Kitobni o'qish: «Актуальные проблемы Европы №4 / 2012»
Об авторах
Животовская Ирина Георгиевна – экономист, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Zhivotovskaya I.G. – Economist, Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences (i.g.zhivotovskaya@gmail.com)
Кондратьева Тамара Степановна – экономист, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Kondratyeva T.S. – Economist, Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences (tamara@inion.ru)
Новоженова Ирина Сергеевна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Novozhenova I.S. – candidate of sciences (Ph.D in History), Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences (novojenova@yandex.ru)
Погорельская Светлана Вадимовна – кандидат политических наук, доктор философии Боннского университета, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Pogorelskaya S.V. – candidate of sciences (Ph.D. in Political Science), (University of Bonn), Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences (pogorelskaja@inion.ru)
Примакова Наталья Сергеевна – атташе Первого Европейского департамента МИД Российской Федерации.
Primakova N.S.– attaché of the First European Department, Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation (natalyaprimakova@mail.ru)
Хенкин Сергей Маркович – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У) МИД РФ, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН.
Khenkin S.M. – doctor of sciences (Sc.D. in History), Professor (MGIMO), Leading researcher, INION Russian Academy of Sciences (semarkos@mail.ru)
Введение
Проблема иммиграции из-за ее всеобъемлющего воздействия на все сферы принимающего общества, в том числе на экономику, социальные отношения, культуру, религию, приобрела большую политическую значимость и стала одним из важнейших факторов борьбы политических сил в странах Европы. Усиление крайне правых националистических партий, выступающих с антииммигрантскими лозунгами, способствует дальнейшей политизации этой проблемы. В условиях экономического кризиса, безработицы, обеднения значительной части населения крайне правые предлагают улучшить положение коренных граждан европейских стран за счет предоставления им привилегий перед иммигрантами, а также за счет резкого сокращения масштабов иммиграции. Такая позиция националистических партий встречает поддержку у определенной, все более растущей части населения, что позволяет этим партиям расширять свой электорат. Традиционные партии, входящие в когорту правящих, испытывают все больший дефицит доверия со стороны граждан, и чтобы оттянуть часть голосов избирателей от крайне правых, некоторые из этих партий пытаются играть на существующих в обществе антииммигрантских настроениях и тем самым вторгаются на традиционное поле националистических партий. Все эти процессы расшатывают партийно-политические системы, сложившиеся в странах Европы.
Темой острых как общественных, так и внутрипартийных дискуссий во всех европейских странах становятся важнейшие вопросы, порождаемые иммиграцией, и прежде всего такие, как необходимость сокращения иммиграционных потоков и установления четкого контроля над ними; усиление борьбы с нелегальной иммиграцией; стимулирование процессов интеграции иммигрантов; сохранение национальной идентичности принимающих стран. В ходе этих дискуссий политические партии вырабатывают новые подходы к решению вопросов, связанных с иммиграцией.
Разногласия между различными политическими силами в подходах к решению иммиграционной проблемы особенно явственно проявляются в условиях чрезвычайных ситуаций, особенно если они связаны с необходимостью принятия политических решений не только на национальном, но и на наднациональном уровне. Именно с такой ситуацией столкнулись европейские страны весной 2011 г., когда в результате целой серии «революций», прокатившихся по странам Северной Африки, в Европу хлынул поток беженцев и мигрантов.
События «арабской весны» спровоцировали неконтролируемый поток нелегальных иммигрантов и беженцев из Северной Африки в Европу. Первой страной, оказавшейся на пути этого потока, была Италия. Она понесла наибольшие финансовые, социальные и политические потери от накрывшей ее иммиграционной волны; к тому же, по крайней мере на первых порах, Италия была вынуждена противостоять этой волне в одиночку. Ситуация была настолько серьезной, что некоторые итальянские политики сравнивали ее с гуманитарной катастрофой.
Италия обратилась за помощью к Евросоюзу. Она настаивала на том, что иммиграционный вызов, с которым она столкнулась, нельзя расценивать как чисто итальянскую проблему, этот вызов касается всех государств – членов ЕС и потому ответ на него должен быть найден совместными усилиями. Итальянская сторона ссылалась при этом на положения Лиссабонского договора, гарантирующие предоставление помощи, в том числе и финансовой, со стороны Европейского союза государствам-членам в случае чрезвычайной ситуации, характеризующейся непредвиденным притоком граждан из третьих стран.
В конечном итоге меры по преодолению иммиграционного кризиса были предприняты как на уровне итальянского государства, так и на уровне Евросоюза. При этом на обоих уровнях возникли серьезные разногласия по поводу способа разрешения «иммиграционного кризиса»: на национальном уровне они проявились в противоречиях между политическими партиями Италии, на наднациональном – между различными структурами ЕС, а также между странами-участницами, каждая из которых отстаивала свои национальные интересы, в то время как Евросоюз призывал их проявить коллективную солидарность.
Подходы к решению проблем, связанных с иммиграцией, в европейских странах далеко не одинаковы. Они определяются множеством факторов, но в первую очередь – особенностями политической культуры страны, расстановкой политических сил, а также социально-экономической ситуацией, складывающейся в тот или иной период.
Интересен в этом отношении опыт Франции. Подавляющая часть французских партий считает иммиграцию позитивным явлением. Пять наиболее влиятельных партий (Французская социалистическая пария, Союз за народное движение, Левый фронт, Демократическое движение, партия «Европа-Экология–Зеленые») в своем отношении к иностранцам, надолго или навсегда поселяющимся в стране, руководствуются концепцией прав человека, в соответствии с которой каждый человек наделяется основными правами от рождения (см. Всеобщую декларацию прав человека 1948 г. ООН). Признание естественных прав человека приводит эти партии и к признанию за иммигрантами-иностранцами многих прав и свобод, которыми обладают граждане страны. Позиции партий отличаются лишь нюансами. Разногласия проявляются главным образом в вопросе о политических правах иностранцев.
Иную позицию занимает Национальный фронт. Эта партия проповедует ярко выраженную националистическую идеологию, дополненную с недавних пор идеями антиглобализма. В отношении иммигрантов партия руководствуется не правами человека, а интересами французской нации и благом французских граждан, как это трактуется в ее программе. В отличие от других партий, НФ относится к иммиграции как к негативному явлению: сторонники НФ опасаются «замещения населения» и требуют радикального сокращения иммиграционного потока во Францию; считают, что демографический рост следует обеспечивать не за счет иммигрантов, а за счет повышения уровня рождаемости во французских семьях; указывают, что содержание иммигрантов ложится тяжким бременем на французских налогоплательщиков; как и антиглобалисты, утверждают, что иммиграция – это орудие на службе крупного капитала, она используется для того, чтобы поддерживать высокую конкуренцию на рынке труда и понижать заработную плату французским трудящимся. Будучи националистической партией, НФ считает совершенно естественным, чтобы у французских граждан было больше прав и свобод, чем у иностранцев. Последние не должны иметь политических прав и обязаны ассимилироваться, если намереваются поселиться во Франции. В целом влияние идеологии НФ возрастает, поскольку в условиях глобализации у граждан возникает чувство беспомощности перед анонимными силами, управляющими мировой экономикой и мировыми финансами. Они ищут опору на национальном уровне, где исторически сложились демократические механизмы воздействия на власть.
В последние годы в некоторых европейских странах праворадикальные партии вышли на авансцену политической жизни. В условиях всеобщего падения доверия к традиционным политическим партиям они очень быстро завоевывают популярность и перетягивают на свою сторону избирателей. Великобритания в этом отношении отличается от стран континентальной Европы. Праворадикальная идеология здесь не пользуется популярностью, и объяснение этому британские исследователи видят в особенностях британской политической культуры. Этой культуре свойственна толерантность и вера в то, что конфликтные отношения между социальными группами следует решать путем согласования интересов, а не путем радикальных социальных изменений.
Эта специфика Великобритании наглядно проявилась в истории Британской национальной партии, испытавшей быстрый, но непродолжительный взлет и последующее падение. На выборах в Европейский парламент в 2009 г. и на общенациональных выборах в 2010 г. БНП добилась существенных успехов прежде всего благодаря ошибкам в иммиграционной политике, допущенным Лейбористской партией в период ее нахождения у власти с 1997 по 2010 г. Эта политика, способствовавшая существенному увеличению численности иммигрантов в Великобритании, привела к резкому усилению антииммиграционных настроений в стране, на чем и сыграла БНП. Однако закрепить свой успех партии не удалось. После провала на региональных выборах в мае 2011 г. БНП оказалась в очень сложном положении, она деморализована и расколота и потому британцы все чаще заявляют, что они не воспринимают ее как серьезную и заслуживающую доверия партию. Эксперты невысоко оценивают ее перспективы. Большинство из них считает, что БНП не исчезнет из британской политической жизни, но ей вряд ли удастся добиться хороших результатов на будущих выборах. Скорее всего, она останется на ее периферии и будет участвовать в борьбе за выживание в условиях обостряющейся конкуренции на крайне правом фланге.
Для Германии самым опасным иммиграционным «вызовом» и главным нерешенным вопросом является урегулирование отношений между светским государством и исламом, а также интеграция иммигрантов-мусульман в немецкое общество. Ислам появился в ФРГ только после Второй мировой войны и долгое время немецкое общество воспринимало его лишь как религию гастарбайтеров, т.е. как явление временное. Однако в новой среде ситуация для ислама складывалась весьма благоприятно: к тому времени влияние христианских конфессий на население значительно ослабло; Германия, как секулярное государство, давно отказалась от христианских норм в пользу общечеловеческих ценностей, в стране проповедовались толерантность и мультикультурализм, действовали строгие правила политкорректности; демократическое устройство государства и общества позволяли последователям ислама свободно пропагандировать свои идеи; власти и ведущие политические партии поздно спохватились с разработкой политики в отношении новой для страны религии. За несколько десятилетий ислам политизировался и усилил свое влияние на общество, а политические партии признали, что он стал постоянной и неотъемлемой частью жизни Германии.
В деятельности испанских политических партий все более заметное место занимают вопросы, связанные с иммиграцией. Это объясняется целым комплексом причин: Испания перестала быть страной – поставщиком эмигрантов и превратилась в иммиграционную страну; влияние иммигрантов на испанское общество постоянно возрастает; партии все больше начинают ориентироваться не только на коренных жителей страны, но и на избирателей иммигрантского происхождения, численность которых постоянно возрастает.
Анализ программных установок крупных партий страны выявляет значительные расхождения как в подходах этих партий к проблеме иммиграции, так и в методах ее решения. Правоцентристские партии, опасаясь появления сильной общенациональной праворадикальной партии, способной отнять у них часть голосов избирателей, становятся все более популистскими и подыгрывают ксенофобским настроениям, распространяющимся в Испании. В отличие от правоцентристских партий, Социалистическая партия в своем отношении к иммигрантам руководствуется традиционно левыми принципами защиты прав человека, равенства всех граждан перед законом, поэтому она пользуется широкой поддержкой со стороны иммигрантов. Компартия Испании является наиболее последовательной защитницей интересов иммигрантов. Она критикует неолиберальную модель, в соответствии с которой в иммигрантах видят послушную и дешевую рабочую силу. КПИ выступает за всемерное развитие межкультурного диалога между коренным населением и переселенцами. Она выдвигает новую концепцию гражданства, исключающую дискриминацию людей по национальному и этническому признаку и в равной мере гарантирующую соблюдение прав коренных жителей и иммигрантов.
В Италии существует своя специфика подхода к иммиграционной проблеме. В силу своего географического положения она в гораздо большей мере, нежели другие европейские страны, сталкивается с проблемой нелегальной иммиграции. Именно этим обстоятельством объясняется как обостренная реакция рядовых итальянцев на резкое увеличение численности иностранцев в их стране, так и наблюдаемая здесь чрезмерная политизация иммиграционного вопроса. За 30 лет отношение итальянцев к иммигрантам сильно изменилось – от нейтрального и даже сочувственного в 1970-е годы, когда политики, как социалисты и коммунисты, так и христианские демократы, рассматривали прием мигрантов у себя на родине как акт солидарности с нуждающимися из стран Третьего мира, до негативного – в 2000-е годы и особенно после событий «арабской весны» 2011 г., когда Италию накрыла волна беженцев из Северной Африки. Очевидно, что политические партии страны под влиянием настроений избирателей будут вынуждены искать новые подходы в решении иммиграционной проблемы.
Статьи, публикуемые в данном номере журнала «Актуальные проблемы Европы», дают представление как об изменениях в позиции политических партий европейских стран по вопросам иммиграции, наблюдаемых в последние годы, так и о причинах, побуждающих партии вносить серьезные коррективы в свои программные установки. При этом объектом анализа являются не только ведущие политические партии, занимающие прочные позиции в политической системе исследуемых стран, но и крайне правые, до последнего времени считавшиеся маргинальными и в силу этого не игравшие заметной роли в политической жизни.
Т.С. Кондратьева, И.С. Новоженова
Европейские противоречия в области миграционной политики на фоне событий «арабской весны»
Н.С. Примакова
Аннотация. В статье рассматривается процесс урегулирования чрезвычайной ситуации, сложившейся в Южной Европе в результате массового притока иммигрантов и беженцев из стран Северной Африки в первой половине 2011 г. Предпринимается попытка определить разницу в подходах к решению проблемы итальянского правого и левого центра, а также причины и последствия противоречий между государствами – членами Евросоюза, национальным и наднациональным уровнями власти в ЕС.
Abstract. The article deals with the handling of the emergency in Southern Europe triggered by mass influx of immigrants and refugees from North African countries in the first half of 2011. The author seeks to define the difference between the Italian center right and center left political forces’ approaches to the solution of the problem, and makes an attempt to identify the roots and the consequences of the contradictions among EU member states and between the national and the supranational levels of governance in the EU.
Ключевые слова: «арабская весна», иммиграция, миграционная политика, политика предоставления убежища, шенгенское законодательство, политические партии, предвыборная риторика, политика национальной безопасности, конфликт интересов.
Keywords: «аrab spring», immigration, migration policy, asylum policy, Schengen acquis, political parties, electoral rhetoric, national security policy, conflict of interests.
В 2011 г. в ряде стран Северной Африки и Ближнего Востока в результате массовых народных протестов произошла дестабилизация социально-политической ситуации. Причиной тому послужила прежде всего продолжающаяся деградация социально-экономической и политической систем: в регионе сохраняется высокий уровень безработицы – порядка 30 % (для сравнения – в мире в целом 14,5 %) [I rivolgimenti politici… 2011], масштабная бедность (до 40 % населения живут за чертой бедности), коррупция, усугубляющаяся неспособностью авторитарных режимов к самореформированию. Кроме того, за год – с марта 2010 г. по март 2011 г. – мировые цены на продовольствие резко выросли: на сахар – на 60 %, кукурузу – 52, сою – 41, на пшеницу – на 24 % [Waggoner J., 2011]. В результате, расходы населения на питание увеличились более чем на 50 % [Waggoner J.]. В связи с этим основные требования народного движения в большинстве арабских стран носили как социально-экономический, так и политический характер: борьба с безработицей, снижение цен на товары первой необходимости, противодействие коррупции, реформирование или смена правящего режима.
Толчком к протестному движению в арабском мире послужили события «жасминовой революции» в Тунисе. В конце января массовые народные протесты охватили Египет, в феврале – Ливию, где они переросли в полномасштабную гражданскую войну, Йемен и Сирию, столицу Бахрейна Манаму. Манифестации были отмечены также в Алжире, Иордании, Марокко, Саудовской Аравии, Омане, Ираке и некоторых неарабских странах региона – Иране, Джибути, Южном Судане, хотя здесь они не привели к смене режимов или существенным политическим преобразованиям.
События «арабской весны» спровоцировал неконтролируемый приток нелегальных иммигрантов и беженцев из Северной Африки в страны Южной Европы, что не только вызвало конфликт между политическими элитами европейских государств, но и породило противоречия между национальным и наднациональным уровнями власти в Европейском союзе.
Масштабы и основные маршруты миграции
По существу, с момента начала восстаний в арабских странах Европейский cоюз следовал двойным стандартам: с одной стороны, поддерживал движение за свободу и демократию, а с другой – отмечал нежелательность неконтролируемых масштабных миграционных процессов, охвативших Средиземноморский регион. По данным агентства Фронтекс [1], с января по июнь 2011 г. на территорию ЕС незаконно проник 74 151 человек, из них 70 % (51 891 человек) – по морю [Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 1] [2]. Основной приток пришелся на второй квартал 2011 г., превысив показатели января-марта (32 906 человек) на 25 % (41 245 человек) [Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 1; Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 2].
Главными маршрутами являются восточносредиземноморский (через греко-турецкую границу) и центральносредиземноморский (из стран Южного Средиземноморья в Италию и на Мальту), причем значимость последнего существенно возросла вследствие прекращения действия итальянских договоренностей с Тунисом, Египтом и Ливией [3] о регулировании миграционных потоков. За первые шесть месяцев 2011 г. около 47 тыс. человек высадились на берегах Италии (90 % – на Пелагские острова, в основном – на остров Лампедуза) и Мальты (здесь большинство составили беженцы из Ливии – 1,5 тыс.) [The next European crisis… 2011]. Более половины прибывших в Италию – тунисцы, 22 тыс. – беженцы из Ливии и других африканских стран, прежде всего Сомали и Эритреи [Migranti ospitati… 2011; Ludovico, 2011]. Всего с января по декабрь 2011 г. на итальянских берегах высадилось около 60 тыс. мигрантов, порядка 50 тыс. из них – только на Лампедузе [Mirachian, 2011]. Следует отметить, что Италия не в первый раз в своей истории столкнулась с подобной ситуацией: с марта по август 1991 г. в страну прибыли 48 тыс. албанцев, в 1992 г. – 12 тыс. сомалийцев, с 1992 по 1996 г. – 80 тыс. выходцев из стран бывшей Югославии, в 1999 г. – более 30 тыс. косоваров, в 2000 г. – почти 30 тыс. беженцев с Ближнего Востока, преимущественно курдов и иракцев [Riccardi A. , 2011].
Маршрут Восточного Средиземноморья (греко-турецкая граница) практически не затронули народные волнения в Северной Африке, хотя доля алжирцев и марокканцев в числе нелегальных иммигрантов здесь несколько возросла. В общем, число нелегалов на данном маршруте в январе-июне 2011 г. составило около 15 тыс. человек [Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 1; Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 2].
В первой половине 2011 г. по маршруту Западного Средиземноморья в Испанию прибыли порядка 2 тыс. нелегальных иммигрантов [Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 1; Frontex risk analysis network quarterly, 2011, N 2]. В целом снижение значимости этого маршрута с 2006 г. объясняется действием соглашений о регулировании миграционных потоков Испании с Мавританией, Сенегалом и Мали, проведением операций Фронтекс, а также общим ухудшением экономической ситуации и ростом безработицы в тех отраслях испанской экономики, в которых традиционно заняты иммигранты.
Европейское общество и проблема иммиграции
По данным исследования «Трансатлантические тенденции: Иммиграция», проведенного в 2011 г. в пяти крупнейших европейских государствах – Германии, Франции, Великобритании, Италии и Испании [4], – иммиграция стояла третьим номером в списке проблем, в наибольшей степени волнующих население, после экономического кризиса и безработицы. В качестве приоритетной проблемы ее рассматривали только 18 % опрошенных европейцев, при этом самым высоким данный показатель оказался в Великобритании – 30 %. В контексте событий «арабской весны» в этих странах в среднем 61 % респондентов выступали за предоставление временного вида на жительство нелегальным иммигрантам (в ФРГ – 68 %). Тем не менее только 47 % европейцев положительно относились к их возможному выходу на национальный рынок труда (в Италии и Испании данный показатель достигал 57 %), а большинство считало необходимой поддержку иммигрантов «у них дома» путем активизации торгового обмена и помощи развитию. При этом 80 % респондентов (88 % итальянских и 85 % испанских) выступали за совместное решение миграционной проблемы государствами – членами ЕС при солидарном распределении ответственности. Из общего числа опрошенных в 2011 г. 42 % считали, что квоты на прием иммигрантов для каждого государства-члена должны определяться на наднациональном уровне (в 2010 г. таковых было 33 %). Эту идею особенно поддерживают страны Южной Европы – Италия (60 %) и Испания (51 %), в то время как скептически к ней относятся немцы («за» – 35 %) и особенно британцы (18 %, правда, здесь за год этот показатель вырос на 6 %) [Transatlantic trends… 2011].
Опросы общественного мнения показывают, что среди последствий гражданской войны в Ливии наибольшую озабоченность у итальянских респондентов вызывали: вооруженный конфликт с участием Италии (32 % опрошенных), наплыв иммигрантов (30 %), нефтяной кризис и рост цен на энергоносители (29 %) [Ballarò: «I rischi…», 2011]. Что же касается мер по разрешению ситуации, сложившейся в стране в результате массового притока выходцев из стран Северной Африки, 45 % респондентов считали, что Италия должна принять только беженцев и репатриировать нелегальных мигрантов; 30 – полагали, что следует принять всех прибывших; 23 %, напротив, высказались за репатриацию всех без исключения [Ballarò: «Libia…», 2011].
Повышенное внимание к проблеме иммиграции в европейских странах объясняет, почему она стоит отдельным номером в программах основных политических партий не только правого, но и левого фланга. Известно, что миграционный вопрос во многом политизирован и нередко используется в предвыборной риторике для привлечения электората. «В Германии, равно как во Франции и Италии, позиция по проблеме иммиграции, по мнению многих партий (в особенности, правоцентристов), может обеспечить очень существенную поддержку избирателей», – отмечает итальянская общенациональная газета «Мессаджеро» [Pezzini R., 2011].
В немалой степени благодаря антииммигрантской риторике консервативные правые и крайне правые партии находятся в последние годы на подъеме. По данным на апрель 2011 г., они входили в правительство двух европейских государств – Швейцарии (Швейцарская народная партия) и Италии (Лига Севера) – и были представлены в законодательных органах власти большинства стран: в Норвегии (Партия прогресса, 22,9 % мест), Австрии (Австрийская партия свободы и Альянс за будущее Австрии, в сумме – 26,7 %), Финляндии («Коренные финны» – 19 %), Нидерландах (Партия свободы – 15,5 %), Дании (Датская народная партия – 13,9 %), Литве («Порядок и правосудие» – 12,7 %), Венгрии (партия «За лучшую Венгрию» – 12,2 %), Болгарии («Атака» – 10,1 %), Бельгии («Фламандский интерес» – 7,8 %), Швеции (Шведские демократы – 5,7 %), Греции («Народный православный призыв» – 5,6 %), Словении (Словенская национальная партия – 5,4 %), Словакии (Словацкая национальная партия – 5,1 %), Латвии («Отечеству и свободе» / ДННЛ – «Все для Латвии!» – 5 %). Во Франции Национальному фронту удалось достичь немалых успехов на региональных выборах в 2010 г., набрав в целом по стране около 10 % голосов избирателей [Ehlers F., Rohr M., Schult Ch., 2011].
В первой половине 2011 г. правительства правоцентристской направленности находились у власти в большинстве государств – членов Европейского союза. Более того, приток иммигрантов и беженцев из стран Северной Африки и Ближнего Востока и принятие мер, направленных на урегулирование ситуации, происходили в период избирательных циклов во многих европейских странах: региональные выборы в ФРГ (март-сентябрь), парламентские выборы в Финляндии (апрель), в Португалии (июнь) и Дании (сентябрь), выборы в местные органы власти в Италии и в органы местного самоуправления в Англии (май); президентские выборы во Франции (апрель 2012 г.). Данный контекст в значительной степени объясняет, почему вокруг рассматриваемой проблемы разгорелись масштабные дискуссии.
Противоречия между Италией и ЕС
Итальянская политическая элита с самого начала стала давить на европейские институты и членов ЕС, призывая к совместному противодействию наплыву беженцев из стран Южного Средиземноморья. Как отмечает британский еженедельник «Экономист», «нигде восстание в Ливии не спровоцировало столько мучений, как внутри правительства С. Берлускони [5]. Перспектива резкого роста иммиграции из стран Магриба вызвала различную реакцию – от тревоги до истерики» [Fear of foreigners, 2011]. Член партии «Народ свободы» и министр иностранных дел Италии Ф. Фраттини [6] выразил опасения по поводу возможного «исхода библейских масштабов» [цит. по: Fear of foreigners, 2011], который, по словам министра внутренних дел Р. Марони [7] (партия «Лига Севера»), «поставит Италию на колени» [цит. по: Fear of foreigners, 2011]. По оценкам итальянского правительства, в страну могли прибыть 200–300 тыс. иммигрантов и беженцев [8], из-за чего, как выразился Ф. Фраттини, Италию ожидало «невообразимое будущее» [цит. по: Fear of foreigners, 2011]. В результате 12 февраля было опубликовано постановление правительства, в соответствии с которым до 31 декабря 2011 г. на всей территории страны вводился режим «чрезвычайного гуманитарного положения» [9].
На первых порах акцент на отличии статусов беженца и нелегального иммигранта не ставился – итальянцы считали, что европейские партнеры должны разделить «бремя» в любом случае. Они апеллировали прежде всего к соответствующим положениям Лиссабонского договора. В п. 3 ст. 78 сказано: «Если одно или несколько государств-членов сталкиваются с чрезвычайной ситуацией, характеризующейся непредвиденным притоком граждан третьих стран, Совет по предложению Комиссии может принять временные меры по оказанию помощи соответствующему (-щим) государству (-вам) – члену (-нам). Предварительно он должен провести консультации с Европейским парламентом» [Consolidated Version…]. Статья 80 Лиссабонского договора гласит: «Политика Союза, изложенная в данном Соглашении, и ее реализация должны осуществляться на основе принципа солидарности и честного разделения ответственности, включая финансовую нагрузку, между государствами-членами» [Consolidated version…].
Р. Марони на встрече министров внутренних дел и юстиции государств – членов Европейского cоюза, прошедшей 24 февраля 2011 г. в Брюсселе, заявил, что Италия стоит перед лицом «гуманитарной катастрофы» [цит. по: Fear of foreigners, 2011], с которой она не сможет справиться самостоятельно [10]. Министр экономики и финансов Италии Дж. Тремонти [11] отметил: «Если Европа хочет продолжить свое существование, она должна основываться на солидарности и ответственности. Мы неплохо справились с долговым кризисом. Сейчас мы столкнулись с кризисом геополитическим: что делать с Африкой и Средиземноморьем? Проблема нелегальной иммиграции – проблема не отдельных государств, потому как в итоге с ее последствиями сталкиваются все» [цит. по: The next European crisis… 2011]. Председатель итальянского сената Р. Скифани выступил с заявлением схожего содержания: «С логикой, согласно которой управление миграционными потоками из Африки ложиться на плечи тех, кто стоит в первых рядах, нельзя согласиться. Европа должна выполнить свои обязательства» [цит. по: Bossi: «Immigrati…», 2011]. Президент Итальянской Республики Дж. Наполитано отметил: «Высадка иммигрантов на Лампедузе – проблема не только для Италии, ведь те, кто высаживается на острове, считают, что они прибыли в Европу. Потому необходима общая европейская миграционная политика, а не 27 национальных миграционных политик» [цит. по: Fornani P.L., 2011].
Итальянская оппозиция в период урегулирования миграционного кризиса фактически солидаризировалась с правящей коалицией и также стала оказывать давление на европейские институты. Секретарь Демократической партии П.Л. Берсани заявил: «Я полностью согласен с министром Марони: мы столкнулись с непредвиденной ситуацией, при которой Европа, руководствуясь принципом субсидиарности, не должна полагать, что периферийная страна, находящаяся на границе, может справиться с результатами непредвиденного эпохального события. Европа должна нам помочь» [цит. по: Ballarò: «Libia…», 2011]. Лидер оппозиционного Союза христианских демократов и центра П.Ф. Казини, комментируя происходящее, отметил: «Данная ситуация позволит понять, существует или нет Европа» [цит. по: Picariello A.]. Председатель Палаты депутатов и лидер оппозиционной партии «Будущее и свобода Италии» Дж. Фини [12] подчеркнул: «Парадоксально, что в тот самый момент, когда всем очевидно, что Европейский союз должен проводить общую политику, он не может произнести ничего внятного. Создается впечатление, что наднациональные институты не способны противостоять современным вызовам» [цит. по: Italia-Francia, «Sì a Schengen…», 2011].
Bepul matn qismi tugad.