Kitobni o'qish: «Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Учебное пособие для магистрантов»

Т. Ю. Орешкина
Обстоятельства, исключающие преступность деяния
Учебное пособие
Ответственный редактор доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФА. И. Рарог

[битая ссылка] ebooks@prospekt.org

Глава 1
Развитие института обстоятельств, исключающих преступность деяния, в российском законодательстве

В современном виде институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, появился только в действующем Уголовном кодексе РФ, что стало результатом его формирования на протяжении веков. Необходимо отметить, что отношение отечественного законодателя к рассматриваемым обстоятельствам менялось неоднократно, их наименование в теории вызывало многочисленные споры, а законодательное закрепление группы норм в качестве предусматривающих обстоятельства, исключающие преступность деяния, появилось относительно недавно.

Обратившись к истокам, следует признать, что самым древним обстоятельством в российском уголовном праве является необходимая оборона, положения о которой уходят в далекую историю. Первое упоминание о ней встречается в договоре Олега с Византией (Х в.). Русская правда предусматривала уже ряд норм о защите жизни, здоровья, жилища, имущества путем причинения вреда посягающему, включая лишение жизни.

Затем, существенно видоизменяясь, необходимая оборона регламентировалась во всех исторических памятниках уголовного законодательства России. Так, в ст. 200 гл. XX Соборного уложения 1649 г. было предусмотрено, что причинение смерти посягающему человеком, который оборонял себя и свое жилище, «в вину ему не ставить», т. е. такое деяние не признавалось виновным. Вместе с тем будет некоторым преувеличением утверждать, как это делают некоторые авторы, что в эту эпоху оборона воспринималась как естественное право человека¹, поскольку озабоченность естественными правами человека Средневековью вряд ли свойственна. Представляется, что оборона рассматривалась скорее как возможная (а иногда и обязательная) реакция на опасные действия другого лица, пресекающая их путем причинения вреда этому лицу.

Предусматривался даже такой частный случай обороны – причинение смерти или нанесение ранений нападавшему, осуществленное во время заседания суда. Согласно ст. 105 гл. Х Уложения, такое деяние признавалось ненаказуемым. В ст. 88 гл. XXI Уложения предусматривала возможность причинения смерти вору, застигнутому с поличным в жилище. Кроме того, эта статья содержала и положение, разрешающее причинить смерть вору во время погони за ним, но только в случае оказания им сопротивления. При этом оборонявшийся должен был оказать помощь правосудию – сообщить о случившемся окольничьему и доставить раненного в ходе обороны вора или его труп в приказ. В ст. 16 гл. XXII Уложения предусматривалась обязанность слуг осуществить защиту своей госпожи в случае проникновения в жилище и попытки насилия над ней, а в ст. 21 этой же главы указывалось на то, что причинение смерти либо нанесение ранений посягающему при защите своего господина в вину зависимому человеку не ставится. Это свидетельствует о том, что Уложением предусматривалась не только самооборона, но и возможность (а в некоторых случаях и обязанность) осуществления обороны при защите другого лица.

Многолетнюю историю, начавшуюся с Уложения 1649 г., имеют и положения о крайней необходимости (правда, этот термин был неизвестен законодательству того времени). В ст. 283 Уложения предусмотрена норма об отсутствии вины у человека, который, отбиваясь без огнестрельного оружия от напавшей на него собаки, причинит ей смерть.

Воинские артикулы Петра I 1715 г. предусматривали положения о «крайней нужде», исполнении приказа, «нужном оборонении».

Подробно «крайняя нужда» (крайняя необходимость) регламентировалась в артикулах 123, 180 и 195 Воинского артикула Петра I. Так, в толковании к артикулу 195 предусматривались смягчение наказания или его неприменение в случаях, если кто-либо из крайней голодной нужды, которую он сможет доказать, «съестное или питейное или иное невеликой цены украдет».

Воинский артикул регламентировал положения об обязательности приказа с требованием беспрекословного, без каких-либо рассуждений и сомнений подчинения. Согласно толкованию к артикулу 29, подчиненный должен дать ответ только о том, как он «повеленное» исполнил, следовательно, за действия, совершенные во исполнение приказа, отвечал начальник, а подчиненный должен был повиноваться.

Несколько статей Воинского артикула детально регламентировали необходимую оборону («нужное оборонение»), существенно ограничив возможности ее осуществления по сравнению с Соборным уложением 1649 г. Основанием для обороны признавалось насильственное нападение, а действия обороняющегося жестко регламентировались: ему следовало попытаться уклониться от нападения либо прибегнуть к помощи начальника. Требовалось соответствие действий обороняющегося опасности нападения, а также равенство в используемых средствах нападения и обороны. В толковании артикула 157 содержится положение о том, что по общему правилу обороняться нужно таким же образом, каким совершается нападение: если нападение совершается с оружием, то можно обороняться с оружием. Однако в случае невооруженного нападения защита с оружием все же признается возможной, если нападающий бьет сильнее, чем обороняющийся. Определялись и пределы «нужного оборонения» во времени, в качестве начального момента указывалось не только начало нападения, но и момент, когда возникает опасность для жизни обороняющегося и ему уже невозможно спастись бегством.

Характерно, что данные нормативные положения содержались в статьях, посвященных отдельным видам преступлений, они были изъятиями из виновности или наказуемости того или иного деяния. Общей части уголовного закона еще не существовало, чем была с неизбежностью обусловлена фрагментарность рассматриваемых положений.

Выделение Общей части уголовного законодательства было осуществлено впервые только в Своде законов Российской империи, вступившем в силу в 1835 г. В т. XV Свода законов со ссылками на Соборное уложение и Воинский устав предусматривались положения об обороне, а также о насильственном принуждении.

Дальнейшее развитие норм о рассматриваемых обстоятельствах произошло в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в ст. 98 которого дан перечень «Обстоятельств, при коих содеянное не вменяется в вину», в их число (наряду с невиновностью, малолетством, безумием, ошибкой случайной или вследствие обмана) входили принуждение от превосходящей силы и необходимая оборона. Принуждение от превосходящей силы напоминает современную крайнюю необходимость. В норме о необходимой обороне указывались подлежащие охране интересы как обороняющегося, так и других лиц (жизнь, здоровье, честь и целомудрие женщин, неприкосновенность жилища, имущество). Таким образом, Уложением было закреплено отнесение рассматриваемых норм к положениям Общей части уголовного законодательства в качестве обстоятельств, исключающих вменение в вину.

Уголовным уложением 1903 г. был осуществлен качественный прорыв в развитии обстоятельств, исключающих преступность деяния, отразивший системный подход, результатом которого стало появление самостоятельного института Общей части. В ст. 44–46 Уложения были предусмотрены положения о деяниях, которые «не почитаются преступными», эта позиция законодателя воспринимается как более последовательная, поскольку устранялись не только вменение в вину, наказуемость, но и преступность деяний.

Согласно ст. 44 Уложения, «не почиталось преступным» деяние, совершенное во исполнение закона, и деяние, совершенное во исполнение приказа по службе. По сути, в ней предусматривались два обстоятельства: исполнение закона и исполнение приказа. Первое из них не расшифровывалось, а относительно приказа условия правомерности были сформулированы достаточно четко: приказ по службе отдан «подлежащей властью в пределах ее ведомства с соблюдением установленных правил»; приказ не предписывал явно преступного.

В ст. 45 Уложения регламентировалась необходимая оборона, которая допускалась против незаконного посягательства на личные или имущественные блага самого защищавшегося или другого лица, т. е. была дана обобщенная характеристика защищаемых интересов. В ч. 2 этой статьи содержались положения о двух видах превышения пределов необходимой обороны (чрезмерной и несвоевременной), предусматривалось, что они влекут наказание только в случаях, особо указанных в законе. Отметим, что с современных позиций не может быть превышения пределов необходимой обороны в связи с ее несвоевременностью, поскольку отсутствует наличность посягательства, выступающая в качестве одного из обязательных условий правомерности причинения вреда.

Согласно ч. 1 ст. 46 Уложения, не признавалось преступным деяние, совершенное для спасения собственной жизни или жизни другого лица от опасности, которая произошла вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины и которая «была неотвратима в то самое время другим средством». В данном положении, по сути, объединялись принуждение и крайняя необходимость, что представляется правильным: преодолимое принуждение логично рассматривать в качестве одного из источников опасности при крайней необходимости. Следует отметить, что при неотвратимой опасности для жизни пределы причинения вреда Уложением не устанавливались.

В ч. 2 ст. 46 Уложения предусматривалось положение о «неотвратимой в то самое время другим средством опасности», исходящей из тех же источников, но грозящей иным интересам: здоровью, свободе, иному личному или имущественному благу данного или другого лица. Правомерным признавалось только деяние, если совершившее его лицо имело достаточное основание считать причиняемый вред маловажным сравнительно с охраняемым благом, т. е. устанавливались жесткие пределы в отношении причиненного при крайней необходимости вреда.

Нормы Общей части, регламентировавшие рассматриваемый институт, дополнялись положениями Особенной части. Так, в гл. 7 «О противодействии правосудию» предусматривались обстоятельства, при наличии которых лицо, совершившее преступное деяние, не подлежало наказанию. Эти положения содержались в ст. 170 Уложения и распространялись, в частности, на случаи укрывательства лица, совершившего тяжкое преступление, если в его совершении участвовал сам укрыватель или член его семьи. Указанные положения, содержавшиеся в Особенной части Уложения 1903 г., Н. С. Таганцев считал уничтожающими преступность и относящимися к отдельным преступным деяниям и поэтому подлежащими разбору только при рассмотрении этих деяний².

Советской властью прежний нормативный опыт воспринимался отрицательно, поэтому декларировался отказ от его продолжения и развития. Достижения Уголовного уложения 1903 г. были забыты. Длительный период в уголовном законодательстве предусматривались либо только необходимая оборона, либо необходимая оборона и крайняя необходимость, к тому же нормы, регламентировавшие их, были далеко не безупречны. Весьма ярко это проявилось в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г., закрепленных постановлением Народного комиссариата юстиции от 12 декабря 1919 г. (СУ; 1919; № 66), в которых содержались положения о необходимой обороне, понимаемой узко (защита от насилия), а другие обстоятельства не предусматривались. Необходимая оборона была определена в ст. 15 разд. III «О преступлении и наказании» этого акта как обстоятельство, исключающее наказание лица, совершившего насилие над личностью нападающего, если это было необходимым средством отражения насилия и защиты личности этого человека либо других лиц при отсутствии превышения меры необходимой обороны. Следовательно, вместо имевшего место в Уложении 1903 г. признания непреступности деяния при необходимой обороне предусмотрено исключение наказуемости этого деяния. Такая законодательная формулировка данной статьи Руководящих начал, как полагает С. В. Пархоменко, перевела решение вопроса «из сферы законодательной в сферу применения права»³. Думается, что приведенный вывод не совсем точен, поскольку исключение наказания было предусмотрено законом, т. е. оставалось в сфере законодательной.

Оценка необходимой обороны в качестве обстоятельства, исключающего наказание, содержалась и в ст. 19 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. Правда, в этом нормативном правовом акте основание необходимой обороны было шире, оно не сводилось только к насилию над личностью, а формулировалось как посягательство на личность или права обороняющегося или других лиц. В ст. 20 УК РСФСР 1922 г. предусматривалось положение о вынужденном причинении вреда при неотвратимой опасности (по современной терминологии – крайней необходимости). Законом регламентировались ее основания и условия ненаказуемости причиненного вреда: опасность, которая была неотвратима при данных обстоятельствах иными средствами, если причиненный вред является менее важным по сравнению с охраняемым благом. Целью деяния было спасение жизни, здоровья или иного личного или имущественного блага своего или другого лица. Обращает на себя внимание нелогичность формулировок, содержащихся в ст. 19 и 20 УК РСФСР: деяния, совершенные в ситуации необходимой обороны и крайней необходимости, признавались уголовно наказуемыми и одновременно с этим не подлежащими наказанию.

Убийство и причинение тяжкого телесного повреждения при превышении пределов необходимой обороны предусматривались ст. 145 и 152 УК РСФСР 1922 г. в качестве преступлений, влекущих значительно более мягкое наказание, т. е. были сформулированы привилегированные составы. Этими же статьями вместе с превышением пределов необходимой обороны предусматривались преступления, совершенные при превышении мер, необходимых для задержания преступника. При этом Общая часть не содержала какого-либо самостоятельного положения о причинении вреда лицу при его задержании, совершенном без превышения необходимых мер. Таким образом, по сути, происходило приравнивание вреда при задержании преступника к необходимой обороне.

Своеобразием характеризовался подход законодателя к необходимой обороне и неотвратимой опасности (крайней необходимости) в УК РСФСР 1926 г. В ч. 1 ст. 13² этого кодекса предусматривалось положение о неприменении мер социальной защиты судебно-исправительного характера к лицам, совершившим общественно опасные действия в состоянии необходимой обороны. По сравнению с УК РСФСР 1922 г. основание для необходимой обороны формулировалось шире за счет указания на посягательства на советскую власть и революционный порядок, которые были включены наряду с посягательством на личность обороняющегося или другого лица.

Положение о крайней необходимости было сформулировано в ч. 2 ст. 13² УК РСФСР 1926 г., в которой предусматривалось, что меры социальной защиты судебно-исправительного характера не применяются за общественно опасные действия, совершенные для «отвращения опасности», неотвратимой при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный вред меньше предотвращенного.

Таким образом, действия при необходимой обороне и крайней необходимости признавались общественно опасными, но исключающими применение мер социальной защиты.

Иным был подход, осуществленный Основами уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик 1958 г., которые ознаменовали серьезный поворот к гуманизму в области законотворчества. Принципиальное положение, согласно которому «не является преступлением причинение вреда», закрепленное в них, как представляется, было воспринято из Уголовного уложения 1903 г. В ст. 13 Основ предусматривалось, что не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но совершенное в состоянии необходимой обороны, т. е. при защите интересов Советского государства, общественных интересов, личности или прав обороняющегося или другого лица от общественно опасного посягательства путем причинения вреда посягающему, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны (явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства).

Такая редакция нормы о необходимой обороне воспроизводилась в ст. 13 УК РСФСР 1960 г. Однако позднее (в 1994 г.) данная статья была изложена в новой редакции, в которой содержалось указание на право каждого на защиту своих прав и законных интересов, прав и законных интересов другого лица, общества, государства от общественно опасного посягательства независимо от возможности избежать посягательства либо обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. Правомерной признавалась защита путем причинения любого вреда посягающему, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Защита от иного нападения считалась правомерной, если не превышены пределы необходимой обороны. Эта редакция ст. 13 УК РСФСР 1960 г. ограничила основания необходимой обороны совершением нападений по сравнению с первоначальной редакцией, содержавшей указание на оборону от общественно опасного посягательства.

В ст. 14 УК РСФСР 1960 г. предусматривалось положение, согласно которому не является преступным деяние, совершенное в состоянии крайней необходимости. Нормы о задержании лица, совершившего преступление, в УК РСФСР не содержалось, но судебная практика приравнивала вред, причиненный в такой ситуации, к необходимой обороне. Характерно, что п. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» сформулировал положение о приравнивании вреда, причиненного при задержании лица, совершившего преступление, к необходимой обороне⁴. Своеобразие ситуации с этим обстоятельством заключалось также и в том, что оценка задержания преступника с причинением ему вреда как правомерных действий была дана в ст. 16 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», в которой содержалось следующее положение: «Действия граждан, направленные на пресечение преступных посягательств и задержание преступника, являются правомерными и не влекут уголовной или иной ответственности, даже если этими действиями вынужденно был причинен вред преступнику»⁵. Правильность такого объединения двух обстоятельств, одно из которых не было предусмотрено УК РСФСР, сомнительна, поскольку нивелированы были различия между необходимой обороной и задержанием. Вместе с тем задержание характеризуется вынужденностью причинения вреда и имеет больше сходства с крайней необходимостью, чем с необходимой обороной.

В Особенной части УК РСФСР предусматривались привилегированные виды убийства и причинения тяжких либо менее тяжких телесных повреждений при превышении пределов необходимой обороны.

Постсоветский период начался с Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г., которые не вступили в силу в связи с распадом Союза ССР, но внесли серьезный вклад в совершенствование многих уголовно-правовых институтов, в том числе и в анализируемой области. Нормы о рассматриваемых обстоятельствах впервые были включены в самостоятельный раздел III Основ, который назывался «Обстоятельства, исключающие преступность деяния». В нем наряду с необходимой обороной и крайней необходимостью появились оправданный профессиональный и хозяйственный риск, а также задержание лица, совершившего преступление. Положение об исключении преступности деяния Основы 1991 г. восприняли из Основ 1958 г., которые, в свою очередь, были унаследованы из Уголовного уложения 1903 г. Причем все эти обстоятельства были обособлены в самостоятельный институт Общей части. В ст. 24 Основ подчеркивалось принципиальное положение, согласно которому необходимая оборона является правом граждан, а все остальные статьи раздела начинались со слов «Не является преступлением действие».

Действующий УК РФ 1996 г. во многом использовал накопленный исторический опыт, опирался на положения Основ 1991 г., предусмотрев в самостоятельной главе Общей части положения об обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Но явно были продолжены и тенденции относительно обстоятельств, исключающих преступность деяния, воплотившиеся в Уложении 1903 г. И в этом плане следует полностью согласиться с мнением В. И. Михайлова о том, что обращение к положениям Уложения 1903 г. имеет важное значение для уяснения норм УК РФ об обстоятельствах, исключающих преступность деяния⁶.

Обстоятельства предусмотрены и в Особенной части УК РФ (примечания к ст. 151, 230, 308, 316 и 322 УК РФ). Они дополняют положения гл. 8 Общей части, обеспечивая более полную реализацию гарантий прав человека, закрепленных в Конституции РФ.

Из всех обстоятельств, предусмотренных гл. 8 УК РФ, наиболее значимый вклад в противодействие общественно опасным деяниям вносит необходимая оборона. Раскрытие данного обстоятельства с позиции естественного права человека последовательно реализовано в действующем законе. Неудивительно, что норма об этом обстоятельстве неоднократно привлекала внимание законодателя, а текст ст. 37 УК РФ изменялся и дополнялся несколько раз. Так, Федеральный закон от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ предусмотрел редакцию ст. 37 УК РФ, которая почти дословно воспроизводит ст. 13 УК РСФСР в редакции Федерального закона от 7 июля 1994 г. Согласно ч. 1 ст. 37 УК РФ, при посягательстве, сопряженном с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, превышение пределов необходимой обороны законом не предусмотрено. Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ ст. 37 УК РФ была дополнена ч. 2¹, положения которой способствуют учету возможного воздействия неожиданности посягательства, вследствие чего обороняющийся не может объективно оценить характер и степень опасности нападения. Федеральный закон от 14 марта 2006 г. № 153-ФЗ предусмотрел изменение редакции ч. 3 ст. 37 УК РФ, в которой ранее содержалось указание на право на необходимую оборону независимо от профессиональной или специальной подготовки или служебного положения, возможности избежать посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. В новой редакции ч. 3 указанной статьи предусмотрено, что положения данной статьи в равной мере распространяются на всех лиц независимо от профессиональной или специальной подготовки или служебного положения, возможности избежать посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. Такая редакция позволяет сделать вывод, что выдвигать в отношении каких-либо категорий лиц дополнительные требования, оценивая правомерность причинения вреда, недопустимо. Эти изменения были направлены на то, чтобы предоставить дополнительные гарантии любому человеку (в том числе и сотруднику полиции), пресекающему общественно опасное посягательство.

Краткий анализ исторического развития отечественного законодательства свидетельствует о том, что институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, появился не сразу. Сначала законом предусматривались отдельные положения, связанные с исключением виновности либо наказуемости определенных деяний. С появлением в уголовном законодательстве Общей части в дореволюционный период начался этап формирования правового института в современном смысле слова, наиболее значимой вехой на этом пути явилось Уложение 1903 г., указывающее на исключение преступности поведения при анализируемых обстоятельствах. В советский период сначала произошел отказ от предшествующего законодательного опыта, а необходимая оборона и крайняя трактовались как обстоятельства, исключающие наказание. С принятием Основ 1958 г. наметился перелом в отношении законодателя к рассматриваемым обстоятельствам, и они вновь стали оцениваться в качестве исключающих преступность деяния. В современный период развитие института обстоятельств продолжилось, и в УК РФ содержится самостоятельная глава 8, посвященная обстоятельствам, исключающим преступность деяния.