Kitobni o'qish: «Лань Белая»

Часть первая. Морох

Жар

– За семью морями, за семью лесами Град стоит. Окружён он морями огненными, лесами дремучими, полями бескрайними, оврагами бездонными, горами высокими. Путь туда долог и тернист. Много бед подстерегает ищущего, много испытаний. В Граде том сад дивный, трава-мурава шелковая, цветы радугой рассыпаются. Птицы райские сладкими песнями заливаются, о судьбе грядущей вещают, о прошлом и будущем. Древо в саду том стоит древнее. Древнее и мудрое. Века стоит неисчислимые и стоять будет впредь. Плоды на Древе том спелые, наливные. Да не у каждого рука поднимется сорвать плод тот, ибо страстен он. Не у каждого, что сорвёт, хватит сил удержать его. А если и найдётся тот, кто дойдёт до Древа и плод сорвёт, да удержит его, выстоит ли он, надкусив этот плод? Наполнится он Силой великою и Мудрость вечная войдёт в разум вкусившего. И уйдёт в прошлое вся его жизнь, и не будет знать он, куда идти далее, ибо не проторена та тропа, по которой идти следует. А если и была та тропа, то заросла она за века быльём. Будет вкусивший искать путь свой и Силой ратною, да удалою, наполнится сердце его, ибо вести ему за собой ищущих, но не посмевших дойти до Древа того. И биться с Тайною предстоит ему…

Монотонный рассказ оборвался. Старческий женский голос ласково проворчал.

– Гляди-ка, дед, внуча-то твоя носом клюёт. Снеси-ка на топчанку-то. Пусть спит себе…

Дед, кряхтя, встал с лавки, подошёл к столу, навалившись на край которого, сопела девчушка лет пяти. Аккуратно приподняв, перенёс на небольшой сундук в углу избушки, укрыл потёртым куском овчины.

– И то верно, – вернувшись на место, деловито произнёс, – пусть спит, сон силу даёт.

Путь

Она резко открыла глаза. Тихо. Показалось… Наверное, поблизости хрустнула ветка, вот и привиделось. Выдохнула, успокоилась. Было сыро и холодно. На ветках настила поблёскивала смола. На ночлег устраивались уже в темноте, собирали первое, что оказывалось под рукой, вот и накидали липкого лапника. Става зажмурилась и ещё раз прислушалась к ощущениям, вспоминая сон. Что её так напугало? Сумрачное облако с размытой грацией лесной копытницы или лунные переливы на её спинке? Белые пятна на белой шёрстке…

Снаружи послышались шаги. Уже встали, развели костёр и нагрели воды для чая. Ждут её.

Става вышла наружу, кивнула на приветствие, спустилась к реке. Туман принял её влажными объятиями, вынудил вздрогнуть, скинуть остатки наваждения. Ещё очень рано. Солнце только выбирается из ночного ложа и потягивается тонкой светлой полоской, ужесточая лесную тьму.

Става умылась, прибрала волосы. Медленно, степенно, вдумчиво. Так привыкла с детства, так повелось и во взрослой жизни. Достала короткий костяной нож с резной ручкой, копнула корень лопуха, сорвала нижний лист. Возвратившись к костру, протянула Раяру, пусть запечёт.

Они всё делали молча. Собирались, шли, устраивались на ночлег и вновь складывали вещи и шли. Двое мужчин – один постарше, ближе к сорока годам, другой помладше, около тридцати. С ними девушка – Става. Странная троица уже давно шла по лесам к никому неизвестной цели. Одеты скромно, но добротно. Из пожитков то, что вмещают сумы, перекинутые у всех троих через плечо. В руках посохи, на спинах меховые плащи, лето нынче было по ночам прохладным. Да ещё пара мечей на поясах мужчин. Единственное что выделялось, то шкура барса на плечах девушки. Но это был подарок, к тому же тёплый.

Тырень

– Град?

Они вышли из леса к невысокому тыну, охватывающему несколько десятков домов.

–Тырень. Поселение, – пояснил Раяр поспешившему с выводами юноше.

– Я уж думал, пришли, – обрадовался Яжен возможности поговорить после стольких дней молчания.

–Далеко ещё… Постой, не то что-то.

– Что?

Мужчины остановились на опушке и присмотрелись к поселению. Частокол крепкий – на совесть. Между крон деревьев резными коньками выглядывают крыши. Селение далеко не маленькое, но подозрительно тихое. Ни звонких голосов детей, ни басовитых мужских переговоров, ни женских напевов. И ворота приоткрыты, заманчиво поскрипывая…

– Разузнать надо, – Раяр посмотрел на Ставу. Та, вздохнув, пошла прямо к Тырени.

– Никого не трогать, – бросила она через плечо.

Первый раз за весь путь услышал Яжен голос их спутницы. Мягкий, низкий, с хрипотцой.

Тырень встретила гостей неприветливо. Пустые улицы, полное отсутствие следов людей или животных. Никакой хозяйственной суеты. Словно все разом спокойно сложились, собрались и уехали, навсегда.

Следом за Ставой прошли к крайней избе – заброшенной кузнице. Внутри темно, пусто, одиноко… Девушка растерянно присела у окна на лавку. Поручение не выполнено… Возвращаться?

От внезапного шороха Става отпрянула в угол. В её сторону мелькнула тень, затем вторая. Грохот, возня. С полок попадала оставленная посуда, послышался сдавленный стон.

Когда все стихло, девушка шагнула к двум телам, застывшим на полу. В полумраке, по светлым взъерошенным волосам, в верхнем узнала Яжена. Под ним неподвижно лежал незнакомый мужик.

– Успел, – белозубо улыбнулся молодой воин, – или не трогать?

Става присела рядом, глянула на тело, коснулась лба.

– Он мертв.

– Как так? Я только с ног сбил, даже не ударил ни разу.

– Он давно мертв. Огонь нужен.

В трёх домах встретили ещё троих. Таких же. Они все пытались напасть на входящих, но, встретив отпор, падали и уже не поднимались.

На центральной улице развели костёр. Снесли тела. Долго смотрели в огонь, пытаясь понять, что здесь могло произойти. Става куталась в шкуру, несмотря на нестерпимый жар, исходивший от костра.

– Что с ними? – Раяр неохотно отвлёк девушку от созерцания огня, но это его действительно беспокоило.

– Морох, – бросила та. – Уходим.

Подперли ворота. Тырень осталась за спиной мрачной загадкой с нарисованными углём знаками на ставнях и дверях, куда дотянулась рука Ставы.

Другая

И вновь молчание. Яжену нестерпимо хотелось общаться. Раяр отвечал кратко, беседой это не назовёшь, и парень уже начинал говорить сам с собой. При случае, пытался найти общий язык и с девушкой, сопровождать которую его отправили. Поначалу побаивался, уж слишком мистической аурой веяло от неё. Но со временем присмотрелся и особых странностей не заметил. Разве что мяса не ест, корней накопает, или листьев, и печёт на углях, или ягоды. И молчит всё время. А так девчина как девчина, много таких в его деревне видел, пока в храм не взяли на охрану.

Вечером сидели у костра. На ужин рыба, чай из трав, небольшой кусок ржаного каравая. Яжен долго вглядывался в отсветах алых языков пламени в лицо задумчивой спутницы и всё же рискнул начать разговор.

– Сложно быть другой?

– Яжен, – оборвал его любопытство Раяр.

– Какой другой? – отозвалась Става.

– Ну другой, не такой, как все.

– Чем же я другая?

– Видишь то, что мы не видим. Слышишь то, что мы не слышим. Разговариваешь с тем, кого не существует.

– Может это не я другая, а вы? – девушка лукаво прищурилась, – может это вы не умеете слышать то, что можно слышать, не умеете видеть то, что можно видеть?

– А это можно уметь?

– Можно. Но прежде, чем уметь видеть и слышать, нужно уметь не бояться.

– Я это уже умею.

– Уверен? – грустная улыбка коснулась губ девушки, и обеспокоенный Раяр поспешил одернуть зазнайку.

– Яжен, оставь.

– Почему же? Пусть говорит. – Вероятно, девушка тоже скучала по общению.

– Уверен!

Става встала, подошла к юноше со спины. Раяр напряжённо следил за происходящим.

– Ежели ты умеешь не бояться, желаешь ли уметь все остальное – видеть, слышать, управлять? – шёпотом спросила она, наклонившись к самому уху и положив руки Яжену на плечи.

– Да.

– Закрой глаза.

Яжен повиновался. На закрытых веках он ощутил тепло её ладоней, на лбу прикосновение кончиков пальцев. Затем её руки вернулись на плечи.

– А теперь открой.

Он открыл. Только натренированная выдержка помогла ему сдержаться от крика. Напротив сидел Раяр, и он светился ярче костра.

– Раяр, ты горишь, – стараясь как можно спокойнее произнёс юноша, наблюдая и сравнивая всполохи костра с языками мистического огня над другом.

– Ты тоже, – подсказала Става, – посмотри на себя. Яжен посмотрел и охнул, он действительно был весь словно охваченный пламенем.

– А теперь посмотри в лес.

Юноша вгляделся в темноту. Точнее он посмотрел туда, где раньше была темнота. Сейчас всё пространство опутывала тончайшая сеть светящихся паутинок, мельтешили светлячки, словно подсвеченные изнутри, стояли деревья, между стволами перемещались бесформенные тени.

– Присмотрись, кто скрывается в корнях ближайшего к нам вяза?

Яжен перевёл взгляд по направлению руки Ставы и удивился, поняв, что видит шевелящиеся комочки в корнях дерева.

– Ежата, – услышал он мягкий и с сожалением голос девушки, – их мать боится нас. Она не покинет гнездо сегодня ночью и малышам нечего будет кушать.

Яжен услышал сопение и попискивание, скрип, шорохи, чавканье удачливого хищника, вспархивание встревоженной птицы. Он развернулся к Ставе и увидел свет.

– Ты не горишь, ты светишься!

– И такое бывает, – девушка рассмеялась. Он первый раз слышал её смех.

– А желаешь видеть под землёй?

– Става, – взволнованный голос Раяра попытался остановить её, – он ещё молод, оставь это, прошу.

Девушка секунду размышляла над просьбой, потом её руки спустились с плеч юноши. Она мягко хлопнула его по спине, возвращаясь к своему месту, и вновь для Яжена мир погрузился в темноту.

Раяр облегченно выдохнул.

– И ты всегда видишь так? – восхищенно выдохнул Яжен.

– Иногда.

Става поднялась и ушла под навес.

– А ты видел такое? – юноше очень хотелось поделиться пережитым. Раяр кивнул.

– И под землю заглядывал?

– Не нужно тебе всего этого, молод ещё.

– Мне двадцать.

– Я и говорю – рано. Для некоторых вещей срок не пришёл. Поздно, спать пора. И зачем ты ей вопросы такие задаёшь?

– Интересно.

– Меру знай.

– Но отвечает же.

– Осторожней будь, – Раяр покачал головой. Непомерное любопытство…

– Зачем?

– Узнаешь не то, что нужно.

– А что не нужно? – Яжен не отставал, понимая, что только что показанное лишь малая часть неизведанного, которое рядом, но тщательно скрывают.

– То, что рано.

– А может оно и надо, коли узнаю.

Раяр посмотрел тяжёлым взглядом

– Ладно, буду, – смирился Яжен. Он долго ещё всматривался в лес, вспоминая пережитое ранее.

Разминка

В этот раз остановились пораньше. Когда подготовили навес, блики солнца ещё освещали лес и всё было хорошо различимо.

– Пора бы размяться.

Раяр снял всё лишнее, оставшись только в холщовых штанах и льняной рубахе, взял меч, отошёл от стоянки в глубину леса. Яжен последовал его примеру. Нашли небольшую полянку, разогрелись и, с готовностью принять бой, встали друг напротив друга.

Шаг, другой, взмах, разворот. Еле слышимый шорох осторожно передвигающихся ног, резкий выпад и натужное кряхтенье сцепившихся тел. Они покатились по траве, раскидывая ветки в разные стороны. Раяр был старше лет на десять или больше, но не уступал молодому и вёрткому сопернику. Он брал знаниями и навыками, полученными в многолетней подготовке и в бою. Яжен свой опыт получал только на тренировках. Настоящие битвы пока обходили его стороной.

Размявшись в рукопашную, взялись за мечи. Били сильно, смело, не щадя друг друга, на поле жалиться никто не будет. Звон металла эхом разлетался по лесу. Яжен оттолкнул Раяра и приготовился к своему любимому манёвру. И тут на краю поляны появился человек. Не было слышно, как он подходил, его просто заметили стоящим между деревьев на границе света и лесного сумрака. Одет непонятно. Вроде, как и наш, и не наш… Человек молча вынул меч и пошёл в наступление. Раяр отошёл в сторону, не опуская оружие, но и не принимая участие в поединке. Яжен переключился на чужака. Удар, блок, вновь нападение… Юноша чувствовал себя очень странно, человек словно предугадывал все его предстоящие выпады и повороты и успевал отражать их, блокировать и нападать в самый неподходящий момент. Даже секретный манёвр был разгадан и предотвращён. Яжен позволил себе удивиться и растеряться буквально на доли секунды, но эта роскошь оказалась непростительной. Стремительный взмах и резкий удар чужака вдруг окончились внезапной и жуткой болью. Юноша схватился за живот и, в ужасе, замер, ощупав торчащую из него рукоять меча. Он судорожно вздохнул, чувствуя, как подкашиваются ноги, поднял глаза на лицо победителя. Размытое пятно отпрянуло назад. Яжен зажмурился. Когда открыл глаза, перед ним никого не было. Юноша рухнул на землю.

Пришёл в себя от тряски и похлопывания. Его будил Раяр.

– Что это было? Я спал?

– Нет.

– Я… Он… – Яжен осмотрел себя, ощупал живот. Он жив, он цел… А вот рубаха нет. Юноша удивлённо разглядывал прорезь на одежде в области того места, куда чужак нанёс свой смертельный удар.

– Ты видел его? Что это было?

– Да, видел, – Раяр помог Яжену подняться, – это была разминка.

– Разминка? Чья? Он меня убил… – юноша умолк, понимая, что несёт чепуху. Он жив, как его могли только что убить? Что это вообще могло быть? Иначе, как сном не назовёшь.

– Става тешилась, – нехотя пояснил Раяр.

– Кто?

Яжен замолчал. Надолго. Пытался осмыслить произошедшее.

– Как она это делает?

Вопрос повис в воздухе, но потом Раяр смилостивился и начал объяснять.

– Создаёт тени. С виду они как люди, но бесплотны, могут читать твои мысли и движения. Бьешься, словно со своим отражением. Только оно быстрее и знает твои страхи, пользует их себе в угоду.

– Кто она такая? Зачем ей наша защита, если и так умеет за себя постоять?

Раяр промолчал. Уже стемнело. Нужно возвращаться.

Спал Яжен тревожно. Виделся чужак, явственно ощущалась рукоять и тёплая струйка крови, стекающая с руки. Голосом деда звучало в ушах воспоминание о наказе.

… «Будь храбр и горд. Тот, кто побеждает свой страх, тот, кто не отступает перед Силой, и есть настоящий Герой» …

Уже в предутреннем полумраке не выдержал, спустился к реке, погрузился с головой в холодную темную воду. Полегчало. Возвращался более спокойным. Подходя к костру, насторожился. Кто-то сидел на бревне у самого огня. Става. Услышала его шаги, встала, молча протянула только что законченную работу – зашивала рубаху. Он взял. Почему всё так сложно? Даже слов для вопросов не осталось…