Kitobni o'qish: «Сбежавшая игрушка»
Пролог
Я, отогнув край одеяла,
Так осторожно, как могла,
Скользнула на пол и, босая,
Прочь от кровати отошла.
Ты так красив, мой повелитель,
Хочу вернуться, но стою.
Я докажу, я не игрушка,
И я сегодня ухожу.
«Да, поболит, потом отпустит», —
Безжалостно твержу себе.
Но ты не должен знать про чувство,
Что родилось в моей душе.
Искать ты будешь, знаю это.
И будешь злиться, как всегда,
Что своевольная игрушка
Вновь не послушалась тебя.
Осталось мне совсем немного,
Еще чуть-чуть, я не боюсь.
Да, будет больно, очень больно,
Зато я больше не вернусь…
Оттуда просто нет возврата
(Слеза скользнула по щеке).
«Прощай, любимый! Я надеюсь,
Ты будешь помнить обо мне…»
Уже светло, постель пуста,
А на полу, полуодетый,
Сидит мужчина, и в руках
Его изящные браслеты —
Все, что осталось от нее…
Он не успел сказать о главном,
Он не сумел сберечь.
И то, что стало смыслом,
Вдруг пропало…
И шепчут губы лишь три слова,
Но поздно и возврата нет:
«Вернись! Люблю! Прости!» Но тщетно.
Безмолвие – ему ответ.
Глава 1
Я не пошла на выпускной. Зачем? Никто меня там не ждал. Ни одноклассники, ни учителя. Разве что Ася. Впрочем, у девушки столько подруг, что она быстро забудет обо мне. Как и все остальные… И отсутствие платья здесь ни при чем. Просто накануне в родительском доме снова был пьяный дебош, после которого папа попал в больницу, а мама – в полицейский участок. Я осталась дома одна выметать бутылочные осколки, поднимать опрокинутую мебель и замывать следы крови. В этот раз родительница разошлась не на шутку.
Традиционно руки распускают мужья. Однако мы никогда не были традиционной семьей. Отец, в молодости математический гений, а теперь спившийся неудачник, панически боялся своей жены. Мама Люба была женщиной серьезной и весьма объемной. Одним щелчком своих мясистых пальцев она вгоняла в угол хлюпика-мужа. В молодости отбила его у своей лучшей подруги, а теперь делала отбивную из него самого.
Я вздохнула. Слез не было. Раньше я плакала чаще. Из-за унижений, которым подвергала меня моя собственная мать, из-за отсутствия приличной одежды, из-за отца. Наверное, запас слез, выделенный на одну человеческую особь, имеет свойство заканчиваться. Или я настолько привыкла к реалиям своей жизни, что больше не вижу повода распускать нюни.
Стук в дверь отвлек меня от безрадостных мыслей.
– Детка, ты как?
На пороге стояла тетя Маша, соседка. Это она позвонила в полицию.
– Нормально.
– У тебя же сегодня выпускной! – всплеснула руками женщина. – И как это я забыла! Мне вчера Маришка платье свое на хранение привезла. На свадьбу шила, подружкой невесты была. Я сразу о тебе подумала. Может, еще не поздно на выпускной-то?
– Не хочу, – устало покачала я головой.
– Это же один раз в жизни бывает, – не сдавалась тетя Маша. – Идем ко мне.
Я подчинилась. Я всегда подчинялась тете Маше – ее теплой заботе обо мне, чужой соседской девчонке. Без нее я бы не выжила как личность, сломалась бы, как отец.
В квартире тети Маши вкусно пахло выпечкой. Соседка поставила меня перед старинным трюмо, а сама убежала в спальню за платьем. Из зеркала на меня смотрела семнадцатилетняя девушка, худая и осунувшаяся из-за недоедания и недосыпа. Темно-рыжие волосы до плеч еще больше оттеняли болезненную бледность. Рыжие часто бывают розовощекими, но я ни разу не видела румянца у себя на лице.
Тетя Маша принесла платье, бледно-голубое, из тонкой воздушной ткани.
– Посмотри, посмотри, какое оно красивое. Неужели откажешься хотя бы примерить?
– А если испорчу? – испугалась я, отступая на шаг назад.
– Глупости не говори. Давай переодевайся.
Я снова подчинилась.
– Великовато. Ну да ничего. Мы сейчас его подправим.
Тетя Маша крутилась вокруг меня с булавками и иголкой с ниткой. Подправлять пришлось и в области груди, и в области талии. Платье подходило мне только по длине.
– Ох, детка, во что мать-то тебя превратила… А ведь моя Маришка носит сорок второй размер, – причитала добрая женщина.
– Тетя Маша, вы зря стараетесь, – попыталась я ее остановить. – Я никуда не пойду.
– Ну, это мы еще посмотрим, – тетя Маша закончила с платьем и решительно взялась за мои волосы. – В конце-то концов, мать за выпускной заплатила. Не пропадать же деньгам зря. Сейчас табуретку принесу.
Соседка включила на кухне радио и открыла окно.
– Лето, ах, лето, – пропела она, возвращаясь и усаживая меня на круглую икеевскую табуретку с дырочками. – Прорвемся не глядючи…
Через час меня вытолкали сначала в подъезд, а из подъезда – на улицу. Конец июня стоял жаркий, душный и пах свежескошенной травой.
– Ты ж моя красавица, ты ж моя умница! Жаль, туфли не подошли, но уж больно у тебя ножка маленькая, как у Золушки, – частила тетя Маша, боясь, что я передумаю. – Беги давай в школу, пока ваши на базу отдыха не уехали. Ой, а купальник взяла? Вы ведь там купаться будете!
– Тетя Маша, какой купальник? – опомнилась я. – Я же ничего не взяла, даже ключи!
– Я дверь закрою, не беспокойся. Иди давай.
Соседка слегка подтолкнула меня в спину. Я сделала несколько неуверенных шагов. Эх! Была не была. Все-таки это лучше, чем сидеть в разгромленной квартире и вспоминать отборный мамин мат и папины робкие оправдания.
Я не побежала, но уверенно и быстро пошла в сторону школы. Ее обшитые бледно-желтым сайдингом стены виднелись из-за новой кирпичной трехэтажки. Перед воротами стоял автобус, заказанный, чтобы отвезти выпускников на базу отдыха. На крыльце школы я увидела одноклассников в алых лентах. Они пускали в воздух накачанные гелием шары. Девчонки хором кричали: «Мы счастливы!» Я замерла у калитки. Может, сбежать, пока меня никто не заметил?
– Задрипка, ты, что ли? – раздался сбоку до боли знакомый голос.
Я почувствовала, как непроизвольно втягиваю голову в плечи.
– Тебя не узнать.
Сашка Смирнягин поцокал языком и обошел вокруг меня. В руках он держал черный полиэтиленовый пакет, в котором звякали друг об дружку бутылки. Легкоузнаваемый звук, который я всегда отличу от множества других. Извечный дружок Смирнягина и верная свита – Вовка Бутаков – остался стоять на месте, удивленно вытаращив на меня глаза, словно впервые видел.
– Мм, а я не знал, что ты можешь быть такой, – протянул Сашка. Взгляд его темно-карих глаз прожигал насквозь. – Жаль… Задрипка тебе больше не подходит.
«Задрипкой» я стала в пятом классе, когда неожиданно упразднилась школьная форма и все стали ходить кто в чем пожелает. «Свободный стиль» безжалостно обнажил разницу в доходах и уровне жизни местного населения. Весь пятый класс я проходила в старой форме, пока она не стала слишком короткой и классная руководительница не настояла на покупке другой одежды. Для этого ей пришлось не раз и не два поговорить с моей матерью, которой было то некогда, то не на что одеть своего единственного ребенка.
Нет-нет, я не злюсь на маму, я пытаюсь ее понять. Правда, тщетно…
– Ну, чего встала, Соколова? Как неродная, – вырвал меня из воспоминаний Сашкин голос. – Вовчик, возьми.
Смирнягин передал дружку черный пакет и попытался обнять меня за талию. Я испуганно отшатнулась в сторону.
– Чего шарахаешься? – удивился тот.
Первый драчун школы в старших классах превратился в обаятельного ловеласа, перед которым редко какая девчонка могла устоять. Ну, разве что та, которая успела растаять перед его главным соперником по покорению девичьих сердец, Артемом Захаровым.
Я подхватила подол платья и быстрым шагом двинулась к школьному крыльцу.
– Пришла! – радостным криком оглушила подбежавшая ко мне Аська. – Ты такая красивая.
Подруга отстранилась и оценивающе окинула меня взглядом с головы до ног.
– Самая красивая.
– Соколова, ты почему пришла только сейчас? – строго спросила классная руководительница. – Что опять стряслось?
Пока я собиралась с мыслями, Ася ответила за меня:
– Главное, пришла, Анастасия Владимировна. Не ругайте ее.
– А я и не ругаю, – покачала головой женщина. – Я переживаю.
– Все в порядке, Анастасия Владимировна, – как можно правдоподобнее заверила я учительницу и даже слегка улыбнулась.
– Пошли места в автобусе занимать, – потянула меня за собой Ася и по дороге засыпала вопросами: – Откуда такое шикарное платье? Кто прическу делал? Почему ты все-таки опоздала? Опять из-за родителей?
Я вяло отвечала на вопросы, а глазами пыталась выцепить из нарядной толпы того, при виде которого мое сердце всегда начинает биться чаще. Я не была исключением из правил и, как многие другие, попала под обаяние своего одноклассника Артема Захарова.
– Чего вертишься? Вон он. Кстати, у меня новость, – Ася остановилась и невинно потупила свои большие голубые глаза. – Только ты не ругайся, как остальные.
– В чем дело? – удивилась я, замечая, как на лице подруги проступает нежный румянец.
– Артем предложил мне встречаться.
Это было как ведро холодной воды, которое не опрокинули, а уронили тебе на голову – бодрит и причиняет боль одновременно.
– Когда? – это было единственное, что пришло мне в голову.
– Вчера. Мы и на выпускной вместе пришли.
Хорошо, что Ася так и не подняла глаз. Мне хватило пары секунд справиться с волнением и заново научиться дышать.
– Девчонки! – на нас ураганом налетел Смирнягин, обнял за плечи и потащил к автобусу.
– Смирняга! Ты что творишь?! – возмутилась Ася.
– Отпусти мою девушку.
От звука его голоса сердце в груди бешено заколотилось.
– Да пожалуйста. Она мне не нужна.
– И подругу мою отпусти, – попыталась отвоевать меня Ася.
– Не дождешься, – пользуясь моей легкой оторопью от всего происходящего, Смирнягин тащил меня за собой.
Я опомнилась лишь у дверей автобуса.
– Не хочу.
– А мы еще и не начали, – нагло ухмыльнулся Сашка, толкнул к желтому боку школьного автобуса и уперся в него руками, преградив мне путь с обеих сторон.
– Пусти. Я ухожу.
Я попыталась поднырнуть под его локоть, но ничего не вышло.
– Нашли место обжиматься, – фыркнул за спиной кто-то из девчонок.
– Пожалуйста.
– Задрипка…
– Не называй меня так.
– Арина.
Смирнягин впервые за этот учебный год назвал меня по имени.
– Не плачь.
– Я не…
И почувствовала, как по щеке скатилась слезинка. Откуда? Я недоуменно стерла ее тыльной стороной ладони и посмотрела на Сашку. В его темных глазах плескалось раздражение и… сочувствие. Нет, последнее мне явно показалось.
– Если ты уйдешь сейчас, ты пожалеешь об этом.
– Почему?
– Просто слушайся меня.
* * *
Дорога до базы затянулась по причине ее непролазной ухабистости. Пассажиров бросало из стороны в сторону и друг на друга. Девчонки взвизгивали, парни ругались, учителя шикали на особо заковыристые реплики. Я сидела рядом со Смирнягиным. И мне было вдвойне неудобно. Пальцы до ломоты сжались вокруг поручня на спинке переднего сиденья. Но это мало спасало. Я все равно задевала парня то плечом, то коленом. Смирнягин не церемонился, падая на меня всем телом при каждой встряске. Извинялся и внимательно следил за реакцией. Я терпела, закусывала нижнюю губу и глядела в окно.
«Зачем поехала? Зачем?» – мысленно ругала себя. Оттуда не сбежишь, придется оставаться до утра.
Ася с тревогой поглядывала в мою сторону. Она не понимала, зачем я села со Смирнягиным, изводившим меня с первого класса. Подруга была счастлива и хотела, чтобы все вокруг тоже были счастливыми.
Переднее колесо автобуса подпрыгнуло на очередной колдобине. На этот раз даже водитель не выдержал и ругнулся. Нас подбросило вверх, мотнуло в сторону, и я снова оказалась прижата к окну довольно увесистым телом одноклассника. Сашка был выше меня на полголовы и раза в два шире в плечах.
– Ты чего? Ударилась? – спросил парень, заметив, что я морщусь.
– Задохнулась от твоего парфюма, – огрызнулась в ответ, потирая ушибленный локоть.
– Потерпи еще немного… мой парфюм. Скоро приедем.
– Обязательно так наваливаться на меня? Держаться не пробовал?
– А зачем? Если есть «подушка безопасности»? Не очень мягкая, зато симпатичная, – усмехнулся Смирнягин.
Я смолчала. Но когда нас встряхнуло в следующий раз, не стала церемониться и так двинула плечом, что Сашка вылетел в проход между сиденьями.
На пару мгновений в автобусе воцарилась почти полная тишина.
– Смирняга, ты чего? – соскочил со своего места Вовчик.
– Серьезно? – Сашка поднялся на ноги, не спуская с меня удивленного взгляда. Он сел обратно и заявил: – Такой ты мне нравишься гораздо больше.
– Извини, – тихо сказала я, снова отворачиваясь к окну.
Я хрупкая только с виду. На самом деле под моей кожей прячутся стальные мышцы. И все это благодаря конноспортивному клубу «Свобода». Нет, я не стала спортсменом и не участвовала в соревнованиях. Благотворительностью Константин Петрович Орлов, владелец и директор клуба, не занимался, по крайней мере в моем случае. Родители даже не подозревали, что их дочка с семи лет каждый день бегает на конюшню. Сначала я просто заглядывала в окна и двери. Потом сострадательные тренеры позволили мне ближе познакомиться со своими четвероногими питомцами и разрешили наблюдать за тренировками. Однажды Нина, молодой берейтор, посадила меня на свою лошадь… За возможность ездить верхом я расплачивалась уборкой денников и чисткой лошадей. Однако эта работа была мне только в радость.
Когда мы доехали до базы, Смирнягина отвлекли, и я поспешила выскочить из автобуса раньше его. На территории был установлен шатер со столами и стульями и оборудована сцена прямо под открытым небом. Всю торжественную часть провели в школе, поэтому, прибыв на базу, выпускники разбежались: кто переодеваться, кто купаться, кто фотографироваться. Родители взялись за шашлыки. Собраться за столами было решено через час.
Я сидела на берегу, на большом валуне, чуть в стороне от резвящихся в воде одноклассников и сочиняла новую историю. Я любила нырять в грезы при любой возможности и могла с открытыми глазами рисовать в ярких образах сюжет авантюрно-приключенческого романа, исторической драмы или романтической сказки. С детства книги стали моей страстью. Поскольку дома их было мало, я ходила в библиотеку и зачастую читала прямо там, засиживаясь до закрытия. Иногда от этого страдало своевременное выполнение домашнего задания. Двойки я получала регулярно. Но не за отсутствие способностей, а потому что вечно что-то забывала, путала, не приносила требуемое на уроки.
– Арина, – ко мне подошла Ася. – Прости.
– За что? – сощурилась я на девушку. Опускающееся к горизонту солнце слепило глаза.
– За Артема.
– Садись, – я похлопала на место рядом с собой. – Почему я должна обижаться на тебя из-за Артема?
– Я же видела, как ты на нас посмотрела.
Ася успела переодеться в купальник. У девушки были довольно пышные формы, которых она тайно стеснялась. Поэтому выбирала всегда сплошные модели. Глядя на нее, я понимала, что красота может быть разной. И совсем необязательно быть худой, как щепка, чтобы вызывать завистливые женские вздохи и красноречивые мужские взгляды. Впрочем, такие щепки, как я, действительно останутся незамеченными.
– Ну не знала я, что он тебе нравится. Ты же ничего мне не говорила, скрытница, – принялась объяснять Ася, накручивая тонкую прядку светло-русых волос на палец. Она всегда так делала, когда волновалась.
– Он всем нравится, – усмехнулась я. – Забей.
Мы немного помолчали. Я сидела с закрытыми глазами, подставив лицо косым солнечным лучам. Ася тихо вздыхала.
– А ты почему не переодеваешься?
– Не во что.
– Как так?
– Торопилась.
– Ой! Так я сейчас. У меня куча одежды с собой, – Ася вскочила. – Хотя… Она же тебе вся велика будет. Я у девчонок спрошу.
– Не стоит.
– Ну почему?
– Все равно не дадут, – пожала я плечами.
– Откуда ты знаешь?! – махнула на меня рукой подруга, прежде чем убежать.
– Просто знаю, – тихо сказала я в пустоту.
– Что?
Я так резко повернулась на Сашкин голос, что ноги поскользнулись на гладкой луговой траве и я покатилась с камня вбок. Попыталась ухватиться за Смирнягина. Однако тот, вместо того чтобы помочь, свалился следом. И не просто сел, а опрокинулся навзничь, увлекая меня за собой. В результате неожиданного и нелепого падения я оказалась лежащей у парня на груди.
– Задрипка, ты чего на меня набросилась? – засмеялся Сашка. – Я и так никуда не убегу.
– Ненормальный, – я вскочила и оправила платье, проверяя, не испачкала ли.
Смирнягин сел и посмотрел на меня снизу вверх. Кажется, он уже выпил. И чего-то покрепче шампанского.
– Задрипка, ты мне нравишься.
– Хватит называть меня Задрипкой, – пропуская мимо ушей вторую половину фразы, попросила я.
– Дурная привычка, – хохотнул Сашка и протянул: – А-ри-ша…
– Арина, – поправила я, отвернулась и пошла прочь.
– Подожди!
Я почувствовала чужие пальцы на своем плече. И когда он успел подняться?
– Не трогай меня, – сквозь зубы произнесла я.
– Почему?
– Потому что это домогательство.
– Ты чего такая серьезная? – фыркнул Смирнягин, но руку все-таки убрал.
– Какая есть. Не нравится – иди, общайся с другими.
– А может, я хочу извиниться?
– За что? – я продолжала стоять к собеседнику спиной, глядя на лениво набегающие на берег волны, возникшие от проплывшей по водохранилищу моторной лодки.
– За то, что издевался над тобой.
– Извиняю.
– Так быстро?
Я повернулась и посмотрела парню прямо в глаза.
– Смирнягин, ты что, поспорил на меня?
– Чего? – такого вопроса Сашка не ожидал.
– Ты столько лет презирал меня и мою семью. И вдруг я тебе «нравлюсь»? Скорее, вы с дружками поспорили на меня. Что этим вечером я буду с тобой.
– Бред!
– Конечно, ты в этом не признаешься. Так что проехали. Я тебя извиняю.
Сказав это, я быстро пошла прочь. Мне навстречу бежала Ася с ворохом одежды.
– Идем переодеваться!
Я оказалась права: девчонки отказались поделиться со мной своими вещами. Ася принесла мне на выбор сарафан, джинсы и футболку. Сарафан был безнадежно велик, он и на подруге болтался. Джинсы – коротки, поскольку Ася была ниже меня сантиметров на десять. Подошла лишь футболка, фасон которой вполне мог сойти за свободный. Я подвернула джинсы до колен и застегнула ремень на последнюю дырочку.
– Ты с собой целый гардероб на базу притащила? – поинтересовалась я, надевая свои потрепанные жизнью балетки.
– Ну, родители же на машине, – улыбнулась Ася. – Ты лучше скажи, Смирнягин к тебе пристает?
– Как обычно, – отмахнулась я, решив не впутывать подругу в свои проблемы.
– Тогда держись рядом с нами, – посоветовала Ася. – Пошли играть в волейбол!
Вечер катился своим чередом. Купание, игры, застолье, конкурсы, танцы, караоке и очень энергичная ведущая, которая не давала ни на секунду присесть и выдохнуть ни детям, ни родителям. Многие девчонки переоделись в платья, а вот парни менять джинсы и шорты на костюмы не стали.
– Артем, потанцуй с Ариной, – после бокала шампанского Ася всерьез взялась за выполнение миссии «осчастливить всех вокруг».
– Нет-нет, не надо, – я даже сделала пару шагов назад.
– Аринка, ты чего? – округлила глаза подруга.
– Если не хочет, не заставляй, – встал на мою сторону Артем.
– Да вы чего оба ерепенитесь? – Умела Ася подбирать колоритные словечки. – Я сказала: танцуйте!
Девушка схватила нас за руки и подтолкнула друг к другу.
– Давай сделаем это. Она все равно не отвяжется, – подмигнул мне Артем и повел за собой в круг танцующих.
От его прикосновения меня бросило сначала в жар, потом в холод. А когда он положил обе руки мне на талию…
Артем захватил в плен мое сердце еще в девятом классе. Я снова, как первоклассница, полюбила школу. И теперь бежала туда не только от своих родителей, я бежала туда к нему. Светловолосый, зеленоглазый, умный и добрый парень наполнял смыслом мою жизнь. Мне было достаточно просто смотреть на него, пусть даже издалека, с последней парты. Достаточно слышать его голос, хотя можно пересчитать по пальцам случаи, когда он разговаривал со мной. Я не мечтала о большем. Аська, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я обижаюсь на тебя из-за Артема. Это же так здорово, что вы стали парой. Ты – веселая, жизнерадостная хохотушка, светлый человек и верный друг, и он – самый лучший на свете. Вы оба мне дороги и теперь вы вместе. Я буду радоваться за вас.
– Ты сегодня очень красивая, – наклонившись, шепнул мне на ухо Артем.
Зачем он это сделал? Я вздрогнула и чуть не наступила парню на ногу.
Не надо! Не говори со мной так! Не буди во мне никому не нужные фантазии и желания! Я не хочу вставать между вами! Не хочу, чтобы самые близкие мне люди случайно растоптали мое сердце!
– Что с тобой? Почему ты так смотришь? – заметил Артем мое смятение.
– Все хорошо, – выдавила я. Танец превратился в пытку. Чувствовать его руки у себя на талии, так близко видеть его глаза, ощущать запах стало невыносимо…
Дальнейшее произошло очень быстро. Я почувствовала, как кто-то крепко берет меня за локоть и тянет в сторону.
– Задрипка, мне надо с тобой поговорить.
Артем не успевает перехватить меня, и я выскальзываю из его рук.
– Чего творишь?! – кричит он вслед Смирнягину, который быстро тащит меня за собой.
– Пошевеливайся, – ворчит Сашка, хотя мы и так практически бежим.
– Вы куда? – удивляется Ася, когда проскакиваем мимо нее.
Выбегаем на берег. Только здесь Смирнягин отпускает меня, заходит по колено в воду, нисколько не беспокоясь о модных дорогих брюках, и начинает умывать лицо и шею водой.
– Теплая, блин, – недовольно встряхивает головой и поворачивается ко мне.
Я с интересом жду, когда он объяснит свое странное поведение.
– Ты – мазохистка? – рычит на меня Сашка. – Зачем с ним танцуешь? Ты бы видела свое лицо, Задрипка. Ты словно голыми ногами по стеклу шла. На фиг он тебе?!
Что это? Вспышка ревности? Почему? Откуда?
– Не молчи! Скажи что-нибудь! Выругайся, наконец! Почему ты всегда молчишь и все глотаешь?! – заорал на меня Сашка. – Бесит! Он не пошел за тобой. Ты ему не нужна.
«Ты мне не нужна! Ты – обуза!» – однажды за какую-то мелкую провинность закричала на меня мать. «Эх, детка, никому-то ты не нужна на белом свете», – как-то вздохнул за бутылкой отец. Эта страшная фраза «не нужна» преследовала меня всю мою жизнь. Не думала, что в свой выпускной вечер снова услышу ее.
В глазах потемнело. Я закрыла лицо руками.
– Ариша, ты чего? – Сашка подскочил, холодными мокрыми пальцами обхватил мои запястья и попытался развести ладони в стороны.
– Не знала, что ты такой проницательный, – глухо ответила я. – Но ты прав.
Я резко опустила руки. Смирнягин продолжал держать меня, но я больше не обращала на это внимания.
– Саша, ты можешь отправить меня домой?
– Зачем? – удивился парень.
– Пожалуйста.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Хотя бы один раз сделай так, как хочу я, а не ты.
Смирнягин отпустил мои руки, сжал кулаки и сунул их в карманы брюк.
– Это из-за него? – нахмурившись, спросил он.
– Это из-за меня.
Сашка помолчал, сделал два шага в сторону и наконец сказал:
– Хорошо. Я вызову такси.
Стараясь не встретиться с Асей, я переоделась в свое платье и поспешила в сторону выхода с базы.
– Я поеду с тобой, – заявил Смирнягин, когда усаживал меня в машину.
– Нет! Тогда я пойду пешком.
– Почему ты позволяешь какому-то козлу портить себе праздник?
– Он не козел. И это не из-за него.
– Молодые люди, вы скоро? – глядя в зеркало заднего вида и лениво пережевывая жвачку, поинтересовался водитель.
– Позвони, когда доедешь, – прежде чем хлопнуть дверью, сказал напоследок Смирнягин.
Он стоял и смотрел вслед. Оглядываясь, я видела застывшую на месте фигуру парня до тех пор, пока дорога не вильнула в сторону. После чего Сашка скрылся за поворотом.
