Kitobni o'qish: «Отложенная беременность, или Любовь после смерти»
Татьяна Михаль
* * *
Часть 1
Глава 1
Дисклеймер
«Непорочное зачатие, или Отложенная беременность» – произведение вымышленное. Все имена, названия, характеры героев и описанные в романе события (реальные или вымышленные) – плод фантазии автора. Всевозможные сходства с реальными событиями или вымышленными – случайны.
* * *
Ника
– Ника, ты беременна. Поздравляю.
Голос моего доктора и по совместительству коллеги, прозвучал буднично, но с нотками ехидной радости.
– Как беременна?! – выдохнула в шоке, решив, что Дмитрий сейчас шутит. – Пожалуйста, скажи, что это шутка. Я не могу быть беременной.
– Какая уж тут шутка, – усмехнулся он. – Все анализы «говорят» об этом. Давай сделаем ещё и УЗИ. Пятая неделя… Плодное яйцо уже хорошо можно увидеть.
Находясь в состоянии шока, я последовала за Дмитрием в кабинет УЗИ.
Он сам лично сделал ультразвук и, удовлетворённо кивнув, огорошил меня окончательно.
– Ты беременна, – уверенно сказал Дмитрий. – Сомнений никаких нет.
Он посмотрел на меня и, усмехнувшись, спросил:
– Ну что, расскажешь, кто отец?
Встала с кушетки, взяла распечатанный чёрно-белый снимок УЗИ. Мои пальцы дрогнули.
Пять недель.
– Дима… – выдохнула я тяжело, садясь на кушетку. – Но это… Господи… Это просто невозможно…
– Ника, ты же умная женщина. Ну что ты заладила, невозможно, невозможно. Не хочешь говорить, от кого залетела – ну и не надо. Это ведь твоё дело. Ты мне ещё полгода назад дала понять, что я тебе не интересен.
Подняла на него взгляд, полный паники и непонимания.
– Ты не понял меня, – сказала с нажимом. – Дима, я не могу быть беременной! У меня не было ни с кем никаких интимных отношений после гибели мужа! Год я ни с кем не спала! Понимаешь?!
Потрясла перед его лицом снимком и взвизгнула:
– Это просто невозможно!
Дмитрий нахмурился и посмотрел на меня озадачено.
– Ника… Ты меня обескураживаешь. Если бы у тебя была опухоль или какое-то другое заболевание, то анализы бы не показывали твою беременность. Но все твои данные показали классику развития нормальной беременности. Быть может, ты просто не помнишь… близости… На вечеринке, например… Перебрала и не помнишь, как и с кем переспала…
Он пожал плечами, мол, ну бывает и такое.
Раздражённо вздохнула и процедила:
– Ты прекрасно знаешь, что у меня непереносимость алкоголя. И нет, я знаю, что ни с кем не спала. И я не страдаю провалами в памяти.
– Хорошо, – произнёс он. – Ты главное не нервничай. Давай сделаем ещё несколько тестов и понаблюдаем за твоим состоянием.
Но и последующие тесты, анализы и УЗИ подтвердили мою беременность.
Так и не придя в себя от шока, я долго и много думала. Как человек, имеющий непосредственное отношение к медицине, я не могла поверить в какое-то нелепое чудо и непорочное зачатие, как начал шутить Дмитрий.
Я хоть и не доктор, а всего лишь медсестра, но знаю, что это просто невозможно!
Беременность развивалась нормально. Все мои анализы были прекрасными.
Мой траур сменился таким вот необыкновенным событием, как незапланированная, необычная и непонятно от кого и как случившаяся, беременность.
Кроме Дмитрия и меня о моём положении больше никто из коллег не знал. Это было моим решением. Я даже родителям ещё не сказала, потому что не знала, как объяснить, что у моего малыша нет отца. Или точнее сказать, я понятия не имею, как это произошло.
Мистика какая-то.
Быть может, я так и продолжала бы думать, пока однажды, Дмитрий не сделал предположение, что я жду ребёнка от своего погибшего мужа.
– Я изучал твою ситуацию и поговорил кое с кем, не называя имён, и меня навели на один малоизученный феномен.
Дмитрий говорил загадками.
– Не томи меня, – попросила с мольбой в голосе и при этом затаила дыхание, боясь услышать и узнать, о каком-нибудь чудовищном феномене, после которого…
Дмитрий прервал мои мысли.
– С тобой случилась отложенная беременность, Ника, – сказал он и кивнул на мой ещё плоский живот.
– Какая беременность?.. – переспросила его, не веря своим ушам.
– Если ты на сто процентов уверена, что ни с кем не спала, и последним твоим мужчиной был твой муж Максим, то вполне возможно, что с тобой…
– Дима, я знаю, что такое «отложенная беременность», – перебила его и тряхнула головой. – Но… это ведь на самом деле не изучено и… Не могу поверить. Но другого объяснения действительно нет. Ты уверен?
– Если ты действительно ни с кем не спала и не лжёшь мне, то да, я уверен, – проговорил Дмитрий.
Меня охватило множество эмоций.
Узнать, что ты беременная непонятно от кого – это на самом деле ужасно. Но когда появляется надежда и даже уверенность, что ребёнок от любимого мужчины, которого больше нет рядом – это… Это действительно чудо. Невероятное, но чудо! Тёплое, светлое и радостное!
Макс был бы счастлив. Он хотел детей.
– Ника?
Голос Димы, прервавший мои мысли, звучал намного мягче, чем низкий, резкий и чуть хрипловатый голос Макса.
Дима был привлекательным мужчиной, харизматичным и я ему нравилась… Но Дима не Макс… Ему было очень далеко до моего любимого мужчины.
Но Макс мёртв.
Погиб в горах со всей группой и не найден, как не найдены и другие. Никто из них не вернулся. Никто из десяти человек.
Дни и месяцы нескончаемых вопросов, поисков, отчаянных молитв, веры и надежды, что он объявится, что он вернётся, таяли, когда прошло полгода.
Макс не возвращался. Не звонил. И не был найден.
Но я продолжала ждать его и верить, что он жив, когда как окружающие просили меня прекратить ждать и начать жить дальше. Без Макса.
Прошёл год. Всего лишь год и, наверное, моя беременность – это действительно чудо. Мой любимый мужчина подарил мне это чудо. Думаю, что случилось это событие как подтверждение того, что он уже точно не вернётся. Он «ушёл». Навсегда. И мой малыш – это дар небес, дар моего ангела Максима.
Но я никогда его не забуду!
«Клянусь, Макс, ты единственный мужчина, которого я любила, люблю и буду любить! Я всегда буду тебя помнить», – поклялась себе.
Решительно заморгала, смахивая пелену печали и зарождающихся слёз.
Убрала упавшие пряди волос с лица и обернулась к Дмитрию.
– Да, Дима?
Дмитрий положил руки мне на плечи и пристально посмотрел мне в глаза:
– Ты теперь должна беречь себя, Ника.
– Да, ты прав. Конечно, – кивнула я и печально улыбнулась.
– Но одной тебе трудно, Ника. Я же вижу, какая я ты стала после его смерти. Вместо жизнерадостной девушки ты превратилась в тень самой себя. Но сейчас всё изменится.
Я напряглась.
– О чём ты хочешь сказать?
– Тебе нужна забота, Ника. Забота, внимание, и надёжное плечо. Ты знаешь, как я отношусь к тебе. Знаешь о моих чувствах. Твоего Макса не вернуть. Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое горе, но жизнь не стоит на месте. Тем более, сейчас…
Он вдруг положил мне на живот свою горячую руку. Я дёрнулась и сделала два шага назад, выставила вперёд руку, устанавливая границу.
Дмитрий вздохнул.
– Когда-нибудь мне удастся убедить тебя хотя бы попробовать со мной отношения, Ника. И в тот день ты отчётливо поймешь, чего тебе так не хватало с Максимом. Тогда-то ты поймёшь, от какого замечательного человека ты отказывалась, кого упускала и не замечала все эти годы.
– Это не смешно, Дима, – сказала я серьёзно. – Я давно тебе сказала, что между нами не будет никаких отношений кроме как деловых.
Его лицо погрустнело.
– Неужели мысль об отношениях со мной, настолько тебе противна?
При виде его несчастного выражения лица, я испытала небольшой укол совести.
Он был мне другом. И я хотела, чтобы он им и оставался.
Я шутливо толкнула его в плечо и с улыбкой произнесла:
– Дима, Дима, ты прекрасный человек. Удивительный. И на самом деле, потрясающий мужчина…
Я замолчала, не зная, как сказать, что не воспринимаю его как своего мужчину.
– Та-а-а-к… – протянул он. – Слышу в твоих словах огромное «Но».
Дмитрий всегда был умён и проницателен. И да, он был прав: было огромное «Но».
Моё двухметровое, мускулистое, светловолосое, незаменимое и любимое, разрывающее сердце и душу своим отсутствием «Но». Любовь всей моей жизни. Мой первый мужчина. Самый родной, самый заботливый и удивительный. Незаменимый.
Макс…
Как же я по нему тоскую.
От мыслей о Максе мне снова стало больно.
Отогнала печальные мысли и произнесла:
– Дима, дело не в тебе. Я не хочу ни с кем отношений. Ни с тобой, ни с кем-то другим. Я пока не готова. Совсем не готова. Тем более, сейчас, когда ношу под сердцем его ребёнка. Понимаешь меня?
Если честно, я сильно сомневалась, что стану готова к отношениям с Дмитрием. Не мой он мужчина. Совсем не мой.
Он убрал руки в карманы брюк и вдруг спросил:
– Надеюсь, ты не тешишь себя надеждой, будто он всё ещё жив?
Его слова прозвучали обидно, больно, неправильно.
Я почувствовала дикую усталость. Мне захотелось исчезнуть из кабинета Дмитрия, из его клиники и оказаться дома, в спальне и на кровати, которую я делила с Максом.
– Я не хочу говорить об этом, – сказала я глухо. – Спасибо тебе за новость. Знать, что я ношу ребёнка от Макса – это счастье для меня.
Повернулась и направилась к двери, чтобы покинуть кабинет, но Дмитрий меня остановил:
– Прости, Ника. Я знаю, что ты сделала всё возможное и невозможное, чтобы найти его. Ты верила и надеялась, когда другие уже перестали верить. Но Ника… Макс погиб. Его не вернуть и тебе нужно смириться с этой мыслью. Ты должна прекратить о нём думать.
Мои плечи поникли, я задрожала и захотела взвыть от тоски, что взяла в тиски моё несчастное сердце.
– Я сама решу, что я должна делать, – мой голос дрогнул, а глаза наполнились горячими слезами.
Одно моргание и слезинки сорвались вниз.
– Прости. Я расстроил тебя, – Дмитрий сам стал выглядеть несчастно. – Я не хотел причинить тебе боль, Ника.
– Всё нормально, – просипела я. – Я должна идти. Мне надо успокоиться. Скоро придут клиенты, нужно взять у них кровь, а у меня руки от переживаний трясутся.
– Поезжай домой, Ника. Люда отработает смену за тебя.
Хотела было запротестовать, но поняла, что я так устала, что нет даже сил, что-то говорить, поэтому просто произнесла:
– Спасибо.
Глава 2
* * *
Ника
Несколько недель после разговора с Дмитрием выдались ужасными.
Он изменил ко мне своё отношение.
Между нами образовалась преграда: исчезли дружеские отношения. Теперь Дмитрий был только моим начальником. Он «передал» меня как пациентку другому врачу, в другую клинику.
С его стороны это был подлый поступок.
Он не имел права, передавать меня кому бы то ни было. Я сама выберу себе доктора. И это будет женщина.
Работать в его клинике с каждым днём становилось труднее.
Дмитрий начал придираться ко мне по мелочам, будто специально пытался вывести меня на эмоции. Отчитывал как нерадивого сотрудника и непрофессиональную медсестру. Но я любила своё дело и работала я профессионально!
Я понимала, почему он так себя ведёт.
Две недели спустя, я приняла решение уволиться. В тот день я совершенно случайно наткнулась на объявление в интернете, что в загородный дом на четыре месяца требуется медсестра. Нужно ставить уколы, капельницы и делать перевязки молодому мужчине. За медицинские услуги предлагалось очень солидное вознаграждение, да ещё и проживание в самом доме.
Четыре месяца. Это было прекрасно. Моя беременность ещё не будет заметна. Не сказать, что я бедствую, но я знаю, что когда родится малыш – мне понадобится много денег.
Набрала номер телефона, указанный в объявлении.
Мне ответил мужчина. Судя по голосу ему было лет шестьдесят-шестьдесят пять или около того.
– Слушаю.
– Я звоню по объявлению. Вам требуется медсестра…
– Медицинское образование и опыт работы есть? – прервал меня мужчина.
– Конечно есть, – ответила таким тоном, будто чушь спросили.
– Хорошо. Приезжайте завтра к двум часам. С собой привезите все документы. Адрес…
– Погодите, пожалуйста… – спохватилась я, судорожно ища ручку и лист бумаги.
В итоге нашла тупой карандаш и квитанцию за коммунальные услуги. Перевернула квитанцию и сказала:
– Говорите, я записываю.
А следом я написала смс-сообщение Дмитрию, что завтра не смогу выйти на работу. У меня запланировано обследование.
Соврала ему, не моргнув и глазом.
Ответ от мужчины пришёл быстро: «Хорошо».
Что ж, мне нужна смена обстановки.
Жаль, конечно, что я не узнала, что с молодым мужчиной, за которым нужно будет ухаживать, но решила не думать об этом. Завтра узнаю.
* * *
Поздним вечером надела шёлковый халат рубинового цвета, который облегал моё, пока ещё стройное тело. Максу нравился этот халатик. Особенно ему нравилось снимать его с меня.
Распустила из косы густые тёмные волосы и взъерошила их.
Крупные кудри рассыпались по плечам.
Я села на пуф напротив зеркала и посмотрела на своё отражение.
Перевела взгляд на предметы, что находились на туалетном столике. Осторожно, кончиками пальцев придвинула к себе керамическую коробочку и открыла её.
В свете лам блеснуло золото тонкого браслета с часами от Картье. На часах имелась гравировка «Моей любимой жене, Веронике. Твой М.»
Я нашла коробочку с часами в вещах Макса. Он спрятал их, чтобы подарить мне на мой день рождения.
Потом придвинула к себе другие вещи, что находились на туалетном столике: золотые часы Макса и его одеколон.
Я опёрлась локтями на край столика, уткнув подбородок в ладони, и изучала эти драгоценные мелочи, когда-то принадлежавшие Максу. Мне до сих пор казалось, что он рядом со мной. Что он где-то близко… На самом деле он был очень далеко… Так далеко, что встретимся мы не скоро.
Прошёл год, целый год, боль, тоска, печаль и чувство утраты, казалось бы, должны были притупиться, уступить место светлым воспоминаниям, но почему-то этого не происходило. Я была слишком молода и слишком счастлива с Максом. Но теперь, когда я вдруг стала беременной, то сумела заставить себя совершить то, что совсем недавно казалось невозможным, – сняла с безымянного пальца гладкое золотое колечко, символ замужества, и положила его в ящик поверх свидетельства о браке.
Закрыла ящик.
Закусила губу и посмотрела на себя в зеркало.
Снова посмотрела на вещи Макса и покачала головой.
– Нет.
Вздохнула и открыла ящик. Медленно взяла колечко и надела его на палец правой руки.
– Вот так.
Погладила золотой ободок и поняла, что ещё не готова проститься с Максом.
Не готова.
«Со временем боль утихнет», – сказала я мысленно самой себе.
Внутренний голос прошептал: «Если и утихнет, то не думай, что это случится скоро».
Суетливый мир со своими заботами остался. Но моего Максима в этом мире больше нет.
* * *
Ника
Я сидела напротив коренастого пожилого мужчины.
Илья Алексеевич. Так он назвался.
Весь седой как птица лунь, и стар, как этот мир.
Почему-то я нервничала под его пристальным и мудрым взглядом. Илья Алексеевич смотрел на меня так, словно знал обо мне всё.
Неуютно и нервно. Я спиной плотно прижалась к мягкой спинке стула, сдвинула колени и скрестила щиколотки. Сжимала и разжимала ручки своей сумки, стараясь успокоиться и не волноваться.
На мне был брючный костюм – простой, но хорошо сидящий по фигуре. Мне было важно произвести на него благоприятное впечатление.
Пока Илья Алексеевич разглядывал меня, я краем глаза рассматривала небольшую комнату.
– Позвольте увидеть ваши документы… И простите, как вы сказали, вас зовут? – нарушил старик тишину.
– Устинова Вероника Игоревна, – повторила своё полное имя.
Потом открыла сумку и достала свои документы: паспорт, документ об образовании и справку с места работы, которая осталась у меня ещё с прошлого месяца, когда я уже думала уйти со своей старой работы.
– Пожалуйста, – протянула ему свои документы.
Он надел на толстый, испещрённый красными венками нос, очки в широкой оправе и принялся изучать мои корочки.
Я тем временем продолжила осмотр помещения.
Сам дом был небольшим, но уютным. Возведён дом, наверное, ещё при Царе Горохе. И пахло в этом доме так, как пахнет в таких домах в деревнях: старостью, пирогами, теплом и какой-то ностальгией.
Пока я разглядывала и прислушивалась к мерному тиканью часов, мужчина изучил мои документы и вернул мне их обратно.
– Хорошо, Вероника Игоревна, – проговорил он медленно и снял очки. – Вы мне нравитесь. И чую я людей всегда. Сейчас мне моя чуйка подсказывает, что я должен вас принять на работу.
Я кивнула и улыбнулась.
– Благодарю за доверие.
– Скажите, вы замужем? Я вижу обручальное кольцо у вас на пальце.
– Кхм… Я вдова… – прошептала я.
– Простите…
– Ничего страшного.
Он вздохнул.
– Платить мы с супругой вам сможем немного, – вздохнул он и назвал сумму.
Это была солидная сумма, и я уже знала размер вознаграждения. Оно было указано в объявлении. И срок работы – четыре месяца. Тем более, я всё-таки считаю эту потенциальную работу дополнительным заработком, а не основным.
– Мне подходит, – ответила ему и сразу перешла к делу: – Могу я увидеть, собственно говоря, пациента? Я должна понимать, с чем и кем конкретно буду иметь дело. Мне нужно оценить фронт работы, чтобы понимать, справлюсь я или нет.
– Пациент находится не в этом доме, – сказал Илья Алексеевич. – Этим домом мы с супругой редко пользуемся. Только когда нам нужно по делам в город, тогда останавливаемся здесь. Вроде и к городу близко, но всё равно подальше от всей суеты. Но основное наше жильё и сам пациент находятся в другом месте.
Это стало для меня сюрпризом.
Я напряглась и довольно хмуро проговорила:
– Вы не предупреждали об этом по телефону…
Он пожал плечами.
– Какая разница? Не люблю я много говорить, Вероника Игоревна. Да и много до вас звонило кандидатов. Когда рассказывал всё как есть, никто не соглашался.
Чувствую подвох.
– И где же вы живёте? Где находится пациент? – поинтересовалась уже безразлично, жалея о потраченном времени. Я уже мысленно распрощалась с этой подработкой и Ильёй Алексеевичем.
– В небольшом посёлке «Видное», – сказал Илья Алексеевич.
Развела руками.
– Не знаю, где это. Название «Видное» ни о чём мне не говорит.
– Посёлок находится в горах. Ехать туда на машине примерно два часа.
Вздохнула и покачала головой.
– Всё-таки вы должны были меня предупредить, – сказала я разочаровано. – Я не могу просто так взять и сорваться неизвестно куда, не зная, что с человеком, за которым требуется уход и…
– Ему требуется не совсем уход, Вероника Игоревна, – проговорил он.
– Наш… сын долго отсутствовал, и мы много лет считали его пропавшим без вести… – сейчас он стал говорить отрывисто. Казалось, слова давались ему с трудом. – Пятнадцать лет не было его с нами. Но год назад произошла такая неожиданная и счастливая встреча. Я нашёл его всего переломанного, в горах… И… Понимаете, он не помнит ничего… Не помнит нас. Не помнит, что произошло с ним, и где он был все эти долгие годы… И это не всё. У нашего сына проблема с позвоночником. Он не может ходить и передвигается только в коляске… Из-за болей в спине моему мальчику требуются частые уколы обезболивающего, иначе от боли он иногда теряет сознание.
– Господи… – прошептала я. – Так вам не сиделка и не медсестра нужна, а доктор! Нейрохирург! И срочно, пока ещё можно что-то сделать, исправить!
– Смотрел его доктор и даже операцию в районной больнице ему провели. Они сделали всё возможное… Сказали, что ему нужно общение, уход и возможно, он сам встанет… Сказали подождать месяца три-четыре. Вот если за этот период ничего не изменится…
Я нахмурилась и насторожилась. Как-то не складывалась у меня в голове картина.
Можно же в город отвезти человека на обследование. Зачем ждать? У нас столько клиник есть, да и хорошие «рукастые» нейрохирурги тоже имеются. Я навскидку прямо сейчас двух специалистов могу ему назвать. И психологи хорошие могли бы с ним поработать.
Хотела было спросить его об этом, но вдруг что-то заставило меня прикусить язык и проглотить едва не вырвавшиеся слова.
– Мы предлагаем вам и проживание, Вероника Игоревна. Дом у нас не такой, как этот. Дом в горах у нас большой и красивый. И вид живописный на горы имеется. Рядом озеро. Ещё у нас с супругой большое хозяйство, поэтому мы не всегда можем быть рядом с сыном. Да и зрение с руками уже подводит. Какие уж тут уколы ему.
Он показал мне свои узловатые старые руки и усмехнулся.
Пальцы у него подрагивали.
– Понимаете меня?
Кивнула.
– Да и компания мальчику не повредит. Питание и проживание бесплатно, Вероника Игоревна. Вся еда у нас натуральная. Моя жена готовит вкусно, печёт самые ароматные и хрустящие пироги и…
– А сколько лет вашему… мальчику? – перебила я его.
– Ах да… Возраст. Ему тридцать… два, – сказал Илья Алексеевич неуверенно, отведя взгляд в сторону.
Вся его мудрость и строгость вдруг куда-то испарились. Передо мной сейчас сидел совершенно другой человек – сломленный, уставший и бесконечно горюющий старик.
Господи! Какая же я чёрствая! Он столько пережил! Пятнадцать лет сына не видел, а тут нашёл, поверить ещё не может. Пятнадцать лет – это не год и не два, и не пять.
Я сама потеряла мужа. Любимого и родного мне человека. И я знаю, что это такое – страдать и горевать, надеяться, даже когда уже нет никакой надежды, что он вернётся или найдётся.
Два часа езды. Проживание и еда бесплатно. Свежий воздух. Красивый вид на чёртовы горы, в которых пропал мой муж…
Моему малышу нужен покой и смена обстановки.
Почему бы и нет?
Но я тут же вскинула взволнованный взгляд на Илью Алексеевича.
Год назад он нашёл своего сына.
Господи, Господи! А если он был в группе с моим мужем?!
«Но он же ничего не помнит…» – напомнил внутренний голос.
«Память можно вернуть. Возможно не сразу, но можно. Есть методики», – пришла в голову мысль.
Сердце в груди бешено заколотилось, адреналин побежал по моим венам. Я ощутила подъём во всём теле и жажду действий!
Возможно, я ошибаюсь и хватаюсь за иллюзорную соломинку, которой вполне может и не быть и сын Ильи Алексеевича не имеет никакого отношения к исчезновению моего мужа, но вдруг, он что-то знает? Тогда нужно это знание просто вытащить из его сознания. Помочь вспомнить.
Наша суть так устроена, что нам нужно верить, пока мы не добьёмся правды, не добьёмся подтверждения, что человека уже нет. А пока этих доказательств нет, я упорно продолжаю в глубине души верить, что он жив. Возможно, жив.
– Как зовут вашего сына?
– Ваня, – сказал Илья Алексеевич и улыбнулся. – Так вы согласны?
– Думаю да… Да. Точно да. Я согласна. Когда мы сможем поехать?
– Сколько вам нужно времени, чтобы уладить свои дела и собрать вещи? Берите самое необходимое. Если что, в посёлке есть магазины и рынок.
– Мне хватит сегодняшнего дня, чтобы собраться. К вечеру могу приехать.
– Лучше нам утром выехать. Есть небольшой отрезок дороги, по которому сложно ехать по темноте. И лучше будет, если вы приедете сюда на такси. Я сам довезу вас до нашего дома. Ваша машина будет слабовата для наших дорог.
– Я вас услышала. Лекарства у вас есть? И всё необходимое для уколов и капельниц?
– Да, да, – закивал он. – Вам нужно взять только свои личные вещи.
– Хорошо. Тогда я приеду сюда завтра утром на такси.
– Договорились.
Илья Алексеевич проводил меня до машины, и когда я уже завела машину, он сказал в моё приоткрытое окно.
– Благодарю вас, что согласились на эту работу.
Кивнула ему и поехала домой.
Быть может, это судьба.
