Kitobni o'qish: «Похудение в 40+. Вся правда про метаболизм и гормоны», sahifa 2

Беременность и роды

Тяжелые осложнения беременности и родов, с кровоизлияниями в мозг и гипофиз, после чего наступает настоящее эндокринное ожирение, иногда случаются. И хотя такие осложнения чрезвычайно редки, беременность, роды и кормление грудью играют в страданиях по утраченной фигуре такую же (если не бóльшую) одиозную роль, как гормоны. «Ну конечно, она же не рожала!» ― кто не слышал этой едкой фразочки в свой или чужой адрес? Вот здесь пора поставить жирную‒прежирную точку.

Беременность действительно не проходит бесследно ― она оставляет свой естественный отпечаток на внешности женщины и особенно на ее фигуре. Чаще всего это след в виде прибавки веса. Плюс 9‒14 кг за все время беременности ― это абсолютно нормальная история.

В этих килограммах заложен не только вес младенца 3,5‒4 кг, но и увеличившийся с 5 до 7 л объем крови, чтобы мать легче перенесла кровопотерю в родах, выросшая с 60 г до 1 кг матка, дополнительные 600‒700 г плаценты, примерно 1,5 л околоплодных вод, грудь, распухшая с размера B до Е‒F [24]. Ну и жирок вокруг бедер и талии: так организм делает запасы, предусмотренные природой, чтобы максимально обезопасить малыша от лишений жизни [25]. Вдруг мать неожиданно на диету сядет, или ее муж-охотник обленится вконец?

В родах мать избавляется от околоплодных вод и плаценты, теряет 300 мл (или больше) крови. Малыш перебирается из живота на ручки, и с этого момента его вес учитывается отдельно. Из роддома молодая мама выходит легче, чем туда пришла, на 6‒7 кг. Еще пару килограммов она потеряет в первые 1,5‒2 мес после родов, когда матка и циркулирующая кровь вернутся к добеременным объемам. Ну и остальные килограммы уйдут за полгода‒год, пока малыш кормится грудью.

Грудное вскармливание ― это очень энергозатратный процесс! Ребенок в 4‒5 мес съедает около 800 мл грудного молока в день. Это примерно 500‒550 ккал. Состав грудного молока, его калорийность гораздо богаче, чем у коровьего пастеризованного из магазина. В грудном молоке содержатся белки, жиры, сахара. Как еще они могут попасть в молоко, если не из организма матери? То есть мать должна где-то дополнительно заполучить все эти питательные вещества. И она их получает – из пищи и собственных запасов на «черный» день.

Второй момент ― молоко надо произвести, «упаковать» простейшие частички аминокислот, жирных кислот и глюкозы в сложные молекулы. Представьте только, в грудном молоке содержится 1000 (!) видов белка, 200 видов сложных сахаров, 40 ферментов. Работа такого «молочного завода» требует дополнительной энергии.

Вот и получается, что в период грудного вскармливания энерготраты матери возрастают на 700‒800 ккал в сутки. Никакие тренировки в самом лучшем спортзале не обеспечат таких расходов энергии! С молоком улетучивается несколько килограммов из «защитного пояса беременности», который некрасиво свисал с живота и боков сразу после родов. Но при одном условии: если мама сама в этот период не будет переедать.

Случается, что за беременность прибывает и 25, и 30 кг. Это много, конечно. Похудение после родов в такой ситуации потребует больше времени, сил и терпения, но даже эти килограммы можно скинуть до отправки детеныша в детский сад. Почему же сохраняются набранные во время беременности килограммы даже спустя годы, когда сын или дочь не то, что садик, а школу закончили?

Увы, образ жизни матери семейства сильно отличается от образа жизни девушки на выданье. У одной свидания и танцы, у другой бессонные ночи и нервотрепка из-за сквозняков в яслях. Одна на диете и омарах, вторая доедает макароны за всей семьей, чтобы не выбрасывать. Физическая активность у многих мам недостаточна, и я сейчас даже не про тренировки в спортзале и не пресловутые 10 тысяч шагов. Когда? Раньше муж романтичные уикенды устраивал с мон-амуром, а с появлением ребенка ждет‒не дождется момента, когда сможет сбежать на охоту или рыбалку. Подальше вот от этого крикливого семейного счастья.

А мать так и остается прикованной к грязным горшкам, разбросанным игрушкам и кухне с самого утра и до поздней ночи. Выше уровень тревожности и стресса, меньше сна и отдыха, нерегулярная еда чем придется. В общем, мамы такие мамы!

Очевидно, что после рождения детей меняется не генетика и не гормональный фон. Меняется сама жизнь. И какими бы печальными не были предпосылки набора лишнего веса во время беременности и после, его непосредственная причина такая же, как у мужчин и всех нерожавших, ― дисбаланс между поступившей пищей и потраченной энергией.

Плохая генетика

На третьем месте среди обвиняемых ― плохая генетика.

В какой-то мере у нас у всех плохая генетика. Эволюция человека 2,5 млн лет проходила в условиях борьбы за выживание, и мы генетически запрограммированы на формирование внутренних жировых запасов [26].

Миллионы лет наши древние предки балансировали между риском смерти от голода и гибелью от лап и зубов хищников, «удерживая» свой вес в максимально безопасном диапазоне. Нужно было оставаться не слишком тощим, чтобы пережить голодные времена, и не слишком пышным, чтобы суметь спастись от диких зверей.

Тучному человеку было очень сложно убежать от саблезубого тигра. Но 400 тысяч лет назад наши пращуры научились добывать огонь, и спасением от хищников стало не бегство, а горящие факелы. С этого момента лишний вес перестал быть лимитирующим фактором для выживания человечества.

Верхняя планка допустимой массы тела постепенно «размазалась», но люди продолжали жить в условиях скудного питания. И те, кто был способен более эффективно запасать жир, получили эволюционные преимущества: они лучше переживали голодные периоды и эпидемии инфекций, женщины успешнее переносили беременность и оставляли больше потомства.

Только 50‒70 лет назад в России и во многих других странах наступил период относительного благоденствия и легкости в получении еды. Однако за эти 50‒70 лет у нас не появилось встроенной тест-системы, которая своевременно сигнализировала бы о достаточном поступлении питательных веществ. Нет рубильника, вовремя отключающего аппетит, и заслонки, препятствующей приему излишка пищи.

Хотя во всех умных книжках написано, что через 20 минут после начала трапезы мы должны получить от мозга какие-то сигналы о насыщении, многие из нас понятия не имеют, как эти сигналы звучат. Мы всегда готовы съесть еще чуть-чуть, а если блюдо очень вкусное ― то много больше, чем нужно для поддержания баланса энергии. Пожалуй, единственный сигнал, на который мы реагируем, ― это чувство переполненности в желудке, когда переедание ― уже свершившийся факт.

Сегодня, когда люди чаще сталкиваются с изобилием, а не с дефицитом пищи, часть эволюционных механизмов начала работать против нас. Наш организм, наученный миллионами лет выживать на скудном питании, по-прежнему пытается делать запасы впрок, на всякий случай, чтобы было чем расплатиться за право на жизнь при наступлении голода. Этот несчастный случай может так и не наступить, но при условии легкой доступности еды все мы, люди, так или иначе остаемся склонными к перееданию и полноте. А те, кто уже боролся с лишним весом ― тем более.

Ученые изучают множество гипотез об эволюции ожирения. Исследованы различные теории, и у каждой из них есть свои сторонники и противники [25]. Но, несмотря на все споры, которые идут уже полвека, единого мнения о генетической предопределенности ожирения для современного человека так и не сформировалось. А крупные исследования мало подтверждают роль генетики в широком распространении лишнего веса в человеческой популяции [27].

Гены действительно определяют тип телосложения («толщину кости»), скорость метаболизма, количество и качество мышечной ткани, силу аппетита и разную скорость похудения в ответ на диетические вмешательства. Есть свидетельства о предрасположенности к лишнему весу, который вовсе не обязан реализоваться без соответствующих условий. Но главный фактор увеличения массы тела у современных людей за последние 40‒50 лет ― это переедание в результате легкой доступности калорийной пищи и гиподинамии (то есть низкой физической активности) [28].

Поэтому родовые «наследственные» случаи полноты ― чаще всего результат семейных традиций в питании. Приучили мама с бабушкой к жареным пирожкам и сладким блинчикам до, во время и после еды на десерт ― так мы и питаемся до самой пенсии, пока не одумаемся. Согласитесь, это больше похоже на «поведенческую генетику», а не наследственность.

Итак, что известно науке по поводу повального распространения лишнего веса? То, что это результат сложного взаимного влияния нашей общей генетической истории и современного изобилия. Наши тела все еще сохраняют эволюционное наследие и не всегда успешно адаптируются к нынешним реалиям. Поэтому цель заключается не в том, чтобы охотиться за очередным «геном ожирения». А в том, чтобы научиться эффективно управлять этим генетическим дрейфом, и успешно противостоять существующим вызовам – повышенному аппетиту, спящему чувству сытости, сниженному метаболизму и другим факторам, предрасполагающим к перееданию. Но не обрекающим на лишний вес на все 100 %.

Широкая кость

И, наконец, последний подозреваемый во вредном влиянии на фигуру ― тип телосложения. Та самая «широкая кость», о которой рассказывают сотни анекдотов и шарят гигабайты мемов в соцсетях. На самом деле широкая кость (или гиперстенический тип телосложения) у женщин прибавляет к массе тела примерно 20‒30 г на 1 см роста, если сравнивать с весом при нормальном (нормостеническом) телосложении. При росте 165‒175 см разница составит примерно 4–6 кг. Это всего-то один размер: L вместо M. У мужчин эта разница более вариабельна из-за большего разброса объема мышечной массы.

* * *

Поиск виноватых ― процесс увлекательный, но всегда очень болезненный и абсолютно нерациональный. Соблазн обвинить плохую генетику, неправильный гормональный фон или родственников велик, особенно когда мы не получили желаемого результата от вроде бы правильных действий, и у нас в очередной раз опустились руки.

Однако поиск виновных ― это палка со вторым концом. И на нем ― недовольство собой и самоедство, потому что какими бы неправильными не были наши гены, мы всегда помним, что у подтянутого Пал Михалыча или стройняшки Зинаиды Петровны наследственность ничем не лучше нашей. Но им как-то удалось взять свой вес под контроль.

И тут, как мне кажется, важно не перегибать палку ни с того, ни с другого конца. Истина как обычно посередине. Не наша вина, что все представители рода человеческого теоретически склонны к перееданию, но в наших силах быть честными перед собой и делать то, что действительно нам под силу ― адаптировать свой пищевой рацион под наши индивидуальные потребности.

Да, потребности и метаболизм у всех разные, вкусовые предпочтения и сила аппетита отличаются. Конечно, мы считаем везунчиками любителей куриной грудки и редиски, когда самим по душе баранья шейка и домашние пироги с курагой, да побольше. Я, например, тоже хочу есть в таких же количествах, как 25-летние спортсмены-тяжелоатлеты с косой саженью в плечах, и при этом не толстеть. Но если мои реальные потребности в разы скромнее, то я вынуждена это учитывать, выбирая размер порции.

Поэтому лучше не заниматься самообманом. Внутренняя правда перед собой и избавление от иллюзий ― это первый шаг в борьбе за свое здоровье и подтянутое тело.

Глава 3. Что происходит на самом деле?

Так что же на самом деле происходит с нашим организмом на пятом‒шестом десятке? И можно ли вернуть фигуре нормальный объем, а нам ― хорошее самочувствие и веру в возможность контроля над собственным телом?

Нездоровье от природы

Вопреки широко распространенному мнению, что организм сам (!) стремится к оптимальному состоянию, а природа лечит, факты упрямо показывают, что после 40 лет ― совсем не стремится, и преимущественно калечит. Иначе как объяснить эти безрадостные подарки на 40-летие в виде инсулинорезистентности или потери мышечной массы? Пусть не в 40 лет, а чуть позже (у всех индивидуально), но к 48‒50 годам описанные ниже неприятные признаки есть даже у внешне стройных и здоровых людей.

Думаете, дело не в природе, а в том, что мы сами виноваты? Дескать, изменили качество еды, перешли на переработанную пищу и стали есть значительно больше, чем наши предки, жившие 100, 200 или 500 лет назад. Когда питание было натуральным, природа ― нетронутой, а пищевой и химической промышленности не было вовсе. Сложно сказать, но, если посмотреть на картины старых мастеров, миф о здоровье и стройности людей среднего возраста, живших в прошлые эпохи, разбивается в пух и прах. Тициан, Рубенс, Кустодиев изображали дам и джентльменов не просто с пышными формами ― на их полотнах застыли модели с явным ожирением.

Впрочем, небольшое увеличение массы тела после 40 лет многие считают естественным и физиологичным. Есть мнение, что прибавка 1‒3 кг в каждое последующее десятилетие жизни может иметь приспособительное значение. Например, у женщин после наступления менопаузы жировая ткань становится основным местом синтеза эстрогена, а небольшое утолщение жировой прослойки немного ослабляет катастрофические последствия угасания работы яичников (хотя все не так однозначно, об этом дальше) [29]. Но если после 40‒45 лет вес начинает прибывать по несколько килограммов в год, то за десятилетие может набежать куда больше, чем условно допустимые 1‒3 кг.

Так чем же одарила нас природа‒мать на пятом и шестом десятке?

1. Изменяются уровни половых гормонов. Уже с 25‒30 лет у мужчин и с 30‒35 у женщин потихоньку начинает идти на спад работа половых желез ― яичек и яичников, но критическую массу эти изменения набирают только на пятом десятке. Подробнее о связи дефицита половых стероидов и лишнего веса написано ниже.

2. Уменьшается масса и объем мышц. Уже после 20‒25 лет и мужчины, и женщины начинают утрачивать мышечную массу, но до 40 лет эти изменения незначительны. На пятом десятилетии потеря скелетных мышц постепенно ускоряется, к 50 годам набирает обороты, а к 80 годам остается примерно 50 % мышц от пикового объема, которым мы обладали в 25 лет [30]. Это состояние (саркопения) связана со многими факторами: и с дефицитом гормонов, и с возрастными изменениями, и с неправильным питанием (в том числе с низкокалорийными диетами), и с тем, что мы становимся менее активными физически. Так или иначе, с уменьшением объема мышц мы сжигаем калории все медленнее и медленнее.

Мастеров спорта мышечная атрофия тоже не обходит стороной, что наглядно свидетельствует ― возрастная саркопения неизбежна. Ее можно замедлить регулярными силовыми тренировками, а в ряде исследований показано, что мышцы можно частично восстановить. Но без дополнительных усилий с нашей стороны (в виде занятий с отягощениями) мышечная масса постепенно «тает».

Основная причина потери мышечной массы с возрастом ― дефицит андрогенов и соматотропного гормона. В молодости после повреждения или травмы здоровая скелетная мышца восстанавливается полностью, а при старении – лишь частично.

На ту же мельницу льют воду болезни (от легких до тяжелых), малоподвижный образ жизни и… лишний вес [31]. С ним связана так называемая липотоксичность ― состояние, когда жировая ткань усиленно выделяет биологически активные вещества, в том числе с повреждающими свойствами. Например, адипокины, цитокины и хемокины вызывают асептическое (неинфекционное) воспаление мышц [32]. В результате липотоксичности новые волокна мышц почти не образуются, старые постепенно «отмирают», а их место занимают несокращающиеся фиброзные волокна.

Каким бы ни был механизм саркопении, уменьшение силы и объема мышц служит одной из основных причин снижения скорости метаболизма во второй половине жизни. Вместе с мускулами мы теряем физическую силу и качество жизни [33].

3. Замедляется метаболизм. Долгое время считали, что с годами метаболизм обрушивается сам по себе, и в этом тоже винили гормоны. Однако недавно произошло открытие, которое должно навсегда перевернуть наши представления о связи обмена веществ и возраста.

Американские исследователи в журнале Science опубликовали удивительные результаты своей работы. Они подтвердили, что на самом деле возраст как таковой не влияет на метаболизм с 20 лет и вплоть до 60 [34]. Наиболее высокий обмен веществ у детей первого года жизни ― в 1,5 раза выше, чем в 20 лет. Это неудивительно, ведь рост и вес ребенка от рождения до 1 года увеличивается в 2,5 раза. Затем обмен веществ медленно снижается к 20 годам до взрослого уровня и остается стабильным до 60 лет. А после 60 метаболизм неуклонно падает.

Получается, что у 20-летних и 55-летних скорость обменных процессов одинакова, энергозатраты в пересчете на костно-мышечную массу (так называемую безжировую) ― тоже.

Это исследование опровергло также теорию, что у мужчин метаболизм выше, чем у женщин. Просто мужчины, как правило, крупнее, у них ниже процент жира в организме и больше доля мышечной массы, поэтому энерготраты и потребность в питательных веществах выше. Если же мужчина и женщина имеют одинаковые рост, массу и состав тела (доли жировой и мышечной ткани), то скорость метаболизма у них будет сопоставимой.

Похоже, самый серьезный фактор, влияющий на метаболизм после 40 лет, ― это объем мышечной ткани. Вот почему так нежелательна растрата мышц при резко ограничительных диетах.

4. Нарастает резистентность к инсулину и риск сахарного диабета 2-го типа. Чем старше мы становимся, чем больше лишнего жира накапливаем, тем хуже и хуже наши ткани реагируют на инсулин – гормон, отвечающий за попадание глюкозы внутрь клетки, где сахар должен переработаться в энергию [35]. Развивается инсулинорезистентность ― нечувствительность клеток к инсулину. При инсулинорезистентности уровень гормона может быть соразмерным пику глюкозы и даже избыточным, но «инсулиновый ключик» больше не может справиться с «поржавевшей замочной скважиной» и открыть каналы, по которым в клетку хлынет глюкоза.

В результате этих изменений уровни глюкозы и инсулина в крови остаются высокими в течение длительного периода после еды. Но в то же самое время клетки недополучают глюкозу, начинают голодать и требовать топливо для работы, а инсулин тормозит расщепление жировых резервов. Почти сразу после еды мы вновь не против перекусить, но очередной перекус оборачивается новой тягой к пище. И все это время инсулин запасает и запасает жиры.

Такое состояние называют предиабетом, когда резистентность к инсулину уже есть, но компенсаторные механизмы еще позволяют худо—бедно стабилизировать уровень сахара. Предиабет может привести к диабету 2-го типа, но не поздно предотвратить такой сценарий, если изменить образ жизни, скорректировать привычки в питании и снизить вес. Ученые подсчитали, что при похудении всего лишь на 5–7 % чувствительность клеток к гормону улучшается и даже приближается к норме [8–10].

5. Сбиваются настройки уровня кортизола. У молодых людей синтез кортизола регулируются по принципу «обратной связи» ― чем больше гормона на периферии, тем меньше его вырабатывается в коре надпочечников. Следят за строгим соблюдением обратной связи структуры головного мозга ― гипоталамус и гипофиз.

Однако после 40‒45 лет нарушается регуляция выработки кортизола: синтез гормона выходит из-под контроля высших мозговых структур, правило «обратной связи» нарушается. В результате этого любая мало-мальски стрессовая ситуация оборачивается резким нарастанием уровня кортизола и крайне медленным его возвращением к норме [36]. Фактически, обычный человек среднего возраста попадает в условия непрекращающегося биохимического стресса. И часто ― вполне ощутимого. Кортизол усугубляет состояние инсулинорезистентности, ускоряет разрушение мышечной ткани, усиливает аппетит и способствует накоплению жира в животе, вокруг талии и в верхней части спины.

Эстроген ― прекрасный и ужасный

У женщин любого возраста распределение жира и регуляция пищевого поведения зависит от уровней половых гормонов и кортизола (гормон коры надпочечников).

Самый главный женский половой гормон ― эстроген. Под его незримым влиянием тело обретает форму соблазнительной груши или драматичных песочных часов – с тонкой талией, округлыми бедрами и ягодицами, как у кинодивы 50-х годов.

В жировой ткани есть рецепторы эстрогена ― это чувствительные окончания, связываясь с которыми гормон управляет работой клеток. Через свои рецепторы в жировой ткани эстроген регулирует активность особого фермента, липопротеинлипазы, в задачи которого входит простая функция – накапливать липиды в жировых клетках в области бедер и ягодиц. В детородном возрасте (15–49 лет) активность этого фермента высока, поэтому лишний жир у молодых женщин скапливается преимущественно ниже талии.

Разные уровни гормонов и индивидуальная реакция на них объясняет многообразие типов женских фигур. Однако какой бы ни была женская фигура – Т, Н, О или Х-образной, – жировая прослойка на бедрах и ягодицах в детородном возрасте есть практически у всех.

За последние несколько сотен лет условия и образ жизни людей сильно изменились. Однако наши организмы функционирует по тем же законам, что действовали в те давние времена, когда человек жил в пещерах и охотился на мамонтов. На заре человечества природа позаботилась, чтобы у беременной матери внутриутробное дитя было сытым всегда ― независимо от того, принес муж добычу или нет. В течение миллионов лет эволюции, когда беременные недоедали по разным причинам, жировая подушка вокруг бедер и ягодиц обecпeчивaла питaниe плоду. Многие современные девушки борются с этой подушкой годами, но успех дается им ох как нелегко ― все-таки против природы не попрешь.

Когда женщина подходит к завершению детородного периода, aктивноcть липопpотeинлипaзы в облacти бедер и ягодиц cнижaeтcя. Жировые клетки в этой зоне начинают уменьшаться в paзмepax, но жир не исчезает «в никуда» ― он мигрирует с бедер и ягодиц внутрь живота, что приводит к увеличению массы висцерального жира [29]. Это и есть то самое небезопасное пepepacпpeдeлeниe жиpовой ткани, о котором написано выше.

Многое меняется после 40‒45 лет, когда яичники сначала снижают, а затем полностью прекращают синтез эстрогенов и встают на паузу. Которая продлится до конца жизни. Менопауза ведет к тотальному дефициту половых гормонов. Небольшое количество эстрогенов все-таки будет образовываться в жировой клетчатке и надпочечниках, но их будет катастрофически мало.

У среднестатистической женщины в возрасте менопаузы растет объем жира и сокращается масса мышц и костей ― примерно на 2‒3 кг. По сути, изменяется композиция тела. В научных исследованиях показано, что такое изменение состава тела после менопаузы происходит в любом случае, у любой женщины, независимо от того, меняется у нее общий вес или нет. Иначе говоря, даже если вес остается стабильным, доля жира все равно увеличивается. Поэтому одежда прежнего размера становится тесной ― объем у жировой ткани больше, чем у мышц, плюс перемещается он туда, где раньше его было мало ― в живот, область плеч и груди.

Однако из-за сидячего образа жизни, заедания стрессов и передвижения по городу на машине, жир не только замещает потери костной и мышечной ткани, но и перевыполняет план.

Как мы уже знаем, именно с потерей мышц (а не с возрастом) связано замедление скорости метаболизма у людей моложе 60 лет: если до 45‒48 лет он был относительно стабилен, то в более старшем возрасте начинает снижаться на 4‒5 % в каждое десятилетие жизни [37].

Давайте проведем примитивный расчет. Если величина основного обмена была 1400 ккал, то после 48 лет она уменьшится до 1330 ккал. Вы скажете, что образующийся избыток ― всего-то 70 ккал в день! Но за год эти лишние ежедневные 70 ккал увеличат жировое депо на 3 кг. А если женщина успела посидеть на нескольких диетах (или, того хуже, 10‒15 лет «марафонилась» каждый год к отпуску или Новому году), метаболизм у нее будет снижен еще сильнее. И значит прибавка жира будет идти по более крутой восходящей траектории.

По данным крупнейшего мирового исследования здоровья женщин Healthy Wоmen’s Study, в первые 3 года после менопаузы масса тела в среднем увеличивается на 2,3 кг, а y каждой пятой – на 4,5 кг и более. Чepeз 8 лeт средний «привес» в обследованной группе составил 5,5 кг. Понятно, что кто-то прибавит за это время полкило, а кто-то 30 кг. В 50 лет общее количество жира у женщин оказалось на 8‒9 % больше, a мышечной массы – меньше, чем в детородном возрасте [38].

Увеличение живота (абдоминальное ожирение) после менопаузы также считают «заслугой» кортизола и андрогенов. Бытует мнение, что с возрастом у женщин количество андрогенов растет, но это миф. Уровень последних тоже падает, но не так стремительно, как эстрогенов и прогестерона, что позволяет им обойти по степени влиятельности типично «женские гормоны».

Некоторое увеличение веса после наступления менопаузы, когда яичники уходят на покой и перестают вырабатывать эстрогены, принято считать адаптационным механизмом. Его задача ― сгладить драматические последствия утраты гормонов. Ведь внеяичниковый синтез эстрогенов идет преимущественно в жировой ткани, и увеличение жировых отложений можно было бы расценивать как своеобразную защиту от быстрого прогрессирования остеопороза, от развития старческого слабоумия и болезни Альцгеймера.

Однако наиболее активно внеяичниковый синтез эcтpогeнов идет в жировой прослойке на ягодицах, скромнее ― в подкожной клетчатке вокруг живота. А начиная с возраста менопаузы лишние килограммы норовят залечь внутри живота, где толку от них в помощи женскому здоровью ― ноль, а вот вреда много. Поэтому рекомендация женщинам поднабрать жирка вызывает много сомнений. Если, конечно, речь не идет о пациентках с дефицитом массы тела.

Еще один нюанс, о котором написано чуть выше ― после менопаузы уменьшается мышечная масса. Но на весах мы почему-то видим свой привычный вес. Если мышц стало меньше, а вес остался прежним, то что же тогда заполняет освободившееся место!? Это жир, который не нытьем, так катаньем все равно прибывает. Тогда есть ли смысл копить его специально?

Сегодня уже известно, что избыточный запас жира никаких преимуществ женщине в переживании менопаузы не дает. Если раньше считали, что дамы с пышными формами реже страдают от приливов, то масштабное исследование Study оf Wоmen’s Health Acrоss the Natiоn (SWAN) с участием 1546 пациенток вывело все многолетние заблуждения на «чистую воду» [39]. Оказалось, что более толстый жировой «изоляционный слой» мешает нормальной теплоотдаче. Из-за него сужается так называемая термонейтральная зона ― «коридор» комфортной по ощущениям температуры. В этом «узком коридоре» озноб, потоотделение и чувство жара сменяют друг друга при малейшем, буквально на треть градуса, колебании температуры. Японские исследователи тоже отметили, что чем выше индекс массы тела (ИМТ), тем чаще возникают и тяжелее переносятся приливы [40].

От половых гормонов зависит не только распределение жира, но и пищевое поведение. В частности, аппетит. В экспериментах на животных были получены интересные сведения: у самцов крыс особенности питания и вес остаются практически стабильными на протяжении всей жизни, а y самок постоянно меняются в течение каждого овариального цикла (у них тоже есть что-то типа нашего менструального). После удаления яичников и резкого падения эстрогенов самки впадали в обжорство, и в течение считанных 3‒5 нед раздавались вширь, как при самом настоящем ожирении. Когда же таким крысам начинали регулярно вводить эстрадиол, ритм питания и количество съедаемой пищи у животных возвращались к прежней норме.

У женщин детородного возраста аппетит тоже зависит от уровня эстрадиола в крови. Так, в середине цикла, когда созревает яйцеклетка и происходит овуляция, аппетит и общее количество употребляемой пищи уменьшается. Девушка чувствует себя прелестной и уверенной в себе, что облегчает ей процесс соблазнения партнера для продолжения рода. Напротив, перед менструацией, под влиянием прогестерона, аппетит возрастает, а вместе с ним – риск переедания и увеличения объемов тела. Многие, наверное, замечали, что перед критическими днями одежда становится тесна.

Убедительных доказательств, что y женщин после менопаузы тоже усиливается аппетит, нет. Но экспериментальные данные с братьями нашими меньшими позволяют предположить, что у человека дефицит эстрогена оказывает на аппетит аналогичное действие [29].

Зато известно, что после менопаузы уровень β-эндорфина (гормона удовольствия и регулятор аппетита) снижается, а кортизола (гормона стресса), напротив, возрастает. Усиление кортизоловых влияний тоже ведет к увеличению аппетита, а с ним ― к перееданию и накоплению жира, особенно абдоминального.

Но и это не все. На собственном опыте нам всем хорошо известно, что от вкуса продуктов зависит количество съедаемой пищи ― чем еда вкуснее, тем лучше наш аппетит и тем сильнее мы рискуем проглотить лишнее. Сильнейший стимулятор аппетита ― сладости. Так вот, у самок лабораторных животных после удаления яичников скорость поедания сахарозы была выше, чем раньше, когда половые железы были на месте. Когда же кастрированным животным вводили эстроген, скорость приема сладкого раствора уменьшалась.

А вот специфической зоны в головном мозге, где половые гормоны могли бы подавлять аппетит, не обнаружено. Поэтому самый главный контролер за съеденным ― мы сами и наша самодисциплина.