Kitobni o'qish: «Караоке для дамы с собачкой»

Татьяна Полякова
Караоке для дамы с собачкой

– Вы Рязанцева? – услышала я за спиной и нехотя повернулась. – Рязанцева Ольга Сергеевна? – повторила молодая женщина прямо-таки ослепительной красоты.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что красотой господь наделил ее не больше, чем меня, но она своей распорядилась с умом и кое-что даже подредактировала: интригующий цвет глаз, скорее всего, линзы, а бюст силиконовый, объемом талии девушка обязана корсету, а цветом лица косметологу, грим был наложен профессионально. Выглядела она юной и свежей, хотя уверенно приближалась к своему тридцатилетию, а может, успела и перевалить за него.

За что я терпеть не могу всячески приемы, так это за необходимость толкаться в толпе граждан, среди которых непременно отыщется особь, желающая потолковать с тобой по душам. Обычно это нетрезвая дама. И слушать тоска, и к черту не пошлешь. «А вот и пошлю», – недобро подумала я, косясь на бокал в руках девицы. Впрочем, выглядела она не только красивой, но и трезвой.

– Да, я Рязанцева, – ответила я безо всякой охоты. – А вы кто?

Она засмеялась, весело и заразительно.

– Я вас такой и представляла, – заявила она, когда ей надоело смеяться, а мне надоело ждать.

– Рада за вас, – не осталась я в долгу. – Не люблю разочаровывать. Как вас зовут?

– Светлана, но друзья называют меня Светик.

– Если в ваших планах подружиться со мной, то на всякий случай предупреждаю: я не самая лучшая кандидатура.

– Почему? – улыбнулась она. Разговор ее явно забавлял.

– Я по натуре не очень дружелюбна. Характер у меня скверный, дружат со мной в основном собаки, маленькие и вредные.

– Я знаю, у вас есть такса, зовут Сашка. Правильно?

– Ну, это все знают, – пожала я плечами.

– А правда, что вы сделали наколку «Мне все по фигу»? – не унималась Светлана.

– Простите, вы не из «Метронома»? – проявила я интерес. «Метроном» – желтая газетенка в нашем городе, не оставлявшая меня своим вниманием даже после того, как я покинула здание с колоннами, откуда Дед руководил народом, избравшим его. – Тамошние ребятишки обожают подобные вопросы.

– Нет, я не из газеты. И вообще, не имею отношения к средствам массовой информации.

– А к чему имеете?

– Я вам не нравлюсь? – просто спросила она, чем, признаться, удивила меня.

– Напротив. Мои глаза на вас отдыхают. Извините, мне нужно в туалет. – Я сделала шаг в сторону, с намерением оставить девушку, но она схватила меня за руку.

– Подождите.

– Жду.

– Знаете, с вами трудно разговаривать.

– Так, может, не стоит мучиться? – вздохнула я.

И тут начались сплошные загадки.

– Он говорил вам обо мне? Впрочем, нет… невозможно. Наверное, это что-то интуитивное.

– Наверное, я мало выпила сегодня, – не выдержала я. – Ни словечка из того, что вы сказали, я не поняла.

– Иногда очень трудно выразить свои чувства, – пожаловалась она.

На счастье, подошла Ритка, моя подруга и секретарь Деда.

– Он тебя ищет, – сообщила она в своей обычной манере, без всякого интереса взглянув на Светлану.

Тут, рассекая толпу, точно крейсер прибрежные воды, появился Дед. Несмотря на возраст, а ему уже за шестьдесят, выглядел он много лучше двух десятков мужчин, что в настоящий момент топтались здесь. Сегодня на приеме собрались представители администрации и бизнесмены. Представители администрации все, как один, страдали ожирением и одышкой, дамы в этом смысле ничем от мужчин не отличались. Бизнесмены выглядели подтянутыми, щеголяли ранними лысинами и сероватым цветом лица, нажитыми вместе с деньгами; их жены сверкали бриллиантами и время от времени оглядывались, точно пытаясь сообразить, куда они попали. Жены представителей администрации были в деловых костюмах, но взгляды их, обращенные друг на друга, горели лютой злобой и блеском могли поспорить с бриллиантами. В общем, обычная тусовка, и люди тоже обычные, если б не эта Светлана.

Она проследила мой взгляд, увидела Деда и слабо улыбнулась. Я подумала: может, в ее словах нет никакой загадки, просто это очередная подруга Деда подошла потолковать со мной, есть такие любительницы. Не знаю как ей, а мне Дед в тот момент понравился, высокий, подтянутый, с серебристой гривой волос, седина необыкновенно шла ему.

– Он красивый, – произнесла Светлана, и я с ней согласилась:

– Еще бы.

– Вы его любите?

– Как отца родного, – кивнула я, приврав самую малость, особенно если учесть, что Дед, в миру Кондратьев Игорь Николаевич, старый друг моего отца, а после его смерти единственный близкий мне человек. О том, что долгое время он был моим любовником, а также работодателем, лучше умолчать.

Ритка недоуменно взирала на Светлану, теряясь в догадках. Дед, на ходу пожимая руки, подошел к нам, взглянул на Светлану, нахмурился, торопливо поздоровался и сказал мне:

– Идем, познакомлю тебя с Арсеньевым.

– На кой он мне черт? – прошипела я, когда мы немного удалились.

– Прекрати, – осадил меня Дед. – Ты же знаешь, сейчас такое время…

– Про время помню, – перебила его я, – только не могу понять…

– Постарайся произвести на него хорошее впечатление, – в свою очередь, перебил меня Дед, из чего я заключила, что он не терял надежды вновь увидеть меня в своем штате. Пока я стойко сопротивлялась, но и он не отступал.

С Арсеньевым, который не так давно стал председателем законодательного собрания, мы все-таки познакомились. И я даже смогла ему понравиться, что в принципе неудивительно: девушка я молодая, красивая и могу обаять кого угодно, если приходит охота, а как ей не прийти, когда Дед стоит рядом и смотрит так, точно ждет пряника.

Арсеньев подхватил меня под локоток и принялся рассказывать анекдот, который я слышала уже раз пять, и над смешным анекдотом смеяться в шестой раз сложновато, а уж этот был попросту дурацким. Я захихикала, надеясь, что Дед придет мне на выручку, зная, что терпения у меня – кот наплакал.

Рассеянно слушая Арсеньева, я наблюдала за мельтешащими людьми и вдруг поймала себя на мысли, что высматриваю Светлану. Но среди гостей ее не было. Пожилая дама наконец освободила меня от Арсеньева, и я спросила Деда:

– Ты давно знаком со Светланой?

– С кем? – удивился он.

– С девушкой, с которой я разговаривала перед тем, как ты подошел.

– Та, что с силиконовым бюстом? – Способность Деда с ходу отличать подделку, у меня неизменно вызывала уважение. – Понятия не имею, кто это.

– Серьезно? – Я спросила с удивлением, а Дед решил, что с издевкой.

– Тебя послушать, так я здесь всех баб перетрахал, – заявил он со злостью.

– Мне такое и в голову не приходило, – сказала я. – Процентов девяносто, не больше.

Я засмеялась. Дед вздохнул, но потом тоже засмеялся. Его страсть к женскому полу была общеизвестна. То, что бабы в нем души не чаяли, тоже дело понятное. Дед – прирожденный лидер, а бабы тянутся к сильным мужчинам, хоть и догадываются, что обретаться рядом с такими – не сахар.

Он взглянул на часы и заявил:

– Минут через двадцать можем смыться. Ты как?

– По мне, так и вовсе приходить не стоило, – отозвалась я.

Он только покачал головой, хотя я была права, потому что знать не знала, в каком качестве нахожусь здесь.

На Деда я теперь вроде бы не работала, числясь в долгосрочном отпуске (он так и не соизволил подписать мое заявление), к плеяде бизнесменов меня тоже не отнесешь, коли уж ничем полезным я не занимаюсь. Если быть честной, я вовсе ничем не занимаюсь, пользуясь тем, что денег у меня, благодаря Деду, пруд пруди, и я понятия не имею, что с ними делать. Подозреваю: сюда он притащил меня, боясь, что от безделья я тихо схожу с ума в своей квартире. Впрочем, может быть, надеялся, что я перестану валять дурака и вернусь к своим обязанностям. В его штате я занимала должность помощника по связям с общественностью, трактовать сие можно было весьма расширительно. Сам Дед предпочитал давать мне конфиденциальные поручения, которые по большей части мне не нравились, что и послужило в конце концов причиной моего долгосрочного отпуска. Наши с Дедом отношения были до того запутаны и даже нелепы, что я давно отчаялась разобраться в них. Ужиться нам было нелегко, но и расстаться не получалось, потому что, несмотря на расхождения во взглядах, мы были очень близки – словом, выходило как в пословице: вместе тесно, а врозь скучно.

Деда перехватил незнакомый толстяк в ярком галстуке, а я направилась к столу, взяла бутерброд с икрой и вдруг почувствовала, что в настроении граждан наметилась некая перемена. Еще минуту назад толпа благодушествовала, в меру выпив и закусив, а тут точно легкий ветерок прошел по залу, разговоры стихли, сосед слева замер с бокалом у рта, а дама напротив напряженно вытянула шею.

Я с некоторым удивлением огляделась и без труда смогла обнаружить причину такого повышенного внимания: в зал не спеша вошел Тимур Тагаев. Народная молва называла его «крестным отцом» нашей мафии. Возможно, так оно и было. ТТ, под этим прозвищем знали Тимура и стар и млад, своего теперешнего благосостояния достиг путем неправедным, однако никогда не «привлекался». Налоговая и прочие органы при всем желании достать его не могли. Впрочем, желание также вызывало сомнение, уж если б желали, непременно бы достали. С неугодными Дед был скор на расправу, но мне было доподлинно известно, что Тагаев щедро делится с народными избранниками, и в первую очередь с Дедом. К тому же, несмотря на молву, он вполне мог считаться бизнесменом, у него были свой ресторан, казино, бензозаправки, два автосалона, пай в трех строительных фирмах, пара заводиков, где ляпали пельмени и сбивали масло, и еще много чего, сразу и не вспомнишь. И если уж Деду пришла охота собрать цвет нашего предпринимательства, то Тагаеву здесь самое место. Начав с дворовой шпаны, по меткому выражению Деда, Тагаев к тридцати шести годам стал в масштабах нашего областного центра очень и очень богатым человеком.

Однако, несмотря на успехи в бизнесе, он был фигурой все-таки нежелательной. Вот так являться на тусовку пред ясные очи Деда – верх наглости, и то, что он вдруг появился, здорово удивило даже меня. Тагаев посмеивался над властью, наживал свои миллионы и никуда не лез. Хотя в последнее время мог и озадачить: к примеру, заказал колокола на свои кровные для Воскресенской церкви, а также оклад на икону Богородицы из чистого серебра с позолотой, о чем раструбили все газеты, поместив его портрет в обнимку с нашим епископом. Мой друг Лялин, который всегда все знает лучше всех, три дня назад подергал рыжий ус, разглядывая фотографию, и заявил:

– ТТ в политики намылился.

– Чушь, – возразила я, потому что была о Тимуре лучшего мнения.

– Помяни мое слово, – самодовольно изрек Лялин. Я нахмурилась.

– Он умнее, чем кажется, – вступилась я за Тимура.

– Парню стало тесно, – хмыкнул Лялин, – хочется душевно развернуться.

На этом разговор мы прекратили, каждый остался при своем мнении.

То, что Тагаев впервые появился на официальном приеме, меня озадачило и навело на мысль, что Лялин, возможно, прав.

Я взглянула на Деда, желая знать, как отнесся он к столь неожиданному появлению, и смогла убедиться, что не только у меня возникло такое желание: взгляды присутствующих метались от Деда к Тагаеву, и все напряженно чего-то ждали. В лице Деда наметилось некоторое недовольство. Но надо отдать ему должное, он быстро справился с собой, в сторону Тагаева даже не взглянул, игнорируя его появление, и продолжил разговор с толстяком. Далее было очень интересно: толпа попятилась от ТТ, точно от зачумленного, а он с блуждающей улыбкой на устах прогулялся по залу. От стола навстречу к нему выпорхнул сначала один бизнесмен, затем другой, потом они просто-таки потянулись вереницей. Дед, конечно, и в Африке Дед, но и с Тагаевым задираться дураков нет. Тимур всегда все подмечал и ничего не прощал.

Граждане судорожно шарахались от одного к другому. Дед едва заметно дергал щекой, а Тагаев явно наслаждался ситуацией.

Ко мне подскочила Ритка, лицо ее пылало, глаза метали молнии.

– Он что, с ума сошел? – зашипела она, обращаясь ко мне. Я выразила удивление поднятием бровей. – Он что, с ума сошел? – гневно повторила она, должно быть, избрав меня козлом отпущения.

– Возможно, – уклончиво ответила я, не желая затевать диспут на малоинтересную для меня тему.

– Какая наглость, – простонала она, готовясь разреветься от злости.

– Чего ж его охрана пропустила? – потерла я нос, наблюдая за передвижениями Тимура.

Ритка растерянно взглянула на меня.

– Так у него приглашение.

– Вона как, – скривилась я. – И кто до такого додумался?

– Но… ты же знаешь, – принялась объяснять Ритка, как будто я в самом деле знала, – Анисимова на нем просто помешалась, после того как он детский санаторий отремонтировал. Зудела и зудела, что «мы обязаны пригласить»… Ну и пригласили, были уверены, что не придет. Не первый раз приглашали, и никогда не приходил.

– А тут взял и явился, – посочувствовала я.

– И не стыдно тебе? – обиделась Ритка. – Ты бы хоть о нем подумала. – О нем, это о Деде, конечно.

– Он справится, – отмахнулась я.

Тагаев как раз появился в поле зрения Деда, но тот и бровью не повел, повернулся и взглядом нашел меня в толпе.

Тут надо пояснить, что та же народная молва некогда зачислила меня в любовницы Тимура. Если честно, то не без оснований.

Наша любовь с Тагаевым была скоротечной. Мы встретились в трудную минуту, помогли друг другу, но, вместо того чтобы тихо-мирно разойтись, как-то между делом оказались в одной постели. Это было большой ошибкой. Я признала ее сразу, а он все как-то упрямился. Однажды он даже заявил, что любит меня. Я не поверила и схлопотала по физиономии. То, что официально дом с колоннами, где властвовал Дед, я так и не покинула, он расценил, как мой выбор в пользу Деда, и удалился с улыбкой на устах и со словами «насильно мил не будешь». Правда, обещал позвонить, чтобы как-нибудь сыграть партию в шахматы, но, наверное, забыл об обещании, потому что с тех самых пор мы ни разу не виделись. Я была вполне удовлетворена подобным развитием событий, встреч не искала и не собиралась звонить ему. Но сейчас, наблюдая за ним, я совершенно неожиданно почувствовала некое волнение. Более того, это было как укол в сердце. Сердце меня до сего времени не беспокоило, а вот теперь удивило.

Тагаев был хорош с этой своей небрежной улыбкой, равнодушием к суете вокруг, шепотку за спиной и твердой уверенностью, что ему сам черт не брат. Мои губы против воли растянулись в улыбке. Он напоминал тигра в стае шакалов и, подозреваю, хорошо знал об этом. Здесь он был единственным, кто мог потягаться с Дедом, так что неудивительно, что все с таким жадным вниманием наблюдали за происходящим.

Заметил меня Тагаев или нет, не берусь судить. Если и заметил, то вида не подал. А я решила не искушать судьбу и попыталась тихо смыться. Пользуясь тем, что Тимур стоит ко мне спиной и видеть в настоящий момент не может, я подошла к Деду, чтобы сообщить, что здесь ничего меня не держит. Я как раз проходила мимо Тагаева и услышала, как он говорит кому-то:

– Ты-то здесь с какой стати? – Голос его звучал скорее строго, чем удивленно.

Я проявила любопытство и обернулась, чтобы поглядеть, с кем это он говорит. Рядом с Тагаевым стояла Светлана.

– Я серьезно отнеслась к твоему предостережению, – ответила она, – и решила подстраховаться.

– Ну-ну, – хмыкнул он.

Тут девушка заметила меня, улыбнулась, а я, проигнорировав улыбку, резко сменила траекторию своего движения и направилась к Ритке. Та все еще пылала праведным гневом.

– Кто эта красавица? – спросила я, кивнув на Светлану.

– Которая? – не поняла Ритка. Да и немудрено не понять, коли вокруг столько народу, а все женщины красавицы по определению.

– Та, что разговаривает с Тагаевым.

– Понятия не имею, – нахмурилась она. – Чья-нибудь жена. Зачем это тебе?

– Ты слышала о таком грехе, как любопытство?

– О господи… – Ритка уверенно направилась к дверям, где маячила охрана.

Я устремилась за ней, но была остановлена госпожой Архангельской, депутатом и страшной занудой.

– Ольга Сергеевна, мы хотим пригласить вас на заседание нашего общества «Женщины и политика». Сейчас мы работаем над программой «Мать и дитя», защита прав матери и ребенка. Игорь Николаевич одобрил… Я считаю, вы не должны оставаться в стороне…

Я кивала в такт ее словам, мысленно прикидывая, что полезного могла бы сделать для матерей и детей. От назойливой дамы меня спасла вернувшаяся Ритка.

– Никто не знает, что это за девка, – с неудовольствием сообщила она. Неудовольствие относилось к тому факту, что на такой простой вопрос ей не смогли дать внятный ответ. – Но раз здесь все по приглашениям, значит, она притащилась с кем-нибудь из мужиков. Охранник говорит, что вроде с Яхонтовым, но он не уверен.

Яхонтов, известный в городе пустобрех, неудавшийся политик и владелец пресловутого «Метронома», слыл донжуаном и мог явиться с кем угодно, от сотрудницы до любовницы.

– Спасибо за ценные сведения, – сказала я.

Ритка скривилась.

– Ничего никому нельзя доверить. Сумасшедший дом, никто ни за что не отвечает… Дед, – она понизила голос, – идет к нам. Лучше б меня мама в детстве утопила, чем пережить завтрашнее утро, когда он устроит разбор полетов.

Ритка выжала из себя улыбку и сочла за благо удалиться.

– Ну что? – спросил Дед. – Едем домой, или ты еще побудешь здесь?

Подобная постановка вопроса означала одно: он в бешенстве и злится почему-то на меня, хоть и не я посылала Тагаеву приглашение.

– С какой стати? – удивилась я, намекая на свою невиновность.

– Тогда пошли.

Но уйти не получилось. Все вдруг замерли, и в наступившей тишине я услышала голос Тагаева, вдруг появившегося из-за моей спины.

– Привет, Детка, – с чувством сказал он и запечатлел на моей щеке братский поцелуй. Этого ему показалось мало, и, совершенно игнорируя Деда, он продолжил: – Отлично выглядишь. Как дела?

– Были неплохи. По крайней мере, до той минуты, когда появился ты, – усмехнулась я. Вышло это у меня как-то нервно, что, в общем-то, неудивительно.

Дурацкая выходка Тагаева выглядела оскорблением Деда. Меня, близкого ему человека, на глазах изумленной публики целует местный мафиози, которого по глупости позвали в приличное место. При этом он еще называет меня Деткой. Впрочем, меня зовут так все кому не лень, с благословения все того же Деда, ибо этим глупым прозвищем я обязана ему. У него все бабы – детки, а со мной он никогда особо не церемонился и вполне мог назвать так публично, причем не раз и не два. Так что это прозвище намертво прилепилось ко мне.

– Давно не виделись, – как ни в чем не бывало, продолжил Тагаев. – Как насчет того, чтобы поужинать вместе?

– Все это время я не отходила от телефона, ожидая твоего приглашения.

– Ну вот и дождалась, – хохотнул он.

– С этим трудно не согласиться, – кивнула я.

Дед, похожий на статую, стоял рядом, но я-то знала, как обманчиво это его спокойствие, и судорожно прикидывала, как выйти из дурацкого положения. В конце концов, Тагаев имел право и подойти и даже поцеловать меня, а также назвать меня Деткой, раз уж еще три десятка придурков обращаются ко мне так же. Но попробуй объяснить все это Деду. Положение спасла Ритка.

– Тимур Вячеславович, – со счастливой улыбкой кинулась она к Тагаеву. – Как удачно, что мы встретились. У меня к вам большая просьба… – Не знаю, что за просьбу смогла она придумать, но в сторонку все-таки его оттащила.

– Поехали? – спросила я Деда, вздохнув.

– Тебе не кажется, что это будет похоже на бегство? – наконец выйдя из столбняка, поинтересовался он.

– Лучше б и меня мама утопила, – пробормотала я. Но как я ни храбрилась, на душе у меня было тревожно, а если честно, то просто паршиво. Я пошла в туалет, решив, что это единственное место, где я могу побыть наедине с собой и собраться с мыслями.

На счастье, двери всех трех кабинок были распахнуты, перед умывальником тоже никто не толпился. Я умылась холодной водой, уверив себя, что мою красоту ничто не испортит. Аккуратно промокнула лицо бумажным полотенцем и подмигнула отражению в зеркале.

– Навешали матрешке, – сказала я нараспев.

Тут дверь за моей спиной распахнулась, и я увидела Светлану. В том, что она появилась в туалете, не было ничего удивительного, а вот дальше началось черт-те что. Она привалилась спиной к двери и для верности даже держалась за ручку, чтобы кто-то не вошел.

– Ольга Сергеевна… – облизнув губы, начала она. Девушка явно волновалась. Шикарнейший ее бюст ходил ходуном, она опять облизнула губы. Я наблюдала за Светланой в зеркало, продолжая стоять к ней спиной.

– Светик, а вам не кажется, что вы ведете себя странно? Чересчур загадочно. А я как-то не люблю загадок.

– Я знаю. Я все о вас знаю. Вы не удивляйтесь. Если честно, я вам завидую. И хотела бы быть похожей на вас.

– Да? – все-таки удивилась я, поворачиваясь. – Заведите собаку, сделайте наколку, и мы будем, как сестры-близнецы.

Она как-то робко улыбнулась:

– Выслушайте меня, пожалуйста. Я пришла сюда, чтобы встретиться с вами. Да-да. Я много думала и решила, что это мой единственный шанс. Я ведь и в самом деле очень много знаю о вас. Вы раскрыли несколько убийств…

– А вы что, кого-нибудь убили? – вздохнула я, приглядываясь к ней.

– Я? Нет. Но я знаю, что меня убьют. Понимаете? Может быть, уже сегодня.

– Вы что пили? – спросила я. – По опыту могу сказать, что мартини не такая безобидная штука, как кажется. По крайней мере, мне по шарам дает здорово, если хватишь лишнего.

– Не думайте, что я не понимаю, как глупо это звучит, – растерянно пробормотала она.

Если честно, я так не думала. Какие-то основания для беспокойства у нее, наверное, были, да и говорила она вполне искренне.

– Давайте встретимся завтра и все обсудим, – предложила я.

– Я вам ничего не скажу, – отчаянно замотала она головой.

– Вот тебе раз… – развела я руками. – Тогда что вам от меня надо?

– Чтобы справедливость восторжествовала. И если он меня убьет, я хочу быть уверенной…

– Светлана, – перебила ее я, – кто вас убьет?

– Он. Человек, которого я люблю. Может, и он любит меня. Он так сказал. Господи, как я люблю его, – прошептала она с такой мукой, что мне вдруг стало больно. – Мы познакомились совсем недавно, и я… я чуть с ума не сошла от счастья. Но… но теперь я думаю, что не нужна ему. Я просто орудие, понимаете?

– Не очень. Орудие чего?

– Преступления, конечно, – вымученно улыбнулась она. – Я так думаю… Нет, я почти уверена. Я знаю, вы скажете, что надо идти в милицию и все рассказать. Только я не могу, поймите. Вы должны меня понять. Именно вы… Не спрашивайте почему, вам потом все станет ясно. Я тоже думала, что надо пойти и рассказать, потому что он в живых меня не оставит. Он чудовище… Нет, он лучше всех. Вдруг он не врал, вдруг он любит, а я… я его предам. Понимаете? Пусть лучше убьет… Я рискну… Но если это игра и он меня использует… Обещайте, что вы найдете его и отомстите, за нас обеих.

Тут дверь за ее спиной дернулась, кто-то пытался войти в туалет, Светлана шарахнулась от двери и, когда та открылась, выскочила в коридор. Две дамы посмотрели на нее с недоумением.

– Сумасшедшая какая-то, – пробормотала одна, прикрывая дверь. Они настороженно поглядели на меня, а я поторопилась покинуть туалет.

В коридоре девушку я не обнаружила. Не было ее и в зале. Я направилась к охране на выходе.

– Вы не видели блондинку в красном платье? – Тут я сообразила, что в открытом вечернем платье в такую погоду вряд ли щеголяют по улице.

– Не знаю, в каком она платье, – отозвался охранник, – но одна в черном пальто только что вышла.

– Одна?

– Да.

Я вернулась в зал. Тагаев мило беседовал с представительным дядей неопределенного возраста в углу зала. Дед расточал улыбки сразу трем дамам, две из которых этого не стоили. Я решила, что для одного вечера событий более чем достаточно, и направилась к гардеробу, намереваясь уйти по-английски. Против воли мыслями я то и дело возвращалась к Светлане. Она смогла заинтриговать меня, особенно под конец, когда заявила, что мне придется отомстить и за нее, и за себя.

Выйдя на улицу, я вздохнула, что называется, полной грудью и на всякий случай огляделась. Светлане ничего не стоило дождаться меня здесь, если ей придет охота продолжить разговор. Площадь была пуста, я покосилась в сторону автостоянки, фары не мигнули, вообще там не замечалось никакого движения, значит, она решила, что сказала мне достаточно.

Я зябко поежилась. Температура упала градусов до двух, в воздухе ощущалось приближение морозов. Я направилась к трамвайной остановке, рядом с которой вереницей замерли такси. Через двадцать минут я уже была дома. Сашка с унылым видом катал в холле мячик. На меня он взглянул так, точно я ему наступила на хвост.

– На приеме собаке делать нечего, – повысила я голос, Сашка потрусил в кухню, а я плюхнулась перед телевизором и немного посидела без всяких мыслей. Потом сняла пальто и бросила его на соседнее кресло.

Тут в дверь позвонили. Я пошла открывать и без всякого удовольствия обнаружила на пороге Деда. Сказать, что он был зол, значит сильно приукрасить действительность. Он был в бешенстве.

– На самом деле это не я его пригласила, – напомнила я, чтобы Дед не вздумал говорить мне гадости.

– С этим я разберусь, – кивнул он с таким видом, что у меня заныли зубы. Кому-то завтра не поздоровится. – Что у вас с ним? – спросил Дед грозно.

– Ничего, – пожала я плечами и в тот момент совершенно не лукавила, в самом деле ничего. Мы даже не виделись в последнее время.

– Ничего, – передразнил Дед. – Поэтому он и ведет себя так, точно… Тебе следовало осторожнее выбирать приятелей, раз уж…

– Я работаю на тебя, – поспешила я закончить. – Без проблем. Считай, уже не работаю.

– А что это изменит? – резонно заметил Дед.

– Я избавлюсь от необходимости все это выслушивать.

Мои слова ему не понравились.

– Тебе непременно нужно водить дружбу со всякой шпаной? – поморщился Дед. – Делать дурацкие наколки, пьянствовать в компании дегенератов…

– Я даже не помню, когда это было.

Ясно, что Дед решил сорвать зло на мне. Я ничего не имела против того, чтобы немного побыть девочкой для битья, устроилась в кресле и взглянула на него, предлагая продолжить.

Однако он плюхнулся на диван по соседству, уставился в пол и начал молча его разглядывать. Я потерла нос, поерзала, но продолжала молчать.

– Как думаешь, что это значит? – наконец спросил Дед.

– Ты имеешь в виду его дурацкое поведение? – уточнила я. – Понятия не имею.

– Если он надумал идти в политику, так это плохая идея, – подытожил Дед. Я согласно кивнула.

Что да, то да. Заниматься политикой у нас можно лишь с высочайшего благословения. Конечно, я не хочу сказать, что Дед самолично решает, кому выставить свою кандидатуру в каком-нибудь захудалом районе, а кому сидеть дома. Но Тагаеву вряд ли придет в голову отправиться в захудалый район, а в городе с населением в полмиллиона двум таким парням тесно. Следовательно, если Тагаев и в самом деле решил заняться политикой (не очень-то я в это верила, лично мне он всегда казался разумным парнем), так вот, если я все-таки не права и он решил это всерьез, то нас ждут тяжелые времена. В такой период лучше держаться от центра событий подальше. То есть мне самое время уйти в отставку официально. Тут имелся еще один нюанс. Если учесть, что Тагаев делится доходами от криминального бизнеса с Дедом (страшная тайна, о которой знают человек пять, и я в их числе), значит, нам предстоит война не только политическая, но и экономическая. Беспокойство Деда становилось понятным, а вот Тагаев точно сошел с ума. Все враги Деда непременно оказывались на кладбище. Кое-какие добрые чувства к Тагаеву у меня все же остались, и я желала ему долгих лет жизни.

– Поговори с ним, – изрек Дед. – Хотелось бы прояснить его позицию.

– Может, и нет никакой позиции? – вздохнула я. – А есть дурацкое желание досадить тебе.

– Потому что ты его бросила и вернулась ко мне?

Формулировка требовала уточнения, но влезать в это я не стала, просто кивнула. На самом деле не бросила, для того, чтобы «бросить», надо какое-то время быть вместе. Мы занимались любовью, но вместе не были. Классифицировать наши отношения с Тагаевым я не берусь. К Деду я тоже не возвращалась, то есть любовниками мы давно не являлись. Опять же Тагаев не производил впечатления человека, который способен страдать из-за неразделенной любви (в наличии которой я сильно сомневалась) и, как следствие, творить всякие глупости. Значит, всему этому есть другая причина, если не политика, то… черт его знает что.

Дед резко поднялся и пошел к двери. Уже в холле он опомнился, вернулся и поцеловал меня по-отечески – в макушку.

– Спокойной ночи, – пробормотал он и удалился.

Не успела я высказать Сашке, что думаю по этому поводу, как вновь раздался звонок. На сей раз звонил телефон. Я сняла трубку и услышала голос Тагаева.

– Привет, Детка, – сказал он.

– Привет. Что это на тебя сегодня нашло, скажи на милость?

– Не понял, – произнес он с такой интонацией, что было ясно: понял, причем прекрасно.

– Какого черта тебе понадобилось дразнить Деда? Лучше б съездил мне публично по физиономии, ей-богу.

– Брось, что я такого сделал? Поцеловал тебя при встрече? Мы же друзья, разве нет?

– Еще бы. Конечно, друзья. Не замечала, чтобы ты раньше интересовался подобными тусовками.

– Я и сейчас не очень интересуюсь. Люди звали, вот и пришел, почему бы не проявить уважение?

– А зачем звонишь мне? – усмехнулась я.

– Ну… ты так внезапно исчезла…

– Кстати, что это за девушка в красном платье разговаривала с тобой? Светлана, кажется?

– Светлана? – Тагаев вроде бы удивился. – Не помню.

– Она еще сказала, что серьезно отнеслась к твоему предостережению.

– А ты ничего не путаешь? – подумав, спросил он.

– Ты же знаешь, что нет. Так что это за девушка?

– Там было полно баб, и я не помню, о чем болтал с ними. Такой ответ тебя устроит?

– А разве у меня есть выбор? Ладно, спасибо, что позвонил. – Я уже собралась повесить трубку, но он быстро спросил:

– Что, если нам поужинать завтра? А потом сыграть в шахматы.

– Наша нежная дружба оставила след в моей душе, но, если честно, я считала, что это пройденный этап.

Тагаев засмеялся и повесил трубку. Я вновь устроилась в кресле. Мне было как-то не по себе. Пес подошел и заглянул мне в глаза, его глаза тоже были грустными.

– По большому счету, нас это не касается, – заявила я, подхватывая Сашку на руки. – И Тагаев, и эта Светлана. Мы с тобой на дачу поедем и думать о них забудем.

Утром мне позвонила Ритка. Голос ее звенел как натянутая струна.

– Он велел тебя найти, – сообщила она лаконично, имея в виду Деда, – но я подумала, что лучше вам сейчас не встречаться.