Kitobni o'qish: «Осень»

Три минуты

Последнее время она выпадает из реальности ненадолго, однако и этого хватает, чтобы понять, что в реальность она возвращаться не хочет. Тут все так серо и уныло, а в мире, где Маргарита, все так прекрасно и черно. Да, она любит черный, в мире, где она хочет быть, ветра дуют со всей своей силой и мощью и выдувают из неё все горести и заблуждения, все иллюзии, которые приходят в ее голову, когда она сидит на стуле в полдень, в четверг. Они выдувают, правда, и всю надежду на всё хорошее. Но голову хорошо проветривают, так что не остаётся ничего, абсолютно ничего, кроме притяжения, тучи, смотрящие на неё свысока, так и манят к себе и давят своим величием, и осень, которая ждет где-то за углом с ножом. Она сидит где-то на окраине горы или холма и смотрит вдаль, у нее есть стол и стул. Маргарита в пальто, таком черном, но теплом, сидит и пишет свою новую книгу, излагает свои мысли. И думает: как же здесь хорошо, девушка смотрит вниз на море, которое бушует под ней и становится спокойнее от этого. Море, оно лечит, рядом с ним кажется, что все не имеет значения. Оно огромное, и ты понимаешь, что твоя душа такая же. Но Маргарита сидит, и пальцы ее леденеют, а вместе с ними и душа. Которая еще надеется на счастье и любовь, девушка верит, что, возможно, кто-то когда-нибудь придёт за ней и заставит слезть со стула и пойти в дом, который стоит в метрах пяти по диагонали, он небольшой, но уютный, однако уюта в нем не добавляет ничего: не вещи, вязаные мамой, ни камин, не какао, которое стоит в шкафу на кухне вместе со свечами. Все не то, душа не лечится. Он придёт к ней в дом, приведет Маргариту. Зажжёт камин и спросит ее: а почему же она не заходила, и девушка скажет, что в доме, где нет никого, ещё холоднее, чем на улице, он рассмеётся и скажет, что теперь в этом доме всегда будет тепло, как и в её душе, и Маргарита тоже поверит в это. И снимет пальто, потому что вдруг ей станет жарко, и душа начнет согреваться, а где-то там начнет оживать почти мертвое сердце.

Полночь

В полночь, сидя на стуле, она поняла, что отпустила его. Так незаметно, легко и непринуждённо он вышел из её жизни незаметно для неё самой.

Анна сидела пила чай, как вдруг, взглянув на город, поняла, что не ищет его больше. Не ходит по улицам, где ходили они вместе. И когда она позабыла дорогу к кафе, в котором они всегда ходили перекусить, ей легче стало думать о жизни. Нет, её не засосала серость будней, наоборот, она увидела в рутине что-то яркое, взглянув на жизнь под другим углом. Она вдруг осознала, что отпустила его, и ей стало легче.

Ей так хотелось закричать от радости, от понимания того, что, отпустив его, Анна обрела весь мир, всю вселенную, ибо теперь она сама свободной стала. Нет, он не был её господином, он отпустил её давно, только вот она не отпускала, всё держалась за что-то невидимое, скользящее и, ей казалось, это была любовь, вчера она была ещё жива. Сегодня ночью она поняла: он ей не нужен. И в подтверждении своих мыслей она открыла фото на телефоне и, взглянув, ничего не почувствовала.

Она встала, взяла сигарету и закурила, удаляя всё, что осталось от него: переписку, фото, даже футболку его выкинула и поняла, что теперь это самая бесполезная вещь для неё. Она свободна, она открыта, и, посмотрев на небо, сказала тихое "Спасибо".

Сидя на стуле ночью с четверга на пятницу и смотря на луну, которая заливала её кухню, Анна пила кофе, думая над своим будущим и рисуя город. Огляделась вокруг и решила, что завтра соберёт все вещи и снимет новую квартиру. Ей нужно менять всё в этой жизни и, если внешне она может изменить что-то начиная от квартиры, места работы, тогда и внутрение перемены придут, такие как отношение к себе, понятия дружбы и любви тоже поменяются, без них никак. Она видела его сегодня и думала, что он её заметил, ведь она стояла слишком близко. Но нет, не заметил. И вспоминая, как горькими слезами упивалась по ночам, она смотрела на то, как садится он в метро. Она решила пропустить свою станцию, из них двоих явно кто-то был лишний. И удивлялась она самой себе, как у неё не очень получалось жить без него. Как столько раз пыталась найти его в толпе и, приходя домой, рыдала в три ручья. Как вазы била, как крошила стёкла в ванной, а соседи думали, что сумасшедшая у них в доме завелась.

Сегодня, сидя в полночь, она отпустила его навсегда и поняла: подделывать любовь не сложно, сложно сохранить подделку, она требует гораздо больше усилий, нежели настоящая и искренняя. Примерно в полночь она отпустила его. Навсегда.

Девочка в автобусе

Девочка лет 8-ми едет на автобусе, вокруг неё машины, и кажется ей, что вся жизнь её впереди, едет она в серую и унылую школу. За окном дождь льёт, а девочка сидит, смотрит на женщин и мужчин с грустными лицами и задаётся вопросом: почему все они такие грустные? Девочка берет конфету в рот и улыбается, на душе становится сладко.

Девочке 13, она едет в том же автобусе на свидание к мальчику, которого полюбила. На улице солнечное лето, девочка смотрит на людей вокруг, всё так же погружённых в грусть, понять не может: от чего все такие. Когда подъезжает, она видит его, девочка берёт в рот леденец и радуется обычной сладкушке.

Девочке 23, она сидит в автобусе и плачет, её бросил мальчик, который не любил её никогда и притворялся, что любит, она смотрит в окно, а там тёмная непроглядная ночь. И она одна едет в автобусе злая на весь мир, и, открывая вино с шоколадом горьким, начинает есть, не понимая грусть пассажиров, которые ехали вместе с ней минут пять.

Девочке 34. Она, уже замужем, едет в автобусе со своим ребенком, ему 5 лет. Он смотрит в окно, и всё ему интересно. Она же сидит и смотрит в то же окно, видит весну и открывает ребенку сок, а сама берёт леденец от горла. И начинает понимать грусть людей, сидящих вокруг них. И самой грустно от того, что скоро она будет такой же. Отогнав мысли, она дальше смотрит в окно.

Девочке 40. Она едет с дочкой, сидящей у окна, той скоро семь. Она отвечает на вопросы, смотрит и думает о себе в её возрасте. И всё смотрит в глаза пассажиров и задает себе вопрос: почему же до неё никак не доходит, отчего люди такие грустные? Она берёт в рот конфету, и та тает у неё во рту.

Девочке 60. Она едет одна, в автобусе в зимний вечер вокруг люди, похожие на нее, и она понимает, почему они грустные такие. Девочка всё понимает: это от пропавших мечт и желаний, от надобности ненужных вещей, над которыми мы трудимся всю жизнь. И, попусту проживая свои последние дни, в автобусе жалеем о всем. Девочка выходит на своей последней остановке и снова берёт шоколадную конфету в рот.

Последняя встреча

Они расстались без обид где-то примерно в полночь. Была зима, снег падал на их головы.

Они расстались на ничем не примечательной улице возле моста, он долго ждал их встречи, она же шла неторопливо, растягивая своё прибытие. Она подходила к нему со спины, услышав стук знакомых каблуков, он обернулся. Её змеиные глаза, словно сверкающие изумруды, пленили его вновь.

Они пошли навстречу. Он медленнее, но увереннее, она быстрее, не желая оказываться вместе с ним. Она тянула до последнего выход из дома, красилась, долго сидела с сигаретой перед зеркалом, она просто не хотела выходить. А для чего? Их встречи приносили только боль обоим, их расставание уже давно отмечено в паспорте официальной печатью. Но чтобы ей не сомневаться больше, она пошла на их последнюю встречу.

Людей нет, лишь пустые улицы и негорящие фонари, её лицо он видит в последний раз. Ах, если бы он раньше осознал, как была она ему нужна. Как же сильно. Но нет, всё, уже слишком поздно. Луна. Сегодня она единственная свидетельница их последней встречи.

Она поцеловала его. Её красная помада осталась на его губах, ну и пусть, больше никто не сможет посмотреть на него. После поцелуя она вынула пистолет и, прицелившись ему в грудь, выстрелила… Минута, и он труп. Холодный… Мертвее всех мёртвых. Он упал, покачнувшись. Поймав его, она выбросила тело в реку, что бушевала под ними, унося своё течение куда-то в лес, далеко за пределы города. И смотря, как медленно уплывает тело, взглянула на белоснежное пальто, на котором красовалось пятно крови. Сняв с себя, выбросила ещё и его и в платье на бретельках пошла в кафе.

Их последняя встреча №111 закончилась. Расставшись навсегда, он лежал на берегу реки с дырой в сердце, его обледеневшие глаза смотрели в небо, на луну, которая стала ещё и свидетельницей его смерти.

Она же сидела в кафе, курила много, и кровь под ногтями, и красная помада на губах, напоминавшая о поцелуе, – всё принадлежало ей. До единого. Она ничего не хотела отрицать. Да и зачем? Он весь принадлежал ей, даже его смерть. Она подняла бокал и громко сказала:

– За всех мужчин, что делают нас сильнее.

Моя любовь к тебе №5102

Холодная и темная темница, преисподняя ада, куда отправляют всех, кто не понравился. Вот она, настоящая жизнь наша и удел наш людской.

Я сижу и гнию, живя, и свет, проникающий ко мне через небольшие окошки, даёт понять, сколько мне осталось тут, раны мои от боёв в этой жизни кровоточат. Но сделаны они не врагами моими, а друзьями. Людьми, в чьи руки я вверил себя, людьми, в чьи руки я доверил мечи для охраны моей плоти, людьми, в чьи руки вверил слово, чтобы защищали мою душу. Они предатели, что гуляют сейчас на свободе, не имея памяти обо мне.

А враги мои смотрят с презрением и жалостью на меня, знают, что недолго мне осталось на этом свете. Не трогают меня больше, не заставляют встать, ничего больше им от меня не нужно, они ждут, когда скончаюсь я, чтобы отправить тело моё в землю, где покоятся все, кто жил когда-то на земле.

Я поднимаю глаза и вижу тебя. Ты в белом, как ангел, локоны твои светлые и глаза ясные, как и твоя душа. Ты словно ребенок, что заблудился в этом аду средь палачей и предателей. Что же забыла ты тут? Что привело тебя сюда? Вопрос этот занимает мою голову уже несколько ночей. И находит ответ лишь тогда, когда ты приходишь ко мне, осматриваешься и что-то пишешь своей рукой на темной бумаге. Глаза твои полны печали, и горе, что в них застыло, вот-вот вырвется наружу. Я хочу протянуть руку к тебе и вытереть слезы твои, успокоить душу твою, но не могу, сломаны они у меня, не могу я ничего, кроме как сидеть и смотреть на мир и на жизнь, что ходит вокруг каждого пленника здесь. Тут неподалеку и смерть ошибается и ведёт с жизнью неравный бой. Но тут, в пределах этой камеры и в пределах других камер, смерть выигрывает, и жизнь отступает на поверхность. Там, где ей легче всего дышится. Закрываю глаза, когда рука твоя ложится на мои веки, ибо я не в силах сопротивляться тебе, я хочу, чтобы унесла ты меня далеко-далеко, туда, где покой, туда, где будут мои товарищи и друзья, туда, где жива ещё моя любовь…

У каждого сидящего тут свой собственный ад, в котором он сам варится.

Никто не может причинить человеку такую боль, какую он сам себе причиняет мыслями и душевными терзаниями. У каждого свой ад, каждый сидит в своей камере, пожираемый своим страхом смерти. А та всё чувствует, всё знает и не торопится забирать души наши, смеётся над нами.

Я чувствую твои прикосновения рук, они словно касание бабочки, легкие и успокаивающие. Может я и правда умер уже да в раю на том свете теперь нахожусь. Хотя нет, боль жжёт руки и ноги, когда ты осматриваешь их. Я теряю сознание и окунаюсь в тьму, с которой граничил последние пару дней.

Номер мой, 5102, выведен в карте. Присвоили мне его, когда приехал сюда я пленником, на этой земле я чужой да и на своей останусь чужим. Лежу я и брежу. Ты приносишь мне немного воды, но легче не становится, и ты говоришь, что осталось мне немного, несколько дней. А мне всё равно.

Я встречаю тебя в пятый раз и знаю, что он последний, жар спал у меня, а рук я не чувствую, значит, плохо дело. Я смотрю на тебя, ты – на меня. Я много знаю и всё же рисую в голове своей образ твой, не понимая зачем он мне.

Ты наклоняешься и целуешь меня сначала в губы, а потом и в лоб, и теперь я покойник наяву. До скорой встречи в следующей жизни…

Мы встретились в тридцать восьмом, в переулке, я писал стихи, а ты была моим единственным слушателем, вновь повстречались мы с тобой уже перед смертью моей в сорок восьмом. Меня за те стихи, что я читал тебе, и приговорили, жалко, больше не увижу тебя. А единственным твоим воспоминанием обо мне будет наш с тобой первый и последний поцелуй в камере, в лагере, где-то под Москвой.

Чем лечат душу

Город. Пять утра. На душе паршивей не бывает. Олеся вышла на балкон, зазвонил телефон, опять её подруга, которой она должна денег. Как же всё достало!

– Ты меня слышишь? – прозвучал голос в трубке после поднятия.

– Да, я слышу, что ты так орёшь?

– Ничего, ты помнишь, что сегодня решается твоя судьба с институтом?

– Я не пойду туда.

– Это почему же?

– Я хочу создавать, а не идти по протоптанной дороге, которую придумали другие люди. Я хочу помогать людям через своё творчество, через то, что я создаю, направляя их. Самыми лучшими людьми являются далеко не психологи, что берут с нас деньги, а те люди, что душою слушают, сидя в пять утра с тобой на балконе, и без осуждений помогают тебе разобраться во всем. Они просто сидят рядом и этим уже помогают.

Лечат книги с запахом старости, любовь другого человека – самые простые, но такие удивительные вещи.

А ещё солнце, снегопады и тёплые летние дожди, тепло у камина и работа мечты… Излечить душу можно, радуясь мелочам и наслаждаясь сладким как мёд вином да ещё и с сыром, смехом в четыре утра на балконе и хорошим сексом, а никак не таблетками.

Помогают духу прогулки по долгой дороге, отдых в лесу средь животных и птиц, что видели гораздо больше тебя, дельные, быстро исчезающие мысли, что приходят в пятницу вечером.

Вечера и прогулки в одиночестве по городу в три ночи, когда спать ложишься, отпуская мысли и тревоги, перемены, если мы сами приходим к ним, – всё то, что не совершает человек против своей воли, делает нашу жизнь полноценной. Любовь к себе и хорошие объятия, что заживляют раны в душе, – именно такие вещи и дарят радость. Коты, что приходят рано утром и смотрят на тебя сквозь сон, леса, что шёпотом своим зовут тебя, а не город со зданиями стеклянными, помогают достичь гармонии. А деньги… Они убивают душу.

Искусство, одежда и прическа, которая нравится нам, чай, ветер, тень жарким летним днём – всё вокруг, если бы мы чаще обращали на это внимание, лечит душу. Люди, которых нет уже с нами, но они всегда рядом…

– То есть ты не вернешься в институт?

– Конечно нет.

Унесенные югом

Экипаж уносил её от прежней жизни по обширной аллее в сторону юга.

Как она решилась на такой смелый шаг? Уйти, убежать. Ведь у неё было всё, о чём можно мечтать: отчий дом, где её любили, тёплый камин каждый вечер под чашку такого же тёплого чая, прислуга, сдувавшая с неё пылинки. И теперь всё это осталось позади. Дочь богатого аристократического рода, которой наскучило жить прежней жизнью, решилась сбежать с ним, с мужчиной, в которого была влюблена.

Её платье летело шлейфом за каретой, лошади галопом мчались в тумане, унося её всё дальше и дальше от дома. Она обернулась и последний раз посмотрела на дом. Где-то в душе поселилась тоска, но потом рядом с ней сел он и укрыл её своим жакетом. Теперь ей было не о чем волноваться и жалеть. Они отправятся на юг, в страну, где нет дождя и тумана, где светит солнце и любовь, где они навсегда смогут забыть, кто они такие, где они навсегда выйдут из тени и больше не будут прятаться и смогут спокойно гулять в обществе таких же беглецов от жизни, как и они.

– Скажите, – он нарушил их молчание, – миледи, не жалеете ли вы, что бросили всё и поехали со слугой на юг, ведь ваша репутация может пострадать?

– О, нет! – Горячо воскликнула дама. – Мне всё равно, к тому же жить можно и без репутации.

– Куда же мы с вами поедем в первую очередь? Есть ли особые пожелания?