Kitobni o'qish: «Случайный папа для близняшек»
Пролог
* * *
– УЛЬЯНА —
– Ты кто такая?! – в прихожей моего дома стоит огромный злой мужик.
Одет он в тёмно-синие джинсы и дублёнку нараспашку.
Под дублёнкой тело… Накачанный пресс, мускулистая грудь с буйной тёмной порослью.
Рожа у мужика небритая и злая.
Волосы на голове всклокочены.
От него исходят волны гнева.
В руках спортивная сумка.
Он разжимает пальцы, и сумка с глухим стуком падает у ног незнакомца.
Я поражаюсь тому, что мужчина невероятно высок.
Это просто йети какой-то.
Сердце моё тяжело ударяется в рёбра, адреналин с рёвом проносится по всему телу, когда он делает шаг навстречу.
– Не люблю повторять дважды, – голос у него раздражённый и чуть сиплый, словно он простужен.
Срабатывает материнский инстинкт – любой ценой защитить своих детей. Нельзя допустить, чтобы этот мужик прошёл дальше в дом. Надо его прогнать.
Но кричать и бросаться на мужика не вариант. Он огромный и злой.
Надо как-то вежливо его выпроводить.
И вообще, как он проник внутрь?
Я точно помню, что заперла двери!
– Это вы кто такой и что вам здесь нужно? – вырывается у меня гневное. И тут же быстро добавляю: – Впрочем, неважно. Просто покиньте мой дом. Немедленно. Пожалуйста.
Его губы кривятся в злой усмешке.
С языка мужчины срывается едкое:
– Твой дом? Дамочка, ты крупно ошиблась. Это не твой дом. Это мой дом. И ты сейчас же вылетишь отсюда. И лучше делай это быстро, пока я ещё добрый.
Меня охватывает страх и недоумение.
– То есть как это – ваш дом? Да кто вы такой? – меня накрывает чувство опасности.
Мужик окатывает меня презрительным взглядом и начинает смеяться.
Смех у него резкий и злой.
Ох, как плохо.
В дом проник психопат.
Раз он полуголый, то, значит, сбежал откуда-то.
Из тюрьмы? Из психушки?
Но в радиусе ста километров нет подобных заведений!
Что же делать?!
Главное сейчас, девочек моих защитить.
Мы с малышками недавно вернулись с прогулки.
Они сейчас в детской. После активной прогулки моментально вырубились, даже не сопротивлялись, когда их переодевала.
И пёс притих.
Надо было не бигля заводить, а овчарку.
В полицию бы позвонить. Но телефон на кухне.
Пока до него дойду, пока наберу сто двенадцать, этот психопат сто раз успеет навредить мне и девочкам.
Если тебя загоняют в угол, лучший способ защиты – нападение.
Но сражаться с агрессивно настроенным мужчиной – схватка не для меня, хоть у меня и боевой характер.
И тут я вспоминаю.
Тянусь в карман жилетки.
Я всегда с собой беру…
Нет, не видеокамеру, а перцовый баллончик.
Хорошо, что я не сняла с себя жилетку. Средство защиты у меня в кармане.
Сжимаю в руке перцовый баллончик и чуть ли не по слогам повторяю свою просьбу-требование:
– Уходите. Сейчас же. Пожалуйста.
На этот раз мой голос звучит уверено, чувствуется, что я взяла ситуацию под контроль. Я так полагаю.
Мужчина запускает пятерню в свои густые и тёмные волосы, лохматит их ещё больше и вдруг резко направляется в мою сторону, открывает рот, чтобы что-то сказать, или наорать на меня, я не знаю.
Инстинкты срабатывают быстрее моих мыслей.
Выхватываю из кармана перцовый баллончик и со всей силы жму на кнопку распыления.
Струю направляю точно в лицо этого гиганта.
– А-а-а-а! Су-у-к-а-а! – раненным бизоном орёт незваный гость и хватается за лицо.
Морда у него моментально краснеет и опухает.
От вопля мужика просыпаются мои девочки и заводят свою сирену, от которой оглохнуть может весь загородный посёлок.
Из спальни малышек выскакивает перепуганный пёс.
Он тоже вставляет свои пять копеек. Лает оглушительно на сверхзвуке.
А я думала, что мой бигль добрейший пёс, но он вдруг вцепляется в ногу незнакомца и его хватка кажется железной.
Пёс Алмаз показывает, кто тут в доме хозяин.
Мужик прекращает орать, он пыхтит и резко дёргает ногой, сбрасывает с себя собаку.
Мой пёсель отлетает к стене и больно ударившись, издаёт жалобный скулёж.
Мои дети продолжают заливаться диким криком. Хоть бы они не выходили из комнаты!
Незнакомец убирает руки от лица, и я громко ахаю.
Рожа у него побагровела и опухла, что просто мрак. Надо бы дать ему антигистаминные, а то вдруг отёк Квинке случится, и он тут окочурится.
Незнакомец глядит на меня через щелки своих опухших век. На губах пена. Руки сжимает в кулаки.
Мне резко расхотелось оказывать ему первую помощь.
Мужик разъярённым медведем наступает на меня.
Я пячусь от него.
Страх сковывает моё горло, стискивает бешено колотящееся сердце. Дышать становится трудно.
И глаза слезятся. Перцовый спрей попал и на меня.
Чёртов баллончик выпадает из моих ослабевших рук. Но стук заглушается звуками ревущих детей.
Я не отрываю умоляющего взгляда от разозлённого психа.
Мысли в голове скачут, как обезумевшие и я ни одну из них не могу ухватить за хвост.
– П-пожалуйста… – умоляюще бормочу я, – у м-меня дети…
Мужчина делает ещё шаг и вдруг… он взмахивает руками, словно решил поиграть в мельницу и с оглушительным грохотом падает навзничь.
Это всё перцовый баллончик.
Мужик не заметил маленького препятствия и наступил на него.
Алмаз подходит, обнюхивает морду незнакомца, фыркает, чихает и подбегает ко мне, погавкивая.
– Кто ты? – стонет мужчина, не предпринимая попыток подняться с пола. – Почему ты в моём доме?
Глава 1
* * *
– УЛЬЯНА —
– Манюня, Катюня, вы в своём репертуаре! И что я скажу хозяйке дома? – мой голос хоть и бодрый, но нотки паники присутствуют.
Мои трёхлетние малышки – истинные ангелочки.
Они очаровательные, прекрасные создания.
Они – мои любимые доченьки, мои благословенные близняшки, несмотря на то, что имеют суперспособность в считанные минуты превращать идеальные помещения в царство хаоса.
А ведь мы только-только заехали в этот чудесный загородный дом.
Не прошло и трёх часов, как комната резко изменилась.
Пока я готовила обед, малышки успели проявить свои таланты.
Машенька кричит изо всех сил, тренируя лёгкие и голосовые связки, молотит кулачками по деревянному полу. Её не устраивает, что закончилась красная краска.
Нет, это не краска.
Она где-то раздобыла жидкую алую помаду и перепачкалась ей с ног до головы.
Досталось сестрёнке.
Досталось светлым шторам, бежевому креслу, кроватям, стенам, игрушкам.
Досталось и нашему псу породы бигль – Алмазу.
Другая моя чудесина, Катюша с энтузиазмом отрывает куски от рулона туалетной бумаги и бросает их в уже приличную кучу.
Алмаз прыгает, хватает и с упоением терзает бумагу, а малышка продолжает своё творчество.
Я окидываю взглядом царство хаоса и стону в голос.
Спальня завалена разбросанными игрушками и другими вещами.
Комната перепачкана помадой ядрёного красного цвета.
Малышки добрались не только до туалетной бумаги, но и до упаковки с бумажными полотенцами, размотали рулоны по всему периметру комнаты, и теперь они украшают паркетный пол вместо ковров.
Пёс с радостью помогает девчонкам наводить «порядок».
Осторожно переступая через раскиданные по полу вещи, добираюсь до своих крошек.
Поднимаю обеих с пола и несу в ванную, буду их отмывать.
– Не-е-е-еть! А-А-А-А! – кричит Манюня и дёргается у меня подмышкой.
– Пу-у-у-т-и-и-и-ы-а-а-а-а! – поддерживает сестру Катюня и извивается как червяк на крючке.
Собака путается под ногами и громко лает, выражая то ли протест моим действиям, то ли, наоборот, поддерживает.
– Удивительно, какие вы у меня громкие, – ворчу я.
Мои слова тонут в криках малышек и лае пса.
Перехватываю дочерей поудобнее, и опускаю их в огромную ванну.
– Сейчас будем отмываться! – говорю строго и стягиваю с них перепачканную одежду. – А потом будем кушать!
После я постараюсь отмыть, оттереть, отстирать ту жуткую помаду.
Я клятвенно обещала коллеге, что её дому ничего не угрожает, что когда буду съезжать, всё останется таким же чистым, как и во время заезда.
А ведь это только первый день, а я на месяц «сняла», точнее, коллега с работы за недорого позволила пожить в чудесном загородном домике на берегу потрясающего озера. Она в сезоны сдаёт этот дом за кругленькую сумму.
Сейчас не совсем сезон, поэтому мне аренда обошлась почти даром. Единственное, она говорила, что в доме есть полноценная детская. Но оказалось, что это просто гостевая комната с двумя узкими кроватями. Правда, комната очень хорошо, даже шикарно оформлена и обставлена.
Хозяйская комната, в которой я и поселилась вообще вершина уюта, стиля и роскоши.
Да-да, я оценила качественный текстиль, добротную мебель и вообще дизайн.
И кухня обалденная.
И гостиная.
Подвал с котельной меня тоже поразил. Техника вся самая лучшая.
В доме три санузла, потрясающая терраса.
На территории дома беседка, баня, зона с мангалом, тандыром.
И сам участок великолепный, поработал ландшафтный дизайнер, и наличие озера меня очень радует.
Сейчас весна идёт. Оттепель настаёт. Снег ещё не сошёл, но первоцветы уже показались.
Воздух здесь упоительный.
Пейзаж такой, что закачаться можно.
Тишина, красота. Идеальное место для отдыха.
И соседи все далеко друг от друга, что немаловажно.
Две мои егозы скоро тоже оценят прелести этого места.
Боюсь только, что после каждой прогулки буду дочек стирать в машинке. И пса тоже.
Отмыв девочек и частично собаку, мы идём обедать.
Как всегда, одна моя дочурка спокойно и с аппетитом кушает, а другая показывает свой характер.
Катя уплетает за обе щёки, а Машенька куксится и отказывается есть куриный рулет и варёные овощи.
Не хочет и всё тут. Предлагаю творожную запеканку. Её тоже не хочет.
– Фффе! – пренебрежительно фыркает малышка, и её недовольство венчает впечатляющий пузырь из слюны.
– Манюня, давай без капризов, – вздыхаю я и отправляю в рот наколотую на вилку капусту брокколи. Между прочим, очень вкусная вещь.
– Молёзиное! – требует дитятко.
– Мороженое после обеда, – говорю строго мягким тоном. – Вот скушаешь за маму три кусочка рулета, одну варёную морковку и одну варёную смешную брокколи и будет тебе мороженое. Идёт?
– Неть! – мотает она головой и складывает пухлые ручки на груди.
– Значит, будешь голодная, – пожимаю плечами. – А вот Катюша будет сытая и довольная. Гляди, даже Алмаз уплетает куриный рулет с овощами.
Я лукавлю, Алмаз лопает свою собачью еду, но с таким аппетитом, будто он неделю ничего не ел. Впрочем, бигль всегда так ест, будто я его голодом морила.
Вторая моя малышка широко мне улыбается, демонстрируя белые мелкие зубки.
– Ну? – подмигиваю капризной деточке. – Давай, отправляй в рот вкусный рулетик. Смотри, какой он нежный…
Я отламываю кусочек на своей тарелке и отправляю в рот, закрываю глаза и изображаю неземное удовольствие. Хотя так оно и есть. Готовлю я вкусно.
– Фффе! – Маруся снова показывает своё отношение к варёным овощам и рулету.
Что удивительно, Маруся у меня нормально ест, но только дома и в яслях.
Но стоит нам куда-то поехать, даже просто в кафе пойти и начинается вынос мозга.
Ей резко не хочется нормально кушать.
Ей резко нужно исключительно сладкое, особенно Манюня обожает мороженое.
Я даю девочкам домашнее, которое сама готовлю, но лишь после того как они нормально поедят.
В итоге спустя миллион потраченных нервов, долгих уговоров, криков со стороны дочки и запущенной в мой лоб ложкой с прилипшей к ней кусочков рулета, мне удаётся её чуть-чуть накормить.
Маша съедает два кусочка рулета, одну маленькую варёную морковку, горошек и совсем крошечный кусочек брокколи. Зато выпивает всю кружку яблочного сока.
Как и обещала, выдаю ей маленькую порцию мороженого.
С красными от слёз глазками и обиженным личиком, она уплетает лакомство со скоростью света.
А вот Катенька смакует десерт и уворачивается от Алмаза, который пытается понять, что едят девчонки и что ему позарез нужно снять пробу.
После сытного обеда и тихих игр на полчаса, укладываю малышек на дневной сон.
Алмаз тоже укладывается поспать.
Пёс привык к такому режиму дня, когда девочки весь день дома.
Забирается в кровать и ложится в ногах у Катюши.
Маруся не любит, когда бигль спит на её кровать. А вот Катюня приучила его.
Вообще-то я против собаки в постели, у пса есть своя лежанка, которую я притащила с собой.
Но момент упущен и поздно перевоспитывать ребёнка и собаку. Бигль спит с Катенькой.
И пока в доме тишина и покой, я принимаюсь за внеплановую уборку.
Сильно убраться не выйдет, дети сразу проснутся, а вот убрать бумагу, оттереть с пола помаду – это можно.
Как проснутся, займусь шторами и обивкой мебели.
Эх, знала бы наперёд, захватила бы с собой средство для очистки трудновыводимых пятен.
* * *
Вторая половина дня выдаётся поспокойней.
Мои дочки съедают свой полдник и даже Маша не устраивает мне концерт.
Потом мы идём гулять. Погода шепчет. Вечер на удивление тёплый и красивый.
Дети счастливы. Пёс бегает как сумасшедший, будто в него зарядили батарейки энерджайзер и он наворачивает круги по участку.
Девочкам очень нравится на озере.
Им до визга понравилось наблюдать за утками, особенно кормить их листьями капусты, салата варёной морковкой.
Я увезла малышек за город не просто так.
Нас затопили соседи сверху. Сильно затопили. Кипятком.
И теперь в доме делается косметический ремонт под руководством моей деятельной подруги, она же и руководитель строительно-ремонтной компании.
И за счёт соседей, конечно. Благо они оказались адекватными, и не пришлось судиться.
С яслями договорилась. Работать могу удалённо. Коллега отдала мне дом на весь месяц. Подруга обещала каждый день звонить и показывать, что делается в моей квартире.
Дети привыкают к новому месту, и я ощущаю блаженное умиротворение. На душе прекрасно.
Режим мы с девочками не нарушаем. После прогулки они ужинают, играют, а я пока снимаю штору. Вторую Маруся помадой не испачкала. Просто не успела.
Отправляю штору в стирку и принимаюсь мылом оттирать красные пятна с обивки.
Помада оказалась мерзкой, въедливой.
– И зачем такие едкие делают? – шиплю сквозь стиснутые зубы. Понимаю, что обычным мылом не обойтись.
Придётся делать вылазку в город и покупать сильное средство. Хотя, если в дом есть скипидар, то можно попробовать им. Лишь бы он оказался в доме.
Но это всё будет завтра.
Перед сном мы снова с девочками и собакой недолго гуляем.
Меня, как и малышек клонит ко сну.
Организм отравился кислородом и очень хочется спать.
Машенька и Катенька хорошо провели день и после купания, им даже сказка не понадобилась. Мои ангелочки вырубаются, едва их головы касаются подушки.
Я собираюсь выпить чаю и тоже отправиться спать, как вдруг… Замираю в прихожей дома и делаю круглые глаза.
Какого…
– Ты кто такая?! – в прихожей моего дома стоит огромный злой мужик.
Одет он в тёмно-синие джинсы и дублёнку нараспашку.
Под дублёнкой тело… Накачанный пресс, мускулистая грудь с буйной тёмной порослью.
Рожа у мужика небритая и злая.
Волосы на голове всклокочены.
От него исходят волны гнева.
В руках спортивная сумка.
Он разжимает пальцы, и сумка с глухим стуком падает у ног незнакомца.
Я поражаюсь тому, что мужчина невероятно высок.
Это просто йети какой-то.
Сердце моё тяжело ударяется в рёбра, адреналин с рёвом проносится по всему телу, когда он делает шаг навстречу.
– Не люблю повторять дважды, – голос у него раздражённый и чуть сиплый, словно он простужен.
Срабатывает материнский инстинкт – любой ценой защитить своих детей.
Нельзя допустить, чтобы этот мужик прошёл дальше в дом.
Надо его прогнать.
Но кричать и бросаться на мужика не вариант. Он огромный и злой.
Надо как-то вежливо его выпроводить.
И вообще, как он проник внутрь?
Я точно помню, что заперла двери!
– Это вы кто такой и что вам здесь нужно? – вырывается у меня гневное. И тут же быстро добавляю: – Впрочем, неважно. Просто покиньте мой дом. Немедленно. Пожалуйста.
Его губы кривятся в злой усмешке.
С языка мужчины срывается едкое:
– Твой дом? Дамочка, ты крупно ошиблась. Это не твой дом. Это мой дом. И ты сейчас же вылетишь отсюда. И лучше делай это быстро, пока я ещё добрый.
Меня охватывает страх и недоумение.
– То есть как это – ваш дом? Да кто вы такой? – меня накрывает чувство опасности.
Мужик окатывает меня презрительным взглядом и начинает смеяться.
Смех у него резкий и злой.
Ох, как плохо.
В дом проник психопат.
Раз он полуголый, то, значит, сбежал откуда-то.
Из тюрьмы? Из психушки?
Но в радиусе ста километров нет подобных заведений!
Что же делать?!
Главное сейчас, девочек моих защитить.
Мы с малышками недавно вернулись с прогулки.
Они сейчас в детской. После активной прогулки моментально вырубились, даже не сопротивлялись, когда их переодевала.
И пёс притих.
Надо было не бигля заводить, а овчарку.
В полицию бы позвонить. Но телефон на кухне.
Пока до него дойду, пока наберу сто двенадцать, этот психопат сто раз успеет навредить мне и девочкам.
Если тебя загоняют в угол, лучший способ защиты – нападение.
Но сражаться с агрессивно настроенным мужчиной – схватка не для меня, хоть у меня и боевой характер.
И тут я вспоминаю.
Тянусь в карман жилетки.
Я всегда с собой беру…
Нет, не видеокамеру, а перцовый баллончик.
Хорошо, что я не сняла с себя жилетку. Средство защиты у меня в кармане.
Сжимаю в руке перцовый баллончик и чуть ли не по слогам повторяю свою просьбу-требование:
– Уходите. Сейчас же. Пожалуйста.
На этот раз мой голос звучит уверено, чувствуется, что я взяла ситуацию под контроль. Я так полагаю.
Мужчина запускает пятерню в свои густые и тёмные волосы, лохматит их ещё больше и вдруг резко направляется в мою сторону, открывает рот, чтобы что-то сказать, или наорать на меня, я не знаю.
Инстинкты срабатывают быстрее моих мыслей.
Выхватываю из кармана перцовый баллончик и со всей силы жму на кнопку распыления.
Струю направляю точно в лицо этого гиганта.
– А-а-а-а! Су-у-к-а-а! – раненным бизоном орёт незваный гость и хватается за лицо.
Морда у него моментально краснеет и опухает.
От вопля мужика просыпаются мои девочки и заводят свою сирену, от которой оглохнуть может весь загородный посёлок.
Из спальни малышек выскакивает перепуганный пёс.
Он тоже вставляет свои пять копеек. Лает оглушительно на сверхзвуке.
А я думала, что мой бигль добрейший пёс, но он вдруг вцепляется в ногу незнакомца и его хватка кажется железной.
Пёс Алмаз показывает, кто тут в доме хозяин.
Мужик прекращает орать, он пыхтит и резко дёргает ногой, сбрасывает с себя собаку.
Мой пёсель отлетает к стене и больно ударяется, издаёт жалобный скулёж.
Мои дети продолжают заливаться диким криком. Хоть бы они не выходили из комнаты!
Незнакомец убирает руки от лица, и я громко ахаю.
Рожа у него побагровела и опухла, что просто мрак.
Надо бы дать ему антигистаминные, а то вдруг отёк Квинке случится, и он тут окочурится.
Незнакомец глядит на меня через щелки своих опухших век. На губах пена. Руки сжимает в кулаки.
Мне резко расхотелось оказывать ему первую помощь.
Мужик разъярённым медведем наступает на меня.
Я пячусь от него.
Страх сковывает моё горло, стискивает бешено колотящееся сердце.
Дышать становится трудно.
И глаза слезятся. Перцовый спрей попал и на меня.
Чёртов баллончик выпадает из моих ослабевших рук. Но стук заглушается звуками ревущих детей.
Я не отрываю умоляющего взгляда от разозлённого психа.
Мысли в голове скачут, как обезумевшие и ни одну из них не могу ухватить за хвост.
– П-пожалуйста… – умоляюще бормочу я, – у м-меня дети…
Мужчина делает ещё шаг и вдруг… он взмахивает руками, словно решил поиграть в мельницу и с оглушительным грохотом падает навзничь.
Это всё перцовый баллончик.
Мужик не заметил маленького препятствия и наступил на него.
Алмаз подходит, обнюхивает морду незнакомца, фыркает, чихает и убегает ко мне, погавкивая.
– Кто ты? – стонет мужчина, не предпринимая попыток подняться с пола. – Почему ты в моём доме?
Глава 2
* * *
– УЛЬЯНА —
Я сначала теряюсь, мужчина чересчур уверен, что он хозяин дома.
Погодите, а вдруг, моя коллега не единоличная хозяйка? А второй хозяин и не в курсе моего приезда.
Засада.
Вынудив взять себя в руки и не паниковать, я делаю шаг к незнакомцу, опускаюсь перед ним на корточки и осторожно спрашиваю:
– Пожалуйста, сначала скажите, кто вы?
Мой пёс присаживается рядом со мной. Алмаз вываливает язык и ждёт, что будет дальше.
Мои малышки прекращают реветь и своим плачем рвать мне сердце.
Мужчина приподнимается на локтях, как-то недобро усмехается, из опухших глаз его текут слёзы, но он называет себя:
– Дубов Иван Николаевич. Я хозяин этого дома. А кто ты? И что ты здесь забыла?
Я гулко сглатываю.
Но сердцебиение восстанавливается.
– Ну? – хмурится этот Дубов.
Его недовольный голос начинает действовать мне на нервы.
Я неуверенно тру шею и не знаю, что делать.
Назвать ему настоящее имя?
А вдруг он никакой не хозяин дома, а псих, маньяк, убийца?
– Дамочка, не беси меня ещё больше, – произносит он таким ледяным и жёстким тоном, что я непроизвольно вздрагиваю, по спине пробегает холодная волна страха и это не укрывается от мужчины.
Он впивается в моё лицо взглядом, от которого мне ещё больше не по себе.
А вдруг у него с собой оружие?
Кожу лица начинает щипать под его пристальным взглядом.
Я прямо чувствую, как краснею, и тепло приливает к коже… Чесаться начинает…
Стоп!
Похоже, частицы перцового спрея, что попали на меня, вызвали у меня аллергическую реакцию.
Иван тут же усмехается и говорит:
– У тебя лицо покрылось красной сыпью. Не ожидала? Похоже, я буду не один страдать от твоего безрассудства.
Безрассудства?
Он поднимается с пола, я тоже вскакиваю, возмущённая его словами.
Алмаз тут же облаивает Ивана.
Этот Иван Дубов, если это настоящее имя, не из нашей стаи, а значит, незнакомцу пора убираться с нашей территории. И я полностью разделяю логику и желание своего пса прогнать этого типа.
Мужчина подходит ко мне очень близко. Я делаю шаг назад и ещё шаг, а он наступает на меня. И вот я прижата спиной к стене.
Прикладываю вспотевшие ладони к прохладной поверхности дерева и начинаю тяжело и часто дышать.
Страх возвращается.
И бежать некуда.
Он подходит совсем близко.
Между нами расстояние в две мои ладони. И я отчётливо ощущаю жар, исходящий от Ивана.
А ещё мужчина огромен. Гигант просто.
Он небрит и выглядит злым.
Тёмные волосы нуждаются в парикмахерских услугах, – чтобы их помыли и постригли.
А ещё ему неплохо бы побриться.
И помыться не мешает, а то пахнет от него… мужчиной.
Под дублёнкой у него ничего нет.
А ещё Иван Дубов выглядит уставшим, даже измученным. Не просто уставшим, а измученным, как будто каждый день его прожитых лет дался ему очень нелегко.
У него не классически красивое и слащавое лицо, как в рекламе, оно у него сильное, волевое. И приковывает к себе взгляд.
Он долго смотрит на меня.
С моего языка само срывается:
– Самарцева Ульяна Сергеевна. Это… м-моё имя.
Он приподнимет смоляную бровь и снова недобро усмехается.
– И-и-и? – протягивает он издевательски. – Я не знаю никаких Самарцевых. И тебя впервые вижу.
Как и я тебя. Псих.
– Я сняла этот дом. Моя… к-коллега в сезон сдаёт в аренду… дом… Мою квартиру затопили и пока там ремонт, она сдала мне дом… Пока на месяц… Вот. И я с детьми приехала.
К моему огромному огорчению мой голос звучит жалко, беспомощно и тоньше обычного. Я говорю так, будто оправдываюсь.
Я всё ему сказала и на его лице должны были появиться хоть какие-то эмоции. Но ничего нет. Он просто глядит на меня, словно оценивает.
– Могу ей позвонить, она подтвердит… Только мне телефон взять нужно…
Делаю попытку сбежать от него на кухню. Там мой телефон, я позвоню или коллеге или сразу в полицию. Плохая идея. Ведь я даже пикнуть не успею, как он пришибёт меня.
– Какая тупая случайность, – вдруг говорит Иван.
Наконец, он отходит от меня, и я облегчённо вздыхаю.
– Не понимаю вас… – произношу вяло.
Эта стрессовая ситуация меня довольно сильно выхлестнула и я теперь ощущаю, что абсолютно без сил.
– Тебе придётся собраться и покинуть мой дом, – заявляет этот тип.
– В смысле?
– В прямом, – говорит он равнодушно и как-то нехорошо глядит на моего пса.
– Слушайте, если вы партнёр моей коллеги Анны Петровны Романовой, и она не согласовала с вами мой приезд… – говорю с нажимом, но мужчина меня обрывает.
– Ульяна… как там тебя по батюшке… – устало произносит мужчина.
– Сергеевна, – произношу ледяным тоном.
– Точно, – хмыкает он и указывает пальцем на выход. – Ульяна Сергеевна, собирай свои манатки и вали из моего дома. Правда, если до тебя ещё не дошло, то могу помочь. Возьму тебя, твоего пса, твоих спиногрызов и…
– Мне нужно увидеть ваши документы! – стараюсь говорить уверенно и выглядеть грозно. Похоже, получается плохо.
С его губ слетает издевательский смешок.
Вздёргиваю подбородок и с вызовом смотрю на мужчину.
– Покажите свои документы. Немедленно. Иначе я позвоню в полицию.
Я думала, он сейчас начнёт сопротивляться и выкинет какой-то опасный для меня номер, но мужчина достаёт из внутреннего кармана дублёнки паспорт.
Открывает, протягивает его к моему лицу и спрашивает с издевкой:
– Ну? Убедилась?
Я всегда была убеждена, что страшнее фотографии на паспорте бывает только её ксерокопия. И вообще мне кажется, трудно найти человека, который был бы доволен своим фото в паспорте.
Но кажется, я его встретила. По сравнению с моей фоткой в паспорте, где я выгляжу как заключённая с опытом и на вид мне все шестьдесят лет, Иван Дубов на фотографии в своём паспорте выглядит шикарно.
Я быстро просматриваю информацию: Дубов Иван Николаевич. Судя по дате рождения, ему через три дня исполнится сорок два года.
В сравнении с хозяином документа паспорт выглядит слишком хорошо. Как новенький. Эта деталь вызывает у меня подозрения.
Протягиваю руки, чтобы взять документ, как Иван тут же закрывает паспорт со словами:
– Убедилась?
– Документ выглядит как новенький. Паспорт может быть поддельным, – говорю сквозь стиснутые зубы, даже руки в кулаки сжимаю. И откуда только храбрость взялась? Мне бы осторожнее с ним быть, а не вот так набрасываться. Но меня уже несёт. – Вы скрываетесь от полиции? Или вы беглый преступник?
– Что? Ты решила, что это подделка? – Иван очень натурально и искренне удивляется моим словам.
– Я угадала?
У него лицо вытягивается и багровеет от злости.
Наступает между нами тяжёлое молчание.
Мы напряжённо смотрим друг на друга. Никто не отводит первым взгляд.
Молчание?
Знаете, какой самый страшный звук для родителей? Это тишина в детской.
Притихшие дети – не к добру.
Мои малышки проснулись, они такой концерт устроили, что проснулся, наверное, весь посёлок. И поверьте мне, после такого они точно сразу не заснут.
У меня душа уходит в пятки.
– Господи… – выдыхаю я упавшим голосом.
Алмаз чувствует мою панику и первым с лаем бежит к моим девочкам.
И видимо у меня лицо совсем безумное становится, потому что даже мужчина вдруг напрягается и с беспокойством в голосе интересуется:
– Что такое? Ты побледнела…
– Мои девочки… – выдавливаю из себя и бегу к дочкам.
Мужчина, гад, идёт следом.
В комнате горит приглушённый свет.
Обивка кресел и дивана всё ещё испачкана красной помадой. Не нашла я никаких подручных средств в доме. Шторы тоже так и не сняла. Так и висят, испачканные.
Детей в кроватях нет.
Зато в ванной горит свет и оттуда доносится довольное лепетание и звук слива в унитазе.
Я уже предчувствую беду.
Алмаз уже юркнул в приоткрытую дверь ванной.
Я вхожу и замираю в шоке.
Маша и Катя на стрессе решили заняться уборкой, – помыть, постирать свои игрушки. В унитазе.
– Какого? – слышу у себя за спиной. – Вы что тут устроили?!
Мои девочки вскрикивают и резко оборачиваются.
– Что вы так орёте? – шиплю на него. – Вы мне детей испугали.
– Они засорили систему! – рявкает Дубов. – Выметайтесь! Живо!
Мне хочется послать этого козла, но не успеваю, так как Манюня вдруг совершенно невинно и ангельски чистым голосом спрашивает:
– Мама, это папа?
Тут же с интересом на мужчину смотрит Катя и распахивает свои голубые глазки, словно увидела Деда Мороза.
– Папа! – восклицает она.
Я смотрю на Дубова.
О! Я это выражение лица никогда не забуду.
У мужика дар речи пропал. И искал он его долго.
– Ага, папа, – злорадно говорю я. – Случайный папочка на наши головы.
– Гав! – уверенно заявляет Алмаз.
Желваки ходят на его лице.
Он отводит взгляд от моих прекрасных малышек и говорит каким-то глухим, усталым голосом, словно из него вся злость, всё раздражение ушло:
– Ульяна, ты перепутала дома. Дом, который сдаёт Анна Романова, находится на соседней улице. Эта улица Вторая Весенняя, дом три, а тебя нужна просто улица Весенняя, дом три. Нас постоянно путают. Да ещё ключи подошли… Её дом я тоже построил и продал его Анне. Замки стояли одинаковые под один ключ. Я думал, она давно сменила замок…
– В-вторая Весенняя? – переспрашиваю неуверенным тоном. Это всё на что меня хватает. – Как же так?
Он пожимает плечами. Хмурится.
– Перекрою здесь воду. Надеюсь, они не все свои игрушки смыли?
Машенька подходит к Ивану, дёргает его за штанину и спрашивает с улыбкой ангела:
– Папа хочет кушать?
