

– Не хочу! Не хочу! – в отчаянии шептала Лаура, и по ее щекам текли слезы бессильной ярости. Ее охранники усадили в машину и сели по обе стороны от нее, заранее предупреждая любые попытки неповиновения. Они доложили по телефону, что нашли ее, с такой холодной отчужденностью, будто сообщали о находке потерянной пуговицы. Выслушав указания, замерли в ожидании. Орландо подъехал за ней сам. Выгнав всех из машины, кроме водителя, по дороге назад он ясно обрисовал ей всю ситуацию, которая шоком пригвоздила ее, отбив всякое желание что-либо еще сделать. Он говорил вкрадчиво, холодным голосом, в котором чувствовалась ощутимая угроза и тихая, хорошо скрываемая ярость.

– Мне надоели твои побеги. Чтобы у тебя больше не возникло такого желания, я объясню тебе, что нас с тобой связывает. Кроме моей любви, конечно. Твой отец – полный банкрот, но это не самое страшное. Видишь ли, в недавнем прошлом, он был очень плохим дяденькой. И вел себя возмутительно плохо. А за грехи надо платить. И сейчас, самое время. Он нажил себе суровых врагов, это не казенные кредиторы, которых можно задобрить взяткой, хотя, у него и на взятку бы средств теперь не хватило. Над ним занесен Домклав меч. И только мне есть пока интерес, чтобы он не опустился на его голову. Но уйду я, и это болото сожрет его со всеми его потрохами, и не только его. – Он замолчал, вглядываясь в ее личико с недоверчивыми, широко распахнутыми от ужаса глазами.

– Теперь, твоя тетя. – Продолжил он, безжалостно убедившись, что до нее доходят его слова, – Я слышал, вы не очень дружны и думаю, тебя не очень расстроит, что эту почтенную леди выкинут на улицу, оставив от всего ее благосостояния только чрезмерную гордость, которой вы, Маргиты, щедро наделены. Ты тоже останешься при своей гордости. Без кола и двора, и без отца. Может, именно тогда тебе понадобится знание закона, чтобы отстаивать свои права на паперти. Твоих друзей мы тоже не оставим в стороне. Так, из веселья. И их не забудем. Подружка, со всей ее семейкой, присоединится к твоей нищей благочестивости. Вот где вас по- настоящему сдружит судьба, не правда ли?

– Ты, ты не можешь этого сделать!

Орландо удивленно приподнял бровь на ее жалобное заявление.

– Разве? Я могу все! Вопрос в том, хочешь ли ты этого?

Лаура отчаянно замотала головой, не в силах от потрясения вымолвить что-либо, под его жестоким, пылающим желтым огнем, взглядом.

– Может, мне продолжить описывать картинку? Это так занятно. Кто там у нас следующий по списку. Ах, да, этот занятный парнишка, что все время вертится возле тебя, словно прирученный котенок. Хотя, его, кажется, именно так и называют в вашей ученической среде всезнаек.

– Хватит! Пожалуйста, перестань! – взмолилась Лаура, – Я сделаю все, что ты скажешь!

– Да? Почему я не могу верить тебе, ты случайно, не знаешь? Я, кажется, слышал уже подобные увещевания из твоих уст. Было очень опрометчиво верить тебе, но ты казалась такой невинной.

– Этого больше не повторится! – горячо пообещала Лаура.

– Я знаю! – самодовольно заявил Орландо, – Ты ведь никогда себе не простишь, если из-за прихоти пострадает столько невинных, хороших людей. А теперь, вытри слезы, успокойся и прими довольный вид!

Орландо протянул ей свой белоснежный, надушенный, с кружевной каемкой, платок.

Лаура покорно взяла его дрожащими руками и стала неловко размазывать влажные, черные от туши дорожки на своих щеках.

– О, господи! – не выдержал Орландо, – Ну, что ты делаешь?

Он забрал у нее платок и с нежностью и трогательной заботой вытер беспорядок на ее казавшемся еще бледнее, заостренном личике.

– Можно мне задать тебе вопрос? – нерешительно спросила Лаура.

– Да, конечно.

– Там, на пустыре… Ты пообещал оставить меня, если я захочу. Ты бы так сделал?

– Лаура, даже у таких людей, как я, бывают минуты сентиментальной слабости. Но я ведь предупреждал, что не смогу этого повторить. Мне несвойственно быть великодушным, и тебе следует это сразу запомнить.

– Ты не ответил на мой вопрос, – настаивала Лаура, – Ты готов был сделать это?

– Да. В ту минуту, да. И мне было бы наплевать, что это было бы приговором для твоего отца, – с жестокостью ответил он. – Но если быть до конца честным, я был почти уверен, что ты не пожертвуешь жизнью Ника, даже не зная, ситуацию отца. И даже, если бы Ник был безразличен тебе, ради сомнительной свободы.

Лаура тяжело вздохнула и, отвернувшись и замкнувшись в себе, отчужденно промолчала всю оставшуюся дорогу. Гордо вскинув головку и закрывшись прозрачной вуалью, не смотря абсолютно ни на кого, Лаура уверенно, с холодным спокойствием, выполнила свою задачу. На этот раз до конца. Она твердо ответила: «Да!» и повторила слова клятвы вслед за священником. Одела на палец Орландо обручальное кольцо и позволила поцеловать себя. Она улыбалась, как требовал Орландо, и принимала поздравления от чужих людей. И только отец, который совсем не радовался, и в глазах которого стояли горькие слезы, вызвал в ней минутную волну обреченной скорби, промелькнувшей на лице неуловимой тенью.

– Прости меня! – прошептал он вместо поздравления и пожелания счастья молодоженам, – Прости меня!

– Мне было бы легче и проще понять, если бы ты открылся мне. Сказал всю правду сам!

Ройстон растерянно отвернулся.

– Я не мог! Прости меня!

– Я люблю тебя, папочка! – Она порывисто обняла его, словно прощаясь, в последний раз.

– Пообещай мне, что будешь счастлива, – несчастно взмолился он.

– Обещаю! – отвернувшись, бесцветно бросила она.

А потом они шумно и весело отправились в дом, который снял для них Орландо, и долго праздновали за богато накрытым столом.

– Орландо, я устала. – Сказала Лаура своему мужу, когда гости стали безобразно напиваться и непристойно шутить. – Можно, я поднимусь к себе?

– Ну, конечно, любимая. Тебе лучше отдохнуть немного, набраться сил перед нашей брачной ночью.

Одарив его ненавидящим взглядом, она спокойно ответила.

– Я так и сделаю, дорогой!

* * *

Освободившись, наконец, от свадебного платья, Лаура с хитрой улыбкой достала из потайного кармашка в грации свой маленький свадебный подарок для «любимого» мужа.

«Все равно, все будет так, как я хочу! И тебе этого не изменить, Орландо! Пусть эта ночь будет мучить тебя всю жизнь тайной беспамятства! – коварно подумала Лаура, с предосторожностью не выражая свои мысли вслух, – ведь у стен могут быть уши».

Насладившись вдоволь теплом ароматизированной ванны, Лаура облачилась в ласковый шелк пеньюара цвета морской волны, который Орландо приготовил для нее с такой любовью, о которой она даже не подозревала. И приготовив из вина, предусмотрительно оставленным Орландо, свой любовный напиток, стала ждать, когда он, наконец, набравшись горячей смелости за столом с друзьями, придет к ней. Ведь он не может не прийти, в этом она была уверена.

В ожидании она немного задремала, но звук шагов в коридоре мгновенно выбросил ее из сна. С легким трепетом она ждала, когда ручка двери затрепещет под его рукой, нервно задергается, не впуская его.

– Спектакль начинается! – с торжественной коварностью прошептала Лаура, – Поднимите занавес!

– Лаура! – рассерженно позвал он, когда обнаружил, что дверь заперта на ключ. – Лаура, открой сейчас же! – хмель придавал ему горячую настойчивость, и он ни за что не желал отступать.

– Превосходно! Шуми громче, Орландо. Ты превосходно играешь свою роль, – тихо позлорадствовала Лаура и с язвительной улыбкой испуганным голосом, – Орландо, пожалуйста, оставь меня. Я не хочу тебя видеть! – Лаура с замиранием сердца ждала его ответа. «О, только бы он был настолько пьян, чтобы не слушать меня!» – мысленно взмолилась Лаура, и Орландо не разочаровал ее ожидания, с яростной силой безжалостно навалившись на дверь, тараня ее с упрямством быка.

– Открой сейчас же! – кричал он в передышках набегов на дверь.

– Орландо, пожалуйста, перестань! – взмолилась Лаура, и голос ее дрожал от сдерживаемого смеха.

– Открой! Или я выбью дверь! – взревел Орландо, снова навалившись на несчастную дверь, которая оказалась очень прочной к ликованию Лауры.

– Хорошо, я открою! – несчастным голосом заявила Лаура, – Только успокойся, пожалуйста. Ты пугаешь меня!

– Я спокоен! – гневно ответил Орландо.

Лаура повернула ключ в двери и, метнувшись молнией, отбежала к постели. Бросив на себя мельком взгляд в большое овальное зеркало над тумбочкой, Лаура осталась очень довольной. Встав между импровизированным столиком-тумбочкой, накрытым для вечернего пиршества, и кроватью, Лаура одела очаровательную, немного испуганную растерянную улыбку.

Он вошел и закрыл за собой дверь на ключ. Он пытался держать себя в руках и сдерживать свою ярость. Его дыхание было горячим от выпитого вина, и тяжелым от загоревшейся страсти и урагана гнева, который она заставила его пережить. Даже испытывая ненависть, такую же яростную, как его гнев, Лаура, вопреки своему желанию, не могла не заметить, как он великолепен. На секунду ей захотелось забыть о мести и ненависти и припасть к его сильному красивому телу. Забыться в его поцелуях, подчиниться его страсти, горящей желтым пламенем глаз. Ведь она знала, помнила, хотя все происходящее было как в тумане, какими нежными могут быть его сильные руки, какими сладкими были его страстные губы. Желание, горячим пламенем опалило ее. Она внутренне испугалась и с рвением отогнала это желание. Эту безумную, ненавистную мысль и уверено продолжила играть свою пьесу.

Со смущенной улыбкой она протянула ему бокал вина.

– Ты думаешь, это поможет нам понять друг друга? – насмешливо спросил он, беря из ее рук бокал.

Лаура лишь молча кивнула и взяла в руки свой бокал. Она старательно разыгрывала смущение, потупив взор в свой бокал. Затем она с жадностью, залпом выпила его. Чем привела Орландо в восторг. Хотя ей совсем не хотелось. Но она знала, что ей нужны будут силы. Она невольно поморщилась от терпкой крепости вина.

– Ну что ж, я настолько пьян, что еще один бокал мне не повредит, – как бы размышляя вслух, сказал Орландо. Легонько стукнувшись с ее бокалом, он быстро осушил свой бокал. Поставив его на тумбочку, он забрал у нее лишь слегка пригубленный бокал. Решительно, неумолимо, твердой рукой Орландо заставил ее обойти стол и приблизиться к нему. Он страстно обнял ее, немного резко привлекая к себе. Зарывшись теплыми ладонями в пьянящий водопад ее волос, Орландо нежно, с мягкой осторожностью покрывал ее лицо поцелуями.

– Ты сводишь меня с ума, – хрипло прошептал он. Подняв на руки, он опустил Лауру на постель, и почти упал рядом из-за охватившей слабости во всем теле.

– Я слишком много выпил, – пожаловался он и, будто боясь отключиться, прежде чем успеет познать ее сладость, яростно стал целовать и ласкать ее. Но она не желала спешить и ожесточенно пыталась отбиться, надеясь, что снотворное вскоре подействует. Наконец, Лаура почувствовала, как силы Орландо тают.

– Ну, слава богу! – с облегчением, Лаура скинула с себя бесчувственное тело Орландо. – Фу, какая мерзость! – с отвращением сказала Лаура, почти не кривя душой. Ее тошнило от запаха перегара, исходящего от него. Первым ее желанием было броситься в ванную, и смыть с себя прикосновения его рук и губ, но она сдержала себя и продолжила свой спектакль. Приведя комнату в ужасный беспорядок, побив имеющуюся посуду, создавая впечатление ужасной драки, Лаура изорвала костюм Орландо, который он так и не снял, так, как она могла бы порвать его, сопротивляясь. Не удержавшись, она расцарапала его грудь, как бы мстя за то влечение, которое он пробуждал в ней, вопреки ее желанию. Ее пеньюар последовал той же участи, создавая впечатление насилия. И последний штрих. Кровь, которую она приносила в бутылочке, Лаура правдоподобно разбрызгала на постели. Приведя брюки Орландо в нужный хаос, Лаура запачкала его бедра кровью. Чтобы наверняка не возникло сомнений в том, что «это», случилось.

«Не хотела бы я проснуться в такой ситуации и с пустой разбитой головой», – позлорадствовала Лаура, довольная результатом. Теперь она могла искупаться и смыть с себя всю эту мерзость.

Забрав одеяло и подушку, Лаура устроилась на полу в ванной, тщательно заперевшись.

Засыпала она с довольной улыбкой, укутавшись в теплое пушистое одеяло, мечтательно представив нежное тепло Ника.

* * *

Орландо проснулся от холода, сковавшего его тело. Голова раскалывалась на части от невыносимой боли, во рту был неприятный горький привкус. Все тело казалось разбитым. Грудь горела острой саднящей болью. С тяжелым стоном Орландо заставил себя встать с кровати с мыслью об аспирине и теплой ванной. Чертыхаясь и обо что-то спотыкаясь в темноте, Орландо добрался, наконец, до выключателя, наступив на что-то, хрустящее под ногами. Вспыхнув, свет ослепил его на мгновение, зажмурившись, он сонно огляделся. От шока он сразу же проснулся, даже хмель слетел с него. Изумленно оглядывая бедлам, творившийся в комнате, он невольно сполз по стене на пол. Вновь и вновь оглядывая неверящим, ошарашенным взглядом комнату, он силился, но никак не мог понять: «Какой Мамай прошелся здесь?!»

Встав, наконец, он дошел до кровати, прихрамывая от непонятной боли в ноге, забыв напрочь об аспирине и ванной, он с еще большим ужасом и непониманием смотрел на запачканные кровью смятые простыни. Не в силах что-либо понять, он посмотрел на свое отражение в зеркале, словно ища ответов, но оно не только не дало их, а напрочь, основательно запутало все, отразив ему его жалкий, оборванный, потрепанный вид.

«Лаура!» – вдруг вспомнил он и растеряно оглянулся в ее поисках, но нашел лишь жалкие обрывки нежной материи цвета морской волны, бывшие совсем недавно прозрачным облаком, изящно обрисовывающим аппетитное тело Лауры. Сев на краешек кровати и вдыхая тонкий аромат шелкового лоскуточка, он пытался вспомнить, восстановить в памяти, что же все-таки случилось. Ему удалось выудить из памяти туманные, неясные воспоминания. Перед ним встали картины, где он безудержно, суматошно целует и ласкает бьющуюся в его руках, отчаянно протестующую Лауру.

– Вот и кубики сложились. – С горечью сказал он, – Господи, и зачем я так напился?!

Что случилось после поцелуев, он не помнил, но это было настолько очевидно, что ему было тошно от самого себя. «Бедная Лаура! – подумал он и тут же встревожился, – Где же она?!»

Он бросился к двери и остановился на полпути, вспомнив, что на нем лохмотья. Грудь в глубоких царапинах. А то, что творится ниже пояса вообще не поддается никакому описанию. Нетерпеливо сорвав с себя остатки одежды, Орландо направился в ванную.

– Какого черта! – вне себя от гнева вскричал он, обнаружив, что дверь в ванную наглухо закрыта. – Ну, замечательно! Теперь моя ванная стала политическим убежищем для моей собственной жены! Ну, по крайней мере, на этот раз, она хотя бы не сбежала.

Он надел на себя халат и спустился вниз. Ребята из охраны сидели за столом. Покер был в самом разгаре в сопровождении шуточек и расслабленного смеха. Увидев Орландо, мрачного как грозовая туча, они сразу же притихли. Он бросил на них злой, недовольный взгляд, будто искал, на ком сорвать свою ярость, и прошел на кухню, где все еще возились две служанки, имен которых он не помнил, что злило его еще больше.

– Ты, котенок! – обратился он к совсем молоденькой девушке, – Давай-ка, брось все и пойди, приготовь мне комнату под спальню.

– Хорошо, сэр! Сию минуту, сэр!

– Если не справишься сама, возьми подружку, а посуда подождет. Я хочу комнату возле кабинета. Возьмите этих олухов, – он указал в сторону гостиной, где довольные ребята тем, что гнев хозяина их не задел, снова начали шутить и веселиться, – Пусть помогут вам с перестановкой мебели. И приготовьте мне ванную, теплую и обалденно пахнущую. Давайте, убирайтесь! – он сделал нетерпеливый, прогоняющий жест руками, будто хотел спугнуть птиц.

Оставшись один, Орландо достал из шкафчика бутылку Мадеры и наполнил себе бокал. Потягивая терпкое вино, он сказал сам себе с ироничной горечью, наблюдая, как за окном поднимается рассвет, окрашивая нежную, молодую весеннюю листву в малиновый цвет.

– Если так и будет дальше, приятель, ты станешь женатым холостяком. Надо срочно что-то с этим делать! Вот только знать бы еще что…

– Мистер Орландо, Ваша комната готова. Ванная наполнена, – прервал ее грустные размышления звонкий, немного запыхавшийся голосок.

– Так быстро? – Орландо удивленно вскинул бровь, – Да ты просто умница, крошка!

– Спасибо! – смутилась девушка, – Я не одна все это сделала.

– Нет, определенно мне начинает нравиться Англия!

– Вам приготовить завтрак, сэр?

– Нет. Для завтрака еще слишком рано. Там, в моей, то есть в нашей с женой спальне, нужно прибрать, – брезгливо сморщился Орландо.

– Хорошо, сэр!

– Ну, ладно. Я пойду, досмотрю свой сон.

– Спокойного часа, сэр!

– Спасибо!

«Удивительно! – подумал Орландо, засыпая после восхитительной ванной, – Как этот маленький птенчик легко усмирил мой гнев. Надо будет взять с собой это чудо, когда соберусь домой».

* * *

Проснулась Лаура с восхитительным чувством победы. И даже, несмотря на то, что постель ее в эту ночь была необычной и жесткой, настроение было прекрасное. Приняв прохладный душ, Лаура, осторожно приоткрыв дверь, выглянула в комнату. Комната порадовала ее свежестью и чистотой.

«Значит, Орландо уже видел мой сюрприз. Интересно, что он об этом подумал!»

Прошлепав босиком до шифоньера, она, открыв его створки восхищенно ахнула. Все ее вещи, которые она взяла с собой из дома, были разложены и развешаны в изумительном порядке. Переодевшись, Лаура спустилась вниз, надев на личико, словно платье, растерянно-разочарованную улыбку.

– Доброе утро, сеньора, – приветствовали ее ребята Орландо, расположившееся на своем посту в холле.

– Доброе утро. Джентльмены. Пожалуйста, называйте меня мисс, а не сеньора.

– Как скажете, мисс Лаура.

– Спасибо!

– Ну и штучка! – с сочувствием и одновременно с завистью многозначительно переглянулись ребята за ее спиной.

– Доброе утро, сеньора! – хором приветствовали ее три молодые женщины, как только она переступила порог кухни.

Лаура невольно поморщилась, как от зубной боли от такого приветствия.

– Доброе утро! – вежливо ответила она, – Я попрошу называть меня не сеньора, а мисс. Хорошо?!

– Хорошо, мисс Лаура. Но как тогда быть с приказом хозяина, сеньором Орландо? – недовольно спросила ее полная, если не сказать толстая, метиска. Она, безусловно, была старше остальных и занимала главенствующее место. Лауре она сразу же не понравилась. В ней было что-то до сих пор незнакомое. Что-то властное, пугающее. И от нее исходил резкий запах специй. В первую минуту Лаура растерялась, замешкалась в смятении, ведь прежде ей не приходилось никого заставлять слушать себя. Даже Марта, которая вырастила ее, и была почти матерью, никогда не перечила ей и выполняла все беспрекословно. И даже в те минуты, когда возникали несогласия, и они по-дружески спорили, всегда чувствовалось уважение и заведомая поддержка в любом ее решении, порой, не всегда правильном. Женщина же, смотрящая сейчас на нее твердым, уверенным, черноглазым, как беззвездная ночь, взглядом, откровенно выражала почти презрение, яростное неудовольствие и ни капли уважения. Казалось, что именно она здесь хозяйка, а Лаура, нашкодившая служанка. От обиды и негодования Лауре захотелось сказать этой невежде что-нибудь дерзкое и обидное. Но, вовремя вспомнив, кто она на самом деле, Лаура взяла себя в руки и, выдержав тяжелый пронизывающий взгляд, спокойно, с должным достоинством, ответила.

– Приказы моего мужа на меня не распространяются. Мы с вами еще не знакомы, видимо поэтому, произошло небольшое недоразумение. Я, ваша хозяйка. Прошу звать меня мисс Лаура. Представьтесь мне.

– Я Элизабет, мисс Лаура, – с добродушным рвением представилась молодая женщина лет тридцати, – А это Клелия, – представила она совсем молоденькую девушку лет семнадцати.

– Жозефа! – высокопарно представилась мулатка и с тщеславной гордостью заявила, – Я повар высшей квалификации. Сеньор Орландо выписал меня из ресторанчика «Кэ таль музика», что в переводе означает «Здравствуй, музыка».

Она хотела еще что-то сказать, но Лаура бесцеремонно оборвала ее на полуслове.

– Вот замечательно! – насмешливо заметила она, – Похоже, завтрак у меня сегодня будет из превосходной итальянской кухни в лучших традициях. Я только надеюсь, что это не займет слишком много времени.

– Не займет! – обиженно буркнула Жозефа и, отвернувшись, сосредоточенно стала готовить.

Лару ласково улыбнулась служанкам, и те с восхищением поддержали ее маленькую победу над этой заносчивой мавританкой.

Пока готовился завтрак, Лаура выяснила, кто прибрал ее комнату и разложил ее вещи. Смущенная Клелия с восторженным трепетом выслушала благодарную похвалу молодой хозяйки. И Лаура поняла, что навсегда завоевала преданность этого юного отзывчивого сердечка.

С напыщенной тактичностью Жозефа подала завтрак, состоящий из салата и риса по-итальянски, и кофе «Рояль».

Салат из смеси вареного картофеля, свежих яблок, моркови, зелени, горошка, соленых огурцов, сельдерея, салата, креветок, приправленный острым, пряным майонезом, Лауре очень понравился, хотя его вкус был очень необычен. Понравился ей и рис, отваренный на бульоне и обильно приправленный сливочным маслом, сыром и пряностями. И Лаура с непосредственной очаровательностью выразила свое восхищение, чем растопила лед в неприступном сердце Жозефы. Вконец польщенная Жозефа с гордостью представила свой «конек» – кофе «Рояль» со смущенной доброй улыбкой.

– Жозефа, но здесь же коньяк! – запротестовала Лаура, – А мне сейчас на экзамен.

– О, не беспокойтесь мисс Лаура, алкоголь сгорает, перекаляясь с сахаром. Этот напиток не опьяняет, но придает сил, бодрости и ясность мысли!

– Ну, если так? – с опаской сказала Лаура.

– Не сомневайтесь! Жозефа плохого не подскажет. – И тут же добавила, словно пытаясь оправдаться, – мисс Лаура. Я привыкла говорить начистоту. Вы кажетесь мне избалованной, взбалмошной девочкой, но Вы умеете радоваться так непосредственно, Вы не боитесь выразить благодарность, доставить счастье людям, окружающим Вас…Вы несколько заносчивы, но по молодости. Между нами пробежала кошка, но я хочу, чтобы Вы знали: Жозефа Ваш друг!

– Спасибо, Жозефа! – с сердечностью сказала Лаура, допив кофе. – Я так надеюсь, что вы мне все поможете своим теплом стать настоящей хозяйкой, ведь раньше я не была ею, даже самой себе.

Жозефа не до конца поняла, что именно хотела сказать Лаура, но саднящая грусть в ее голосе тронула ее сердце и огорчила.

– Вам пора на экзамен! – осторожно напомнила она задумавшейся Лауре.

– Да. Спасибо! – очнувшись, откликнулась Лаура, вспорхнув с места.

* * *

– А вот и наш поздний воробушек! – весело подразнила ее Синти вместо приветствия, – Юная леди, имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о хороших манерах?

– Знаю! Знаю, я опоздала, но это не моя вина. Меня не разбудили вовремя. А вот тебе не следует нести каламбур перед входом в этот кабинет.

– А тебя, наверное, можно поздравить с удачно завершенным замужеством?!

– Да уж! Вот, действительно, чего бы я хотела! Чтобы что-нибудь случилось, и мое замужество завершилось! Но ты! Ты не можешь быть такой жестокой, – с разочарованной обидой укорила она. Ей захотелось разрыдаться от этой несправедливости.

– Извини, я не хотела тебя обидеть, – растерялась Синти. – Ты так хорошо выглядишь. Просто сияешь. Я нечаянно неправильно выразилась. Я просто решила…

– Что ты решила?! Тебе ли не знать, как все есть! И не в словесной оговорке дело!

– Ну, извини, Лаура! – огрызнулась Синти, обиженно отвернувшись.

– Ладно, давай мириться? – предложила Лаура.

– Давай! – тихо обрадовалась Синти. – Я, ужас, как боюсь этого экзамена, – поделилась она, усаживаясь на скамеечку возле окна. – Даже заговариваюсь.

– Я вижу! – недовольно заметила Лаура, вглядываясь в темные круги под глазами Синтии, – Не надо так переживать! Это всего лишь экзамен.

– Ты так хорошо готова, что совсем не боишься?

– Я вообще не готова, – рассмеялась Лаура, – Но самый страшный экзамен я уже, кажется, пережила, – с грустью добавила она.