Kitobni o'qish: «Актуальные проблемы Европы №4 / 2010»

Об авторах

Кондратьева Тамара Степановна – экономист, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, tamara@inion.ru

T.S. Kondratyeva – Economist, Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences.

Новоженова Ирина Сергеевна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, novozhenova@inion.ru

I.S. Novozhenova – Ph.D. in history, Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences.

Пальников Марат Степанович – кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН.

M.S. Palnikov – Ph.D. in economics, Leading researcher, INION, Russian Academy of Sciences.

Погорельская Светлана Вадимовна – кандидат политических наук, доктор философии Боннского университета, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, pogorelskaja @inion.ru

S.V. Pogorelskaya – Ph.D. in political sciences, Ph.D. (University of Bonn), Senior researcher, INION, Russian Academy of Sciences.

Тэвдой-Бурмули Александр Изяславович – кандидат политических наук, доцент кафедры европейской интеграции МГИМО(У) МИД РФ, tevdoy@mail.ru

A.I. Tevdoy-Burmuli – Ph.D in political sciences, Senior lecturer, European Integration Chair (MGIMO).

Хенкин Сергей Маркович – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У) МИД РФ, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН, semarkos@mail.ru

S.M. Khenkin – Doctor in history, Professor (MGIMO), Leading researcher, INION, Russian Academy of Sciences.

Введение

Проблема воздействия иммигрантов на принимающее общество до сих пор не получила должного освещения в европейской научной литературе, и это имеет свое объяснение. В европейских странах с присущим им высоким уровнем толерантности и достаточно жестким законодательством, направленным против любых форм дискриминации, в том числе и по отношению ко всем вновь прибывшим, попытка серьезного исследователя заняться выяснением вопроса не только о позитивном, но и о негативном воздействии мигрантов на социум, может обернуться для него обвинениями в неприязни к «чужакам» и в ксенофобии. Вот почему исследователи стараются не затрагивать эту проблему и сосредоточивают свои усилия в основном на анализе вопросов, связанных с интеграцией иммигрантов в принимающее общество.

Вместе с тем быстрый рост численности иммигрантов в Европе придает этой проблеме особую актуальность. Согласно данным ООН, только за последние годы (2005–2010) она увеличилась почти на 8,1 млн. человек. В настоящее время в Европе сосредоточена уже пятая часть всех международных мигрантов, при этом большая часть из них проживает в таких странах, как Германия (10,8 млн.), Франция (6,7 млн.), Великобритания (6,5 млн.) и Испания (6,4 млн. человек)¹.

Уже сам факт присутствия столь огромного числа иммигрантов не может не оказывать воздействие на принимающие социумы, и воздействие это ощущается практически во всех областях жизни – в экономике, социальной сфере, политике, религии, культуре. Чуждые Европе этнокультурные традиции, которые иммигранты стремятся сохранить на новой родине, вызывают раздражение и отторжение со стороны коренного населения, а порой способствуют размыванию национальной идентичности европейских народов.

В данном выпуске журнала «Актуальные проблемы Европы» нашли отражение многие из аспектов заявленной в нем темы, но мы хотели бы обратить внимание читателей на наиболее важные из них. В качестве таковых мы рассматриваем: влияние иммиграции на политический процесс в принимающих странах (эта проблема освещается в статьях А.И. Тэвдой-Бурмули, С.В. Погорельской, Т.С. Кондратьевой, И.С. Новоженовой); роль иммиграции на рынке труда (эта тема затрагивается в статье С.М. Хенкина); иммиграция в Россию из стран постсоветского пространства и особенности взаимоотношений между мигрантами, российским населением и властью (эта проблема исследуется в статьях М.С. Пальникова).

Проблемы политического и гражданского участия иммигрантов в жизни общества в странах Европы исследуются в статье А.И. Тэвдой-Бурмули «Политическое представительство иммигрантов в современной Европе: Проблемы формирования “нового европейца”». Автор приводит различные толкования категории «политическое участие», выдвигаемые западными исследователями, и дает собственную трактовку этого понятия. А.И. Тэвдой-Бурмули предпринимает попытку выяснить, в какой степени представители новых иммигрантских сообществ имеют доступ к избирательным правам, к лоббированию своих интересов, к политической деятельности в партиях и общественных ассоциациях, и приходит к выводу, что европейские государства создали достаточно комфортные условия для реализации членами этих общин (негражданами) их политических прав, а в некоторых странах – и избирательных прав. В статье также отмечается, что во всех европейских странах происходит увеличение численности выборных лиц из среды иммигрантов в органах власти разных уровней.

В статье С.В. Погорельской «Влияние иммигрантов на немецкое общество: Взаимная интеграция» дается анализ форм и методов влияния на политический процесс в ФРГ крупных иммигрантских сообществ – турок, немцев, депортированных из Восточной Европы, немецких переселенцев из бывших советских республик и евреев, принимаемых по статусу «контингентных беженцев» с целью восстановления еврейской общины в Германии.

Особенно подробно автор описывает турецкую диаспору, поскольку она занимает весьма специфическую нишу в немецком обществе и практически не интегрируется в культуру принимающего общества и даже не слишком поддается ограничительному действию правовых нормативов. Турецкая диаспора не обладает централизованной организационной структурой, которая позволила бы государству сотрудничать с ней как с единым целым, однако представляющие ее различные организации и союзы чрезвычайно активны – как в Германии, так и на общеевропейском уровне. Турецкие иммигранты все более целенаправленно включаются в политический процесс через членство в существующих в стране партиях; в настоящее время они представлены практически во всех из них, особенно много выходцев из Турции в партии «Зеленые», где некоторые из иммигрантов занимают даже руководящие посты. Турецкая диаспора имеет своих делегатов в местных парламентах страны и даже в Бундестаге, и это позволяет ей не только отстаивать собственные интересы, но и активно влиять как на внутреннюю, так и на внешнюю политику страны. Формы и методы воздействия турецкой диаспоры на немецкий социум, а также их отличие от методов, используемых другими диаспорами, в частности немецкими переселенцами и евреями, переехавшими в Германию после распада СССР, и являются одним из главных объектов исследования в статье С.В. Погорельской.

Т.С. Кондратьева в статьях «Великобритания: Иммиграция и предвыборная кампания 2010 г.» и «Проблемы иммиграции в программных документах политических партий Великобритании» анализирует воздействие иммиграции на избирательную кампанию 2010 г. по выборам в британский парламент. Автор отмечает, что эта проблема в последние годы приобретает здесь все большую актуальность и все большее политическое звучание из-за усиливающегося воздействия иммигрантов на британское общество и растущего недовольства коренных жителей «засильем иммигрантов». Разразившийся в 2008 г. глобальный экономический кризис, оказавшийся очень болезненным для Великобритании, способствовал выдвижению на первый план вопросов, связанных с состоянием британской экономики, безработицей и ожидаемым увеличением налогов. В то же время кризис привел к обострению конкуренции между мигрантами и коренными жителями за рабочие места, к ухудшению состояния системы социального обеспечения, за счет которой живет значительная часть иммигрантов, что не могло не отразиться на отношении британцев к иммигрантам.

Хотя вопрос об иммиграции не вышел на первое место в повестке дня предвыборной кампании, но он широко обсуждался на встречах кандидатов с избирателями и во время телевизионных дебатов лидеров ведущих политических партий страны. Однако британские избиратели так и не получили от политиков ответы на тревожащие их вопросы, считает Т.С. Кондратьева, и причину этого автор видит в том, что на протяжении всех 13 лет своего правления лейбористы настойчиво и весьма агрессивно подавляли любые попытки оппозиционных партий выступить с критикой сверхлиберальной иммиграционной политики правительства. Каждый раз лейбористы использовали один и тот же, но весьма эффективный метод: они обвиняли своих противников в «расизме». Поэтому и в нынешней избирательной кампании как Консервативная, так и Либерально-демократическая партия стремились ограничиться обсуждением экономических и социальных аспектов иммиграции и старательно избегали дискуссий по таким острейшим проблемам, как, например, воздействие иммигрантов на политические процессы, на религию, культуру, британскую идентичность.

В статье И.С. Новоженовой «Дискуссия о национальной идентичности во Франции» рассматриваются политические итоги общественной дискуссии на необычную для таких мероприятий тему: «Что такое французская национальная идентичность и что значит быть французом». Дискуссия стала значимым событием в жизни общества, в ней приняли участие политические деятели, партии, общественные организации, рядовые французы, иммигранты и дети иммигрантов, которые смогли благодаря Интернету публично высказать свое мнение. Полемика позволила выявить характер взаимоотношений между «давними» и «недавними» жителями Франции, а также степень включенности иммигрантов и их потомков в политическую жизнь страны и в гражданское общество. Президент Н. Саркози и правящая партия, инициируя дискуссию, преследовали собственные политические цели: они позаимствовали идеи нации, патриотизма, национальной самобытности у крайне правой партии Национальный фронт и хотели в процессе дебатов «очистить» эти понятия от националистического подтекста, рассчитывая в результате расширить свой электорат за счет избирателей Лё Пена.

Тема влияния иммиграции на рынок труда принимающих стран является одной из наиболее исследованных в западной литературе. Она уже освещалась и в журнале «Актуальные проблемы Европы»². Но в условиях разразившегося в 2008 г. глобального экономического кризиса эта проблема приобрела особую актуальность, и потому мы не могли не отразить ее и в ныне выпускаемом номере журнала.

В статье С.М. Хенкина «Иммигранты и принимающие общества в условиях глобального экономического кризиса: Опыт Испании» подчеркивается, что серьезные проблемы, возникшие в экономике этой страны, наложили глубокий отпечаток как на поведение иммигрантов, так и на отношение к ним со стороны властей, политических организаций и коренного населения. В Испании глобальный экономический кризис затронул прежде всего сферу занятости, по уровню безработицы (20,1 % самодеятельного населения) страна оказалась на первом месте в Западной Европе. Массовая безработица привела к обострению соперничества между коренными жителями и переселенцами за рабочие места, за распределение социальных услуг и выплат и оказала серьезное влияние на самые разные аспекты иммиграционной ситуации.

С.М. Хенкин отмечает, что под воздействием кризиса в Испании актуализировалась идущая уже много лет общественная дискуссия по проблемам иммиграции, в ходе которой обсуждались самые разные вопросы, в том числе такие, как: являются ли переселенцы благом или злом для принимающей страны; способны ли иммигранты, прежде всего мусульмане, интегрироваться в испанский социум или останутся его своеобразной «непереваренной» частью; какой должна быть иммиграционная политика властей – относительно либеральной или жестко ограничительной. В этой связи автор проводит тщательный анализ изменений в иммиграционной политике правящей Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) и в программах главных оппозиционных политических партий, которые вносили свои коррективы под влиянием все более усиливающегося негативного восприятия иммигрантов со стороны испанского общества.

М.С. Пальников в статьях «Иммигранты, российское население и власть: Специфика взаимоотношений» и «Российский социум и диаспоры» проводит серьезную исследовательскую работу по выявлению специфической структуры и характера иммиграции, появившейся в России после распада СССР. Автор анализирует самые разные аспекты иммиграционных процессов: особенности образовавшихся на территории РФ этнических диаспор, объединяющих выходцев из бывших советских республик; межэтнические конфликты, существующие между народами на постсоветском пространстве, их перенос на территорию России вместе с иммигрантами – представителями этих народов; влияние общего советского прошлого, дающего почву для взаимопонимания россиян и мигрантов и смягчающего сложные процессы их взаимной адаптации; негативные последствия коррумпированности российских властей, имеющих дело с мигрантами и их объединениями. М.С. Пальников обращает внимание и на новое для русских явление – превращение русскоязычных жителей, оставшихся в независимых постсоветских государствах, в национальные меньшинства, подвергающиеся дискриминации и маргинализации. Автор выявляет также сходство и различия в проблемах, с которыми сталкиваются западноевропейские страны, принимающие иммигрантов, и Россия.

Т.С. Кондратьева,

И.С. Новоженова

Политическое представительство иммигрантов в современной Европе: Проблемы формирования «нового европейца»

А.И. Тэвдой-Бурмули

Аннотация. В статье анализируются различные подходы западных исследователей к толкованию понятия «политическое участие». Рассматриваются также юридические нормы обеспечения политических прав иммигрантов в европейских странах и препятствия, с которыми приходится сталкиваться «новым европейцам» при практической реализации этих прав.

Abstract. The western researchers different interpretations of the term «political participation» are analyzed in this article. The legal regulations of immigrants political rights and the obstacles the «new Europeans» would come across in their practical realization are also investigated.

Ключевые слова: иммиграция, политическое участие, гражданское участие, противодействие дискриминации, права легальных мигрантов.

Keywords: immigration, political participation, civic participation, counteraction to discrimination, legal immigrants rights.

На рубеже XX–XXI вв. стало ясно, что дальнейшее существование европейского социума во многом зависит от интеграции прибывающих в Европу трудовых мигрантов. Чуждость большинства иммигрантов европейской социокультурной модели, сопряженная с объективной затрудненностью интеграции в инокультурное сообщество, приводит к замыканию существенной части иммигрантов в пределах диаспоры. Это еще больше тормозит процесс социокультурной адаптации вновь прибывших к европейской реальности, провоцируя реакцию отторжения среди коренного населения и ставя под угрозу политическую и социальную стабильность Европы.

С этой точки зрения задачу интеграции иммигрантов в европейский социум трудно переоценить. Интеграция иммигрантов – сложный и многоаспектный процесс, предполагающий включение вновь прибывших в различные форматы европейского бытия. Не последнюю роль в этом процессе играет и политическая интеграция. В контексте политической интеграции новый обитатель Старого Света получает со временем легитимный доступ к процессу принятия политических решений и наделяется в связи с этим определенным комплексом прав.

Оптимальным итогом этого процесса должно быть не только усвоение вновь прибывшими определенных элементов политической культуры своей новой родины, но и качественное изменение его лояльности. Отныне она должна быть обращена на государство проживания в не меньшей мере, чем на государство происхождения.

Ключевой категорией в данном контексте является понятие политического/гражданского³ участия.

Политическое участие предполагает, в первую очередь, возможность реализации известных политических прав. Международное право трактует понятие политических прав достаточно четко, относя к таковым избирательные права, а также основные свободы – свободу собраний, право голоса, право на получение информации и др.

Базовым условием для обладания данными правами является наличие гражданства соответствующей страны. Впрочем, применительно к пространству Европейского союза это требование видоизменяется: Договор 1992 г. о Европейском союзе (т.н. Маастрихтский договор) учредил категорию «европейского гражданства». Любой гражданин государства – члена ЕС по умолчанию наделен статусом европейского гражданина, позволяющим ему голосовать на муниципальных выборах и выборах в Европейский парламент в любой стране ЕС при наличии небольшого периода оседлости в данной стране.

Один из ведущих ныне экспертов по проблематике политического участия М. Мартиньелло предлагает иное – расширительное – толкование данного понятия, трактуя его как «активное измерение гражданства» [Martiniello, p. 5]. С этого ракурса под категорию политического участия подпадают такие проявления гражданской активности, как демонстрации, митинги, разного рода забастовочные акции. Нельзя не отметить, впрочем, что возможность проявления подобной гражданской активности гарантируется как раз теми политическими правами, о которых было сказано выше. Следовательно, предлагаемое «расширительное» толкование на самом деле таковым не является.

Схожий вариант интерпретации категории политического участия предлагает испанский исследователь В.Ларралде, включающий в нее участие как в политических партиях (что закономерно), так и в профсоюзах, НПО и пр. [Larralde, p. 8]. Констатируя наличие политических целей в программах и практике деятельности НПО иммигрантов в Каталонии (лозунги предоставления политических прав, организация неформальных «параллельных выборов» и пр.), исследователь резонно рассматривает данную гражданскую активность как активность по сути политическую.

Распространена и противоположная точка зрения, согласно которой политическое участие есть лишь один из видов гражданского (civic) участия наряду с активностью в неправительственных гражданских ассоциациях.

Наконец, в политологии существует традиция жесткой дифференциации политического и гражданского участия [см., напр.: Jakobs, Phalet et al.].

Со своей стороны, мы бы считали возможным определить политическое участие через категорию доступа – формального и неформального – к процессу принятия решений. С этой точки зрения политическое участие проявляется как в контексте избирательного процесса, так и вне его – в виде общественной деятельности политической направленности, а также активности групп влияния (лоббизма).

Таким образом, в категорию политического участия мы включаем: 1) доступ к избирательным правам; 2) лоббистскую активность; 3) доступ к политической деятельности вне избирательного процесса – в партиях и общественных ассоциациях политической направленности.

Свою задачу мы видим, в первую очередь, в оценке того, в какой степени представители новых иммиграционных сообществ имеют доступ к названным выше возможностям.

Доступ к избирательным правам

Очевидно, что натурализовавшиеся в конкретной европейской стране иммигранты из стран Третьего мира обладают формально всем комплексом политических прав, вытекающих из статуса гражданина.

Достаточно распространенной практикой в ЕС стало предоставление некоторых политических прав и легальным резидентам – гражданам «третьих стран»⁴. В первую очередь речь идет о праве участия в выборах на местном уровне.

Некоторые страны ограничиваются предоставлением легальным резидентам только активного избирательного права на местных выборах (т.е. права голосовать – без права избираться). Это предусмотрено законодательством Бельгии и Эстонии. Более широкими правами наделены легальные резиденты таких стран, как Великобритания, Дания, Ирландия, Испания, Мальта, Нидерланды, Португалия, Словакия, Словения, Финляндия и Швеция. Им разрешено как избирать, так и избираться при соблюдении определенных условий. Наконец, значительная группа европейских стран не допускает в принципе никакого участия неграждан в избирательном процессе (Австрия, Венгрия, Германия, Греция, Италия, Кипр, Латвия, Литва, Люксембург, Франция, Чехия).

Часть упомянутых стран гарантирует известный уровень избирательных прав лишь легальным резидентам из определенных государств. Так, в Великобритании к этой категории относятся выходцы из стран Британского Содружества; Испания и Португалия допускают предоставление избирательных прав на основе принципа взаимности с рядом третьих стран.

Таким образом, формально доступ иммигранта-иностранца к избирательным правам детерминируется гражданством индивида (а иногда даже и оно, как мы видим, не требуется).

На практике конкретная интенсивность его политического участия зависит от совокупности неформальных факторов. Так, существенным препятствием для реализации избирательных прав индивида в ряде случаев является языковой барьер. Формально избирательное законодательство европейских стран не гарантирует предоставление потенциальному избирателю неевропейского происхождения какой-либо информации на его родном языке. Это, безусловно, ограничивает политические возможности индивида. В этом смысле опыт США с практикой официального использования языков иммигрантских меньшинств в зоне их компактного расселения принципиально отличается от европейского.

Следует, впрочем, иметь в виду, что в последние два десятилетия политические партии европейских государств все чаще используют в рамках предвыборных кампаний практику предвыборной агитации на языке доминирующих в конкретной стране иммигрантских сообществ. Такая традиция уже устойчиво сформировалась в Бельгии, Нидерландах, ФРГ. Уместно заметить, что резоны подобной партийной политики носят не ценностный (права человека и пр.), а прагматический политический характер: агитация на языке меньшинства расширяет электоральную базу партии. То же самое можно сказать и об использовании лозунгов защиты прав иммигрантов в партийном дискурсе: ценностные мотивы здесь тесно переплетены с прагматическими.

Помимо языкового – неформального – барьера существует и барьер формальный, обусловленный отсутствием у потенциального избирателя идентификационных документов. С этой проблемой, впрочем, сталкиваются преимущественно кочевые меньшинства (цыгане, синти и др.), легальные трудовые мигранты, по понятным причинам, относятся к своим удостоверениям личности в высшей степени бережно.

В настоящее время наметилась тенденция к появлению еще одного вида ограничения избирательных прав по формальным мотивам. Весной 2010 г. Бельгия ввела запрет на ношение в общественных местах традиционных мусульманских головных уборов и одеяний, полностью закрывающих лицо и тело. Аналогичный законопроект обсуждается во Франции; с инициативой распространить данную правовую норму на ЕС в целом выступила вице-президент Европейского парламента С. Кох-Мерин. Очевидно, что принятие подобных законов делает более проблематичным реализацию женщинами-мусульманками, придерживающимися традиционных взглядов, их избирательных прав: им придется выбирать между лояльностью общинной традиции и возможностью проголосовать на выборах. Участие в выборах, таким образом, может стать для них равносильно разрыву с общиной, что ведет ко многим последствиям, вплоть до угрозы личной безопасности [см., напр.: Деминцева, с. 128]. Фактически закон о парандже может превратиться еще в одно, хотя и не главное, препятствие на пути интеграции существенной части иммигрантского сообщества в европейский социум. Однако и закон о парандже, и интеграция в целом имеют общую цель – отказ от неевропейских социокультурных стереотипов. С этой точки зрения принудительная европеизация одежды для мусульманок, желающих проголосовать на выборах, может рассматриваться как радикальное средство социальной интеграции женщин-иммигранток неевропейского происхождения.

Наконец, не следует исключать и открытых актов дискриминации избирателей неевропейского происхождения на избирательных участках. Такие случаи, впрочем, носят единичный характер и укладываются в статистическую погрешность.

Таким образом, можно констатировать, что со стороны принимающих государств созданы достаточно комфортные условия для реализации членами иммигрантских общин (негражданами) их политических прав, а в некоторых странах – и избирательных прав. При этом с каждым годом становится все очевидней (история с запретом ношения хиджабов в общественных местах тому подтверждение), что власти ждут ответных шагов со стороны иммигрантских сообществ – шагов, которые свидетельствовали бы о готовности иммигрантов к социокультурной интеграции. То есть политические права неявно предлагаются в обмен на отказ от социокультурной самобытности. И поскольку интеграция иммигрантов – приоритетная для европейского социума задача, каких-либо уступок иммигрантам со стороны европейского истеблишмента в этом вопросе ожидать сложно. Напротив, можно с полным основанием полагать, что иммигрантам придется столкнуться с еще большим ограничением их прав.

Участие в общественных ассоциациях политической направленности

Иммигранты, получившие гражданство страны проживания, получают и избирательные права, и полную возможность реализовывать право на создание ассоциаций. Что касается легальных резидентов-неграждан, то ценностный код современного европейского социума допускает предоставление им права участия в общественных организациях.

Традиционно сферой активности иммигрантских ассоциаций была, помимо прочего, борьба с расизмом и ксенофобией [Freedom of association, p. 98], т.е. деятельность, безусловно, политическая по своим целям. Активное создание подобных НПО началось с 1980-х годов. В 1981 г. получили право создавать свои ассоциации легальные резиденты–неграждане во Франции. Аналогичные шаги были позже предприняты и в других европейских странах.

Наблюдатели отмечают, что данные законодательные меры были вызваны в первую очередь активностью самих иммигрантов [Деминцева, с. 101, Layton-Henry, p. 57]. В то же время достаточно очевидно, что и национальные власти, в свою очередь, также были заинтересованы в том, чтобы иммигрантское движение находилось в системных рамках; это позволяло надеяться на более быструю в перспективе интеграцию вновь прибывших в новый для них социум [Freedom of association, p. 98].

В своем развитии иммигрантские ассоциации прошли несколько этапов. Конкретное выражение, а равно и датировка этих этапов варьируется от страны к стране. Общей тенденцией является очевидное усиление идентитарной, социокультурной либо конфессиональной направленности требований иммигрантских организаций, в то время как мотив социальной дискриминации начинает ослабевать. Это отражает общие изменения в характере иммигрантского феномена в Европе на рубеже XX–XXI вв.

Реализация данной – «ассоциативной» – формы политического участия сталкивается с несколькими основными препятствиями.

Формальное препятствие. Нередко ассоциациям легальных резидентов приходится иметь дело с более сложным режимом регистрации, нежели ассоциациям граждан. Примером тому является и упоминавшийся французский закон 1981 г., предполагавший разрешительный, а не регистрационный характер создания организаций этого типа. Мотивы подобной дискриминации вполне очевидны.

На сегодняшний день ряд европейских стран продолжают придерживаться ограничительной стратегии в отношении иммигрантских организаций. В Соединенном Королевстве право создавать ассоциации гарантировано лишь легальным резидентам – выходцам из стран Британского Содружества. В Бельгии и Люксембурге не менее 75 % членов вновь создаваемой ассоциации должны иметь гражданство соответствующей страны. Ограничения существуют также в ФРГ, Италии, ряде других европейских стран.

Неформальные ограничения. К ним относится, в первую очередь, недостаточное (по сравнению с организациями граждан) ресурсное обеспечение. Существенную роль в выправлении этой ситуации в настоящее время играет «общеевропейский интеграционный контур» – как правовой, так и институциональный. Речь идет о программах и институтах, действующих в рамках Совета Европы и Европейского союза и предназначенных именно для поддержки маргинализирующихся социальных групп.

Что определяет конкретные формы и уровень участия иммигрантов в политической жизни принявшего их государства? Вопрос этот активно дебатируется в экспертной среде⁵. К настоящему времени устоялось представление о нескольких главных детерминантах политического участия иммигрантов. К таковым относят: ресурсы, мотивации, а также институциональные возможности для социальной мобилизации (того, что в англоязычной литературе обычно именуется recruitment) [Kosic].

Под ресурсами в данном контексте понимают, как правило, изначально имеющиеся у индивида преимущества, реализуемые в процессе интеграции – образовательный потенциал, материальные средства, время, профессиональный опыт, коммуникативные способности и возможности индивида. И хотя упоминавшиеся выше сети социальной мобилизации (recruitment networks) иногда, как уже было сказано, рассматриваются как отдельный фактор, строго говоря, они тоже могут считаться специфическим ресурсом. От степени вовлечения иммигранта в общинную жизнь (в том числе религиозную), социализации на рабочем месте, от уровня доступа к коммуникационным технологиям и т.д. напрямую зависит его политическая либо гражданская активность.

На выявлении роли образования в процессе политической интеграции иммигрантов некоторые исследователи фокусируют особо пристальное внимание⁶. Действительно, именно этот фактор не только формирует идентичность индивида и его ценностный код, не только обусловливает во многом профессиональный путь иммигранта, но и, по мнению многих, коррелирует с коммуникативными возможностями индивида. Чем выше уровень полученного образования, тем проще дается иммигранту интеграция в новый социум и политическое участие в нем [Kosic].

Часть исследователей, впрочем, оспаривает эту точку зрения. В ряде случаев высокий уровень социальной активности иммигрантов накладывается на их весьма низкий образовательный статус. В частности, это было характерно для манифестаций бёров⁷ во Франции в 1990‐х годах. «Существуют очевидные доказательства политического активизма (иммигрантов. – А.Т. – Б.) в условиях отчуждения от образования – в формах манифестаций и участия в гражданских ассоциациях» [Faure Atger]. Подобные коллизии побуждают исследователей дифференцировать виды иммигрантской гражданской активности, увязывая их с различной степенью обусловленности уровнем образованности. Если для начальной фазы активности – внутриобщинной – степень образованности иммигрантов особой роли не играет, то для фазы политического участия на национальном уровне корреляция образованности и успешности политического участия очевидна.