Kitobni o'qish: «Они были мелкие и золотокрылые»

Юлиана Лебединская

Shrift:

Издательство «Снежный Ком М»

ИП Штепин Дмитрий Вадимович

www.skomm.ru

E-mail: contact@skomm.ru

Они были мелкие и золотокрылые

Часть первая
Будильник

Глава первая

Апрель 42 год новой космической эры, Зарина

Виктор опаздывал.

Впрочем, лифт, умчавший их группу на сто двенадцатый этаж, тоже не спешил возвращаться. Зарина переминалась с ноги на ногу и ерошила короткие чёрные кудри, еле сдерживаясь, чтобы не начать мерить бело-голубой вестибюль шагами. Или вообще, не выйти прочь из отеля – под легкий запланированный дождь – и не закурить в беседке с анти-дымом. При том, что она не курит.

Хорошо, что доктор Гандз остался с ней. При нём она точно не даст воли чувствам, как бы те ни бушевали в душе и ни рвались наружу. Зарина покосилась на спутника – темноволосого, темноглазого, слегка горбоносого и с острым взглядом эдакого Мефистофеля с дипломом межпланетного психотерапевта. И с внушительным сообществом в мировом парламенте. Его поддержка – на вес золота.

Доктор Юрий Гандз перехватил её взгляд, и Зарина тут же сделала вид, что изучает большие водяные часы над входом, изогнутые, с мерцающей синеватой жидкостью. Поплавок в виде диковинной рыбы колыхался у отметки «восемь-двадцать». Конференция должна была начаться ровно в восемь. Гандз приподнял бровь, тёмные глаза смотрели иронично.

Зарина принялась постукивать каблуком по полу.

– Может быть, кофе, миледи? – спросил доктор Гандз и кивнул в сторону ресторана-бара.

Там разноцветно сновали бот-гарсоны.

Зарина замотала головой. Она не хотела кофе. Она хотела придушить мелкого засранца-аспиранта, которого по просьбе двоюродной тётушки по материнской линии год назад взяла в свою лабораторию. А перед этим тётушка полгода жужжала в уши, какой у неё талантливый и прогрессивный сынок. Даже златокрыла взял, не побоялся.

– А я не могу себе отказать. На третьих полосах ужасный кофе. Хотя официанты клялись, что предлагают лучший. И по лицам было видно – не врут. Не знали, что врут.

Он помолчал, поклацал пальцами по табло у стены, чуть в стороне от лифта, и вскоре к нему подкатил бот-гарсон с чашкой чёрного кофе. Гандз с удовольствием её понюхал, став похожим на довольного кота.

– Очень соскучился по хорошему кофе. Теперь пью – не могу напиться, – он сделал глоток. – Странно это. Даже мне – странно. Знаете, мы редко выбираемся из-под купола, с первой своей полосы, а ведь это – другой мир, хоть и одна Земля. Очень интересный мир. Но кофе – паршивый.

– Предлагаете спуститься и улучшить? – улыбнулась Зарина.

– Предлагаете начать конференцию прямо здесь? – парировал Гандз.

– Нет, не думаю. Да и тема у нас всё же немного другая…

– Немного, – согласился доктор.

– Я рада, что вы сегодня с нами, – тихо сказала Зарина.

И задумалась о том, что Гандзу должны были нейтрализовать блокиратор перед конференцией. Иначе, как же ему высказываться? Но сейчас по невнятным фразам о третьей полосе не поймешь, сделали это уже или нет. Может, нейтрализуют, когда поднимутся? А может, сам Гандз не хочет говорить раньше времени… В любом случае, стоит поторопиться.

Лифт приехал, тренькнул мелодично, забрал новую порцию посетителей и умчался ввысь. Мимо к его грузовому собрату деловито прошуршали бот-носильщики.

– Мы могли бы подняться и ждать его там, – заметил доктор Гандз.

Зарина хотела ответить, что тогда ждать придётся ещё дольше, но не успела.

В вестибюль, наконец-то, вошёл Виктор и красноречиво посмотрел в сторону бара. За собой на поводке он тащил упирающегося златокрыла.

Зарина со злорадным облегчением вызвала лифт.

– Тварь сегодня словно взбесилась, – вместо приветствия выдохнул Виктор.

– Только сегодня? – дёрнул бровью Гандз.

Зарина спрятала улыбку. Виктор завёл экзотического питомца в числе первых смельчаков, но так не сумел мало-мальски приручить, не говоря уже о том, чтобы войти в контакт. Собственно, потому Зарина и взяла его на сегодняшнюю встречу – в качестве контрольного образца. Наверху ждала дюжина более успешных владельцев златокрылов.

– Нет, не только, – огрызнулся на доктора Виктор, дёргая за поводок. Златокрыл зашипел и встопорщил крылья. – Эта тварь по жизни тупая, но сегодня стала тупее некуда. Полчаса не мог из-под дивана достать. А потом еле до флаймобиля дотянул. У-у, гадость! – Виктор замахнулся на питомца поводком, но в эту минуту приехал лифт.

Они вошли в просторную цилиндрическую кабину с прозрачным потолком, полом и стенами. Часть стен выходили на улицу, являю взору первую апрельскую зелень и лёгкий дождик – «по ментальному заказу шестидесяти семи процентов жителей, считанному Системой всеобщего порядка и уюта “Аколитус”». На прочих стенах голографические картины изображали весну более позднюю, с первыми цветами и ясным небом.

Зарина задумалась. Все двенадцать златокрылов, прибывшие с хозяевами на встречу, вели себя сегодня странно – об этом говорили их владельцы, это было заметно и без слов.

Златокрыл Марии, элитной домохозяйки и матери двоих детей, всё время крутился и норовил сбить её с ног, хотя у них давно установилось взаимопонимание.

Златокрылка Петра, офицера в отставке, без конца и без видимых причин переносила хозяина на секунды вперёд и назад. Но при этом – промахивалась со временем возврата, отчего тот мигал, исчезая и появляясь в вестибюле. Далеко не все владельцы златокрылов освоили игры со временем, но в любом случае, они не должны включаться настолько беспорядочно.

У студента же Кирилла златокрыл задремал у ног, а проснувшись, выдал струю на хозяйские ботинки.

Чувствуют они, что ли? Зарина хмыкнула. Что за глупость? Конечно, чувствуют. Им положено чувствовать. А людям?

Зарина посмотрела в хмурое апрельское небо. Затем – на табло с этажами. Мигнула цифра «пятьдесят».

Скоростной лифт полз на удивление медленно.

Златокрыл Виктора забился в угол лифта и оттуда тихонько взрыкивал. Может, ей всё же стоило завести собственного? Возможно, тогда она бы лучше понимала положение дел? Зарина неотрывно смотрела златокрылу в глаза, что притягивали магнитом. Она уже сто раз отвечала на это себе и другим. Она хотела сохранить беспристрастность. Хотела остаться «чистым» наблюдателем. Хотела остаться… человеком?

Зарина мотнула головой, отгоняя внезапно модную мантру. Она не боялась потерять человечность, и все наблюдения за озлатокрыленными людьми говорили, что и не потеряет. Просто… Златокрыл требовал много внимания – слишком много для её ритма жизни, к которому пару лет назад добавилась ещё одна любовь. Танцы! Однажды Зарине попался чип с историей Древнего Востока. И там танцевали девушки, да и парни тоже. И пробуждали эти танцы в душе что-то такое… до этого неизвестное. У девушек были гибкие руки и мягкие бёдра, они двигались, словно вода текла, но при этом выглядели так естественно, будто вышли на прогулку. С того дня Зарина заболела. Всё свободное время она по крупицам изучала древний материал, восстанавливала полузатёртые сведения – как должен выглядеть тот или иной восточный танец, какой для него подходит костюм… И одновременно училась танцевать сама! Бывало, что спала по три часа в сутки. И куда здесь ещё и златокрыла заводить?

Лифт тряхнуло. На миг он застыл между девяностым и девяносто первым этажами, задрожал, словно пёс на морозе. Потом ухнул вниз на несколько этажей. Пейзаж за стеклом размазался в серую кашу. Златокрыл свистнул, вскинул крылья, по его тельцу пробежала яркая радуга.

– Что за херня?! – заорал Виктор, падая на пол.

Зарина с доктором вцепились в стены лифта, но тот снова замер, тренькнул задумчиво, затем, осознав свою ошибку, заскользил вверх.

Что за ерунда? Аколитус сбойнула? Отродясь такого не было…

Через несколько секунд они оказались на сто двенадцатом этаже, прошли сквозь стеклянные двери в белоснежный коридор, который заканчивался такой же ослепительно-белой стойкой ресепшена. За стойкой сидела молоденькая девушка, рыжеволосая и в очках, и изучала что-то на «воздушном» экране эйртопа.

Увидев её, Зарина удивилась. Конечно, ходили разговоры о том, чтобы брать больше людей с нижних полос на подобные должности, но вроде бы сначала решили дождаться результатов конференции.

– Нам во второй конференц-зал, – сказала ей Зарина. – Нас уже ждут.

– Простите, – равнодушно ответила девушка, – второй зал занят. Как и первый, и третий. На целый день.

Она отвернулась к экрану эйртопа.

– Да, конечно, он занят, – натянуто улыбнулась Зарина. – Моими коллегами и приглашёнными мною людьми. Я Зарина Заревская, руководитель научной группы по вопросам изучения внеземных форм жизни.

Девушка по-прежнему смотрела равнодушно, а Зарина теряла терпение. Она взмахнула рукой перед мини-секьюром, предъявляя личную карту.

– Этот отель принадлежит нашему университету. И у нас конференция по вопросу сосуществования с внепланетным разумом.

– Ага. С вот этим! – Виктор выразительно кивнул на когтящего белоснежный пол златокрыла.

Девушка покосилась на фотографию Зарины, возникшую на экране эйртопа, выглянула из-за стойки, уставилась на зверушку и побледнела. Равнодушие слетело с лица, глаза стали больше очков.

– Простите, – пробормотала она. – Я должна позвонить…

– В такие минуты и ценишь ботов, – Зарина резко развернулась и зашагала в коридор. – Может, мы не на тот этаж заехали? Лифт сбоил… Нет, этаж наш. Я сейчас позвоню…

Она полезла в сумочку за слимфоном.

– Зарина, подожди, – позвал доктор Гандз. – Вернись. Взгляни на это.

Зарина, холодея от его тона, подошла. И взглянула. На жидкий настенный календарь.

Июнь 41 год н.к.э., Дора

Тренькнул колокольчик, и в кафе «Утро-Булка» вошёл поздний посетитель.

– Приветствую тебя, о, царица Феодора!

Дора вздохнула.

– Сколько раз я просила? Просто – Дора.

Она терпеть не могла полное имя. И особенно – тех, кто не мог этого понять и запомнить.

– Но я же добавил «царица», – моргнул светлыми глазами пухлый юноша и сел за столик у окна. – Мне чай, пожалуйста. Зелёный с сиреневой мятой. И печенье.

Дора послала запрос бот-повару. Усмехнулась.

Хоть, не кофе с имбирным ликёром, как требовал в прошлый раз. Ликёр юноше ещё рановато, только-только переходит из школяров в студиозы. Ещё два месяца пройдёт, прежде чем кто-либо сможет продать ему ликёр и не вылететь на обочину.

Но, как и все юноши в его возрасте, Артемий отчаянно старался казаться старше. Мужественнее. Смелее. Забывая, что в каждом магазине, в каждом кафе при входе бот-секьюр сканирует личную карту, где чётко сказано: кто дорос до имбирного ликёра, а кто обойдётся сиреневой мятой.

Впрочем, находятся продавцы, которые продают втихаря ликёры всем подряд на свой страх и риск, но Доре подобное совершенно ни к чему. На ней вся семья держится… Так что, обойдутся недоросли без имбирного ликёра.

А оный, между тем, с некоторых пор – писк сезона. Ох, сколько студиозов валялось у неё под столами, налакавшись внеземного ликёра, мешая допотопным ботам-уборщикам! И ещё поваляется, пусть только осень наступит. Потом можно мелочи насобирать – иных чаевых от студиозов не дождёшься. Впрочем, юноша Артемий – исключение.

Выпив чай, он сунул личную карту бот-кассиру, бот-кассир долго жужжал и скрипел от натуги – надо снова техника вызывать, чтобы проверил, чего там с ним на этот раз, покуда не задымился к такой-то матери. Дождавшись ответа от бот-кассира, Артемий старательно отсчитал несколько монет чаевых и положил на барную стойку.

Дора позволила себе улыбнуться.

– Вы очень щедры, мой юный друг.

– Ерунда, – покраснел парень и заговорил быстро-быстро. – Вот начну получать стипендию, я ещё больше смогу… Папашка мой, жлоб ещё тот, на карман жмётся нормально дать. Вот, говорит, станешь мужчиной – будешь тратиться, а пока сиди и радуйся тому, что дают.

Дора решила промолчать. Собрала грязную пластиковую посуду, выбросила в мусор. Выписала чек пожилой паре – последним посетителям на сегодня. Покосилась на парня. Здесь и в личную карту можно не заглядывать… Видала она сынков богатых отцов со вторых полос, которым намеренно урезали карманные расходы – в целях закалки и воспитания. Не так они выглядели, совсем не так. Как бы ни скупились отцы, никогда не допускали, чтобы отпрыск ходил в потёртой обуви и застиранной рубашке.

Артемий – голь третьеполосная. Как и она сама. Но о том никогда прямо не скажет. Не ей. Только не ей.

Дора вздохнула, взглянула на своё отражение в зеркальной дверце бара. Блондинка, стрижка под мальчика, длинная чёлка, светло-голубые глаза. Выглядит неплохо, даже с учётом недосыпов, но всё же любой увидит, что Артемий рядом с ней – дитё. Лет восемь разницы.

– До скорой встречи, о прекрасная царица Феодора, – старательно отчеканил всё ещё красный мальчишка и пошёл к выходу.

Дора кивнула ему вслед. Глупый, думает, что дело в деньгах. Думает, она мечтает о богатее с высших полос. А она просто не воспринимала мужчин младше себя. Начни с ней флиртовать богатый школяр-второполосник, она и на него посмотрит, как на дитё неразумное.

И вообще, сейчас она думала лишь о том, что рабочий день вот-вот закончится, она закроет «Утро-Булку», сдаст ключи бот-секьюру… И почему кафе назвали «Утро-Булка», если все клиенты сваливаются под вечер?

Дора тряхнула головой, борясь с зевотой. Ладно, «утро» – так «утро». Хорошо, хоть официантов не заменили ботами. А то уборщиков и поваров – уже. Но если на второй и первой полосах это делалось, чтобы людям не приходилось выполнять «чёрную» работу, то здесь единственная цель – удешевить рабочую силу. Устаревших, списанных Аколитус ботов деловитые третьеполосники получали едва ли не даром. А иногда и без всякого «едва» – со свалок-нулёвок утаскивали. Техник же, обслуживающий их, один на несколько заведений. И жди его, когда нужен…

Но официантов не трогали. Последние ментальные опросы Аколитус показывали, что живое общение создаёт клиенту «особый уют там, где уют, как правило, в дефиците». На третьих полосах, то есть. Да что там – даже на вторых полосах стало модно брать на работу официантов-людей. Были шикарные заведения «под старину», где вообще всю работу выполняли люди! Дора видела один такой ресторан на второй полосе – «Жасминовый туман», его же владелец и открыл «Утро-Булку». И выписал Доре приглашение на вторую полосу – на собеседование. Сам до третьей полосы не снизошёл. Ехать пришлось всю ночь, из выделенного «коридора» ничего не увидишь, но ресторан разглядела.

Красивый, ничего не скажешь. Фонтан в центре зала, старинные занавески на окнах и стенах, деревянные столы и стулья с резными ножками, стеклянная и фарфоровая посуда… Во дворике тоже фонтаны. И официанты в униформах.

Кто-то крутил пальцем у виска: «В наш-то век? На культурной полосе? Извращение!». Кто-то получал удовольствие, отдыхая, когда живой человек перед ним работал. А кто-то, наверняка, просто радовался возможности заработать. Как Дора. Говорят, на подобные работы как раз и набрали бывших третьеполосников.

Пожилая пара расплатилась с бот-кассиром, улыбнулась Доре и степенно покинула кафе.

Что ж. Можно закрываться. Дора сняла весёлый бело-зелёный фартук, полупрозрачный и с оборками. Говорят, в особо эпатажных заведениях вторых полос такие фартуки надевают на голое тело… Мол, если уж экзотика – то до конца! Впрочем, кто их видел, те заведения… Она поправила бежевую блузу, выбившуюся из-под пояса зелёной юбки.

Вышла на порог. Вздохнула полной грудью, закурила. Ещё надо успеть купить еды и имбирный ликёр для матери. Заканчивается, говорит.

– Курррлхххы! – послышалось под ногами.

Дора скосила глаза. Моргнула. Посмотрела снова. Нет, не почудилось.

– Курррлхххы! – повторило существо, сидевшее у ног.

Существо было мелкое, размером со взрослого кота. У него была продолговатая прямоугольная морда, острые короткие уши, внимательные янтарные глаза, узкое тельце, покрытое блестящей золотистой чешуёй, четыре лапы и длинный хвост. И крылья.

Только этого не хватало!

Дора огляделась – темно, никого вокруг. Лишь одинокий бот-секьюр ползает, шуршит колёсами. Она присела перед златокрылом.

– Откуда ты здесь? Потерялся? Давай-ка твой чип проверим.

Она протянула руку к шее зверя. Своего златокрыла у неё никогда не было, развлечение это не для бедных, но всякий знал: нашёл златокрыла – проверь чип. И верни потеряху хозяину.

Златокрыл снова курлыкнул, посмотрел грустно и доверчиво повернул шею.

– Мать твою! – вырвалось у Доры.

Чип вырезали. Рана ещё свежая совсем.

Златокрыла тяжело купить, но отказаться от него ещё сложнее. Без уважительной причины и кучи объяснительных записок – вообще нельзя. Попадёшь в чёрные списки Аколитус, ни работы нормальной не увидишь, ни вообще чего-то нормального. Так она слышала, по крайней мере. А ещё слышала, что не все справляются с экзотическими питомцами. Или случается, что хозяин златокрыла погиб, а родственники с диковинным наследством возиться не хотят. Вот и избавляются таким способом. Вырезают чип и подкидывают кому-то под порог, как котят.

А этот ещё молоденький совсем, похоже.

Зверёныш ткнулся ей в бок. Курлыкнул.

– Я не могу тебя взять, – прошептала Дора. – Не могу. Я учёбу бросила, чтобы еда в доме была. Ещё и тебя кормить…

Зверь тронул её лапой, заглянул в глаза.

– Вас же чем попало не накормишь. Да и оформлять тебя….

Златокрыл вздохнул. Повернулся израненной шеей.

– Мать твою, – повторила Дора.

Мать встретила её отчаянным воплем:

– Это что такое?!

– Златокрыл, – устало ответила Дора, спуская зверя с плеча. – Сидел под дверью кафе, раненый. Не могла же я его там оставить… Да не бойся, я его подлечу немного и найду хозяина.

– Тварь инопланетная, – мать отшатнулась от сунувшегося к ней златокрыла, – не подходи ко мне! – златокрыл вжался в стену. – Не давай ему шляться по квартире! Пусть в твоей комнате сидит и не выходит, пока не сплавишь.

Мать взяла у неё пакет с продуктами. Пельмени с синто-мясом, синтетическое молоко, яйца натуральные, огурцы голубые, немного кофейных зёрен, пачка сухого печенья и сигареты. Что ещё нужно?

– А имбирный ликер где?

– У тебя же есть ещё на завтра. А я златокрылу еды купила. И лоток. Ты же не хочешь, чтобы он на полу кучу сделал.

Про мазь для заживления раны зверя она промолчала. Ради неё пришлось выписать кредит у кафешного бот-кассира. А потом ещё и сбиться с ног в поисках всего необходимого – на третьей полосе продукты для златокрылов не продают на каждом углу. Один магазин только нашла, где был небольшой запас – для проезжих с высших полос.

– С ума сошла? Мать без ликера оставила ради этой дряни? Что ты за человек такой? Всю дорогу от тебя толку нет! Учёбу бросила, тварь домой притащила. Что дальше? К сиреневым пойдёшь в услужение?

– Тебе напомнить, из-за чего я бросила учёбу?

– Напоминать она мне будет! Мать ей в тягость! Дрянь неблагодарная!

Дора влетела в свою комнатушку и закрыла дверь, едва не прищемив златокрылу хвост. Села на пол, прислонилась к стене и обхватила себя руками. Златокрыл, курлыкнув, пристроился рядом.

На следующий день она ни свет, ни заря отправилась на нулевую полосу – в ближайший филиал Центра внеземного сотрудничества. Оформлять златокрыла. Предупредила хозяина кафе, что задержится – в утренние часы, пока народа мало, бот-кассир и бот-секьюр сами справятся. Если не зависнут.

Голографические стены широкого коридора Центра показывали картины из жизни златокрылов. Вот они на родной планете, маленькой Эли-Тринадцать – здесь они могут летать, сила тяжести меньше земной. Вот они на руках у гуманоидов, похожих на людей, но с сиреневатой кожей и вытянутыми лицами, жителей планеты Феодоры – первой в кольце, в честь которой родители её и назвали. Додумались же! А вот златокрылы со всевозможными инопланетными существами на других планетах, куда их переселили после катастрофы на Эли-Тринадцать и где они полноценно прижились. В отличие от Земли.

Дора шла медленно, внимательно рассматривая голо-картины. Подлёдные города на Калипсо и Ганимеде, из которых вроде как златокрылы и вышли изначально, откуда их давным-давно и переселили на Эли, и куда, спустя годы, снова доставили в надежде, что местные колонии отличаются от земных. Зелёные джунгли далёких планет кольца. Песчаные пустыни Радаманта с разумными ящерами, где выносливые златокрылы тоже прижились. Они прижились даже на Жемчужной планете-океане – местные разумные амфибии обустроили для них висячие островки суши, и крылатые гости летали с одного островка на другой.

Гость-подобрашка бодро трусил рядом с Дорой. Наконец они вошли в кабинет специалиста по оформлению и поддержке в содержании златокрылов.

– Мы обязательно найдём и накажем виновных, – сказал молодой русоволосый специалист, Иоанн Кралов, выслушав рассказ Доры и старательно нахмурив брови. – Я уже сделал запрос в Аколитус. Но златокрыла им, конечно же, никто не вернёт. Мы зарегистрируем его и будем искать нового хозяина. Или, – он посмотрел на Дору, – можем оформить на вас на льготных условиях.

– Но я… – Дора растерялась.

– Вам не придётся за него платить, поскольку Всемирное государство уже получило за него плату, а вы своим вмешательством не дали оплаченному экземпляру бездарно пропасть. Также вам выдадут питание для златокрыла на первый месяц. Вам останется лишь соблюдать условия содержания.

Дора хотела ответить, что подходящих условий у неё как раз и нет. Мать ненавидит златокрылов, а младшие брат с сестрой восприняли его, как игрушку. Дома бардак и теснота, а сама она с утра до вечера – на работе. Но все слова вдруг застряли в горле. Златокрыл выполз из медбокса, где его взвешивали, измеряли температуру, проверяли состояние костей и кожи и ещё много чего, тихонько курлыкнул и тронул когтём ножку кресла, на котором сидела Дора. Затем сел на задние лапы и хлопнул крыльями по полу.

– Это – молодая особь, самец. Судя по всему, с прежним владельцем в контакт войти не успел – это облегчит общение с новым хозяином, – он снова бросил суровый взгляд на Дору. – Или – хозяйкой.

– Я… Послушайте, моя семья…

Иоанн посмотрел на данные приборов, выданные медбоксом.

– Судя по эмпатическим волнам, златокрыл к вам благосклонен. Обиды на род человеческий не наблюдается. Если верить приборам, он уже и не вспоминает, что не так давно ему причинили боль. Удивительно, не правда ли? – в серых глазах «специалиста по оформлению…» – ни капли удивления, да и вообще никаких чувств.

Дора вдруг подумала, что с таким человеком златокрылу было бы совсем неуютно. А ещё подумала, что могла бы брать зверя с собой на работу – он чистоплотный, лоток сразу опознал, нешумный, днём, говорят, в основном спит, да и большинство людей всё-таки к златокрылам благоволят. Во всяком случае, остерегаются показывать обратное. Он мог бы стать символом кафе. Их посетители – простые люди, которые не могут себе позволить редкого зверя. А ночью и в нечастые выходные его как-нибудь потерпят дома. В конце концов, она их всех кормит, благодаря ей брат Эжен в этом году перешёл в студиозы, да не куда-нибудь, а на квантово-механический факультет по специальности «конструктор уборщиков-многоножек с уклоном в многообразие инопланетных инсектов» – одной из лучших, что доступны третьеполосникам. Конечно, в космос третьеполосную голь никто не пустит, даже второполосника – навряд ли. Но если вдруг на Землю прилетит делегация разумных инсектов и случайно окажется на третьей полосе, Эжен узнает их в лицо. Ну а «конструктор» – чтобы списанных роботов чинить.

А сестра, Анна, благодаря ей, может спокойно школярить. А мать… Мать может запивать таблетки от застарелой язвы кофе с имбирным ликёром, дымить дешёвыми сигаретами и портить всем жизнь. Дора зажмурилась, представив, как минимум, испорченный сегодняшний вечер, и быстро выдохнула:

– Оформляйте!

Иоанн Кралов кивнул, и златокрыла тут же унесли – вживлять новый чип с данными Феодоры Славской. А перед самой Феодорой возник экран эйртопа с кучкой документов на нем. И она принялась раз за разом вбивать свои данные и прикладывать отпечаток пальца, обязуясь выполнять каждое условие содержания экзотического питомца. От некоторых бросало в дрожь.

«Златокрыл должен питаться только специальной смесью, купленной в специальном магазине. Гуманоидная еда не подходит им даже в качестве угощения или временного перекуса. Исключение в качестве угощения – имбирь, и то нечасто. Обязуюсь… Приложить палец…».

Ладно, сэкономлю на чём-нибудь другом. Например, на куреве. Давно хотела бросить…

«У златокрыла должно быть пусть небольшое, но своё помещение в доме. Где он может побыть в одиночестве, наедине со своим энергополем и своими мыслями. Обязуюсь… Приложить палец…»

Дора представила собственную тесную комнатушку, где помещались кровать, стол и треснувший шкаф. Сделать под столом подобие домика? Расчистить от хлама и утеплить балкон? Пожалуй, для начала обойдёмся домиком…

«Златокрыл должен проводить наедине с вами не менее трёх часов в день. Также необходимы ежедневные прогулки на свежем воздухе. Обязуюсь… Приложить палец…»

Что ж, придётся позже ложиться. Или раньше вставать. Да и днём в кафе клиентов не так уж много, можно выскочить…

«Минимум один раз в неделю необходимо посещение комнат с пониженной гравитацией, где златокрыл может размять крылья. Обязуюсь… Приложить палец…

П.С. В идеале – создать подобные условия в своём доме.»

Всё чётче и чётче становилось понятно, почему златокрылов не продают беднякам.

«Уведомлять куратора, в вашем случае, господина Иоанна Кралова, о каждом изменении в поведении златокрыла и в его отношениях с вами. Обязуюсь… Приложить палец…»

«Впишите имя златокрыла»

Дора задумалась – ничего умного не приходило в голову. Тогда она вбила первую придуманную глупость: «Имбирный Пряник», – раз уж имбирь вам можно… Заверила последний документ, получив в ответ на личную карту копию документов и права на питомца. Вскоре ей привели златокрыла. На чешуйчатой шее красовался свежий пластырь.

Расчёты Доры оправдались: посетители кафе были в восторге от Пряника! Большую часть времени он спал в углу барной стойки, но иногда спускался и важно вышагивал между столами. Курлыкал, расправлял золотые крылья, охотно подставлял шею желающим погладить. Оставалось только следить, чтобы никакую еду ему не всунули. Ну, и чтобы утащить не попытались. Впрочем, и то, и другое не так-то просто. Златокрыл сам знал, что ему есть, и с кем ему быть. И рычать умел не хуже, чем курлыкать.

Мать не разговаривала с Дорой семь дней, пока на восьмой не обнаружила, что еды в доме неожиданно стало больше, и была она даже не сплошной синтетикой. Желающих посмотреть на Пряника и оставить ему чаевые становилось всё больше. Если раньше Дора могла целый час просидеть за стойкой без дела, то сейчас сбивалась с ног, разнося и принимая заказы. Когда, к концу лета, наплыв не схлынул, владелец кафе нанял для Доры помощницу.

Тоже человека.

Август 41 год н.к.э., Эдуард

Эдуард допил черный кофе и задумался о втором стакане.

Его сын, Артемий Орлов, сидел на грубой деревянной скамейке под общипанным рябиновым деревом и уныло пил латте, который родной отец ему принёс из «Утро-Булки». Потому как сам отпрыск идти в кафе наотрез отказывался, и – ладно бы просто отказывался! Сын уже полчаса излагал Эдуарду, почему нога его никогда больше не ступит в «Утро-Булку».

– С тех пор, как у неё эта пакость появилась, к ней вообще не подступиться!

– Да у неё просто работы прибавилось. Все хотят посмотреть на златокрыла. Люди третьей полосы не могут себе позволить этих зверушек. Но знаешь, что я подумал…

– Она и нос задрала! Раньше ей никто и копейки чаевых кроме меня не давал, а теперь богатенькие второполосные сынки забрасывают монетами и кредитами её паскудного златокрыла.

– По моим наблюдениям, скорее уж дочки, а не сынки, – Эдуард не раз приходил чинить и настраивать перегруженный бот-персонал в кафе и лично наблюдал, как пищали девочки над чудо-зверем. – Я вот что хотел тебе сказать…

– И сынки – тоже, – прорычал сын и побагровел.

Эдуард вздохнул.

– Послушай, Артемий, разве тебе эта девушка когда-то что-то обещала?

– Нет, конечно. Зачем ей нищеброд?!

– То есть, ты даже ни разу с ней не поговорил?

– А что я ей скажу? Что мой папаша профукал моё будущее?

– Здрасьте-приехали, – опешил Эдуард.

– Если бы ты не отказался от второй полосы…

– Я бы не смог жениться на твоей матери, – спокойно ответил Эдуард, хотя и вздрогнул от изумления.

Вот, значит, что ты в душе носишь, сын мой?

– Ты мог бы забрать меня у неё, – взвизгнул Артемий, расплескав на шорты латте. – Сексом же вам никто не запрещал заниматься! Боги святые, да другие женщины только рады забеременеть от второполосника и отдать ему ребёнка, чтобы хоть он жил нормально. Вот и она, – кивок в сторону «Утро-Булки», – небось, надеется.

– Мы живём нормально. Поверь, уж мне-то есть с чем сравнивать. Доходы поменьше, одежда попроще, но это – не всегда хуже, – в голове слегка зашумело, блокиратор о себе напомнил: нельзя, мол, на запретные темы. Даже с сыном. Эдуард поморгал, перевёл дух. – Да и потом, если бы ты вырос на второй полосе, у тебя тем более не было бы надежды на нормальные отношения с этой девушкой.

– Да я бы… – Артемий осёкся.

– Что? Поимел бы её и забрал ребёнка?

Артемий вскочил.

– Знаешь что, батя… – выдохнул он. – Я… Мне уже пора!

И, швырнув недопитый латте в мусорный бак, зашагал прочь.

Эдуард смотрел ему вслед. Потом перевёл взгляд на широкое окно «Утро-Булки», за которым спал на прилавке златокрыл и улыбалась кому-то коротко стриженная блондинка.

М-да. Вот и провёл вечер с сыном. Вот и рассказал ему о важном решении…

Эдуард бесцельно брёл по вечернему парку, на ходу допивая кофе. Он таки купил второй стакан. Было только начало седьмого. До встречи с клиентом оставалось почти два часа, а домой возвращаться не хотелось. Сидеть в машине – тоже. В голову, между тем, тараканами лезли разбуженные сыном воспоминания.

С Терезой они познакомились в цветочном магазине третьей полосы, стоящем недалеко от нулёвки, граничащей с его второй полосой. Он любил приезжать к ней за букетами и вазонами. Не потому что у третьеполосной флористки дешевле, просто… Были её цветы более живые, что ли. Именно такие и хотелось подарить маме. Или старенькой учительнице. Или кому-то ещё, кто по-настоящему дорог.

Таланты Терезы замечал не только он. Когда в базе второй полосы освободилось место, Аколитус выбрала её из ряда других претендентов. Ей предложили подняться. Стать хозяйкой дорогого цветочного бутика. Жить в роскошной квартире, а не в пристройке к магазину. Она отказалась. Смешно сказать – из-за любви к растениям.