Kitobni o'qish: «Анонс для киллера»

Shrift:

Глава 1

Виктория прошлась по тихой, наполненной волшебством квартире. Дома было непривычно тихо и пустынно, звуки улицы, детский смех, долетающий с площадки, шум изредка проезжающей по двору машины, чириканье шустрых драчливых воробьев на большой старой березе под окнами доносились, словно из далекого далека, и только подчеркивали сонное спокойствие. Крошечные пылинки беззвучно танцевали в лучах утреннего солнца, напоминая Вике те редкие чудесные дни школьных каникул, которые она проводила в городе. В ее детстве летом город пустел, ребятня разъезжалась по лагерям и дачам, и Вика появлялась дома лишь на день-два транзитом между поездкой на юг с родителями и дачей. Это было странное, волшебное время. Квартира казалась какой-то незнакомой, очень чистой, потому что Викиных вещей почти не было в ее комнате. Старые учебники сданы в библиотеку, новые еще не получены, тетрадки убраны на антресоли или выброшены, игрушки разложены по местам, даже карандашей и рисунков не было, словно она никогда и не жила в этой квартире.

Вика умылась, прошла на кухню, сварила себе чашку ароматного кофе и, прихватив плетенку с крекером, устроилась у окошка. Ветерок, залетавший в приоткрытое окно, шевелил тонкие пряди ее волос, выбившиеся из хвостика на макушке. Вика пила кофе и счастливо щурилась от тонких лучиков солнца, пробивавшихся сквозь гибкие, похожие на русалочьи волосы ветви березы за окном, ощущая легкое, нежное скольжение теплых солнечных зайчиков по лицу.

Дремотную тишину квартиры нарушила мелодичная трель домашнего телефона, и Вика, лениво и неспешно протянув руку, взяла трубку.

– Алло? – не открывая глаза и продолжая бездумно, счастливо улыбаться, проговорила она.

– Завтра в семнадцать тридцать ваш муж будет убит, – проговорила трубка бесцветным, невыразительным голосом, словно речь шла о неоплаченной задолженности за телефонные переговоры.

– Что? – открывая глаза, переспросила Вика, но связь уже прервалась. – Ничего не понимаю, – озадаченно глядя на трубку, пожала она плечами и снова прикрыла глаза, пытаясь вернуть состояние беззаботного блаженства, но слова незнакомца, или это была женщина, тут же отчетливо прозвучали у нее в голове.

– Завтра в семнадцать тридцать ваш муж будет убит. Это что, шутка?

«А может, это остроумный анонс нового сериала?» – насмешливо подумала Вика, но тревога ее отчего-то все усиливалась. «Завтра в семнадцать тридцать ваш муж будет убит». Глупость какая-то. Чей-то идиотский розыгрыш. Тоже мне, нашли дона мафии.

Викин муж был обыкновенным научным работником, самым рядовым, самым обычным. Впрочем, нет. Тут она не права. Олег был не самым рядовым. Он вел целый проект, у него было имя в научном мире, под него выделялись средства. Да и жили они весьма обеспеченно. Так что рядовым и обыкновенным его называть нельзя. Одернула сама себя Вика.

«Но все же. Он был не той фигурой, за которой стала бы охотиться мафия. Он работал в институте, у него имелось руководство, влиятельное, облеченное властью, распределяющее финансирование. Есть заказчики, государственные и частные. Так рассуждала Вика, и чем больше рассуждала, тем яснее понимала: звонок был либо глупой рекламой, либо шуткой. В конце концов, могли просто ошибиться номером. Да и вообще, что это за выходки в стиле Агаты Кристи. У нее даже роман был с каким-то очень подходящим случаю названием. Вика нахмурила лоб и задумалась. Ну, да, точно. «Объявлено убийство» – так он, кажется, назывался. Там какая-то старуха захотела убить свою подругу и дала объявление в газету. Вся деревня собралась к ней в гости, и она на глазах удивленной публики эту подругу убила, да так, что никто ничего понять не смог, кроме, конечно, самой мисс Марпл. Вика в деталях вспоминала книгу, а точнее, сериал, потому как он ей запомнился лучше. Эти отвлеченные мысли помогли окончательно увериться в глупости звонка, но все же ей отчего-то захотелось позвонить Олегу. Просто так. А о телефонном звонке она даже рассказывать ему не станет.

– Алло? – раздался в трубке сосредоточенный, строгий голос мужа.

«Снова не взглянул на дисплей, так, ответил автоматически», – заметила про себя Вика.

– Привет, Олежка, это я. Чего делаешь? – проворковала она в трубку, потому что считала, что мужу будет приятнее, если она будет мягкой и ласковой.

– Работаю, – по-прежнему сосредоточенно буркнул Олег.

Вика неожиданно для себя замялась, а потом вдруг заговорила плаксивым, обиженным голосом:

– А у меня тут какой-то идиотский звонок был, позвонили и сказали: «Завтра в семнадцать тридцать ваш муж будет убит». Представляешь? И трубку повесили.

– Кто это был? – прежним сосредоточенным голосом спросил Олег. – Когда они звонили?

– Сейчас. Минут десять назад. Говорю же, понятия не имею, кто это. Сказали и трубку повесили. Говорю же, идиоты какие-то.

– Да. Точно, – подтвердил Олег. – Мне сегодня в Финляндию надо уехать дня на три.

– В Финляндию? Зачем? – «Олег ничего не говорил вчера про Финляндию. С другой стороны, может, это и лучше? В Финляндии ничего ни с кем не может случиться», – подумала Вика с облегчением. Хотя звонок и был дурацкой шуткой, пусть лучше едет. – Тебе вещи собрать? Или ты сам успеешь?

– Нет. Поеду прямо с работы. Вещей не надо. Может, я и за сутки с делами управлюсь, – озабоченно произнес муж, вероятно, по-прежнему сосредоточенный на чем-то своем.

– Ладно. Позвонишь еще до отъезда? – спросила уже совершенно успокоенная Вика.

– Обязательно, – пообещал Олег и отключился.

И что она разнервничалась? От безделья, наверное. Вон Олег вообще на этот звонок внимания не обратил.

И Вика, собрав с подоконника следы своего маленького пиршества, сменив халат на домашние брюки с футболкой, отправилась в кабинет ваять диссертацию.

– Мам, я больше не хочу, – ныла дочка Соня, сидя над тарелкой с голубцами. – Я их вообще терпеть не могу, зачем ты их только приготовила.

– Никита любит, – сдерживая раздражение, ответила Вика, подталкивая тарелку поближе к дочери.

– Он их любит, вот пусть сам и ест, – продолжала капризничать Соня, отталкивая от себя тарелку. – Почему ты всегда готовишь то, что он любит?

– Вчера у нас были твои любимые блинчики с творогом. Никита их не любит, но ел и не капризничал, – снова пододвигая к Соне тарелку, возразила Вика.

– Да, они были вкусные, а это есть невозможно! – никак не желала успокоиться восьмилетняя дочь.

К счастью, одиннадцатилетний Никита никакого участия в споре не принимал, а потихоньку играл на лежащем на коленях планшете, пользуясь тем, что мать, занятая спором с сестрой, до сих пор его не засекла.

– Соня, если ты не успокоишься и не съешь голубцы, я расскажу отцу про двойку по английскому, – использовала беспроигрышный аргумент Вика, окончательно теряя терпение.

– Папа в командировке, а потом ты забудешь, – нахально возразила дочь.

– Он завтра обещал вернуться, и в конце концов я могу ему позвонить, – сделала свой ход конем Виктория.

– Не-а. Ты сама говорила, что он зарядку от телефона дома оставил и теперь до него не дозвониться, – ехидно улыбаясь, заявила капризница.

Вика уже открыла рот, чтобы выдвинуть новый довод в пользу поедания голубцов, но тут раздался звонок в дверь, и Вика, нехотя поднявшись из-за стола, поспешила в прихожую.

За дверью стоял незнакомый мужчина, в неряшливом костюме, давно не стриженной головой, и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Пока Вика рассматривала его в глазок, мужчина поднял руку и еще раз нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – спросила Вика, не спеша открывать двери: как он вообще попал в подъезд, у них же консьержка? «Может, из ЖЭС?» – размышляла Вика, ожидая ответа.

– Майор Суровцев, районный следственный комитет, – наклонившись к двери, пояснил мужик, и, выудив из кармана корочку, приложил ее к глазку.

Пришлось открывать.

– Здравствуйте. Кайданова Виктория Александровна? – Официально спросил представитель комитета.

– Да.

– Кайданов Олег Дмитриевич здесь проживает?

– Да, – начиная волноваться, подтвердила Вика. – Только он сейчас в командировке.

– Он вам кем приходится? – не обратив внимания на ее комментарий, продолжил майор.

– Мужем. А в чем дело? – Вика чувствовала, как на нее надвигается что-то большое и страшное, но всеми силами гнала от себя эти мысли, стараясь вообще ни о чем не думать, а только слушать майора.

– Вам нужно проехать со мной, чтобы опознать тело, – суховато произнес майор, но глаза его почему-то суетливо бегали по сторонам.

– Куда проехать? Какое тело? – в душе уже догадываясь, о чем пытается сказать ей майор, упрямо спрашивала Виктория. Она уже вспомнила тот самый телефонный звонок, и внутри у нее все трепетало от ужаса, но внешне она еще держалась, пытаясь убедить себя в том, что все происходящее – ошибка, что она неправильно поняла неряшливого майора и что с Олегом ничего не случилось.

– Сегодня нашими сотрудниками было найдено тело мужчины, при котором были обнаружены документы на имя Кайданова Олега Дмитриевича, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. Надо проехать опознать.

Вика прислушалась к тому, что происходит в квартире. На кухне Соня с Никитой дрались из-за планшета.

– Я сейчас, – торопливым полушепотом проговорила Вика. – У меня там дети на кухне. Я сейчас. Вы подождите на улице. Я быстро. – Теперь она волновалась только о том, чтобы Никита с Соней ни о чем не узнали.

Майор кивнул и повернулся к лестнице. А Вика, захлопнув дверь, попыталась собраться с мыслями. Надо было что-то придумать, кто приходил, зачем и почему ей надо уйти.

– Мам? Кто там? – словно в ответ на ее мысли прокричал с кухни сын.

– Это соседка. Сегодня собрание ТСЖ, а я и забыла, – сообразила выкрутиться Вика. – Вы тут доедайте без меня, а я на часик уйду, вдруг что-то важное. Если что, звоните.

– Без проблем, – крикнул в ответ Никита.

– Мам, можно мне голубцы не есть, можно я йогурт возьму или хлопья? – выскочила в прихожую дочь.

Меньше всего Вике хотелось сейчас спорить из-за голубцов, да и за себя она сейчас не отвечала.

– Хорошо. Только молоко подогрей, не пей из холодильника.

Господи, что же надеть? Сразу черное? Нет, нет. Это вообще какая-то ошибка, Олег жив, так что и думать не о чем. Но все же достала из шкафа джинсы и черный джемпер с высоким горлом.

Не было ни железных шкафов с дверями, ни узких столов на колесах, ни обнаженных тел с биркой на ноге, прикрытых белыми простынями. Были медицинская каталка и человек, точнее тело, в костюме Олега. Лица у тела почти не было. Точнее, Вике посоветовали на него не смотреть, а постараться опознать по другим признакам.

– А что с ним случилось? – стараясь преодолеть дрожь во всем теле, спросила Вика, все еще уговаривая себя, что это ошибка, и понимая, что никакой ошибки просто нет.

Она даже не могла определить, по каким приметам узнала мужа. Просто узнала, и все. Это были его руки, часы, обручальное кольцо. Да нет. Дело даже не в часах и кольце. Просто руки были его. Загорелые, с рыжеватыми, почти незаметными волосками на запястье. С закругленными кончиками пальцев и заметными выступающими суставами. Сильные, родные, теплые, с обручальным кольцом, которое они выбирали вместе и которое она надела ему в загсе на палец, и с тех пор оно никак не хотело с него слезать и…

Вике вдруг стало трудно дышать, все закружилось, контуры предметов стали неуловимыми, будто смазанными, она взмахнула рукой и… отключилась.

Глава 2

– Они не хотят меня слушать. Говорят, это дурацкое совпадение, – сжимая в руках чашку чая, проговорила Вика.

– Ну, может, и правда совпадение? Ты же сама говорила, Олег ученый, а не криминальный авторитет, не бизнесмен, не политик. Кому могло понадобиться его убивать, да еще и предупреждать заранее?

– Толя, но они в полиции сказали, что Олег погиб около половины шестого, и по телефону мне сказали то же самое! Если бы Олег не умер, это было бы глупой шуткой, а теперь? Неужели ты не понимаешь? – Вика ужасно нервничала.

Со дня смерти Олега прошел уже месяц. Страшный, тяжелый месяц, в котором все дни были словно выкрашены в черный цвет, не важно, какая погода стояла за окном, в их доме всегда было темно, холодно, бесприютно, как на ледяном промозглом ветру под затянутым грозовыми тучами небом. Соня плакала все время, Никита только ночью. Вика боялась оставлять их одних и хотела взять на работе отпуск. Но ей предложили оформить больничный, а потом еще один. Коллеги ее очень жалели, относились с пониманием и безропотно разделили между собой ее часы в аудитории.

Но тоска по Олегу была не единственной Викиной болью. После опознания тела она сразу же рассказала полиции о том самом нелепом звонке. И хотя полицейские признали, что Олег погиб примерно в половине шестого, его сбила машина на загородной трассе, никакого значения телефонному звонку они не придали. Что делал Олег на трассе, также осталось загадкой. Очевидно было лишь одно. В Финляндию он не уехал. Виновного в гибели Олега так и не нашли.

Все это вместе никак не давало Вике покоя. Она несколько раз ходила к следователю, пыталась растормошить его, заставить заняться делом мужа, но тот только отговаривался какими-то заключениями, ответами на запросы, и даже жалоба в прокуратуру не помогла.

И вот теперь, сидя с Анатолием за чашкой чая, она пыталась в очередной раз найти поддержку и понимание, найти человека, который согласится с ней и если не поможет, то хотя бы поддержит ее, потому как даже свекровь не одобряла Вику в ее упорстве. «Займись детьми, начни работать, – говорила она, – дай мертвым успокоение».

Анатолий Серебряков был лучшим другом Олега еще со школы. Работал он в банке и был человеком хоть и надежным, но весьма прагматичным, а на Викин взгляд, скучным и занудным. Виделись они с Олегом нечасто, но этот факт на их дружбу никак не влиял, и вот теперь, не найдя себе поддержки в органах защиты правопорядка, она от отчаяния обратилась к Толику, сама не зная, на что надеясь.

– Слушай, Виктория. Я не хотел тебе этого говорить, – хмуро, исподлобья взглянув на Вику, проговорил Серебряков. – Но у Олега на работе были какие-то неприятности. – Увидев, как встрепенулась Вика, он поднял предупреждающе руку, не дав ей заговорить, и продолжил: – И я даже свел его с одним человеком для консультации. Так вот, когда мы с Олегом созванивались незадолго до его гибели, он сказал, что все решилось и проблемы больше нет. Думаю, он не врал. А если принять во внимание, что жизнь Олега была проста и очевидна и, кроме работы и семьи, третьей составляющей в ней не имелось, приходится признать, что причин для его устранения не было. Ни у кого.

Визит Толика никакого облегчения Вике не принес. Никто, даже собственная свекровь, не хотел ее понять. Но Вика знала точно – Олега убили. И тот звонок не был совпадением, и в Финляндию Олег не ездил, и на шоссе оказался неизвестно как и зачем.

Был понедельник, дети ушли в школу, а она бездумно бродила по квартире. Вчерашний разговор с Толиком никак не шел у нее из головы. Оказывается, у Олега были неприятности, причем такие, что ему понадобилась чья-то консультация. И почему она не спросила у Толика, с кем именно он свел Олега? Но факт остается фактом. Олег почему-то ничего ей не сказал, а разыгрывал полнейшее благополучие. Почему? У них всегда были открытые, доверительные отношения. Он часто делился с ней своими проблемами, и, хотя Вика мало что понимала в его химико-фармакологических исследованиях, потому что работала на кафедре культурологии в Морской академии, она с радостью его выслушивала. Почему в этот раз он промолчал? Потому что проблема была очень серьезной и он не хотел ее волновать? Ему грозило увольнение? Что-то с финансами? Но ведь за это не убивают. Он был сотрудником крупной компании, одним из нескольких сотен.

Вика не знала, что ей делать. Больше всего на свете она хотела, чтобы кто-нибудь влиятельный заставил полицию заняться расследованием гибели ее мужа. Потому что это их прямая обязанность.

Эта мысль, сформулировавшись в Викиной голове, вдруг показалась ей единственно здравой и правильной. Надо найти человека, который надавит на следствие! И она принялась искать.

– Ну, привет, Вика Звонарева. Сто лет не видались, – плюхаясь на стул, поприветствовала подругу детства Ольга Милованова¹, сотрудница прокуратуры. – Как ты мой телефон раздобыла?

Вика не видела свою соседку по даче лет шесть, а может, и больше. Ольга, на ее взгляд, почти не изменилась. Она всегда была резковатой, немного беспардонной и напористой. Обожала командовать и могла заткнуть за пояс любого мальчишку. С Викой они не всегда ладили, но все же были скорее подругами, чем врагами, и, несмотря на то что Вика была на несколько лет старше Ольги, та всегда относилась к ней с высокомерной снисходительностью. Теперь Ольга занимала пост в организации, позволявшей ей полностью реализовать свои природные наклонности. И хотя Вика ожидала, что Ольга поведет себя мягче и дружелюбнее, не в ее положении сейчас было обижаться.

– И тебе привет, – улыбнулась в ответ на Ольгино приветствие Вика. – Телефон моя мама у твоей узнала. Как поживаешь?

– Нормально, – пожала плечами Ольга. – Ты уже заказала что-нибудь? Я ужасно голодная, сегодня без обеда, надо что-нибудь пожевать, – быстрым, начальственным тоном объясняла Ольга, подтягивая к себе меню. – Мать сказала, у тебя муж умер? – тут же без всякого перехода продолжила она разговор.

– Вообще-то его убили, и полиция ничего не хочет делать, – наплевав на приличия, сразу же вывалила суть проблемы Вика. Какой смысл разводить церемонии с Ольгой, все равно не оценит.

– И чего, нужна помощь? – без обид и экивоков тут же спросила Ольга.

– Да. Ты сможешь? – глядя на подругу с надеждой, каким-то по-собачьи жалостным взглядом, спросила Виктория.

– Не знаю. Сначала надо ознакомиться с делом, потом подумать. Давай мне все данные: где, кто занимается этим делом и так далее, и свой телефон, а я дня через два тебе позвоню. – Доставая планшет, проговорила Ольга, – ты есть будешь?

Через два дня Ольга позвонила, как и обещала.

– В общем, так. Полиция этим заниматься не станет. Бесполезно. Дело закрыто. Но! – многозначительно проговорила Ольга, вставая на паузу. – Если ты уверена, что с гибелью мужа не все чисто, и хочешь расследовать это дело любой ценой…

– У меня есть деньги, но не очень много, – поспешила сразу признаться Вика, которой предстояло теперь в одиночку тянуть двоих детей.

– Я не про деньги, – остановила ее Ольга. – Этот человек если начнет выгребать все наружу, то уже не остановится, что бы там ни выплыло. Не важно, понравится тебе это или нет.

– Мне понравится. Я согласна, – снова поспешила с заверениями Вика. – А сколько он берет?

– Нисколько. Но есть «но», – меняя тон и уже как-то спокойнее, по-дружески спросила Ольга. – Ты телик часто смотришь?

– Да нет. Когда мне его смотреть? Да и что там смотреть? Разве что новости? – растерянно проговорила Вика.

– Ясно. Значит, передачу «Потапова обвиняет» ты не видела?

– Нет, – Вика никак не могла понять, к чему клонит Ольга.

– Тогда набери в Интернете, посмотри хотя бы штуки три передачи, а когда посмотришь, позвони. Я тебе объясню остальное, – как-то загадочно велела подруга детства.

На кой Ольге понадобилось, чтобы Вика смотрела эту передачу, было неясно. Но, учитывая Ольгин характер, раз велела, значит, смысл в этом есть. И Вика пошла к ноутбуку исполнять приказ, благо время у нее было.

– Ну, как? – сдержанно спросила Ольга, когда спустя несколько часов Виктория позвонила ей с отчетом.

– Жуть! Такой беспредел! Просто слов нет. Особенно эти сволочи, которые детей у женщин отнимали, впрочем, и гинеколог тоже впечатлила. Ну, про сирот я вообще молчу, – эмоционально, от души высказалась Вика. – Только я не совсем понимаю, зачем ты велела мне эту передачу посмотреть?

– Затем, что Женька Потапова – моя лучшая подруга, – с едва уловимой, горделивой ноткой в голосе пояснила Ольга. – И если она возьмется за дело, то, во-первых, наверняка до правды доищется, она у нас как клещ, а во-вторых, обязательно покажет по телику. И результат, и всю подноготную. Вопрос. Ты к этому готова?

Вика готова не была. Точнее, она была не готова так быстро ответить на Олин вопрос. Что значит, покажет все? И что это «все»?

Глава 3

– Как-то ты изменилась, – озадаченно сведя к переносице точеные брови, проговорила Ольга.

– В смысле?

– То ли повзрослела, то ли поумнела. Точно уж и не скажу, – неуверенно пожала плечами Ольга.

Они с журналисткой Евгенией Потаповой сидели за столиком в модном дорогом ночном клубе. Встретиться именно в клубе предложила Женька. Ей хотелось повеселиться, а заодно можно и дела обсудить.

– И с каких это пор ты так полюбила по ночным клубам расхаживать? – продолжала разглядывать подругу Ольга.

– Гм. – Женька пожала голыми плечами, на которых виднелись лишь тоненькие бретельки вечернего платья, черного, блестящего, очень короткого и очень вызывающего.

Сама Женька, слегка прищурив ярко накрашенные глаза, скользящим взглядом осматривала зал, время от времени останавливаясь то на одном парне, то на другом.

– Это ты из-за Скрябина во все тяжкие ударилась? – не отставала от нее Ольга.

– Слушай, могу я повеселиться в свое удовольствие или нет? – раздраженно повернулась к ней Женька. – И вообще, что тебя не устраивает, ты же сама говорила, жить надо проще и веселее.

– Ну, да. Так я же не сказала, что мне перемены не нравятся, – тут же фыркнула Ольга. – Наоборот. Молодец, молодость дается только раз. Так и продолжай.

Но свою мысль Ольга развить до конца не успела, потому как к Женьке подошел какой-то парень с довольно противной, самовлюбленной физиономией, и она, не удостоив подругу взглядом, ускакала с ним на танцпол.

– Телезвезда, мать твою, – сердито и грубовато бросила ей вслед Ольга и принялась подыскивать себе в зале подходящего кавалера, чтобы не сидеть одной, как дуре, пока остальные развлекаются.

– Ну, так что, будешь ты с ней встречаться или нет? – на этот раз по-настоящему сердито спрашивала Ольга, приперев Женьку к стенке в дамском туалете. Время уже было далеко за полночь, а главный вопрос так и не был решен.

Женька, обычно такая спокойная, внимательная и скромная, словно с цепи сорвалась. Она без конца стреляла глазами на поражение, подцепила троих парней, каждый из которых был намерен провести с ней как минимум ночь, и Женька своим поведением их чаяния всячески поддерживала. Ольга понимала, что назревает скандал, возможно, с мордобоем, ужасно сердилась, но образумить подругу не могла. Женька в этот вечер отличалась непривычной упертой озлобленностью, словно решила провести вечер под девизом «Чем хуже, тем лучше». Одета была вызывающе, вела себя еще хуже. Не хватало только телевизионной светской хроники, чтобы запечатлеть «звездную жизнь популярной телеведущей». Наконец, устав от Женькиных выходок, Ольга почти насильно утащила ее в туалет, там прочла ей громкую, наполненную крепкими выражениями нотацию, потом вывалила ей Викину историю, из-за которой они, собственно, и встречались, и потребовала немедленного ответа.

– Ну, так что? Будешь ты этим заниматься? Или у тебя на почве разбитого сердца совершенно мозги отшибло? – почти орала Ольга.

– Во-первых, успокойся. Во-вторых, еще недавно ты сама меня призывала жить проще и к мужикам относиться потребительски. Так чем ты недовольна? – Дернула Женька голыми плечами. – А по поводу твоей знакомой – так и быть. В память о нашей давней дружбе я с ней встречусь, – капризным, не свойственным ей голосом проговорила Женька, но, поймав на себе укоризненный Ольгин взгляд, вздохнула и уже нормальным голосом проговорила: – И вообще. Надоело мне тут, и козлы эти надоели. Поехали домой?

Женька проснулась рано. Она теперь часто просыпалась рано и сама не могла понять почему. Настроение у нее было тоскливое, такое же тоскливое, как промозглое осеннее утро за окном. Она глубоко и с удовольствием зевнула, потянулась от макушки до самых кончиков пальцев и, завернувшись в одеяло по самый нос, снова попыталась заснуть. Ничего не выходило. Придется вставать.

С тех пор как полтора месяца назад она рассталась со своим «женихом», адвокатом Скрябиным², Женьку мучили бессонница, хандра, «звездные заскоки» и еще куча всяких недугов. Она отчего-то стала заносчива, самодовольна, раздражительна, нетерпима с коллегами и очень несчастна, непонятно почему. Даже родители и Валерка стали жаловаться, что с ней совершенно невозможно общаться.

Что с ней стало не так? Володю она уже не любила. Даже скучать по нему перестала. Обида, конечно, до конца не прошла, и боль от предательства тоже. Хотя и притупилась. Но, видимо, это расставание затронуло какую-то болезненную точку в ее душе, раз она никак не может прийти в себя. И на работе, как назло, ничего интересного.

Маринка Похлебкина, ее помощница, со своей кипучей энергией взвалила на себя целый воз работы, и теперь Женьке только и остается, что ЦУ раздавать да начальственно брови хмурить. Может, встретиться с Ольгиной знакомой? Все-таки убийство, вдруг действительно что-то стоящее, ну а нет, так всегда отказаться можно. И Женька потянулась за телефоном.

Вика ужасно нервничала. Она то и дело спрашивала себя, не ошиблась ли, решившись на такой кардинальный шаг, и одобрят ли впоследствии ее решение родственники. К тому же встреча с Потаповой внушала ей опасения и сама по себе. Евгения Викторовна была известной журналисткой, к тому же ведущей скандальных разоблачительных программ, и, что ожидать от такой особы, Вике было не совсем ясно, особенно учитывая, что Потапова была лучшей Ольгиной подругой, а Ольга, даже не будучи телезвездой, характером обладала жестким, авторитарным, подавляющим. Так чего же ожидать от ее знаменитой подруги? И хотя она знала, что Потапова приедет на встречу одна, без оператора и съемочной группы, все равно навела красоту, сделав полный макияж, тщательно выбрав костюм, приготовила для чаепития парадный сервиз и продумала угощение и сервировку.

Потапова пришла точно вовремя. Заглянув в глазок, Вика от волнения даже рассмотреть ее не смогла, пока та не вошла в квартиру.

– Добрый день, Евгения Викторовна, проходите, пожалуйста. Нет-нет, не разувайтесь, – суетилась Виктория, стараясь продемонстрировать максимум светской любезности.

– Да вот еще. У вас такой порядок идеальный, а я в грязных сапогах в комнату потопаю, – отмахнулась от Вики звездная журналистка, стаскивая сапоги. – Вы видели, какая там слякоть на улице?

– Проходите, Евгения Викторовна, пожалуйста, располагайтесь, – церемонно провела гостью в гостиную Вика. – Я сейчас чай подам.

– Виктория… можно без отчества? – не торопясь расположиться на диване, проговорила Потапова, останавливаясь в дверях комнаты.

– Конечно, – с отвратительной ей самой ноткой подобострастности кивнула Вика.

– У меня есть несколько конструктивных предложений. – Потапова улыбнулась дружелюбной открытой улыбкой. – Переместиться на кухню, отбросить церемонии и обращаться к друг другу по имени. Не возражаете?

Вика молча смотрела на гостью. Смысл ее речи доходил до Виктории туговато, вероятно, в силу сильнейшего психологического напряжения. Но спустя пару мгновений она очнулась и еще раз, внимательно взглянув на известную журналистку, робко улыбнулась и, кивнув, пошла на кухню.

Устроившись на удобном плетеном стуле, Женя с жалостью смотрела на суетящуюся возле стола хозяйку. И хотя Ольга предупреждала ее, что Вика девушка впечатлительная, нервная, очень закомплексованная и зажатая, реальность Женю все равно удивила. Было абсолютно ясно, что бедняга ее попросту боится, вон как руки трясутся, даже чашки с сахарницей прыгают. Как с такой дело иметь?

Наконец Вика поставила на стол фарфоровый чайник, поправила в который раз салфетки и уселась напротив гостьи.

– Ольга рассказала мне в двух словах, что случилось, – сделав для приличия несколько глотков чаю и съев одну конфету, проговорила Женя. – Но мне все равно придется задать вам несколько вопросов. А еще лучше, если вы сами расскажете мне о своем супруге, о его работе, друзьях, увлечениях и, конечно, об обстоятельствах его гибели.

Вика понемногу успокаивалась. Потапова оказалась вовсе не такой страшной и подавляющей, как она себе напридумывала. Даже одета была просто, в джинсы и свитер, и вела себя мило, воспитанно, запросто.

Вика вздохнула и окончательно расслабилась:

– Олег работал в крупном научно-исследовательском институте, занимался разработкой новых лекарственных препаратов. Он у меня химик. Был химиком, – неожиданно споткнулась Вика. – Он очень рано защитился, был доктором наук, у него имя было в научном мире, он вел целый проект. В свободное время мы просто ездили на дачу, иногда он в спортзал ходил, по утрам любил в бассейне поплавать перед работой, у нас и дети в бассейн ходят. – Она снова вздрогнула и сбилась. – Точнее, ходили, пока… В общем, никаких особых увлечений у него не было. А из друзей самым лучшим был Толя Серебряков. Это он мне про неприятности на работе рассказал.

– Попозже я запишу его координаты. И вообще, мне понадобятся все возможные контакты вашего мужа. Коллеги, пропуск в НИИ, телефоны и имена друзей, коллег и знакомых, и вам придется всем им звонить и уговаривать, чтобы они со мной встретились, – делая себе пометки в планшете, объясняла Женя. – И еще, какая у вас самой версия, кто мог убить Олега и почему, наверняка вы много об этом думали?

Реакция Виктории ее удивила. Та вдруг потупилась, покраснела и сидела, как провинившаяся школьница перед учителем.

– Честно говоря, я думала только о том, как бы убедить полицию заняться этим делом и объяснить им важность того звонка. – Она сидела, опустив голову, и теребила руками салфетку.

«Жалкое зрелище», – вдруг раздраженно подумала Женя, глядя на взрослую тетку, мать двоих детей, невразумительно лепечущую оправдания с потерянным видом. Несущую какую-то несусветную чушь. Но тут же себя одернула: что-то она стала в последнее время слишком сурова и нетерпима к окружающим. Женщина недавно мужа потеряла, а она?

– Ну, а если сейчас подумать? – подчеркнуто мягко спросила Женя.

– Не знаю даже, – неуверенно протянула Вика. – Ведь я даже не знала о том, что у Олега были неприятности. Он вел себя как всегда. И после того, как я рассказала ему о том звонке, совсем не встревожился или виду не подал. Не знаю. – Она покачала головой и, вдруг закрыв лицо руками, разрыдалась. По-настоящему, шумно, со всхлипами и подвыванием.

1.Подробнее об Ольге Миловановой можно прочесть в книге Юлии Алейниковой «Божья кара».

2.Читайте книгу Юлии Алейниковой «Враг без комплексов» (Издательство «ЭКСМО»).