Kitobni o'qish: «Лаврушка»

Глава 1

Что может быть приятнее, чем проснуться утром с отличным настроением и не чувствовать давление этого мира в висках?

Только утренний горячий душ, а после него неторопливое смакование свежесваренного кофе на балконе, с которого открывается прекрасный вид на город.

Зеленый парк у дома расслабляюще шумит кронами деревьев под бесконечным чистым небосводом. Офисные здания на другом берегу реки сверкают начищенными до блеска окнами в лучах июньского солнца. А с соседнего балкона неторопливо спускаются чьи-то ступни. Мужские ступни.

Какого…?!

Чем ниже опускались ступни, тем длиннее и волосатее ноги мне являлись. Ноги, между которыми без труда можно было заметить, что тот, кто не носит плащи, еще и о трусах ничего не слышал.

– Оп-оп, – приговаривал тихий голос, которому принадлежали ноги, что сейчас пытались нащупать кончиками пальцев металлическую балюстраду моего балкона.

– Лавров, ты совсем охренел?! – шипела я, не зная, куда деть свои глаза.

– О, соседка, привет! – прошипел мужчина в ответ, но с большим позитивом. – Не подскажешь, далеко мне еще до твоего балкона?

– Не подскажешь, где ты свои трусы оставил, экстремал чертов? – стянула с головы полотенце, которым были обмотаны влажные после душа волосы и, не глядя, вытянула перед собой.

– Шестой этаж, Шуня, – напомнил Лавров высоту локации, с которой свисал.

– Во-первых, не называй меня Шуней, Лаврушка. Во-вторых, немного вперед ногами пощупай, – ворчала я, бросая на его ноги брезгливый взгляд, вместе с тем до чертиков боясь, что он, в самом деле, может свалиться вниз.

– Приятно знать, что ты меня узнаешь не по лицу, – ехидно проговорил Лавров, когда спрыгнул на мой балкон.

– Прикройся, придурок! – швырнула в него полотенце, которым тот не очень торопливо обмотал бедра. – Просто, вряд ли на всей планете найдется второй такой идиот, который перекроет шрам от аппендицита надписью «Здесь был аппендицит. Нашедшему – вернуть».

– Это же гениально, Шуня, – возмутился Лавров и нагло схватил мою чашку с кофе. Сделал уверенный глоток и поморщился. – Ты же в курсе, что человечество производит сахар?

– А ты в курсе, что та дама, с балкона которой ты сейчас свешивал свои причиндалы, замужем? – ткнула я пальцем вверх, прямо туда, где был расположен тот самый балкон.

– Ей было так одиноко вчера вечером, – состроил он грустную рожицу и выпятил нижнюю губу.

– Ну, да, – закивала я активно и направилась в квартиру, выхватив у самовлюбленного индюка свою чашку с недопитым кофе. – Ей было одиноко, а твоя утешалка как раз без дела висела.

– Эй! Моя утешалка очень редко висит, между прочим… – следовал он за мной в квартиру.

– Не хочу ничего знать, – остановила его взмахом руки. – Хотя, нет. Кое-что хочу знать. А чего ты не через дверь свою утешалку вынес?

– У нее муж, просто, неожиданно свою привез, – пожал он плечами. – А я красивый, меня бить нельзя.

– Ну-у, тут я бы поспорила. И насчет красоты и насчет того, что бить нельзя.

– Камон, Шуня, – подошел он ближе, и мне пришлось задрать подбородок, чтобы не разорвать контакт глаз. – Признайся, что ты меня тайно хочешь. Я всё пойму.

Положила ладони на крепкую широкую грудь и заглянула с поволокой в зеленые глаза мужчины.

– Хочу, Лаврушка, – выдохнула ему в губы, почти испустив стон. – Очень хочу, – огладила его грудные мышцы, прошлась ноготками и резко ущипнула за самые чувствительные места. – Зад тебе надрать хочу!

– Ай! – взревел он и отпрыгнул от меня, хватаясь за поврежденные места. – Соски в тиски! Так нечестно!

– А мне понравилось, – ехидно улыбнулась, и сложила руки под грудью, с нескрываемым наслаждением наблюдая за тем, как Лавров скакал по моей гостиной, пытаясь унять боль.

– Всегда знал, что женщины коварные существа, – пыхтел он, чуть ли не плача.

Вгляделась в красные следы, оставленные на его груди, и поняла, что переборщила с мощностью «тисков».

– Андрей, сильно больно? – с опаской приблизилась к мужчине, который даже не обратил внимание на мой вопрос, продолжая морщится и пыхтеть от боли. – Прости! Я не думала, что так сожму.

– Больно мне, больно! – продолжал страдать Лавров, раскачиваясь на месте. – Всё болит. Ничего не помогает.

– Ну, прости. Правда… – состроила сочувствующую рожицу. Докоснулась кончиками пальцев до алеющего участка кожи и вздрогнула, когда Андрей зашипел. – Может, лёд приложить?

– Может, тебя на лопатки приложить и сверху лечь? – неожиданно крепко прижал он меня к себе.

В изумрудных глазах горел озорной огонек. На лице с легкой темной щетиной не осталось ни капли страдания и боли. Вместо этого его губы изогнулись в плутовской улыбке и потянулись к моим.

– Говоришь, женщины – коварные существа? – подыграла его извечной любимой игре.

– Ты даже не представляешь, насколько, – вторил он мне, продолжая тянуться к моим губам.

– Смелее, Лавруш, – шептала я. – Еще смелее.

Когда между нашими губами осталось не больше пары сантиметров, резко поднялась на носочки и укусила его за нос.

– Исаева! Чтоб тебя! – отпрянул он от меня, теперь уже хватаясь за нос.

– Перестань баловаться и помни, что ты – мой фиктивный парень. Фиктивный, Лаврушка, – повторила с нажимом. – У нас взаимовыгодное сотрудничество.

– Открывай, урод! – прогремел на лестничной площадке мужской голос и послышался сильный стук в дверь. Не в мою. – Я знаю, что ты там!

На цыпочках подошла к глазку и вгляделась. В дверь квартиры напротив, которая принадлежала Лаврову, стучал огромный лысый мужик.

Стучал весьма настойчиво. Еще немного и он попросту снесет ее с петель.

– Черт! Это муж твоей соседки сверху! – прошептал Андрей, тоже взглянув в глазок. – Так, Шуня, пора вспомнить о нашем договоре.

– Что ты предлагаешь? – прошипела я.

– Секс.

– Лавров, блин! – ткнула кулаком ему в плечо.

– Изобразить, развратница, – едва сдержал он смех.

– Ненавижу тебя.

Растрепала волосы. Спустила халат с одного плеча. Побила себя немного по щекам и начала шумно дышать, словно только что с марафона.

– Оу! – присвистнул Лавров, оглядев меня. – А я хорош!

– Открывай, придурок, пока я сознание не потеряла от гипервентиляции.

Приобняв меня за талию, Андрей распахнул дверь моей квартиры и нарочито строго спросил у лысого мужика:

– Тебе чё надо?

– Ты!… тут?! – нахмурился мужик, поняв по нашему внешнему виду, что Лаврову, явно было некогда ублажать еще и его жену.

Всеми силами, почти повиснув на руке Андрея, изображала блаженство на своем лице. Дышала так громко и глубоко, что голова немного закружилась.

– А где я должен быть? – еще строже спросил Лавров, и тут даже мне стало немного страшно.

– Я… – растерялся лысый сосед. – Не парься, короче, мужик, – махнул он рукой и направился к лестнице, ведущей наверх. – Показалось.

Лавров не сводил взгляд с лестничной площадки до тех пор, пока этажом выше не хлопнула входная дверь, свидетельствующая о том, что сосед вошел в свою квартиру.

Рука на талии ожила и притянула меня ближе к литому торсу.

– Ну, ты, Шуня, и актриса, – выдохнул он восхищенно, глядя в глаза. – Не хочешь лизнуть мой оскар?

– Иди в задницу, Лавров, – толкнула соседа в грудь и закрыла перед его носом дверь своей квартиры.

– Шунь, а как я к себе без ключа попаду?

– В карманах ключик поищи, – злорадствовала через дверь.

– А я без карманов, – нарочито разочаровано произнес Андрей и, зная, что я смотрю в глазок, для большей убедительности сорвал с себя полотенце, под которым не было ничего, кроме голого бесстыдника.

Глава 2

– Александра Юрьевна!

Резко подняла голову и ударилась затылком об стол.

– Чего тебе, Бабин? – растирая ушибленное место, снова вернула пятую точку на мягкий стул и подкатила его к столу. Положила упавший степлер на место и вопросительно воззрилась на парня, который продолжал мяться у порога лаборатории, видимо, ожидая особого приглашения. – Бабин, чего тебе?

– Проверьте мою курсовую, Александра Юрьевна, – сделал он несколько шагов к моему столу и положил на его край тонкую стопку листов А4.

– Бабин, – сняла очки и сжала переносицу. Устало вздохнув, закрыла на мгновение глаза. – Твоя курсовая должна прорастать в чашке Петри, а не в слизанной с интернета курсовой.

– Она прорастает, – пробубнил парень, выпучив глаза.

– Да? Ну-ка, покажи, что там у тебя прорастает?

– Ну-у, – возвел он глаза к потолку, словно ища там подсказки. Типичный студент с бесконечным ворохом хвостов. – Там это…

–Активнее, Бабин. Шевели извилиной. Что у тебя прорастает?

– Прыщи у него прорастают, – ворвалась в кабинет Кристина. – Да, Бабин?

Шлейф приторно сладких духов промчался по кабинету вслед за девушкой и застрял в горле комком липкой ваты. В срочном порядке захотелось открыть окно и высунуться из него по пояс, чтобы вспомнить, чем пахнет чистый ничем не подслащенный городской смог.

– Так, Бабин, – всунула бумаги ему обратно в руки. – Копипаст ты освоил. Теперь попробуй вспомнить, в какой степи находится твоя лабораторная, а потом приходи.

– Ну, Александра Юрьевна! – загнусавил парень, нехотя собирая свои бумажки. – Я всю ночь не спал – готовился.

– Сомневаюсь, что твоя бессонница была связана с подготовкой курсовой, – бросила многозначительный взгляд на его руки. – След от джойстика от игровой приставки еще не остыл, Бабин.

– Прям-таки, от джойстика, ага, – съехидничала Кристина, когда парень покинул кабинет.

– Не лупить же ему в лоб про рукоблудие в свете монитора компьютера? – откинулась на спинку стула и начала слегка раскачиваться. Хотя, стул был настолько жестким, что со стороны казалось, что я к нему пришита и пытаюсь саму себя отодрать.

– Думаю, вы бы нашли в этой теме общие… жесты, – двусмысленно пошутила Кристина, в очередной раз намекая на то, что я единственная из нашего НИИ, кто не обременен отношениями.

– Крис, – философски выдохнула я. – Я отдана науке. Целиком и полностью.

– Лучше бы отдалась крепкому мужскому телу, а не науке, – цокнула она. – Ты, вообще, кому-нибудь отдаешься? Хоть иногда?

– Естественно, – обижено закатила глаза. – Каждый вечер. Дивану. Знала бы ты, что я на нем вытворяю. И сидя, и лежа, и даже иногда стоя. Ух! Аж, дух захватывает!

– Саш, тебе уже тридцать два года…

– Двадцать семь, – поправила я ее.

– Еще немного и к тебе начнут магнититься коты.

– Максимум, что мне грозит от котов, это удар статическим электричеством. Но и его можно назвать приятным, – держала я оборону.

– Да у нас Форсаж быстрее сбежит из лаборатории, чем ты добежишь до загса, – кивнула Крис в сторону аквариума, в котором у нас жила улитка ахатина, основное развлечение которого было – прилипнуть к стеклу и с плюхом упасть в ванночку с водой.

В некотором роде я ему завидовала: мне бы такую беззаботную жизнь, в которой прижатое сейчас к стулу место, не находится постоянно в мыле и не подгорает каждый раз, когда звонит зав.лабораторией с просьбой взять под крыло еще одного студентика, который не отличает пробирку от колбы и не пытается пожарить яйцо в чашке Петри.

– Мне нравится то, чем я занимаюсь, – сложила руки на столе и уронила на них голову, которая уже начинала кружиться от приторного запаха духов Крис. – Ты сегодня в чан с духами опять упала?

– Опять переборщила? – скуксилась она.

– У меня во рту распустились цветы.

– Черт! – прошипела девушка и обошла стол. Подошла к окну и открыла его нараспашку, впуская летнюю свежесть. – И всё-таки, Саш, – хитро начала она.

– Мне уже не нравится этот разговор, – пробубнила, не поднимая головы.

– Давай, в эти выходные мотнемся с девчонками в клуб. Наташка недавно рассталась со своим. Ей нужно развеяться, заодно и тебе кого-нибудь подыщем.

– Кого?

– Прокладку между диваном и тобой, блин! Исаева, не тупи! Тебе уже сорок восемь.

– Двадцать семь, – рефлекторно поправляю ее.

– Тем более! Пока еще можешь смазывать рельсы, а не сыпать песок на дорожки, нужно давить газ в пол и отрываться до смущения чертей в Аду.

– Я подумаю, – нехотя ответила я и оторвала голову от рук. – Разложу сегодня вечером крошки, застрявшие в тайниках дивана, и погадаю на суженого.

– И расширенного тоже, – съёрничала Крис. – В жизни все нужно попробовать.

– Я, пожалуй, останусь дома.

– Я пошутила. И только попробуй отказаться, – пригрозила она мне пальцем.

– Угу, – кивнула ей, отвлекаясь на работу.

Вернула очки на переносицу и снова погрузилась в таблицы и графики лабораторных работ студентов.

Для того, чтобы меня перестали пристраивать замуж коллеги, можно было бы призвать Лаврушку. Но мы с ним договорились только на то, что он будет моим женихом исключительно перед моими родителями, а не перед каждым чихнувшим на мой безымянный неокольцованный палец.

И, если родители больше не докучают меня вопросами замужества, то от коллег спасу нет.

А обратиться к Лаврову, чтобы он послужил оберегом еще и от назойливых коллег, для меня значило, размашисто расписаться в том, что я неудачница, которую к сорока годам убьет статическим электричеством, когда я поглажу с утра будущую армию своих котов.

Глава 3

Что может быть прекраснее, чем прошвырнуться после бесконечно долгого рабочего дня по гипермаркету близ дома и запастись продуктами до конца недели?

Только дотащить пакеты с этими продуктами до двери квартиры, пыхтя как старый паровоз.

Лифт, как и всегда, сказал, что устал кататься. Это он говорит еще со дня основания этого дома, так что могу сказать ему в ответ: «Спасибо за накаченные ноги и крючковатые после тяжелых пакетов пальцы».

Оставив поклажу у двери квартиры, стала рыться в сумочке, в поисках ключей. Как всегда в моей сумочке можно найти всё, что угодно, кроме того, что ищешь. Тут тебе и аккумуляторная отвертка, которой очень удобно прикручивать стенды с информацией; тут тебе и фитнес-браслет, который следит за моей активностью прямо со дна сумочки; тут тебе и пустые упаковки от жевательной резинки, чеки из магазинов, использованные ватные палочки, которыми собирала потеки туши в уголках глаз, и просроченные скидочные купоны, перемешанные с ненужными визитками. В общем, я ежедневно ношу с собой кожаный мусорный пакет, с которым всё никак не дойду до урны.

– Есть! – порадовалась сама с собой, когда пальцы нащупали холодный металл ключей. Потянула их из сумки и поняла, что они запутались в проводе от зарядки. – Да, чтоб вас!

Со стороны лестницы послышался женский смех. Знаете, такой смех – как бисер, который рассыпается по мужскому эго, служа ему самым любимым массажем.

– Ой, Андрюш, – вздохнула девушка, голос которой был всё ближе. – У меня уже живот болит. Я столько не смеялась с самого садика.

– Это я еще даже не пытался тебя рассмешить, – мурлыкал сладко Лавров, подводя одноразовую пассию к двери своей квартиры.

– Я в предвкушении, – томно выдохнула девица.

А Андрюшка развесил свою лаврушку и рад стараться сыпать шутками налево и направо, считая себя самым сексуальным стоячим пупком влажного девичьего мира.

– Думаю, сегодня ночью нам будет не до смеха… – подыграл ей Лавров, и я звучно изобразила рвотный позыв. – …И не до сна.

Снова делаю вид, что мне плохо. Едва могу попасть в замочную скважину, сотрясаясь от сдерживаемого смеха. Я бы с радостью повернулась заглянуть в глаза дамочке, которая наверняка кривит напомаженные губы, но, скорее всего, завтра с самого раннего утра мне придется изображать внезапно вернувшуюся из командировки жену Лаврова, поэтому сегодня будет лучше, не светить лицом, чтобы завтра это лицо, действительно, испугались.

– Детка, заходи в мою берлогу, полижем мёд, – щебечет альфач Андрюха, а я снова едва сдерживаю «рвоту», эхо которой разносится по лестничной площадке. – Проходи и чувствуй себя как дома, – говорит Лавров и дверь за моей спиной тихо закрывается.

С чувством выполненного долга открываю дверь своей квартиры и подпрыгиваю на месте, когда в ребра впиваются твердые пальцы.

– Язва ты кучерявая! – шипит Андрей мне в затылок, продолжая щекотать.

– Лавров, блин! А ну, убери свои лапы! – задыхаюсь от смеха, не зная, как отделаться от него.

Хватаюсь за дверной косяк обеими руками и толкаю соседа задницей в область паха.

– Ау! – взвывает он, и пальцы исчезают с ребер.

– Я предупреждала, – поворачиваюсь к нему лицом и выставляю вперед руку, как бы устанавливая между нами дистанцию. – Когда меня щекочут, я перестаю быть адекватной.

– Ты и без щекотки не очень-то в себе, – находится он с ответом, продолжая придерживать ушибленное место.

– Что там? – спрашиваю нарочито сочувствующе. Даже глаза округлила для большей достоверности. – Мёд расплескался? Беги скорее домой, а то твоей подруге лизать ничего не останется.

– Вот ты… – грозит он мне пальцем, но нужного слова подобрать не может. – Я еще займусь тобой, поняла?

– Как нам страшно! – притворно хватаюсь за сердце и начинаю раскачиваться из стороны в сторону. – Ой, как нам страшно!

– Бойся-бойся, – произносит он и наклоняется к моим пакетам. Хватает их одной рукой за ручки и молча проносит в кухню, оставляя на барной стойке. – Видишь, какой я молодец? Помогаю старушке пакеты домой заносить.

– Ладно, молодец, – соглашаюсь с ним и бросаю многозначительный взгляд на его ширинку. – Можешь медка своего лизнуть в качестве поощрения.

– Я тебя запомнил, – указывает он пальцами от своих глаз к моим, и выходит из квартиры.

– Надеюсь, ты меня запомнил лучше, чем свою новую бывшую, – шепотом кричу ему в спину.

– Черт, точно! Детка! – корчит он рожицу и почти бегом исчезает в своей квартире.

Ветреный он, всё-таки, Лаврушка.

Глава 4

– Шуня! Шунечка! Шуняра! – шуршал над ухом мужской голос, пока его руки наглейшим образом трясли меня за плечо.

– Лавров, твою маму в бабушку! – выругалась и спрятала голову под одеяло. – Я заберу у тебя дубликат ключей от своей квартиры. Достал!

– Шуня, выручай! – не унимался он. – У нас договор.

Прохладные пальцы забрались ко мне под одеяло и коснулись шеи, затем поднялись выше, словно нащупывая лицо.

– Подотрись своим договором и подожди, когда я высплюсь.

– Шуня, я на грани отчаяния! – почти хныкал этот балбес.

Закатила глаза и выставила руку из-под одеяла ладонью вверх. В нее тут же легли мои очки, так как Лавров безошибочно знал, что без них с утра я не увижу даже его местоположение в своей квартиры.

Высунулась из-под одеяла, надела очки и пригляделась к часам.

– Без пятнадцати шесть?! – повернулась к соседу. – Ты опух?! Тебе что от меня в такое время надо?

– Там вообще пиндык! – указал он испугано большим пальцем себе за спину.

– Что там? С прекрасной принцессы к утру отлетела вся штукатурка, и ты проснулся с сантехником Валерой?

– Так в том-то и дело, что она проснулась час назад. Накрасилась, надушилась и опять спать легла, – активно жестикулировал Андрей. – Она не уйдет просто так. Спасай, Шуня!

– Что ж ты за человек-то такой, Лаврушка? – вопрошала я, нащупывая ногами домашние тапочки, которые, точно помню, оставляла у постели. – Баб ты, значит, склеить сам можешь, а отклеить – нет.

– Я даже и не стараюсь их клеить. К этому телу самочки саму липнут намертво, – самодовольно провел по обнаженному торсу ладонями и для наглядности продемонстрировал пресс, немного поднатужившись.

– Всё! Мои глаза! Мне плохо. Я теряю сознание, – попыталась завалиться обратно в постель, но Лавров поймал за руку и потянул на себя.

– Э, нет, красотка. Нас ждет ролевая игра, в которой тебе отведена главная роль.

– Как ты мне дорог, Лавров, – прохныкала я и, нехотя прошуршала тапками до входной двери. – И я должна играть ревнивую жену прям в пижаме и с лохматой головой?

– Ты прекрасна, Шуня, – врал наглец и не краснел. – Особенно эти инфузории на твоей пижамке.

– Инфузория у нас ты. А на пижамке у меня авокадо.

Криво-косо поправила взлохмаченные волосы. Челка стояла дыбом и пригладить ее возможно только с помощью магии, которой я не владею.

– Да, оставь ты ее, – Лавров прервал мои попытки прижать челку ко лбу. – Пусть торчит. Будто ты с самолёта бежала. Ветер дул, скальп соскальзывал. Пошли. Мне тоже надо сыграть спящую красавицу.

– Больше похоже, что я с психушки сбежала, чем с командировки.

– Просто, ты любишь меня до безумия, – съехидничал Андрей и неслышно открыл дверь своей квартиры. – Значит так. Сначала я ложусь в постель и принимаю позу невинного юнца, а через пару минут врываешься ты и машешь своей ведьминской метлой. Ок?

– Лобок, – щелкнула его пальцами по лбу и развернула лицом к комнате, в которой сейчас спит, ни о чем не подозревающая жертва моего будущего театра. – Шуруй!

Показав мне напоследок два больших пальца вверх, Лавров на цыпочках вошел в свою комнату, и наступила тишина.

Выждала около минуты и тоже на цыпочках вошла в комнату.

Сосед принял самую невинную позу, сложив ладони и запрятав их под свою небритую щеку. Приоткрыл один глаз и хитро подмигнул мне.

В ответ тоже показала ему два больших пальца вверх в качестве оценки внешности его будущей бывшей пассии. Она, действительно была недурна и больше походила на ангелочка, чем тот бородатый чертила рядом с ней.

Даже как-то жалко пугать ее своей истерикой.

Но договор, есть договор и нужно соблюдать его условия, потому что мне тоже может пригодиться помощь Лаврова.

Сделала большой вдох. Андрей улыбнулся, предвкушая феерию.

– Как ты мог?! – завопила я, и глаза незнакомки распахнулись так резко, что если бы не пышные ресницы, то они выскочили бы из её головы и проскакали по комнате, как шарики для пинг-понга. – Андрей! – не сбавляла я градус истерики, пока девчушка смотрела на меня испуганной ланью.

– Это не то, о чем ты подумала, дорогая! – всполошился Лавров, подыгрывая мне. – Это просто ошибка!

Выскочил из-под одеяла и, прикрывая руками своего «нашкодившего пса», стал метаться по комнате в поисках одежды.

Не своей. Находил вещи девушки и швырял их ей по одной в лицо.

Когда он, вообще, и для чего успел раздеться?

– Ошибка?! – продолжала я вопить так, что виски закололо и в ушах зазвенело. – А наш пудель Аркадий – для тебя тоже ошибка?

У Лаврова чуть голова не лопнула от вовремя пойманного смешка.

Для большей грозности схватила какую-то невнятную фигурку с комода и разбила её об пол.

Очень надеясь на то, что на лбу у меня светится бегущая строка: «Неадекватная баба в квартире! Спасайся, кто может!», продолжала крушить комнату Лаврова, уничтожая всё до состояния мелкой крошки.

Краем глаза следила за тем, как испугано блондинистая лань надевала лифчик поверх блузки, бросая на меня шокированный взгляд.

– Родная, успокойся. Она уже уходит, – елейным голоском приговаривал Лавров.

Мог бы и трусы хоть натянуть, приличия ради, а не только виноватую маску.

– Простите, пожалуйста, – тряслась девушка, надевая юбку задом-наперед. – Я не знала, что он женат. Честно.

– Молчи… плутовка! – единственное слово, что я смогла подобрать так быстро.

Лавров, таки, не выдержал и заржал, аки конь, но вовремя сообразил сделать вид, что закашлялся.

– Извините, – шептала девушка, удаляясь из комнаты спиной вперед. Ей было совсем не до шуток, а на полном серьезе – страшно. Того и гляди, заплачет.

Чтобы придать девушке ускорения, снова завопила:

– Ненавижу! – хлопнула в ладоши, чтобы казалось, что я бью Лаврушку по морде.

Хотя, не мешало бы ему двинуть пару раз по-настоящему, так как этот балбес упал на кровать и ржал, прикрывая рот подушкой.

– Урод! – кричала я и хлопала в ладоши, ожидая, когда уже закроется входная дверь и мне можно будет перестать надрывать горло.

– Аркашу я тебе не отдам! – снова хлопок в ладоши и, наконец, входная дверь квартиры Лаврова закрылась.

Опустила руки и расслабленно выдохнула. Рухнула на кровать рядом с Андреем и прикрыла глаза, чувствуя некоторое моральное опустошение.

– Если бы ты хлопала чуть чаще, то можно было бы подумать, что мы уже миримся, – задыхался от смеха сосед и плавно придвигался ко мне.

– Ты бы портки надел, Лавров. В военкомате столько задниц за день не видят, сколько ты мне свою демонстрируешь.

– Не хочешь помять мое большое спасибо? – томно спросил сосед, касаясь дыханием виска.

– Фу, Лаврушка! – вскочила я на ноги. – Я сейчас так неожиданно вспомнила, сколько вот таких вот ланей, как та блонди, мяли твоё «спасибо», что мне срочно нужна дезинфекция всего тела. Буэ! – морщилась я брезгливо и стряхивала невидимые организмы с плеч. – Я чувствую топот маленьких хламидий на себе.

– Ладно, язва, – обернулся он одеялом. – Давай, покормлю тебя, что ли? Это-то я могу для тебя сделать?

– Завтракать? У тебя? – выпучила глаза. – Да в твоей кухне голодные тараканы тащат мышь в холодильник на повешение, чтобы хоть какая-то еда была в доме. Пошли ко мне. Всё равно теперь не усну.

– Раз ты так настаиваешь, – поиграл он густыми бровями и направился к выходу из квартиры.

– Трусы, Лавров! Трусы!

– Боишься, что яишенка в кофе попадет?

– Двое! Двое трусов надень, Лавров. От греха подальше, – едва сдержала я смех.