Kitobni o'qish: «Четыре крыла», sahifa 2

– Роза Равильевна, я вашего сына Руслана постараюсь отыскать. – Макар поднялся из-за стола. Выпрямился, вздернул подбородок. – Я вам помогу. Я вам клянусь.

Клавдий не понял – бурное похмелье взыграло в натуре Макара или же нечто иное? Когда он поклялся уборщице Розе со столь серьезным видом сделать в общем-то неосуществимое.

Отыскать пропавшего без вести совершенно незнакомого парня…

Но Клавдий знал и другое – от своих обещаний Макар, пылкий, безбашенный, запойный алкоголик, его единственный верный друг и работодатель, не отступает никогда.

– Скиньте нам ваши контакты, – хмуро попросил уборщицу Клавдий, хоть и с неохотой, но без колебаний идя на поводу своего друга Макара. – Контакты Паука и Локи – если не телефоны, то хотя бы примерные адреса. Вашего участкового я сам отыщу, потолкую с ним.

– Вы ж сказали – вроде в ментовке раньше служили? – уборщица Роза недоверчиво разглядывала его темными глазами. – Неужель поможете мне? Не шутите? Мне и платить вам нечем. Если только отработкой, уборкой у вас дома.

– Денег мы с вас точно не возьмем. Успокойтесь. Возможно, нам будет нужна информация, которая поможет в поисках вашего сына. Дополнительная, – веско объявил Мамонтов. Он отметил, что, даже рыдая от горя, уборщица Роза четко помнит о сказанном ей: разные мелочи, чужие фразы и признания кладет в свою копилочку. А значит – баба она себе на уме.

– Собрались искать Руслана? Вдвоем? Сдуру, что ли? С бодуна?! – Роза смотрела на них ошарашенно. – Ой, простите, вырвалось… Взаправду? Не разыгрываете меня? Впрочем, если посмеетесь над материнским горем, обманете меня… не видать вам обоим счастья. Всевышний вас накажет!

Макар глянул на уборщицу. И до него дошло наконец: тетка – крепкий орешек.

– Со счастьем у нас и так хреново. Диктуйте свой телефон и адрес, – невозмутимо попросил Клавдий. – И контакты приятелей Руслана Карасева.

Глава 4
Рисунок

Вернувшись домой из Парк-отеля, Макар и Клавдий утреннее происшествие между собой больше не обсуждали. Макар окончательно протрезвел после заплыва в озере и занялся детьми под чутким руководством гувернантки Веры Павловны. Клавдий до позднего вечера проверял внешнюю и внутреннюю систему охраны – если в последующие дни им с Макаром все же предстояло надолго отлучаться, домашний «большой брат» должен работать без сбоев. Мимоходом он справился в интернете насчет Скоробогатова. Поселок городского типа, выросший из знаменитого некогда торгового села с его старинной мукомольной фабрикой купцов Бородиных. Фабрика ныне превратилась в завод хлебобулочных изделий, а рядом выросли корпуса нового предприятия, выпускающего макароны из дешевых сортов пшеницы. В поселке имелись школа, автозаправка и автосервис, банный комплекс с номерами, церковь. В разделе «история» нашлись любопытные подробности о купцах-фабрикантах: младший Бородин получил в Скоробогатове прозвище Иуда за донос на старшего брата после событий 1905 года в Москве. Доносил он и на соседей – помещиков, земских учителей, уездную интеллигенцию, ратовал за расширение «черты оседлости» и ограничение прав всех «инородцев». Доносом на родного брата пытался отнять у того большую часть капитала мукомольного производства. Брат умер от сердечного приступа в жандармском отделении, а младшего Бородина прокляла родная мать. Жена забрала детей и уехала от него в Ниццу. Спустя год слуга обнаружил Бородина мертвым – купец по прозвищу Иуда повесился на осине.

На следующее утро Клавдий проснулся рано. Решил пробежаться по холодку в парке поместья у озера. Выбравшись из спящего дома, дал мощный кросс. Среди деревьев мелькнула знакомая крепкая фигура. Макар тоже совершал свой утренний марафон. Увидев друга, он махнул ему, и они рванули наперегонки. Намотали километров пять кругов и остановились на берегу, приводя в порядок сбившееся дыхание.

– Сгоняем после завтрака в Скоробогатово? – предложил Макар, вытирая мокрое разгоряченное лицо.

– Заметь, не я это предложил, – непередаваемым тоном ответил Мамонтов.

– Я, я, Клава. Считаешь, вчера перед ней я валял дурака?

– Рыцаря. Защитника сирых и убогих. Не дрейфь, уборщица все на наше похмелье после перепоя списала.

Макар вздохнул.

– Я, Клава, по натуре not tipical singleton⁶. – Волнуясь, он изъяснялся на своем почти родном английском. – Синглтон с тремя малолетками на руках, многодетный папаша-одиночка, моя бывшая лишена родительских прав, мотает срок в тюрьме за покушения на убийства. Ты тоже не типичный синглтон – этакий самый-самый последний, окончательный самурай. Сейчас еще и раненый Долохов. Кой черт нам до чьих-то сыновей, чужих матерей, да? Или нет? Но слушая тетю Розу вчера, я словно заново пережил события с моими дочками, от которых едва не рехнулся когда-то. А вы с Гущиным нас спасли.

– Я тоже вспомнил о девочках, – признался Клавдий.

– Вывод? – Макар смотрел на него серьезно.

– Пепел Клааса стучит… колотит…. Нет, долг отца очнулся от спячки? – Клавдий мрачно усмехнулся. – Ну а я как ты, братан. Не бросать же тебя одного. Только затея наша – полная безнадега. Уразумей сразу.

– С чего вдруг? – Макар, в отличие от друга, моментально повеселел, взбодрился.

– Пропавший без вести… Их находят одну треть. Всего-то. И две трети – трупы.

– Не ищут просто.

– Стараются, Макар. Особенно несовершеннолеток разыскивают. У нас, правда, двадцатилетний пацан. Взрослый парень. И ситуация аховая – пойди туда, не знаю куда.

– В Скоробогатове сегодня нащупаем первые нити, – Макар смотрел на озеро. – Слезы тети Розы вчера меня ножом по сердцу полоснули. Синглтон, подобная нам. Беззащитная, бедная.

– Ага. Только она – не совсем то, чем кажется, – хмыкнул Клавдий. – Ладно. Ты ей обещал. Давши слово – держись.

Вернувшись в дом, они поднялись на второй этаж. Макар зашел в детскую к Сашхену. Клавдий остался в дверях. Макар смотрел на маленького сына в кроватке, свернувшегося клубочком, на его стиснутый во сне кулачок. Словно почувствовав его присутствие, Сашхен открыл голубые глазки и улыбнулся. Макар сразу взял его на руки. Прихватил со столика у кроватки брошюрку-инструкцию с картинками «Как приучить малыша к горшку». Они с Сашхеном находились лишь в самом начале этого тернистого пути. Мудрая Вера Павловна настояла: Макар – отец непременно должен принять участие в процессе приучения, не полагаясь на ее опыт гувернантки и горничной Маши, нянчившей Сашхена.

Клавдий услышал шум в художественной мастерской. Они с Макаром и Сашхеном пошли по коридору. Августа и Лидочка, несмотря на ранний час, уже бодрствовали. Обе в пижамах, босые. Лидочка уронила со стола коробку с пастелью. Сидя по-турецки на полу среди раскиданных ярких мелков, она с упоением щебетала на родном английском, обильно вставляя русские слова и новую для нее латынь:

– Pompeii…Augusta picturam docuit!⁷

Августа с распущенными темными волосами стояла перед мольбертом и медленно возила измазанной красками ладошкой по холсту, оборачиваясь к сестренке, сверкая темными глазами, полными затаенного восторга.

– Привет, принцессы! – поздоровался Макар. – О! Краски уже на холсте! Лидочка, а ты делаешь успехи в латыни, но почему Помпеи учат рисовать Августу?

– По кочану! Cabbage!⁸ – выпалила четырехлетняя Лидочка-полиглот и высунула розовый язык. – Августа сама художник!

Клавдий смотрел на безмолвную Августу, сосредоточенно творившую на холсте. Он вспоминал ее прежние удивительные рисунки – предупреждения. Они оставались для него полнейшей загадкой, найти им вразумительного объяснения он до сих пор не мог. И, прежде чем пускаться в очередную непредсказуемую авантюру по поискам без вести пропавшего Руслана Карасева, он очень хотел взглянуть на них.

– Августа…

Маленькая художница обернулась.

– Мы с папой решили найти одного парня. Он ушел из дома и исчез, – Клавдий осторожно подбирал слова. – А ты… может, что-то изобразишь для нас с папой?

Макар удивленно покосился на него, затем посмотрел на старшую дочку. Рисунки Августы он тоже видел, но, в отличие от Клавдия, не придавал им особого значения. Августа отошла от мольберта, вытерла ладошку прямо о пижамные штанишки. Плюхнулась на пол рядом с Лидочкой, положила перед собой лист ватмана и потянулась за мелками. Резкими уверенными штрихами она быстро нарисовала на ватмане… дерево.

Клавдий внимательно изучал дерево – серая кора, черные угольные штрихи на толстом стволе, зеленые штрихи мелков, изумрудная листва, словно весной. Он ждал – может, Августа дополнит свою картину-импровизацию? Но нет, девочка поглядывала на них с Макаром снизу вверх.

– Замечательно, спасибо, моя принцесса, – мягко поблагодарил Макар и протянул ей руку, предлагая помочь подняться с пола.

Но Августа дотянулась до ножки столика и придвинула его к себе, забрала планшет. Клавдий подумал: она и в планшете сейчас им нарисует картину. Но Августа нашла фото в интернете и показала им.

Пронзенное колом жуткое существо с клыками…

На снимке – средневековое изображение вампира, прибитого колом к земле.

– Осиновый кол? – озадаченно спросил Макар. – Детка, но почему ты вдруг…

– Твое дерево на рисунке – осина? – Клавдий нагнулся к Августе.

Она, по обыкновению, не произносила ни слова. Лидочка тоже примолкла. Заглядывала в планшет, хмурила светлые бровки.

– А в Помпеях осиновых колов никто никогда на фресках не рисовал, да, Лидочка? – заметил Макар, на лицо которого легла тень. Он забеспокоился: его маленькие дочери выбрали зловещую тему.

Клавдию вспомнилась байка из интернета про купца Бородина из Скоробогатова по прозвищу Иуда, повесившегося на…

– Августа, ты изобразила осину? – настойчиво повторил он, хотя знал – прямого ответа не получит.

Августа выключила планшет. А затем перевернула свой рисунок с деревом. Встала и наступила на него босой ногой.

Глава 5
Локи

Скоробогатово на картинках из интернета выглядело лучше, чем в реальности. Клавдий и Макар добрались до него без проблем. Ехали сначала живописной дачной местностью с садовыми кооперативами, лесами-перелесками, лугами, рощами, а затем пейзаж изменился – потянулись нескончаемые картофельные поля агрохолдинга, развалины бараков, пустыри. Поселок представлял собой скопление старых пятиэтажек, заботливо выкрашенных в зеленый и бежевый тона, они сгрудились вблизи фабричных корпусов макаронной фабрики и хлебозавода. Затерянный в глубинке Подмосковья, поселок существовал почти автономно, цепко храня смутные и страшные воспоминания о прошедших годах и столетиях. Но Клавдий и Макар узнали о внутренней темноте городка не сразу. Он не спешил открывать им свои многочисленные тайны.

Перед отъездом Макар кратко переговорил с Верой Павловной насчет картинки из Сети, показанной Августой в качестве пояснения к рисунку. Шестилетняя Августа и четырехлетняя Лидочка самостоятельно отыскали в интернете изображение вампира, пронзенного осиновым колом. И Макар встревожился: значит, с гувернанткой и учителями иностранных языков и латыни они рассматривают в Сети и в альбомах по искусству картины из Лувра и Эрмитажа с античными героями мифов, а сами, тайком от взрослых орудуя в интернете, интересуются гораздо более мрачными вещами. Клавдий не вмешивался. Он вспоминал прежние рисунки-предупреждения Августы. Они порой отличались зловещим смыслом. А Макар почти не обращал на них внимания. Он отреагировал лишь на картинку из интернета…

У уборщицы Розы не оказалось телефонов приятелей Руслана. Но она дала им наводку для поиска: Паук – Денис Журов проживает в одном с ней доме, только в другом подъезде: квартира на четвертом этаже направо от лестницы. А Локи – Максима Вавеля – можно найти в автосервисе, на мойке или на автозаправке, где он подрабатывает во время студенческих каникул.

Хрущевка Розы оказалась на окраине Скоробогатова – дом утопал в зелени палисада, пялясь подслеповатыми окнами на белый свет. Похожие пятиэтажки окружали детскую площадку. Кусты сирени, потрескавшийся асфальт с ямами, засыпанными щебенкой, шумные компании мигрантов из Средней Азии у подъездов – сидящих на лавочках и просто на асфальте на корточках. Мигранты трудились на заводе и фабрике вместе с местными жителями и снимали в старых хрущевках квартиры и комнаты.

Клавдий и Макар попали в подъезд, где жил Паук, свободно, домофон давно был сломан, а уличных камер – Клавдий внимательно смотрел на фонари и фасады жилых зданий – в Скоробогатове и не водилось. Направо от лестницы имелась лишь одна дверь, а проем смежной квартиры оказался заложенным кирпичами. Клавдий прикинул – возможно, одна хата двухкомнатная, другая однокомнатная, и у них общий владелец – семья Журовых, перепланировавших все в единую жилплощадь. Дверь им на звонки и на стук никто не открыл.

И они решили оставить пока Паука на будущее, а поискать в Скоробогатове Локи, с которым сама уборщица Роза, по ее словам, так и не успела пообщаться с момента исчезновения сына.

– Странно, – заметил Макар. – Больше двух месяцев миновало с момента пропажи Руслана, а наша тетя Роза с его другом и словом не перекинулась.

– Не вяжется сей факт с образом убитой горем матери, потерявшей единственного сына, да? – хмыкнул Клавдий.

– Ну, если Локи – студент… умотал из этой деревни на каникулы, – предположил Макар.

– Он в автосервисе вроде пашет, по словам Розы.

– Бросил к черту и слинял, – Макар, сидевший за рулем их внедорожника, глянул в навигатор, ища автозаправку, автомойку и автосервис. – А если свалил, может, и к пропаже приятеля руку приложил? Поэтому он и мать его избегает?

Клавдий на версию «от фонаря» ничего не ответил.

К тому же Локи они обнаружили через четверть часа – в местном автосервисе. Никуда он не «свалил» из Скоробогатова. Автосервис находился рядом с автозаправкой на местном разбитом шоссе. Рядом автомойка. Ангары, кирпичная стена, исписанная черными каракулями граффити. На горизонте – цеха макаронной фабрики. Подъездная дорога к ней в заплатах нового асфальта. Рекламные щиты с плакатами – рожки, бантики и вермишель. Несколько фур возле фабричных складов. Темно-зеленая полоса далекого леса. Скудный и унылый пейзаж.

Рабочий-узбек с автомойки выскочил на сигнал их внедорожника и на вопрос про Вавеля сначала вытаращился недоуменно, а когда они назвали прозвище «Локи», ткнул в глубину ангара автосервиса.

Искры сварки… Кислородные баллоны. Фигура в маске и защитной одежде.

– Локи! – окликнул Макар незнакомца.

Тот их увидел. Не выключая сварочный аппарат, стянул маску с лица, не страшась ярких огненных искр, окутавших его подобно сверкающей мантии.

Клавдий понял – отчего Макс Вавель получил свое прозвище: он до боли походил на персонажа известного сериала. Бог огня Локи – темнокудрый, темноглазый. Коварная обаятельная бестия, созданная Томом Хиддлстоном.

– Мы знакомы? – осведомился он по-королевски, выключая сварочный аппарат.

– Нет. Жаждем пообщаться с тобой, Локи, – бросил ему Мамонтов. – По делу пропавшего Руслана Карасева.

Макс Вавель положил сварочный аппарат, перепрыгнул через ремонтируемый агрегат и ужом гибко выскользнул из широченного защитного комбинезона на подтяжках, оставшись в черных рваных джинсах-скинни и футболке с лейблом «хеви-метал».

Макар отметил – насколько парень, одетый в замызганное рванье, хорош собой. Локи обеими руками пригладил свои мокрые от пота темные кудри. Достал из кармана пачку сигарет и кивнул им – айда из ангара на воздух.

– Ну? – спросил он, закуривая, и пристально разглядывая светловолосого Макара и высокого Клавдия с рукой на перевязи.

– Где Руслан? – бросил ему Мамонтов.

– Я не знаю. – Локи вздохнул. – Про его пропажу в городе разное говорят.

– Нам интересно, что известно тебе. Ты же его друг, – заметил Макар.

– А вы кто, собственно? – осведомился Локи. – На ментов вроде не похожи.

– Детективы частные, – успокоил его Клавдий.

– Роза Равильевна разбогатела и наняла вас для поисков Русланчика? – Локи удивленно поднял темные брови – соколиные, вразлет.

– Именно, мы сейчас представляем интересы его матери, – Макар в общем-то и не солгал.

– Тогда она должна была вам сказать – я в друзьях Руслана никогда не числился. – Локи затянулся дымом. – Мы просто учились с ним в одном классе. Но с тех пор много времени прошло.

– А когда ты его последний раз видел? – поинтересовался Клавдий.

– Наверное, еще весной. Не помню точно. Он вроде нашел себе наконец нормальную работу в Москве. И уехал.

– Какую работу? Где? – дотошно расспрашивал Клавдий.

– Не в курсах, – Локи пожал плечами. – Он со мной не делился. Я сам в Москве в МАДИ учусь. Жесть. Но мы с Хвостом… то есть с Русланом… мы в Москве не пересекались.

– Хвост? – Макар удивился. – Прозвище Руслана? Твое – Локи. Есть еще Паук у вас какой-то вроде.

– Ага, – Локи смотрел на них, в глазах его промелькнуло нечто – мимолетная тень. – А Роза Равильевна вам не сказала?

– Про его прозвище? Нет, – ответил Макар.

– А, ясно, – Локи кивнул. – Сами видите, сколько от нас до Москвы пилить. Я на своей тачке два часа тратил на дорогу в институт, а вечером еще больше. А Руслан себе колеса не купил. Он нашел работу в столице и уехал. Еще в апреле. Но появлялся в городишке. Затем перестал. А позже его начала искать полиция. Сейчас все заглохло.

– А на связь с тобой он не выходил за все месяцы? Не звонил? Не чатил? – удивился Клавдий. – Только не заливай, что удалил его мобильный из контактов и заблокировал его.

– Я не блокировал, – ответил Локи просто. Выкинул окурок и достал телефон. Показал им номер в «контактах» под именем «Хвост». Сдвинул изображение и предъявил и свой номер телефона. – Когда слухи пошли о его пропаже без вести, я ему, конечно, набрал, и не раз и не два. Раз десять! Но «абонент не доступен» был, а сейчас вообще соединения нет.

Клавдий глянул в его мобильный и сравнил номер со взятым у уборщицы Розы телефоном ее сына. Сами они с Макаром по номеру Руслана до сих пор не звонили.

– Набери, а? – велел он парню.

Локи, печально усмехнувшись, набрал в одно касание. Они не услышали вообще ничего сначала. Затем – «номер не обслуживается».

– Полиция, наверное, сто раз проверяла, – заметил Локи.

– Расскажи нам про Руслана, вы же одноклассники, – попросил Макар. – Какой он был?

– Да он, может, есть, – усмехнулся Локи. – Зачем вы сразу о нем в прошедшем времени-то? Ховается где-то. А характер у него нормальный. Не склочный. Он немножко тугодум, учился не очень. Насчет поступления в вуз особо не парился, ему и призыв в армию не грозил. Ради автошколы бесплатной год отпахал на «макаронах» – у нас в городке фабрику так называют. Получил права. Завидовал тачке моей. Хотел сам купить. На какие шиши только? За бабками в Москву и подался. Он в общем-то тихий был пацан. Но если двинет в челюсть – без зубов останешься. Но сам он не дрался. Не конфликтный. Туповатый.

– Тихоня? На фотографиях он слегка полный, – вспомнил Клавдий.

– Упитанный, – Локи криво усмехнулся. – Покушать любил. Роза Равильевна его особо не баловала. Все орала на весь двор на их кухне: «Обожрал меня вконец, я куренка на три дня запекла, а ты все один умял, утроба ненасытная!» Паук ее вопли часто слышал, он рядом живет. У них все детство Хвос… Руслана баталии дома из-за еды происходили с матерью. Кто кого объедает.

Макар вспомнил тетю Розу, залитую слезами горя, жадно поглощавшую двойной «английский завтрак» на вилле…

– Роза Равильевна всегда мало получала, – словно оправдывая мать одноклассника, пояснил Локи деловито. – Жили они бедно. Ну да я сам в нищей хрущевке вырос. И меня мамаша куском попрекала вечно. И сестренок. И на старших моих сестер злилась, хотя они отчалили от нас давно. Сейчас я сам по себе. Подрабатываю. А учусь на бюджете.

– А на каком факультете в МАДИ ты учишься? – поинтересовался Макар.

– Логистики, – ответил Локи. – Еще вопросы ко мне?

Они не могли угадать по его взгляду, о чем он думает. А Макс Вавель вспоминал:

Хвост уходит по проселку через поле прочь от их тайного места, облюбованного ими еще со школьных времен. Он шагает широко, не оборачиваясь. А она… Севрюга влачится за ним. Семенит вразвалочку на своих коротких ногах. Широкобедрая, приземистая. Ее длинная коса – столь нелепая, хотя и густая, русая – прыгает, дергается на ее широкой спине, змеится между лопаток. Коса – гордость Севрюги, а на взгляд Локи она похожа на чайную колбасу. Он однажды выдал подобное сравнение вслух, и она… страх как обиделась на него. Но проглотила. Она все-все от него терпела. И подначки, и подколы, и насмешки, даже скрытые оскорбления. Хвост лишь сопел, когда он, Локи, и его стебал, пухлые щеки его багровели. Но ради Севрюги он не желал сам разрушать их союз.

Дружбой это никто бы не назвал. Да они и не дружили… Но выгоды от общения прежде имели немало.

Сейчас в памяти Локи Хвост, уходя, словно растворяется в тумане. А Севрюга… Она замедляет шаг, останавливается. Ее голова никнет долу. Она перекидывает косу на грудь и по привычке нервно теребит ее. На Локи накатывает горячая душная волна, и он окликает ее. Севрюга быстро оборачивается. Он видит ее лицо. Она только и ждет его зова, готовая броситься к нему, словно жалкая собачонка к хозяину, пресмыкаться у его ног, хватать за руки, реветь, клясться в страстной любви. Бесстыдно обнимать его ноги, утыкаясь мокрым от слез лицом в его бедро…

Он испытывает глухую тошноту. Никакого сострадания к ней… К рыбе Севрюге… Нет в нем жалости и к Хвосту. Лишь прежнее, жгучее, острое, нездоровое любопытство – с ранних школьных времен, когда они, скоробогатовские пацаны, одноклассники, обступали Хвоста в туалете школы или в кустах и просили… нет, требовали, приказывали показать им все.

– С кем нам еще побеседовать насчет Руслана, подскажи нам, пожалуйста, – попросил Макар.

Локи очнулся от воспоминаний.

– Паук, наверное, больше моего знает, – ответил он уклончиво.

– У него дома нам никто не открыл, – объявил Клавдий.

– Его мать в школе, хоть и каникулы. Она ж завуч. Я не знаю, где его самого носит. Я за ним не слежу.

– Он где-то учится, работает? – продолжал интересоваться Клавдий.

– Паук поступал в институт, но не прошел в прошлом году. У него отсрочка военкомата из-за осложнений после ковида. Мать-завуч его в ЧОП устроила, в охрану школы. Сейчас каникулы – он в отпуске. Шляется где-то.

– Дай нам его мобильный, – потребовал Клавдий.

Локи продиктовал.

– А почему ты мать Руслана избегаешь? – в лоб спросил Клавдий. – Она тебя искала. И за столько времени не нашла. А ты вроде в легком доступе. Торчишь на работе. А она засечь тебя не сумела, значит, ты манкируешь? Почему?

– Роза Равильевна со мной встречи не искала, – хладнокровно возразил Локи. – Она вообще всех местных сейчас чурается. Да и прежде не очень жаловала. Работала она всегда не в городе – специально, не хотела здесь связей ни рабочих, ни дружеских заводить. Но если честно… совсем уж откровенно…

– Что? – Клавдию Мамонтову показалось: бог коварства Локи сподобился вроде сменить тон и сообщить им нечто важное.

– Я и сам бы не стал с Розой Равильевной сейчас общаться, – ответил Локи, снова прикуривая сигарету.

– А причина?

– Разве она вам не призналась сама? А, ну понятно… нанятым частным детективам клиенты плохое о себе обычно не говорят. Ее же саму первую в убийстве Руслана подозревают.

– То есть? – Макар подался к парню, насторожился. – Она же заявила о пропаже сына!

– Ага. Не сразу. Спустя неделю или больше. А потом к ней домой участковый с криминалистом нагрянули с обыском. И они в их квартире вроде что-то нашли.

– Улики? Какие? – быстро ввернул Клавдий.

– Не в курсах. У ментов интересуйтесь. Если они вас не пошлют. – Локи помолчал многозначительно. – Насчет обыска в квартире весь городок в курсе. Мне Паук сказал, он своими глазами видел и машину дежурную, и участкового. Они мать в убийстве Руслана всерьез подозревать начали. Правда, не посадили ее пока. В городишке все ждут развязки драмы. А вдруг она и есть убийца?

Клавдий и Макар молчали. Подвох… Они словно споткнулись о вросший в землю скрытый травой камень. И он их поранил обоих.

– Убийцей, если уж на то пошло, может оказаться кто угодно, – заметил Макар. – В том числе и бывшие приятели Руслана.

Локи курил.

– Кроме Паука, с кем нам еще побеседовать из сверстников ваших, знакомых Руслана Карасева? – строго осведомился Клавдий Мамонтов.

– Только с Пауком, – тихо, задумчиво изрек Локи.

Про Севрюгу он им не обмолвился. Да и что проку было теперь им – чужим, посторонним, пришлым – о ней говорить…