Kitobni o'qish: «Имя на солнце», sahifa 2

– Помню, ужасная история, – пробормотала я. – Я не видела, но мне мама потом рассказала… Но там непонятно. Говорят, Артур сам на свой нож наткнулся? Когда из ревности напал на Бориса.

– Ха-ха, – жестко отчеканил Николай. – Вообще-то мой брат вышел из дома без ножа! Он не собирался убивать своего соперника! Нож изначально имелся у Бориса, но Бориса отмазали его родители. У них же связи! У нашей семьи тоже были связи, допустим, но как выяснилось, не совсем те и не с теми… Мы проиграли процесс. К тому же Валерия, будучи свидетелем, подтвердила невиновность Бориса. Я сейчас рассказываю хронологию тех печальных дней… – Он помолчал, переводя дыхание. – Кстати, я не стал потом узнавать в подробностях, как там дальше жили Валерия и ее хахаль Борис… Да хорошо они жили, чтоб им пусто было, такие подлые и страшные люди они оказались!

– Бориса не посадили?

– Нет же, говорю. Ему удалось уйти от наказания, – продолжил чеканить Николай. – Твоя задача, когда ты окажешься в прошлом – отговорить моего брата от всяких решительных действий. Вообще от любых разборок с Борисом.

– Сразу начать отговаривать, как попаду в прошлое?

– Нет. Временной переход мы осуществим в конце апреля, значит, ты окажешься в прошлом тоже в конце апреля. Пока еще ничего не произошло, у Артура и Валерии – любовь-морковь, и ты ничего не сможешь сделать. А вот пото-ом, как Валерия уедет, в конце мая, вот тогда и попытайся привести Артура в чувство. Эти моменты мы с тобой еще сто раз успеем обдумать и обговорить, сейчас только общий план обсудим. Главное: когда Валерия уедет из Москвы, у тебя будет время до конца лета. Вот тогда и действуй.

– А что значит – действуй? – озадачилась я. – Я что, должна буду, э-э… соблазнить Артура? Я?!

– Попробуй. Если пожелаешь. Ты же всю жизнь любила его? Либо повлияй на него с помощью доводов рассудка. Потихоньку, не сразу расскажи брату об опасности конфликта с Борисом.

– Но как? Сказать Артуру, что я из будущего? И открыть ему, что он может погибнуть?

– Да. Он поверит и не разболтает никому. Потому что сам занимается этой темой – путешествиями во времени. Так и скажи ему: «Я из будущего от твоего брата Николая». Я передам тебе доказательства, чтобы Артур тебе сразу поверил. – Он помолчал, потом добавил веско: – Самые простые решения, как правило, самые верные. Вопросы?

Я задумалась. Вопросов у меня возникло слишком много. Но, пожалуй, главный вопрос – о том, кем я стану в мире прошлого.

– Коль… – с сомнением произнесла я. – Тебе не кажется, что там, в прошлом, люди с недоверием отнесутся к моей копии. Это что же, у меня в 1979 году вдруг появится сестра-близнец? Или я, как в популярном литературном жанре (кстати, он так и называется – «попаданцы»), окажусь в своем собственном юном теле? – сказав это, я нервно хихикнула.

Николай ответил, тоже несколько нервничая (и от меня это не укрылось):

– Попасть в собственное тело ты не сможешь, это уже совсем из фантастики что-то такое… Ты будешь собой, отдельной второй собой, и да, ты будешь похожа на себя саму из прошлого. Но не слишком сильно.

– Вторая я?!

– Господи, Аленка, все люди примерно одинаковые, все девушки похожие, достаточно сменить прическу, стиль одежды… И вот уже не отличить! Но я понимаю, это проблема, да… Поэтому при перемещении твой фенотип поменяется. И количество меланина в организме тоже.

– Что поменяется? – растерялась я.

– Ты станешь немного другой э-э… масти. Я поменяю настройки твоего физического тела при переброске в прошлое. В первую очередь возраст. И чуть изменятся твои рост, телосложение, гормональный фон… Мозговая и двигательная активность! Разумеется, в лучшую сторону с моей подачи! При перемещении многие показатели человеческого организма можно корректировать, собственно, именно поэтому я так и затянул все исследования… Об этом и Артур когда-то задумывался, кстати, но он не считал этот момент принципиальным.

– И кем же я там стану? – с осторожным любопытством спросила я.

– Собой, но лучшей версией себя. Физически и умственно. У тебя поменяется цвет волос и глаз, именно это я имел в виду, когда говорил о масти.

– Разве эти показатели можно изменить?

– Да. Если усилить или ослабить воздействие энергии Солнца на определенные отделы организма, отвечающие именно за эти показатели. Ну, короче, ты будешь похожа на Алену из прошлого, но совсем немного. Лишь чуть-чуть похожа. Так что никто не сможет всерьез придраться, что вы с ней сестры-близнецы. Да, и еще – ты при трансформации не превратишься в совершенное существо, в робота, не знаю еще в кого… нет, ты просто станешь чуть лучше. Повторю, опять же – чуть! Да и вообще, любой человек может стать более совершенной версией самого себя, если захочет. Правда, не у всех хватает на это сил и мотивации… Гормонов, в конце концов! Да и воли – чтобы развиваться, а не тормозить, не лежать, как Обломов на диване…

Я вздохнула. «Можешь, но не хочешь», – когда-то твердила мне мама. Эти слова ассоциировались у меня с безнадежностью. Они не вдохновляли, наоборот, они убивали все желание действовать.

И вообще… Чем дальше, тем больше я сомневалась в успехе предприятия, которое затеял Николай, хотя он и приводил вполне логичные аргументы в пользу своей машины времени.

– А как я объясню окружающим, кто я? – Вопрос этот не давал мне покоя. – Где мне там жить? На что жить? А вдруг случится это, как его… нарушение пространственно-временного континуума, когда я встречусь с собой прошлой? А вдруг будущее изменится из-за моего появления… ну как в том рассказе про бабочку у Рэя Брэдбери? «И грянул гром», рассказ так называется. Я попаду в прошлое, а в этой реальности, здесь, где ты остался – вдруг начнется какой-нибудь апокалипсис?

– Ты, Аленка, слишком много читала, – засмеялся Николай. – И судишь о ситуации по популярной фантастической литературе. Ничего этого не произойдет. Само по себе твое появление в прошлом ничего не изменит. Никакого нарушения континуума тоже не случится – потому что ты будешь уже другой. Даже не близнецом себе, а сестрой-двойняшкой, а двойняшки, если ты обращала внимание, иногда довольно сильно различаются. Но вот если ты начнешь предпринимать некие действия в прошлом, вовлекать в них других людей – то да, некоторые события можно изменить, я надеюсь. Кстати, деньги не проблема, их у тебя будет много, объясню потом про этот аспект подробнее… А ты, повторю, должна аккуратно вывести Артура из той опасной ситуации, из которой он не смог выйти живым в прошлом, и ты это сможешь сделать, если заранее предупредишь его о последствиях встречи с Борисом и заставишь моего брата забыть о Валерии.

– Соблазнив его? – с сомнением произнесла я. – Я?! Ну даже если сделать меня чуть лучше, добавив мне чуть больше энергии… я не смогу заставить кого-то влюбиться в меня.

– Опять двадцать пять! – рассердился Николай. – Мы же это только что уже обсудили. Действуй по обстановке, не надо никого соблазнять, просто обрисуй Артуру ситуацию – думаю, этого хватит для того, чтобы прошлая трагедия не повторилась.

– Ладно, с этим примерно разобрались, а что с документами? – не унималась я. – С жильем? Не на вокзале же мне там ночевать?

– Документы я тебе сделаю. Настоящие. Написанные чернилами и ручкой того времени. Ты возьмешь с собой деньги того времени, сделанные, кстати, в период до 1979 года, чтобы ты нигде не могла проколоться. Мы подберем тебе какую-нибудь легкую, не отнимающую времени работу…

– Коля! Я не для того ждала пенсии, чтобы опять начать работать! – засмеялась я нервно.

– Тогда поступи в какой-нибудь вуз, мы придумаем, что ты – приезжая из другого города, тебе дадут общежитие, а до того снимешь квартиру, тогда это было сложно, но не невозможно…

– А как я сдам экзамены? – схватилась я за голову. – Хотя, погоди… В принципе, я же многое знаю, многое запомнила. Язык у меня подвешен плюс еще какие-то общие фразы тогда было принято говорить про ведущую роль партии… Я, кстати, когда работала в библиотеке, очень неплохо вела общественные мероприятия, выступала с докладами.

– Не забывай, что мы немного усилим твою мозговую активность при переброске в прошлое, – мягко произнес Николай. – Эффект примерно тот же будет, как если бы ты пропила курс специальных таблеток, ноотропов, например. Ты можешь просто перечитать учебники тех времен – и вот он результат, ты легко поступишь в вуз. Тебе просто надо вспомнить все то, что ты и так учила когда-то.

– Ну и, безусловно, пусть это будет какой-нибудь гуманитарный вуз! – неохотно соглашаясь, произнесла я. – Остальные я не потяну, да и не хочу… А на что мне жить, пока я учусь? Нет, что деньги у меня будут, это я уже поняла. Я о другом. О том, чтобы окружающие не удивлялись – откуда у меня деньги вдруг взялись…

– Алена, ты забыла? В те времена студентам вполне хватало стипендии на жизнь. Жили при этом очень скромно, и конечно, многие подрабатывали в свободное время… Но стипендии хватало! Если хотелось чего-то большего, то юноши, я точно помню, разгружали вагоны или работали ночными сторожами… Как Шурик в фильме «Операция “Ы”», помнишь?

– Я не хочу разгружать вагоны!

– И не надо. Просто постарайся создать видимость очень скромной жизни, – терпеливо произнес Николай.

– Погоди… я что, увижу маму? – озарило меня внезапно. Я обмякла, сердце у меня забилось. – Коль, я же этого не выдержу.

– Ты увидишь свою маму молодой, живой и здоровой, и это должно тебя поддержать и дать сил, – спокойно произнес он. – Да, кстати, про общежитие можно забыть, если ты представишься маме какой-нибудь дальней родственницей, приехавшей поступать в Москву. Не исключено, что мама разрешит тебе поселиться у себя. У вас. Ты тогда сможешь проживать рядом с мамой, рядом с другой Аленой, которая и есть ты, но только из прошлого. За проживание заплатишь, само собой, заодно и маме с деньгами таким образом поможешь.

– Гениально, Коль, гениально. – Я разволновалась еще сильнее. Заплакала. – Нет, ты все-таки сумасшедший. Так сумел меня вовлечь во все это… Но это же невозможно, это чистая фантастика. Литература, жанр «попаданцы», точно!

Николай произнес успокаивающе:

– Мы все продумаем, мы все-все предусмотрим и выясним, у нас еще есть время подготовиться и все досконально изучить. К тому же я сам довольно давно работал над этой темой. Ведь изначально это я собирался отправиться в прошлое! Изучил рынок винтажа и антиквариата, где до сих пор торгуют предметами из прошлого, одеждой, например… Нашел, где можно достать архивные документы, печати, бланки… Чернила! У меня есть пишущий плоттер, который может красиво заполнить эти документы, как будто от руки написано, причем можно сделать настройки под определенную паспортистку из прошлого, чтобы и почерк совпадал. Печати поставим – не отличишь! Я… да ты не представляешь, сколько всего нужного и важного я сумел подготовить к этому моменту!

– А кем бы ты сам стал в прошлом? – с любопытством спросила я. – Если бы отважился вернуться?

– Я собирался представиться внебрачным и до того неизвестным сыном папиного друга, – немного смущенно произнес Николай. – Друг умер где-то в середине семидесятых, и тут я прибываю в Москву издалека – так и так, примите-помогите, правда о моем происхождении открылась совсем недавно, отец перед смертью рассказал мне о вас, своем лучшем друге, собираюсь поступать в Бауманский… Ну, в общем, та же история с общежитием и прочим. Я собирался дружить с самим собой из прошлого и с ним вместе, с собой то есть, спасать вместе Артура, – уже серьезно заключил Николай.

– Неплохо, неплохо… – одобрительно произнесла я.

– Значит, отправим в прошлое тебя? Рискнем? – В его глазах вновь вспыхнул азарт.

– Рискнем, – почти твердо проговорила я, соглашаясь. – Как будто это такая игра. Даже забавно!

– Это не игра, но… ладно, пусть будет игра, если это тебя успокаивает. Я сейчас поеду к себе, еще очень много дел, а ты пока продумывай свою легенду, чтобы я смог заранее учесть некоторые моменты в ней и подготовить все нужные вещи и документы. Будем переписываться.

– Погоди! Главное-то… – спохватилась я. – А что с вирусами? Вдруг я перенесу в прошлое те опасные вирусы, которые ходят сейчас? И начнутся страшные эпидемии…

– Это тоже исключено, – твердо произнес Николай. – Ты перенесешься в прошлое совершенно стерильной, если можно так выразиться. Все эти моменты я тоже учел.

– Да? А вдруг я перенесусь и как начну болеть тогдашними вирусами… – не унималась я.

– Не начнешь. Ты ими уже переболела когда-то, – усмехнулся он. – Ладно, все, мне пора!

Я немного успокоилась. Николай уехал, и я принялась честно продумывать свою легенду. Нашла старые мамины тетради, которые не смогла выбросить, достала альбомы с фотографиями…

Вся мамина и моя жизнь. Сначала черно-белые пожелтевшие фото – где на них еще запечатлена бабушка, потом я маленькая, наши с мамой снимки. Несколько фото с Бабаней – подругой моей бабушки. Бабаня – это баба Аня, так я маленькой называла ее, ну и привязалось к ней это прозвище. И много фотографий молодого мужчины в белой рубашке и в галстуке. Это был Володя, сын Бабани.

Они с мамой собирались пожениться. Но Володя погиб в автомобильной аварии. Мама вышла замуж примерно через два года после того за моего папашу. Когда мне исполнился год, развелась с ним. Бедная мама, бедная Бабаня, потерявшая своего единственного сына. Бедный Володя, чья жизнь оборвалась столь рано! Про своего папашу ни слова сожаления не скажу.

Я почему-то больше думала о маме, чем об Артуре. И еще я думала о себе – той, из прошлого.

Таких дурочек, как я, только поискать, просто чудо, что со мной ничего особо ужасного тогда не случилось, наверное, какие-то высшие силы хранили меня. Я в те годы совершенно не думала о жизни, не подозревала, что ее надо планировать и совершать какие-то определенные действия затем, чтобы пользоваться их результатом потом.

Я общалась в юности с какими-то странными людьми, от которых мне было больше вреда, чем пользы. Например, с этой ненормальной Ниной, своей одноклассницей – странной, завистливой, немного сумасшедшей. Она ведь пакостила мне всю дорогу и сплетничала за моей спиной. Занимала деньги и не отдавала их. Вечно просила помощи и не помогала, когда помощь требовалась уже мне. Она говорила только о себе, своих проблемах, я на долгое время стала ее утешительницей и жилеткой для слез. Выслушивала ее «страдания» часами. Позже, уже во взрослом возрасте, сидела вечерами с ее детьми, когда Нина развелась с мужем, сидела просто потому, что она меня уломала: «У меня же дети! Приезжай, помоги мне, посиди с детьми! Мы же друзья, ты должна меня поддержать, ты же подруга». В тот период она активно искала второго мужа, вечно отсутствовала дома, а я превратилась в няньку ее детей.

Все мои дела не шли ни в какое сравнение с ее делами, она же мать, у нее дети. Учеба моя никуда не убежит, работа тем более, личную жизнь мне не надо торопиться устроить, так считала она. А у нее все срочно, ведь она мать-одиночка! Как-то так вышло, что все стали вдруг ей должны и обязаны, а уж я особенно. Это был тот случай, когда она за помощь мне уже не то что спасибо не говорила, а возмущалась – чего я так мало ей помогаю.

И только когда мне исполнилось лет тридцать пять, я догадалась разорвать с Ниной все отношения. И мне сразу стало легче.

Зачем я столько лет терпела Нину возле себя?

А зачем я выбрала себе в спутники жизни Гену? Нет, дело не так было – это он выбрал меня, я показалась ему удобной, а я просто согласилась стать его женой. И это чудо, что я не лишилась квартиры, когда разводилась с ним! Ну, во-первых, тогда была еще жива мама, она бы не позволила свершиться подобному. И во-вторых, Гена решил, что не стоит тратить на меня силы – поскольку его новая дама сердца оказалась намного богаче меня. Правда, и старше, но что такого. Гена понимал, что чем быстрее на ней женится, тем больше у него шансов завладеть ее ресурсами. А та дама еще и пьющей оказалась… Если сопьется, то все ее имущество станет принадлежать ему, удачно получится.

Чтобы дама быстрее спилась, Гена стал пить вместе с ней. Он умер первым в конце девяностых, его сердце не выдержало обильных возлияний.

Да, а почему я не стала строить свою карьеру? После школы пошла работать курьером на одно предприятие, затем, в двадцать пять, наконец соизволила поступить в институт культуры на вечернее отделение, во время учебы и после нее работала в библиотеке – и уже до конца жизни там. Ой, вернее, до пенсии.

Это прекрасная профессия – библиотекарь. Тем более я не могла без книг, я читала все свободное время. Но выжить библиотекарю в те времена – задачка не из простых. Если бы не пенсия мамы…

Господи, я же ничем не помогала маме, это она всю жизнь тянула меня.

Вспоминая прошлое, я принялась рыдать, у меня поднялось давление и опять началась тахикардия. Их надо спасти – маму и меня. Помочь им деньгами хотя бы. Советами! Действиями… Ну да, и Артура заодно надо спасти, но это так, между прочим, само собой.

Надо отредактировать собственную бездарную жизнь.

Ну а если ничего не получится с переброской и меня шарахнет электрическим разрядом, то тоже ничего страшного. Быстрая и легкая смерть взамен долгого и наверняка мучительного одинокого угасания в настоящем.

Я закинула в себя очередную дозу лекарств, заставила немного успокоиться.

Итак. 1979 год. СССР. Не работать и не учиться тогда – нельзя. Ибо существовал закон о тунеядстве. Надеяться на удачное замужество? Ведь домохозяйкам с детьми можно было не ходить на работу, если я ничего не путаю?

Нет, так не пойдет. Я должна взять в руки собственную жизнь, потому что брак – слишком ненадежное предприятие. Мне надо поступить в вуз. Ну и себя, свою другую версию, изначальную, будем называть ее Леной-прошлой… так вот, неплохо бы и ее затолкать тоже куда-то, заставить учиться, не дело становиться курьером после школы. В те времена еще работали социальные лифты, надо пользоваться моментом. Что делать с Леной-прошлой, буду размышлять потом, сейчас важнее продумать собственную легенду.

Хорошо бы подобрать мне легкую и достаточно денежную специальность. Хотя, конечно, работать мне уже совершенно не хотелось. Я в свои шестьдесят три не горела энтузиазмом, надо признаться. Да, работа – это важно, все люди должны трудиться, с этим я полностью согласна, но сил и желаний у меня в мои годы и после всего пережитого уже не было.

Вот если бы можно было работать, не ходя при этом на саму работу… Где найти такую?

Стоп, сказала я себе. Ответ же у тебя всю жизнь маячил перед глазами. Стань писателем. Поступи в Литературный институт. Там же сплошные гуманитарные дисциплины, ничего сложного. Все книги, которые надо там прочитать, всех эпох и стран, – ты уже прочитала. Самой что-то там писать? Ну, пока учусь в институте, можно писать небольшие рассказы, это легко. Разве мало я в своей жизни докладов и презентаций для библиотеки сочинила…

Я отправила Николаю сообщение: «Хочу стать писателем в прошлом. Это возможно? Только я не знаю, что именно писать».

Ответ от Николая пришел быстро: «Отличная мысль. Я дам тебе с собой в прошлое компьютер, в нем будет несколько важных программ, в том числе ты сможешь воспользоваться нейросетью и создавать тексты по тем образцам, которые тебе нравятся».

«Коля, я хочу поступить в Литинститут!» – написала я Николаю, уверенная, что ошарашила его.

Но Коля лишь деловито ответил: «Я все узнаю об этом и подготовлю нужные сведения».

Я с облегчением вздохнула, и мне сразу стало легче. Или это лекарства стали действовать?

Теперь мне надо было вспомнить своих родственников по материнской линии – чтобы как-то объяснить маме свой визит к ней. Вроде же как я родственница, прибыла в Москву из провинции…

Но я ничего не помнила. У нас не так и много было родни – это раз, да и как «встроиться» в те родственные связи? Сказать, что я племянница тети Вали из Самары? Но мама с тетей Валей созванивались раз в год, иногда они писали друг другу письма-поздравления с праздниками…

Меня в любой момент могли разоблачить. Не в том смысле, что могли узнать, что я прибыла из будущего, а заподозрили бы во мне обычную самозванку. Да и мама моя – пусть и очень добрая, готовая помогать, но очень здравая женщина, обмануть которую было непросто.

Снять квартиру и ждать поступления в вуз, где мне дадут комнату в общежитии? Но если съемная квартира окажется далеко от нашего старого дома? А ведь я должна быть там, в гуще событий, я должна быть вписана в ту жизнь как бы «своим» человеком. Иначе я не смогу никому помочь – ни себе прошлой, ни маме. Ну и Артуру заодно. Да и не сдавали тогда квартиры целиком, если только комнаты… Где человек был прописан, там и жил, тогда такого, как сейчас, разделения просто не существовало, когда одновременно были и «адрес прописки», и «адрес фактического проживания».

Я листала альбом со старыми фотографиями, и мне то и дело попадались фото Володи. Володя с Бабаней, Володя с юной мамой… Моя бабушка с Бабаней – подруги часто фотографировались. Бабушка умерла, когда я еще ходила в детский сад, и за мной иногда присматривала Бабаня, живущая в соседнем подъезде.

Я взяла в руки мамину записную книжку – старую, сохранившуюся еще с послевоенных годов, густо-густо исписанную. Мама любила новые вещи, но вот именно к этой записной книжке относилась особо трепетно, считала ее своего рода «дневником жизни». Ее жизни.

…Пожелтевшие страницы, на них адреса, телефоны. Часть из них начиналась с букв (это совсем давние времена), потом шли обычные московские семизначные номера, потом городские номера стали еще длиннее, впереди стояли уже коды. Затем пошли номера сотовой связи.

Вот опять про Бабаню – ее адрес, старый семизначный телефонный номер. Надо же, я его помню, оказывается. Рядом с ее именем – Анна Яковлевна – написано какое-то слово. Потом зачеркнуто. Интересно, что там было написано? И я вдруг догадалась, что именно. Тут стояло имя – Володя. Вот я странная, только сейчас догадалась! Володя ушел из жизни, и мама зачеркнула его имя, потому что слишком больно. И осталось только имя его матери, Бабани.

Бабаня. Абсолютно одинокая под конец жизни женщина, родившая без мужа и затем потерявшая единственного сына Володю. Затем потерявшая лучшую подругу (мою бабушку). У Бабани никого не было больше, только племянница, да и то не родная, она в Кострове осталась. Племянница (официально удочеренная бездетной сестрой Бабани), кстати, тоже умерла, я помню, я тогда как раз оканчивала школу.

У племянницы оставалась дочь, Бабаня много о ней говорила. Моя ровесница или чуть старше? Тоже Елена. То есть Лена, Алена, как и я. Хорошая девочка. Послушная, добрая… так о ней Бабаня отзывалась, со слов племянницы, изредка писавшей ей.

Господи, ну почему они все называли тогда друг друга одинаковыми именами? И у нас в классе, если вспомнить, было четыре Алены, три Татьяны и пять Наташ!

Еще одна Алена из прошлого, получается. Которая так никогда и не приехала из Кострова в Москву навестить Бабаню. Никогда ей не писала и не звонила. Это я помню, мы об этом с мамой говорили, когда Бабаня умерла в конце восьмидесятых. Ну, с другой стороны, та Алена, из Кострова которая, – Бабане даже по крови неродная.

Решено. Я стану Аленой из Кострова. Пусть и не родной, но формально – внучатой племянницей Бабани. Я приеду к старой подруге своей бабушки после смерти матери из своего провинциального городка поступать в Литературный институт в Москве. Я буду жить с Бабаней, и все нужные люди окажутся рядом со мной – мама, Лена-прошлая (моя другая версия), Артур. Бояться разоблачения мне нечего, потому что я уже знаю – внучатая племянница Бабани никогда не появится в Москве. Никогда.

Я немедленно написала об этом Николаю – о том, кем я стану в прошлом.

Он попросил у меня максимально полные сведения о внучатой племяннице Бабани, чтобы найти нужные сведения в архивах, подготовить документы.

А я ничего не помнила и не знала, кроме имени той девушки. Сколько ей было лет, какое у нее отчество, фамилия… Когда у нее день рождения?! Бабаня же наверняка была в курсе всего этого? Да, пусть та Алена ей и неродная, но официально внучатая племянница же!

На некоторое время я впала в отчаяние, но скоро Николай написал ответ – ничего страшного. Раз Бабаня не особо плотно общалась с племянницей и ее дочерью, только в переписке, возможны допущения. Отчество сделаем любым, фамилию девушке (то есть мне в прошлом) дадим Бабанину – Морозова. Если Бабаня удивится несовпадению имен, отчеств, дат и прочего – можно свалить все на конфликт девушки с близкими, повлекший за собой перемены в ее паспортных данных. Риск, конечно, но что поделать.

Не мою же девичью фамилию брать – Кирюшина!

Остальные дни мы с Николаем лихорадочно переписывались. Обсуждали детали моего путешествия в прошлое и все то, что может мне пригодиться – из вещей и сведений, касающихся того времени и всех участников событий.

Мою легенду приходилось постоянно корректировать просто потому, что некоторые детали прошлого уже забылись, хотя мы с Николаем и жили в те времена. Пока выясняли и уточняли все нюансы – всплывали новые тонкости, которые тоже надо было подогнать под легенду.

Например, мы выяснили, что в те времена в Литературный институт принимали только после двух лет работы (да и то желательно по профилю, например, лучше всего поработать заранее в каком-нибудь издательстве, да хоть кем там, хоть рабочим). Считалось, что писатель должен иметь какой-никакой опыт в жизни, что справедливо, кстати. Потом, правда позже, это правило отменили.

Но в 1979 году оно ломало нам весь план. Николай предложил мне «сменить» вуз, выбрать что-то другое, но я не согласилась. Предложила изменить свою легенду – пусть мне будет не семнадцать, а девятнадцать лет. И как будто я после школы уже успела поработать два года в какой-нибудь «многотиражке» города Кострова. Тем более что у Николая в запасе имелись пустые трудовые книжки той эпохи (помимо других документов – настоящих и незаполненных).

Николай сначала противился моей просьбе, затем согласился. И согласно новой легенде получалось вот что: я работала после школы в газете секретаршей в местной газете, ухаживала за больной матерью (она же неродная племянница Бабани). Когда моя «мать» умерла, то я рванула из Кострова в Москву в надежде успеть поступить в Литературный институт в этом, текущем 1979 году. Отправилась к своей бабушке-тетушке, двоюродной, пусть и неродной – Бабане. Там было еще несколько нюансов с особенностями поступления, касающихся творческого конкурса и его сроков, но мы с Николаем и с этим разобрались.

Новая, усовершенствованная легенда, как нам казалось, блистала непогрешимостью и логикой. Вызывала печаль и восхищение – талантливой девушкой-самородком из провинции, сиротой по сути.

Некоторое время у меня ушло на то, чтобы научиться программам, которые закачал в планшет Николай – чтобы я могла сама ими пользоваться. Это оказалось довольно сложной задачей, ведь я являлась не самым технически подкованным человеком. В том числе в силу своего возраста и склада характера… Я, честно сказать, не из тех продвинутых немолодых дам, которые на «ты» с новыми технологиями.

Самой неприятной частью нашего плана стало то, что Николай заставил меня снять коронки и вырвать два зуба (хорошо хоть не передних). Поскольку в них присутствовали штифты.

Оказывается, никакого металла в моем организме быть не должно, это каким-то образом могло сильно повредить ему при переброске во времени. Также металла не должно быть в одежде и в других моих вещах – тех немногих, что предполагалось взять с собой в прошлое. Нужную технику Николай собирался запаковать особым образом, отдельно и супертщательно, чтобы переход во времени не испортил ее (поскольку там имелись детали из металла).

Николай сделал все необходимые мне в прошлом документы – свидетельство о рождении, паспорт, аттестат об окончании школы, трудовую книжку, наштамповал довольно много справок на все случаи жизни… А, и еще изготовил комсомольский билет. Красная книжечка с печатями за каждый месяц – «уплачено». Две копейки были взносы в те годы, это я помню. А как же! В те времена, в том возрасте, в той стране – да и не быть комсомолкой? Это невозможно! Все документы были настоящими, заполненными так виртуозно, с неотличимыми печатями – что, пожалуй, ни одна экспертиза того времени не придралась бы к ним.

Отдельно Николай сделал мне медицинскую справку определенной формы и номера – ее требовали при поступлении в вуз. Справка якобы выдана мне в середине апреля 1979 года в Кострове. Если придерутся и скажут, что нужна свежая справка – мне уже придется получить ее где-нибудь в московской поликлинике прошлого. Фото на студенческий – тоже сделаю в прошлом, ну это само собой, неизвестно же, как я буду выглядеть в новом облике.

В 1979 году у меня не будет возможности подключиться к интернету. Да вообще он еще очень нескоро охватит весь мир своей паутиной!

Поэтому Николай закачал в планшет, которым мне предстояло пользоваться, все возможные сведения о том времени и тех людях. И сведения о том, что происходило потом. По сути, вся история человечества за последние почти пятьдесят лет станет мне доступной в прошлом – чтобы знать, чего и когда ждать, ведь мне же придется жить словно заново, да еще в непростую эпоху, так что надо учитывать все даты, все события и имена тех, кто к ним причастен.

О самом планшете. Как я поняла, он был каким-то особо дорогим, особо мощным (в него вместилось много информации) и прочным, так что если он переживет временной скачок в прошлое, то сможет еще долго работать. Планшет способен заряжаться от розеток того времени (как я поняла, они немного отличались от современных), тут никаких трудностей у меня не возникнет. Еще Николай дал мне с собой телефон, вернее, смартфон, в который были загружены карты тех времен, фотографии Москвы и страны (вдруг придется ориентироваться на местности). Этим телефоном, как средством связи, даже можно было пользоваться – но не просто так, а подсоединив к нему специальную антенну (кстати, в виде небольшой коробочки, совсем не похожей на антенну). Она позволит подключиться к ближайшему абоненту, то есть звонок пойдет с его номера. Но! Надо помнить, что тот абонент может услышать мои переговоры (если будет в тот момент сам говорить по телефону), поэтому лучше не болтать лишнего, если придется пользоваться таким способом связи. Фотографировать моим смартфоном тоже было можно, конечно же.

Еще Николай дал мне в дорогу книгу. Выглядела она довольно потертой, старинной, на обложке название – «Учетные списки и сведения о населении и сословиях Тобольской губернии за 1900 год». Слова с ятями на старинной гладкой бумаге, старинный выцветший шрифт. Скучнейшая книга, перелистать, да тут же отложить – имена, фамилии, цифры… бюрократический обломок старой эпохи.