Kitobni o'qish: «Северный мир 1. Млада»
Глава 1
Встреча
Я пробиралась через лес к дому, где жила колдунья. В нашем поселении многое о ней говорили и даже сжечь её дом хотели. Но когда нападала хворь или нужен был приворот, то тайком бегали к ней за помощью. И взрослые женщины, и молодые девушки, и даже парни похаживали.
Моя семья услугами ведьмы не пользовалась. Мать запрещала даже думать о колдовстве. И когда мои подружки гадали при луне на суженого, я сидела дома.
– Узнаю, что с ними ворожила, ― волосы обстригу, ― сказала однажды мама.
А у нас без волос нельзя: такой человек считается отвергнутым. Ко мне никто не подойдёт, пока волосы до лопаток не отрастут. А я не хочу, чтобы меня все чуждались. И всегда держалась от колдуньи подальше. Но сейчас всё изменилось: ко мне собрался свататься Бартан.
В минувший полдень он незаметно подошёл ко мне и сказал, что в выходные пришлёт сватов. И посмотрел так, как будто озолотил меня.
Увидев равнодушие в моих глазах, парень разозлился.
– Другая бы на твоём месте Ладу-матушку благодарила, а ты только хмуришься. Но ничего, тебя никто не спросит, отец отдаст ― и придёшь ко мне, покорная, ― проговорил он. ― Нашей семье ещё никто не отказывал.
– Никто не отказывал, да мы первые будем, ― ответила я и пошла прочь.
Сам Бартан был парнем видным, но мне не нравился. Слишком самовлюблённый он. Не такого мужа я хотела. А как отец мой: доброго, внимательного, понимающего. Чувствовала я, что другой ― мой суженый. Да не встретила я его пока. И теперь бежала к колдунье, чтобы спросить у неё: как отвадить жениха нелю́бого.
Еле заметная тропинка в лесу продолжала петлять. Неожиданно лес расступился, и на небольшой полянке я увидела ветхий домик. По двору разгуливал пёс.
«А пёс ли? ― пронеслось у меня в голове. ― Больно он на волка похож».
Бродил он без поводка. Смотрел на меня умными глазами. Никогда я таких глаз у наших собак не встречала. И вдруг голову слегка наклонил, будто приветствовал.
Я не успела удивиться этой встрече, как на пороге показалась пожилая женщина. «Почему её называют страшной старухой? ― пронеслось у меня в голове. ― Обычная она, как многие в её возрасте».
– Я тебя на сорок лет старше, ― будто слыша мои мысли, проговорила хозяйка дома. ― Вот и думай: стара я или нет.
– Здравствуйте, ― поклонившись, сказала я. ― Вы умеете читать мысли?
– А что здесь читать, коли у тебя на лице всё написано? ― усмехнулась женщина. ― Проходи в дом, раз пожаловала. Раньше ни разу не приходила.
– Мне матушка не велела, ― ответила я.
– А сейчас что изменилось?
– Сейчас мне помощь ваша нужна, а то отдадут меня за Бартана, и я сгину рядом с ним, ― выпалила я.
– Так уж и сгинешь, ― то ли спросила, то ли пошутила колдунья.
– Не хочу я за него замуж. Другой мне предназначен, я буду его ждать, ― ответила я, сама удивляясь своей откровенности.
Хозяйка внимательно посмотрела на меня, как будто пронзила взглядом и увидела самые потаённые мысли, потом покачала головой и пошла в дом. Я последовала за ней.
В избушке колдуньи было удивительно светло и просторно. Я ждала увидеть тёмные стены, заросшие паутиной, наглухо закрытые окна, спёртый воздух. Но всё оказалось иначе.
В небольшой избе было просторно за счёт крайне бедной обстановки. У окна стоял стол с двумя стульями, в углу была печь с лежанкой, вдоль стены стояла пара сундуков. Приятно пахло травами. Я даже закрыла на минуту глаза, пытаясь уловить ароматы, которыми напитан воздух.
– Что замерла? ― голос колдуньи вывел меня из состояния расслабленности.
– У вас так вкусно пахнет! ― простосердечно ответила я.
– А ты что, думала, я в грязи живу и жабы по полу прыгают? ― усмехаясь, спросила хозяйка.
Я опустила глаза, было стыдно признаться, что я так и считала.
– Глаза-то не прячь, я и так читать умею, ― мягче проговорила женщина. ― Звать тебя как?
– Млада, ― ответила я.
В глазах колдуньи что-то мелькнуло и сразу исчезло. Но дальше она заговорила немного другим голосом.
– Рассказывай, что ты так бежала, что весь лес переполошила.
Теперь я во все глаза смотрела на ту, кого боялась вся наша деревня. «Откуда она всё это знает? Как слышит?» ― крутилась мысль. А внутри зрело желание уметь так же. Лишь страх быть отвергнутой и жить одной в глухом лесу не давал мне признаться себе в этом.
– Замуж меня выдают, ― повторила я и умоляюще посмотрела на колдунью, ― а я не хочу.
– Замуж дело хорошее. Тяжело женщине одной. Ты, я вижу, уже на выданье. Какое солнце тебе идёт? ― спросила собеседница.
– Семнадцатое, ― ответила я.
– Так засиделась уже. Твои ровесницы уже по первому ребёнку родили, а ты что? ― продолжала женщина.
– А я не хочу. И папеньке некогда было меня выдавать. В разъездах он, лишь недавно вернулся. Да как взъелся на матушку, что она меня до сих пор не сговорила. Сказал, что хоть и любит меня, но пересудов о засидевшейся дочке терпеть не будет. Первому посватавшемуся отдаст. А ко мне как раз Бартан свататься собрался, сам мне сообщил. А я лучше в омут, чем к нему, ― искренне, как перед ликом Богов, рассказывала я.
– А чем же он тебе не люб? ― уточнила колдунья.
– Не люб и всё. Не встретила я ещё суженого. Сердцем чую, ― ответила я.
Хозяйка пристально посмотрела на меня и сказала, что я могу спокойно идти домой. Сватовства не будет.
– Вы что-то сделаете? ― с надеждой спросила я.
– Зачем же? Ты уже сама всё сделала, ― завершила разговор женщина.
Я вышла из избушки в смятении. Пробираясь к ней через лес, я надеялась на какой-то обряд, колдовство, которое отвернёт Бартана от меня. А ничего не произошло.
«Какая же она ведьма? ― думала я. ― Обычная женщина. Только живёт одна да знает много. Ни котла у неё, ни змей с жабами. Вот и помочь не может. Что же подружки её так хвалили?» ― грустно текли мои мысли.
Подходя к своему дому, я почувствовала неладное.
Матушка уже ждала меня. Я вся затряслась. Она должна была весь день провести у нашей родственницы, помогая ей. Но почему-то вернулась раньше.
Только я зашла в дом, как она почувствовала, что я нарушила её волю. Я пыталась оправдаться, что была с подружками, потом гуляла вдоль речки одна.
– Не ври мне, я всю тебя вижу, ― сказала мама, смотря на меня пронизывающим взглядом.
– Я не вру, отпусти меня, пожалуйста, ― умоляла я, ведь она держала мои волосы намотанными на кулак.
– Отвечай, где была? ― спросила она и рванула мою косу на себя.
– У колдуньи, ― прошептала я, понимая, что без правды мне не вырваться.
Матушка резко ослабила хватку и смотрела как будто сквозь меня.
– Как ты посмела нарушить мой наказ? ― строго спросила она и в следующий момент уже тащила меня за волосы к столу.
Один удар резака ― и вся моя коса осталась у неё в руках, а на голове торчали в разные стороны обрезки волос, спадая на глаза и уши.
Я со слезами смотрела на мою девичью косу, оставшуюся в руках у матушки. Недаром у нас вся сила и краса считались в волосах. Без них я чувствовала себя чудищем. Выбежала из избы и спряталась ото всех в бане. Как я теперь покажусь в селении, ко мне же никто не подойдёт, ведь я остриженная. Ни одна девушка не станет со мной общаться, побоится накликать на себя беду.
Я так и уснула на жёсткой скамейке. А с утра меня нашёл отец, он пришёл сказать мне, чтобы я готовилась встретить сватов, но, увидев мои волосы, замахал руками.
– Что ты натворила? ― спросил отец.
– Это не я, ― робко ответила я.
– А кто? Мать бы никогда не отрубила тебе волосы, если бы не провинность, ― продолжил он.
– Я ходила к колдунье, ― глядя в землю, произнесла я.
– Понесла нелёгкая, ― сплюнул отец.
Потом развернулся и пошёл к дому.
Ко мне подбежал младший братик и начал смеяться. Потом его позвал отец и велел идти к будущим сватам, сказать, что я стала отверженной и приезжать не надо.
Так началась моя новая жизнь.
Даже домой меня теперь не пускали. Спала я в сарае, еду мне приносил брат, а вот работу давали самую тяжёлую и грязную. Я ведь теперь безволосая, бессильная, кто со мной считаться будет.
Во время работы во дворе я успевала подумать о своём грядущем. На моей памяти только одна девушка в нашем селении была острижена. Я ещё маленькая была, не знала её провинности. Но помнила, что волосы у неё плохо отрастали. Как будто с обрядом ушла из них вся сила. Люди её сторонились. Мальчишки вслед улюлюкали. А вскоре её на опушке леса нашли. Что она там делала ― неведомо. Лишь землёй тело закидали, и с тех пор это место стороной все обходят.
Неужели мне тоже суждена такая судьба?
Все бывшие подружки, забегая в мой двор по делам (матушка моя ― известная рукодельница), пугались меня, как огня. Я заметила, что они веточки мёртвого дерева в руках держат, как от злого духа, от меня защищаются.
Бартан к нам в дом пожаловал. Вроде к отцу пришёл, да меня всё глазами ищет. Я спряталась в сарае, чтобы ему на глаза не попадаться. Мне ведь даже нельзя голову ничем прикрыть. Позор мой должен быть на виду.
Так отец крикнул мне, чтобы я принесла ему что-то. Пришлось выйти к мужчинам. Бартан как меня увидел, так весь перекосился и сплюнул.
Взял, что просил у отца, и ушёл. Больше не приходил.
– Такого жениха потеряла, ― сказал мне отец, качая головой.
А ведь и правда, я к колдунье за отворотным средством ходила, чтобы от Бартана избавиться, а она сказала, что ничего мне не даст, так как я сама уже всё сделала. Я ещё на неё обиделась. А ведь старуха права оказалась. Неужели знала, что мне матушка косу отрубит?
Мне захотелось вновь оказаться в ветхом домике на лесной опушке. Там вкусно пахло травами, луговыми цветами, на стенах висели неизвестные мне предметы, а по двору ходил волк. Теперь я не сомневалась, что это был самый настоящий волк.
«Терять мне уже нечего, ― думала я, ― год наказанная ходить буду. А у старухи интересно в избе, может, и меня чему научит. Селяне будут бояться, а не плевать в мою сторону».
Меня теперь никто не стерёг. Мне главное было ― работу всю сделать, а потом можно незаметно сбежать. Наш дом стоял недалеко от леса.
Эта мысль так захватила меня, что я не заметила, что закончила выполнять наказы родителей, когда уже темнеть начало. Но я надеялась, что успею навестить колдунью и вернуться.
Дорожка в лесу сама вилась под моими ногами. И казалось, что за мной наблюдает пара глаз. Как будто сопровождает меня в пути.
На полянку к ведьме я вбежала, когда почти стемнело. И вскоре из леса появился волк, которого я видела здесь ранее.
В этот момент дверь распахнулась, и полоска света из избы разрезала поляну пополам.
– Что ты так поздно? В лесу опасно в это время. Вот, проводника за тобой отправила, ― сказала колдунья, кивнув на зверя.
– Волка? ― удивилась я.
– Его самого, а ты здесь ещё кого-то видишь? ― усмехнулась в ответ старуха.
– Но как можно… ― начала я и замолчала, не зная, как спросить про общение с волками.
– Хватит о пустом думать, проходи в дом, ― пригласила колдунья.
Меня вновь встретил пряный запах внутри избы, и внешний мир потерял свою важность.
– Зачем пожаловала? ― спросила пожилая женщина, глядя мне в глаза так, что мне хотелось зажмуриться.
– Плохо мне дома, ― сказала я. ― Да и дома теперь нет. Во дворе живу.
– Так ко мне-то зачем пришла? ― ещё раз спросила старуха. ― Ко мне только за плохим приходят: порчу на кого навести, приворот сотворить, подклад сделать иль крадник. Неужели родителям отомстить хочешь за то, что остригли тебя?
Я с ужасом посмотрела на собеседницу.
– Нет, нет, я родителям зла не желаю. Они хоть и остригли меня, зато свадьба, мне ненавистная, сорвалась. Свободна я теперь, только уже и не рада.
– Свобода не всегда бывает такой, как о ней думаешь, за неё тоже платить приходится, ― изрекла колдунья.
И мне вдруг показалось, что она сама дорого заплатила за свою свободу. Ведь я ничего о ней не знала: ни кто она, ни кто её родные. Наверное, у неё тоже когда-то была семья. Так почему она столько лет одна и в глухом лесу?
Мои мысли отразились на моём лице, и хозяйка, словно прочитав их, сказала:
– Рано тебе ещё об этом знать. На мой-то вопрос ответишь?
– Я к вам пришла, чтобы… ― начала я и осеклась.
Не знала, зачем на ночь глядя прибежала на опушку лесу к одиноко живущей женщине. Что-то влекло меня, манило здесь. Это уединение, бесстрашие жить в лесу одной, дружба с волками. И вероятно, не только с ними. А эти травы, коренья, какие они душистые и загадочные…
– Я хочу знать то, что знаете вы, ― вдруг выпалила я. ― У вас в избушке так спокойно, легко на душе. Вы столько всего видите и слышите, даже того, что человек не говорит и не проявляет. С волками водитесь. А ваши настои? Я слышала, как они от любой хвори избавляют. Откуда вы знаете их целебные свойства? Я тоже хочу, научите меня!
– Одного знания недостаточно, девочка. И зверей, и птиц, и травы чувствовать надо. Уметь сонастроиться, соединиться с ними, проникнуть в самую суть, тогда они сами раскроют свои секреты и покажут, для чего их применять. А звери не нападут.
– А как это: соединиться с растением? ― удивилась я.
– Посмотри за окно, ― обратилась ко мне колдунья. ― Видишь высокую сосну на краю поляны? Мысленно подойди к ней, представь, что вы обе становитесь прозрачные, ваши границы исчезают, и вы сливаетесь в единое целое. Чувствуешь?
Я закрыла глаза и следовала за голосом женщины. Он обволакивал и уводил вглубь. Я увидела себя прозрачной, как капелька, и невесомой, как снежинка. Дерево тоже стало прозрачным, и я почувствовала нашу общность. Мы были одинаковы, состояли из одного воздуха. И вдруг я оказалась на самой вершине сосны, вокруг разливалось бескрайнее море деревьев, и даже моего селения не было видно. И столько силы, непоколебимости было в этом дереве, осознания своей мощи и величия.
Я открыла глаза. Колдунья стояла у окна, а я продолжала сидеть на стуле. Я даже не услышала, как она переместилась.
– Как хорошо! ― прошептала я.
Женщина обернулась и посмотрела на меня как-то по-особенному.
– Я не ошиблась в тебе, ― сказала она. ― Я передам тебе знания, которые ты сможешь вынести. А пока ложись спать, ночь за окном, через лес идти опасно. Даже мои друзья не спасут тебя.
– Но мне надо домой, ― с испугом сказала я, представляя, как родители не могут меня найти во дворе.
– Кто тебя хватится? ― усмехнулась колдунья. ― Искал ли тебя кто-то вчера или позавчера ночью?
– Нет, ― тихо ответила я.
– Вот и в эту ночь не будут. Они уверены, что ты прячешься от людских глаз в сарае. Утром я разбужу тебя до первых лучей солнца, успеешь к рассвету во двор вернуться, ― сказала колдунья и постелила мне на лавке у печи.
Утром я проснулась ещё до восхода. Колдунья что-то варила, и от этого шёл потрясающий аромат. Я никогда такого не чувствовала. И даже зажмурилась, чтобы сильнее впитать его душистый поток.
– Проснулась? ― не поворачиваясь ко мне, спросила женщина.
– Да, доброго вам солнца, ― ответила я. ― Как у вас вкусно пахнет!
– Это блинчики с лавандовой мукой, слышала о такой? ― усмехнулась колдунья.
– Нет, так бывает? ― удивилась я. ― Лаванда же просто цветок.
– Это не просто цветок. Лаванда настоящий целитель, ― был ответ. ― Что разлеглась, вон утро какое, скоро солнце встанет, тебе домой пора, а мне травы собирать.
Вдруг я поняла, что впервые за долгое время хорошо выспалась и отдохнула, как будто все печали сбросила.
– Можно, я буду к вам приходить? ― осторожно спросила я.
– Приходи, не мне тебе запрещать, ― ответила женщина. ― А не боишься, что от тебя все в селении отвернутся?
– От меня и так все отвернулись, мне терять нечего, ― сказала я.
– Через год волосы отрастут, и опять невестой станешь. А если со мной кто тебя увидит или заподозрит, что ко мне бегаешь, так побоятся с тобой связываться. Женщины в вашем селении хоть и приходят ко мне, как беда в их дом постучится. Но как отпустит ― так ненавидят и сторонятся, ― прозвучал ответ.
– А зачем же вы им помогаете, раз они такие неблагодарные? ― удивилась я.
– А как не поможешь? Придёт иная, слёзы льёт: муж у неё к соседке повадился, или корова захворала, детишек кормить нечем, или парень лю́бый внимания не обращает. И рыдает, пока не помогу. А как всё наладится, так мужиков в лес посылают, на волков моих капканы ставить, ― сказала колдунья.
– А как вы с волками общаетесь? ― не утерпев, спросила я.
В этот момент хозяйка развернулась ко мне и проговорила:
– Ишь, какая любопытная, всё ей знать надо. Придёт время, сама поймёшь. А пока ешь и бегом на свой двор. Солнце уже показалось. Твои сейчас встанут, а у тебя вода не ношена.
Я перекусила невероятно вкусными блинами с лавандовой мукой и бегом помчалась к дому. И так легко мне было в просыпающемся лесу, как будто оберегал меня он, наполнял своими звуками и запахами раскрывающейся листвы.
Глава 2
Колдовские дела
С того дня я начала прибегать к колдунье. Она сама говорила, когда можно прийти, когда нет.
– Завтра твой отец дома останется, весь день с тебя глаз не спустит, ко мне не ходи, ― говорила женщина.
– Да как же останется, ему в поле надо, ― отвечала я.
– Не спорь со мной, мала ещё спорить, ― отвечала колдунья, ― а вот через две ночи уедет он и не быстро воротится, тогда и придёшь.
И правда, всё случилось, как сказала старуха. Батюшка на завтра немного захворал, в поле не пошёл, по дому ходил, смотрел, проверял, меня постоянно кликал. А через две ночи пришли его на ярмарку звать, да ехать сразу надо, батюшка снарядился и отбыл.
Я только диву давалась, как чётко исполнились слова колдуньи. Страшно мне было, но всё равно ходила я к ней. Столько всего она мне рассказывала.
Травам разным научила: как отличать, когда собирать, какая травушка от какой хвори: что жар снимет, что грусть прогонит, что на ноги после поднимет, а что и ребёнка вытравит. О последнем она мало говорила, но я всё запомнила.
«Да какая она колдунья, ― думала я. ― Обычная женщина, только природу хорошо знает, чувствует её, я вот тоже травы отличать начала, распознавать их с закрытыми глазами, я что, тоже колдунья?»
Поверить в это я не могла, поэтому решила, что живущая в лесу женщина просто изгнана из селения и вынуждена быть одна в глуши. Почему с ней так произошло, я не знала, а спросить боялась.
Зато вовсю постигала науку, которую она щедро мне раскрывала. Подойду к холму, соединюсь с растениями, как старуха в первый день учила, и спрошу: где та трава, что мне нужна? И чувствую, что вон там она на склоне. Открою глаза, подойду к указанному месту ― и правда, там травка нужная растёт.
«Каждый так может, ― думала я. ― Что здесь сложного?».
Однажды, когда я рассматривала большую книгу с рисунками трав, что лежала в лесной избе на полке, ко мне подошла хозяйка избы:
– Давай спрячься да сиди тихо, ― сказала она. ― Пока я не скажу, не выходи. И звука не подавай.
– Что такое? ― спросила я.
– Тимира идёт, не надобно вам у меня видеться, ― ответила женщина.
Тимира была единственной женщиной-старейшиной в нашем селении, это считалось большой честью, все остальные старейшины были мужчинами. Я всегда с благоговением смотрела на неё, Тимира казалась мне недосягаемой в своей силе и величии.
«Что такой властительнице нужно в избушке колдуньи?» ― думала я.
Спрятавшись за печкой, я укрылась пёстрым покрывалом и приготовилась не дышать. Долгое время ничего не происходило. Я даже подумала, что колдунья пошутила надо мной.
Но на крыльце раздались шаги, и дверь распахнулась. Я не видела, но почувствовала появление статной, властной женщины.
– Здравствуй, Тимира, ― спокойным голосом сказала колдунья. ― Что в дверях стоишь? Обратно всё равно без моей помощи не уйдёшь.
Дверь закрылась. Я скорее почувствовала, чем увидела, что женщины сели вокруг стола друг напротив друга.
– Я к тебе за зельем, ― услышала я голос Тимиры.
Он звучал не так громко и раскатисто, как обычно. И был скорее просящим, нежели властным.
– Я тебе говорила, что часто пользоваться этим снадобьем нельзя, хуже будет, ― ответила колдунья.
Её голос тоже изменился. Со мной она разговаривала по-отечески, порой даже мягко. Сейчас же я слышала в её тоне каменные нотки.
– Хуже уже не будет, уходить он от Смиляны собрался. Считает, что она виновата в его мужском бессилии, ― ответила гостья.
– А что, разве не виновата? ― спросила колдунья.
– Не вспоминай, что было, то было. Не могу я допустить, чтобы от моей дочери муж ушёл, позора на всё селение будет, ― сказала Тимира.
– Потому что не твоей дочери он предназначался, не ей с ним дом делить, ― проговорила хозяйка. ― А ты вопреки нитям судьбы их свела, вот и получай.
Некоторое время было молчание. Но тишина звенела, будто между женщинами шла зрительная дуэль.
– Ты меня не пугай, ― неожиданно сказала колдунья, как будто прочитала мысли, что были в голове у её собеседницы. ― Прикажешь сжечь мою избу ― всё ваше селение волки загрызут. Никого не пожалеют: ни стариков, ни детей малых.
Опять повисло молчание.
– Я дам тебе настой. Но это будет последний. До следующего твой зять не доживёт. И его уход будет на твоей совести, ― наконец сказала хозяйка.
– Моей совести уже ничего не страшно. Пусть лучше дочь вдовой будет, чем оставленной, ― сказала Тимира.
После этого в избе были какие-то звуки, потом дверь открылась, и Тимира ушла.
Я продолжала лежать за печкой не шевелясь, и лишь через некоторое время колдунья разрешила мне выйти.
– Что смотришь на меня? ― спросила она, увидев мои глаза, полные вопросов. ― Это там, в селении, все гордые да властные, а ко мне приходят, так сразу плачут.
– Зять Тимиры хочет уйти от её дочери? ― спросила я.
Колдунья неожиданно подскочила ко мне и сказала, сверкая глазами:
– Не вздумай никому об этом говорить, забудь всё, что сейчас слышала. А то нам обеим несдобровать. Особенно тебе, я-то уже старая, мне и уйти не страшно. А тебе ещё жить и жить. И жизнь у тебя ого-го какая длинная впереди!
В глазах женщины появилось такое, что мне захотелось зажмуриться и убежать.
– Не бойся, хватит у тебя сил, да и я, пока смогу, помогу, ― гораздо добрее сказала женщина. ― Пришло время тебе узнать правду о своём происхождении. Долго я думала, говорить тебе или нет. Да потом поздно будет. О другом думать будешь днём и ночью, ― она усмехнулась.
Глава 3
История колдуньи
«Я родилась далеко от этих мест. Отца не помню, мы с мамой вдвоём жили. Её не любили на родной земле, ведьмой считали, как и меня сейчас. А матушка никому плохого не делала, наоборот, помогала и жизни спасала деткам малым: она малышей хорошо лечила, сразу их болезни видела. И не её вина, что такой родилась. Не простили ей люди превосходства и осудили.
Однажды принесли к ней ребёночка, совсем кроху, горит весь. Матушка говорит:
– Не жилец он, забирайте.
А ей отвечают:
– Не тебе, ведьма, судить, жилец он или нет. Твоё дело ― лечить. Да смотри: покинет нас, тебе самой не жить.
А родители того младенца были из семьи старейшины, долго ребёночка ждали, все идолы дарами обложили, не приходило дитя к ним. А тут родился, да не жилец.
Матушка сделала всё, чтобы вылечить малыша, но у неё не вышло.
Впервые тогда видела я маму плачущей. Обняла меня и говорит:
– Бежать нам с тобой надо, девочка, не пощадят нас. Времени до утра лишь осталось. А ребёночка этого я не спасу. Слишком много худого этот род сотворил, не дают им наследника.
Собрали мы с ней всё необходимое и сбежали, пока не пришли утром ребёнка проведать. Мама что-то читала по дороге, чтобы следы спутать. Не догнали нас.
Когда позади раздавался вой волков, я пугалась, жалась к ней, а она только дальше что-то бормотала.
Скитались мы долго, пока на одной из ярмарок не встретили моего отчима. Он как матушку увидел, так и не отходил от неё, пока она не согласилась его женой стать. Привёз он нас в это селение. Нас с мамой сразу невзлюбили: чужие мы здесь, не похожие на других.
Мой отчим маму в обиду не давал. Дом построил, огородил, всех молчать заставил, что женщину без рода взял, да ещё с ребёнком. Только всё расстраивался, что матушка больше родить не смогла. А она мне говорила, что если бы первыми мальчики у неё были, то тогда рожала бы каждый год. А как только девочку родила, вся сила женская и ушла.
Жили мы спокойно несколько солнц, пока отчим не перешёл в царство Мары. Нестарый он ещё был, а ниточка жизни оборвалась. За ним и мама вскоре умерла. В последний свой вечер наказала мне, чтобы, как только её провожу, сразу покинула это селение. А я не послушалась и после смерти матушки решила остаться. Жаль мне было покидать дом ухоженный, да и по всей земле я больше ни одного человека не знала, а тут прижилась уже.
Пока матушка была жива, она научила меня многим премудростям, но людям свой дар не показывала. Они, может, и догадывались, что она лечить умеет, да не просили никогда.
А я глупая, решила похвастаться, что умею. Как-то заболел у соседки отец, я сразу почувствовала, что сердце у него не так бьётся, заварила нужный настой, принесла. Соседка на меня подозрительно посмотрела, но настой взяла. Когда близкий болеет, за любую соломинку схватишься, чтобы спасти. А мужчине и легче стало. А утром она сама прибежала, гостинцев принесла, просила ещё целебного отвара дать.
Так и пошла обо мне слава. Со всей округи страждущие приходили. А мне и радостно: дар не пропадает, людям служит, меня почитают. Да рано радовалась: люди ― они ведь только в нужде покладистые, а как силу возымеют, так сразу змеем оборачиваются.
Завидовать мне стали, что не делаю я ничего, а живу хорошо. А когда мне хозяйство вести, если то травы собрать надо, то живицу с деревьев снять, то коренья в нужное время выкопать. А ещё всё приготовить, смешать. Ведь каждому человеку своя порция нужна. Что одного вылечит, то другого покалечит. Порой и отдохнуть было некогда, в очереди болящие ожидали. В благодарность еду оставляли, самое лучшее несли. Так и получалось, что у меня в доме всё хорошее было.
Но никто о моей помощи не вспомнил, когда злость глаза застила.
Нежданно пришли в селение бедствия: лето в тот год было неурожайное, а зима холодная, зверь в капканы не попадался, и начался голод во дворах. Селяне на меня подумали, будто из-за моего колдовства их Боги наказывают.
Одним вечером чувствую: тьма сгущается, обволакивает, дышать дома нечем. Выглядываю в сени, а там полыхает пламя. Еле выскочить успела. А на улице меня уже селяне ждали, да не с пустыми руками. У каждого кол в руках. Как я тогда от них убежала ― до сих пор не ведаю. От страха ни рук, ни ног не чувствовала. Через лес бежала, как по чистому полю. Через коряги перескакивала, как через травинки. В конце выбежала к незнакомой полянке. Я хоть лес и знала, но в этой части не бывала. Говорили, что здесь сила нечистая живёт, никто сюда не хаживал.
А тут смотрю, домик посреди полянки, вот этот, в котором сейчас с тобой сидим, а на пороге старик стоит, на меня смотрит. Постоял и в избу зашёл, дверь не закрыл. А мне деваться некуда, я за ним пошла.
Перешагнув порог избы, я поняла, что так и не могу отдышаться. А ещё меня охватил страх. Я не знала, где нахожусь. Вокруг висели шкуры зверей, от печки несло незнакомыми мне запахами, но самым невозможным для понимания был хозяин постройки. Он был много старше меня, выглядел как косматый старик, весь заросший и со шрамами на лице. Это я позже узнала, что ему всего сорок солнц, а тогда он показался мне древним стариком.
Я знала, что в эту часть лесу никто из селян не заходит, боятся старого духа.
«Неужели это он и есть?» ― подумала я, непроизвольно пятясь к двери.
Но всё-таки начала понимать, что передо мной человек, а не дух. Я слышала его дыхание, видела, как мужчина открывал дверь избы, значит, имел тело, на печи у него готовилась еда. А вот что он там готовит, я не знала и задрожала всем телом, представив самое страшное.
Старик внимательно смотрел на меня. Его взгляд прожигал меня до костей. Я хоть и сама умела читать мысли людей, перед ним была бессильна, а он видел все мои мысли, в этом я не сомневалась.
– Гнали тебя? ― спросил он.
Голос прозвучал хрипло и не совсем внятно, как будто старик давно не пользовался речью. Но голос точно был человеческим, и я немного успокоилась.
– Да, ― ответила я. ― Селяне сожгли мой дом.
Старик помолчал.
– Ничего не меняется в этой жизни, ― сказал он. ― Ты не из местных? Не похожа на этих людей, ― продолжал он.
– Мы с мамой переехали издалека, жили на краю селения. Мамы уже два солнца как нет. Перед уходом она наказала покинуть это место. Да идти мне некуда, вот и осталась, ― ответила я.
– Начала помогать людям, а они тебе жизни не дали? ― усмехнулся старик.
– Откуда вы знаете? ― удивилась я.
– А что здесь знать: со мной так же было, ― сказал он. ― Боишься меня?
– Да, ― честно ответила я. ― В селении говорят, что здесь живёт злой дух, он не щадит никого, кто забредает на его территорию.
– Как же щадить, если они меня не пощадили, око за око… ― проговорил изменившимся голосом мужчина.
Я начала замечать, что он не так стар, как мне вначале показалось. Просто его лицо было всё в шрамах от ожогов, что делало его более старым на вид».
Колдунья замолчала. А я будто очнулась ото сна. Мне казалось, что наяву увидела все картины, о которых вспоминала старая женщина. Как молодой девушкой бежала она по лесу, спасаясь от преследователей, как попала к старику в избу, в которой мы сейчас сидели.
– Сейчас здесь иначе, да? ― спросила я, оглядываясь вокруг.
– Да, за столько лет я всё изменила. Особенно, когда Валида не стало, ― услышала я ответ.
– Это так звали старика, с которым вы здесь встретились? ― уточнила я.
– Да, я осталась с ним жить. А куда мне было податься? ― продолжила свой рассказ колдунья. ― Старик оказался человеком, а не злым духом, как о нём рассказывали. Он жил в этой избе с тех пор, как селяне сожгли его дом, а в огне погибли его жена и двое сыновей. Мстили ему за то, что не похож на других. Силу имел могучую. Моя по сравнению с ним ― это слабый уголёк. Смотреть умел так, что насквозь прожигал. Обряды такие проводил, что звери из нор выйти боялись. Хотя зла никому не делал. Но страх людей сильнее разума. Не давали ему спокойно жить в селении, сначала жену изводили, потом дом подожгли. Вот и мстил он каждому, кто был причастен к гибели его родных. Люди же считали, что сам он в огне погиб, а его дух остался и мстит всем. У всех зачинщиков расправы дворы разорились и дети повымерли. Да только его детей это не вернуло.
Колдунья помолчала.
«Я осталась жить в доме колдуна. Сначала очень боялась его, сторонилась. Глаза его жгучие, казалось, светились в темноте. Когда приходила полная луна, он занимался колдовством. Говорил, что не уйдёт, пока не отомстит всем обидчикам своей семьи.
Селяне, причастные к расправе над детьми Валида, увидев, что происходит с их соседями, бежали в другие земли. Вот их он и искал в периоды полнолуний. Земли наши просматривал, ниточки жизни предателей запутывал. И никто от него не скрылся.
