Kitobni o'qish: «Образы под маской. Книга II»

Shrift:

Сборник стихов

Отзыв на книгу Татьяны Велес «Образы под маской»

Мир устал от грубых и остропублицистических опусов. И соскучился по добрым стихам, которые напоминают нам, какими мы должны быть, чтобы иметь право на звание человека. Люди в большинстве своём забыли, что счастливому человеку улыбается всё вокруг: и люди, и животные, и растения, и небо, и даже непогода. Счастливый человек добр, щедр и, конечно, красив. Поэтому, наделяя кого-нибудь счастьем, он сам становится счастливее. Ведь самое большое удовольствие – дарить людям удовольствие, самая большая радость – дарить радость.

Спасибо огромное автору за доставленное эстетическое удовольствие.

Хаваш Алиевич Накостоев,

ингушский публицист, поэт, переводчик, член Союза журналистов России и Союза писателей России, заслуженный работник культуры Республики Ингушетия, лауреат литературной премии IV Международного литературно-музыкального фестиваля «Белые журавли России».

Мгновения
2017–2018 годы

Болванки

Бежим по жизни днём и ночью,
Живём в плену своих идей
И на пути своём, конечно,
Встречаем разных мы людей.

Идут, с иголочки одеты,
Костюмчик строгий, туфли лак,
Причёска так же безупречна,
Глаза по-умному глядят.

Но в разговоре понимаешь:
Бедны они в душе своей.
Они и Пушкина не знают,
И кто такой был Елисей.

Не могут описать словами
Красу и дух земли родной,
Не знают счастья, состраданья
И не любили всей душой.

Запас словарный очень беден,
Служебный юмор неказист,
А мозг у них едва заметен
И, словно девственница, чист.

Пытаясь сделать вид, что могут
Подпрыгнуть выше головы,
Кряхтят и потихоньку стонут,
Но не признают, что глупы.

Они, как куколки, красивы,
Красиво также любят жить,
А коли в душу им заглянешь,
То не о чем поговорить.

В народе правило бытует,
И надо следовать ему,
Что по одёжке нас встречают,
А провожают по уму.

Вот моё селенье

Вот моё селенье, в нём мой дом родной,
Крашеные ставни, дым из труб струёй.
Вот стоит скамейка прямо под окном.
Пахнет хлебом свежим, тёплым молоком.

Здесь бывал я летом, детство здесь прошло,
И воды немало с пор тех утекло.
Всех подружек помню и своих друзей,
Помню, как таскали шустрых карасей.

По лугам, я помню, бегали гурьбой
И как дождик капал ласковый, грибной,
Как зашли мы в дебри, где кусты сплелись,
Как в лесу дремучем от грозы спаслись.

Помню, как устанешь и домой придёшь,
Молока парного кружечку нальёшь,
Хлеба ломоть свежий съешь – и за порог,
Да ещё захватишь пирога кусок.

Помню, как носились по полям гуртом,
Десять раз деревню обежав кругом,
А как ночь подкралась и луна взошла,
Помню, на скамейке бабушка ждала.

Пролетело детство, сладким сном ушло,
Безотказно крутит жизни колесо.
Нить времён и внуки на глазах растут,
Лишь воспоминанья в памяти живут.

<…>
Скрипнула вдруг дверца в беленых сенцах.
Выскочил мальчонка с мячиком в руках.
И слеза скупая у меня течёт:
Не моё уж детство здесь теперь живёт.

Весна

Как чуден этот мир весной,
Когда, проснувшись от капели,
Всё расцветает с каждым днём
Под соловьиные напевы.

Когда кружится голова
От пряных запахов полыни
И по земле бежит молва
О красоте степей былинных.

Когда, обласканный лучом,
Под ветром наклонив свой стан,
На зависть всем степным ковром
Расцвёл калмыцкий наш тюльпан.

Вернись

О ком грустишь ты, друг мой милый?
Твой взор тоскою упоён,
И, заблудившись в этом мире,
Глядишь в просвет больших окон.

Где ты, скажи мне, растворился?
Оставив след влюблённых глаз,
О ком душа твоя томится?
О ком ты думаешь сейчас?

Тебе не милы поцелуи,
Объятья, ласки не нужны.
Души надорванные струны
Со вздохом рвутся из груди.

Очнись, останови мгновенье,
Не дай душе погрязнуть в лжи!
Любовь…
она одна, поверь мне,
Ты в сердце глубже загляни.

Встреча на аллее

Мы повстречались на аллее,
Как много лет тому назад…
Я помню каждое мгновенье
И нежных глаз любимый взгляд.

Мы здесь когда-то молодыми
Гуляли ночи напролёт,
Держались за руки, шутили
И планы строили вперёд.

Здесь наши чувства и желанья
Сливались в арию судьбы,
Нелёгким было расставанье
С лучами утренней зари.

Но жизнь не колесо фортуны…
Нам время вспять не запустить,
Души натянутые струны,
Увы, не можем отпустить.

Мы повстречались на аллее.
У каждого своя семья…
Но чувства скрыть мы не сумели.
– Привет. Ты помнишь?
– Помню я…

В вечность

Раскинув руки, спрыгну с высоты,
И пусть полёт закончится печально,
В моей душе лишь строчки пустоты,
А многоточие как эпизод прощальный.

Что было – было прожито давно,
Воспоминанья мозг взрывают с силой.
Что будет? Мне теперь уж всё равно…
Я так устала быть всё время сильной.

Любой из нас перед судьбою наг,
Все мысли и слова, увы, банальность!
А мне осталось сделать только шаг,
Шаг в вечность, где кончается реальность.

Дыхание осени

Я слышу осени дыханье,
Шуршанье листьев под ногой
И молчаливое прощанье
До тёплых дней, уже весной.

Природа тихо засыпает
Под колыбельную дождей,
И лист с деревьев облетает,
Уж обнажив кору ветвей.

Тускнеют осени творенья,
И краски не ласкают взгляд,
И нет былого восхищенья,
Уж сброшен красочный наряд.

И солнце тёплыми лучами
Балует реже с каждым днём.
Всё чаще зябкими ночами
Гуляет ветерок с дождём.

Ко сну готовясь, к смене года, —
Ведь спать природе до весны, —
Мы все задумались невольно
О приближении зимы.

Друзьям

Выпьем вместе, друзья, мы хмельное вино.
В этот радостный день нам не стоит грустить,
Загадаем желание вместе одно:
Вот бы жизнь нашу заново вместе прожить.

Чтобы вместе, как раньше, весёлой гурьбой,
Босоногой оравой вдоль тихой реки,
Под дождём или в солнечный зной – всё равно —
Мы неслись всем запретам чужим вопреки.

Чтоб сидели мы ночью опять у костра,
Под гитару б опять пели песню свою,
Чтобы знали лишь звёзды одни да луна,
Кто же будет, кому я любовь подарю.

Отмотать бы нам плёнку назад, как в кино,
Чтобы жизнь свою заново вместе начать,
Но мечтали мальчишками только одно:
Вот бы нам поскорее взрослыми стать…

И так бывает

Было это ли со мной – или, может, не бывало,
Но однажды под луной встретил я чертей ораву.
Окружил меня отряд: все мохнатые, с рогами,
Хвост у всех, копыта в ряд, так и жгут меня глазами.
Страх меня атаковал, задрожал я, как мальчишка.
Чёрт по-дружески обнял, говорит:
– Нальёшь, братишка?
Слава Богу! Груз с души, мне тут сразу полегчало,
Говорю: «В избу пошли, самогон налью сначала».
Черти всей гурьбой, галдя, в дом заходят спотыкаясь,
Марья же, жена моя, встретила их, не пугаясь.
Начала мести на стол, у стола волчком кружится.
Разносолы, самогон расставляет, не скупится.
Черти весело глядят, пятачками хитро водят,
Комплименты говорят, с моей Марьи глаз не сводят.
Посадили меж собой, пару стопочек налили,
А глазами всё глядят в её сдобные мотивы.
А она: «Хи-хи, хи-хи!» Раскраснелась молодица,
Стала пить на брудершафт и с чертями веселиться.
Тут уж я забыковал, и глаза налились кровью,
Приподнялся и упал. Дальше я совсем не помню.
Утром встал – в кровати сплю, у Марьяны вид усталый.
– Да приснилось всё тебе, – говорит, —
козёл ты старый!
Было это ли со мной – или, может, не бывало,
Что однажды под луной встретил я чертей ораву.
Голова болит с тех пор и в кровать не помещаюсь.
Вроде с виду не подрос, а рогами упираюсь…

Картёжник

Идёт заседание в зале суда.
Парнишки решается нынче судьба.
Он шулер, картёжник, обманщик и вор,
Он ждёт самый высший себе приговор.
С усмешкой он смотрит в бушующий зал.
В защиту себе он Фортуну призвал:
– Картёжник – не шулер! Виновен в чём я?
Пасьянс и удача – отрада моя.
Тут главный судья чуть со стула привстал,
Он жизнь лишь в застенках ему обещал:
– Но только ты сложишь пасьянс – не сропщу,
Я слово даю, что тебя отпущу.
Свою ты судьбу испытаешь сполна.
Посмотрим, как любит Фортуна тебя.
Рекою спокойной года потекли.
Насмешка судьбы. Знать, так карты легли.
В тюремных покоях менялась братва,
И к Богу отправился главный судья.

<…>
И вот уж старик, а не муж молодой,
Больной весь, седой и с густой бородой,
Костлявыми пальцами карты берёт…
Увы, от Фортуны не ждёт он щедрот.
Пасьянс разложив – не поверил глазам.
– О боги! – И слёзы текут по щекам.
Ему б веселиться – сложился пасьянс…
А он промолчал, на веселье скупясь.
Он жизнь свою прожил среди этих стен,
Он немощен, болен. Свобода? Зачем?
Что ждёт его там – за забором тюрьмы?
Одни лишь объятья холодной зимы.
Все мысли, как иглы, впиваются в мозг,
И плачет душонка и тает, как воск.
С желаньем борясь вновь увидеть рассвет,
На пол сбросил карты отчаянно дед.
И снова конвой провожает домой,
И стены родные, лишь он им чужой.
Старик, улыбаясь, прилёг на кровать.
С свободной душой так легко умирать…

Колыбельная

(внучке Катюше)

Спи, моя малютка, спи, моя родная,
Ты на счастье маме с папой родилась.
Ты сопишь тихонько, мило улыбаясь,
Видно, снится, будто вдаль ты унеслась.

Пусть тебе приснится небо голубое,
Облака большие в виде кораблей,
Над землёй высоко солнце золотое,
Косяки прекрасных белых лебедей.

Пусть тебе приснятся города и страны,
Край садов заморских, красота цветов,
Краски оперенья, птиц прекрасных пенье
И свирель родная наших соловьёв.

Пусть тебе приснятся горы и равнины,
Цвет ромашек белых, в поле стрекоза.
А когда проснёшься, мило улыбнутся
Матушки родимой ясные глаза.

Как долго я тебя ждала

Как долго я тебя ждала,
Рисуя образ и улыбку,
Я в шумном море лиц плыла
И не нашла души картинку.

Как долго я тебя звала,
В пустынях городов кричала,
Но не нашла тебя, слова
Мне эхо грустно возвращало.

Я знаю, ты на свете есть.
Мне кажется, ты где-то рядом,
Рисуешь в мыслях мой портрет,
Скользя по лицам, ищешь взглядом.

Я обойду весь белый свет,
Но, коль судьба нам завещала,
Найду тебя, шепну:
«Привет…
Как долго я тебя искала…»

Многоликая степь

Ах, степь моя – ты степь родная!
Твой лик прекрасен и велик:
Весной ты дева молодая,
Седая летом, как старик.

Молчишь ты о годах далёких,
Покорная своей судьбе,
И в недрах влажных и глубоких
Хранишь все тайны о себе.

Ты помнишь всё: бои, сраженья
И песнь ночную у костра,
Победы славу, пораженья…
Всё было будто бы вчера.

Ты под землёй своей скрываешь
Истории богатый мир.
Покой усопших охраняешь,
Кто всю тебя всегда любил.

Твои просторы вековые
Цветут, как прежде, по весне.
Ах, степь моя – ты степь родная,
Покорная своей судьбе!

Не бывает некрасивых женщин…

В тихом озере запрудном,
Где зелёная вода,
Чёрт лежал весь день на пузе,
В плен взяла его тоска.
Ничего ему не мило,
Нету радости в глазах,
И вздыхает он уныло,
Всё витая в облаках.
Тут Кикимора-старушка
К Чёрту клинит уже год,
С поцелуями всё лезет,
А страшна – не дай Господь…
Пьяный Леший то и дело
В пятачок суёт стакан:
– Выпей, будет веселее.
Ну же, пей скорей, братан!
Долго Леший домогался,
Огурцом его дразнил.
И Чертяка наш вдруг сдался —
Залпом весь стакан испил.
Тут же сразу полегчало,
Как и не было тоски.
На душе светлее стало —
Затуманились мозги.
«А Кикимора – красотка…
Как же я не разглядел?» —
Думал Чёрт, хлебая водку,
Выпил литр и «прозрел»…
Обнимает и целует,
Тычет в щёчку пятачком,
Всё Кикимору милует
Наш Чертяка под кустом.

<…>
В том же озере запрудном,
Где зелёная вода,
Чёрт теперь весь день загружен.
Деток нянчит он с утра.
А Кикимору, бедняжка,
Он боится как огня
И вздыхает тяжко-тяжко:
– Сколько ж выпил я тогда?