Kitobni o'qish: «Трон Знания. Книга 2»
Моим дочерям посвящается
Часть первая
~ 1 ~
В старинном замке, стоящем посреди полусонной пустоши, ещё не стихло оживление. Новоявленные государственные мужи прохаживались по залу, потягивая вино из хрустальных бокалов. Ветер вносил в окна запах остывающего сада, скользил по довольным лицам, подхватывал обрывки фраз и без сожаления терял их в коридорах.
Сидя за круглым столом, Маликá взирала в пустоту. Она – старший советник… Это сон, розыгрыш, спектакль – всё что угодно, но только не явь. Посмотрела на маркиза Бархáта. Вилар разговаривал с Анатаном и Криксом, такими же, как она, простолюдинами. Командир стражей Крикс держался молодцом: стоял как на параде, гордо расправив плечи и вздёрнув подбородок. Чего нельзя было сказать об Анатане: распорядитель приисков Бездольного Узла трясся, словно выбежал на лютый мороз голышом.
Малика покосилась на пустующее кресло из чёрного дерева с резной спинкой и подлокотниками из слоновой кости. Назначив советников, Адэр объявил, что первое заседание состоится через пять дней, и покинул зал.
Возле окна в гордом одиночестве возвышался маркиз Орэс Лаел – красивый мужчина с волнистыми волосами цвета конского каштана и умным широким лбом. Малика отвернулась: мериться взглядами с озлобленным дворянином не было сил. Ей стало понятно, отчего у Лаела резко испортилось настроение: он метил в кресло, в котором она сидит.
Малика поднялась и вышла из зала. Прошествовала через холл мимо охранителей и стражей, заставляя себя смотреть вперёд, а не под ноги. Войдя в хозяйственное крыло замка, не выдержала, полетела в смятении по коридору, сталкиваясь с изумлённой прислугой. Уже знают. Быстро же… Возле своей комнаты остановилась. Сердце подсказало: там Мун – любимый и любящий старик, заменивший ей мать и отца. Малика глубоко вздохнула и перешагнула порог – неторопливо, легко, будто вернулась с прогулки по саду.
– Это правда? – спросил Мун и осёкся, глядя поверх её плеча.
– Мун, – прозвучал голос Вилара. – Оставь нас.
Старик ссутулился. Прошмыгнул мимо маркиза и закрыл за собой дверь.
Малика упала на стул:
– Вы знали?
– Нет, – ответил Вилар.
– Что он задумал?
– Решения правителя не обсуждаются.
– Я не хочу быть старшим советником. Я вообще никем не хочу быть.
– Правителя меньше всего интересуют наши желания.
Малика стиснула кулаки.
– Научись держать себя в руках, – произнёс Вилар.
– А что, по-вашему, я сейчас делаю?
– Успокойся. Ничего ужасного не произошло.
Слова Вилара вызвали нервную усмешку.
– Не произошло? «Взята из грязи, посажена в князи» – вот что обо мне скажут, маркиз Бархат.
Он наполнил стакан водой и протянул Малике:
– Тебя должно волновать только мнение правителя. И зови меня Вилар.
– Ладно. Если вам так хочется, пусть будет Вилар. – Малика сделала несколько торопливых глотков. – Я ничего не умею делать. Зачем он так со мной?
Вилар осмотрел скромную обстановку комнаты, остановил взгляд на тумбочке:
– Дневник ведёшь?
– Что?
– Записываешь какие-то мысли?
– От случая к случаю.
– Уничтожь.
– Вы шутите?
– Нет. – Голос Вилара утратил бархатистость. – Урок первый: у старшего советника не должно быть личных записей, чтобы никто – слышишь? – никто не смог использовать их против тебя или против правителя.
– Нет! Вы шутите! В этом замке… кто?
– Затем ты соберёшь свои вещи. Мун перенесёт их в твои апартаменты.
– Куда?!
– Ты поняла? Вещи перенесёт Мун, а не ты.
– Мне страшно.
– И завтра мы с тобой уезжаем в Ларжетай.
– Я никуда не поеду, – произнесла Малика, вмиг охрипнув.
– Я должен подготовить тебя к заседаниям.
– Почему в Ларжетае? Почему не здесь?
– Выезжаем на рассвете.
Малика прижала ко лбу вспотевший в ладонях стакан:
– Разбудите меня.
– Займись дневниками, – сказал Вилар и ушёл.
***
Рано утром, когда замок спал крепким сном, Мун проводил Малику до гаража, прошептал понятную только ему молитву и понуро поплёлся обратно. Без тени улыбки водитель маркиза открыл дверцу ярко-красной машины с поцарапанным крылом, подождал, пока Малика расположится в салоне, спрятал её чемодан в багажник и уселся за руль.
Не зная, откуда ждать Вилара – со стороны парадного входа или из флигеля, – Малика рассматривала окна, затянутые предрассветной кисеёй, и башенки на крыше, размытые в мутном небе. Время шло, а Вилар не появлялся. Водитель, прежде общительный и острый на язык, не издавал ни звука.
Лучи солнца окрасили стены замка в грязно-жёлтый цвет, позолотили кроны деревьев, расцветили клумбы. На двери флигеля засверкала бронзовая ручка-подкова.
Малика поелозила пальцем по кожаной обивке сиденья:
– Наверное, маркиз Бархат передумал ехать.
– Маркиз у правителя, – откликнулся Зульц и после недолгого молчания добавил: – Мне не сказали, как я должен к вам обращаться.
В его тоне, как и в позе, сквозила настороженность.
– Меня зовут Малика.
– Я помню. Но вы уже не та Малика, с которой я ездил к морю.
– Ничего не изменилось, Зульц, – неуверенно возразила она и тихо вздохнула. – Даже не знаю, сможем ли мы с тобой ещё раз прокатиться к морю.
Водитель посмотрел на неё в зеркало заднего вида и отвёл взгляд:
– Вы стали старшим советником и будете делать всё, что хотите.
– Нет, Зульц. Я стала советником и буду делать то, что хочет правитель.
– Разве не этого вы добивались?
– Добивалась? – опешила Малика. – С чего ты взял?
Зульц поморщился от досады:
– Простите, я сказал глупость.
Малика вцепилась в колени. Так вот что думает о ней прислуга!
Наконец отворилась дверь флигеля, с лестницы сбежал маркиз. Зульц завёл двигатель и направил машину ему навстречу.
Вилар сел рядом с Маликой:
– Как спалось?
– Не спалось.
Вилар выдавил улыбку и закрыл глаза.
Малика смотрела на пустошь, не успевшую накалиться под солнцем, и ничего не видела. В голове метались мысли: болезненные, колкие. Всё, чем она гордилась – честь и гордость, – втоптали в грязь. Если кто-то из служанок узнает об этой поездке, ей уже не отмыться.
Ближе к полудню автомобиль полетел по асфальтированной дороге; вдоль неё тянулись раздольные селения и похожие на игрушечные города усадьбы.
Вилар с интересом глядел по сторонам:
– В прошлый раз я добирался до столицы другим путём. А тут такая дорога!
– Я подумал, что вам надоело глотать пыль, и сделал небольшой крюк, – отозвался Зульц. – Если поехать в обратном направлении, упрёмся в Тезар.
Вдали показался Ларжетай. С холма, по которому катила машина, столица была видна как на ладони: большая, широко раскинутая, утопающая в зелени. Над белокаменными домами возвышались особняки и замки. К небу тянулись колокольни, башни и купола храмов. Справа, сквозь знойную дымку просматривались волнообразные очертания гор.
Вилар высадил Малику возле её гостиницы и, ничего не объяснив, уехал с Зульцем. Она пробежалась взглядом по новым окнам и гладким стенам, ожидающим покраски. Поднялась по отреставрированной лестнице к каменным собакам и вошла в здание.
Осмотр коридоров и комнат отвлёк от безрадостных мыслей. За Маликой неотступно следовал начальник строительной конторы – поджарый, как скаковая лошадь, человек в промасленной спецовке. Строительные рабочие здоровались с хозяйкой и вновь принимались шоркать, стучать и греметь.
– Таали! Правитель поручил мне важное дело, – сказала Малика. – Я не смогу совмещать его с гостиницей.
– Теперь понятно, почему вас долго не было. – Начальник с сокрушённым видом покачал головой. – Похоже, мои ребята остались без работы. Пойду скажу им, чтобы собирали инструменты.
– Ни в коем случае! Вы должны закончить ремонт. И очень быстро.
– Как же без вас?
– Я назначаю тебя распорядителем.
Таали почесал ребро мозолистой ладони:
– Распорядителем?
– Да, Таали. Ты человек серьёзный, ответственный, и сделаешь всё как надо.
Таали густо покраснел:
– Благодарю за доверие.
– Теперь идём в банк. Паспорт с собой?
– Да, обязательно, – кивнул Таали. – Здесь, в подсобке.
Возле знакомого здания с помпезной вывеской стояла машина Вилара. Зульц сидел за рулём, читал газету и, казалось, ничего вокруг не замечал. Малика подтолкнула Таали к двери, услужливо открытой охранником.
В операционном зале произошли перемены. Возле входа появились два флага: зелёный с бурым медведем (Тезара) и синий с кипенной чайкой (Порубежья). На круглом столе в центре помещения возвышался гигантский глобус, и на вошедшего в банк человека смотрели две страны – солидных размеров пятно на севере и клякса на юге, – разделённые тонкой границей. Мебели (впрочем, как и служащих) заметно поубавилось, и на освободившихся местах стояли горшки с цветами и декоративные кадки с деревцами. На стенах висели исключительно спокойные, светлые морские пейзажи.
Вилар сидел за столом Зарина. Клерк уже не выглядел перепуганным и несчастным, каким был во время их последней встречи. Дешёвые брюки и пиджак цвета полыни он сменил на добротный чёрный костюм, в галстуке поблёскивал серебряный зажим, в запонках переливались камешки.
При виде Малики Зарин встал и учтиво поклонился.
– Госпожа Латаль, добрый день, – прозвучал на весь зал чей-то елейный голос.
Малика оглянулась.
Старший служащий вышел из-за конторки:
– Рад видеть вас в полном здравии.
– Добрый день, – ответила она. – Вы вновь ошиблись. Я аспожа. Ведь именно так обращаются к женщинам из низшего сословия.
Зарин придвинул к столу ещё один стул:
– Прошу вас, аспожа Латаль.
– Дела привели? – спросил Вилар, когда Малика опустилась на краешек сиденья.
– А вас?
Вилар наклонился к ней:
– Урок второй: никогда не отвечай вопросом на вопрос. – Перелистал лежащие перед ним документы и, не отрывая взгляда от последней страницы, проговорил: – Покупаю машину.
– Вы клиент этого банка?
– Нет. Но Зарин с пониманием отнёсся к моей просьбе.
– Надеюсь, и к моей просьбе отнесётся с пониманием. – Малика подозвала Таали, замершего в нескольких шагах от стола, и обратилась к клерку: – Я хочу, чтобы вы принимали счета с подписью этого человека. Вашими правилами это предусмотрено?
– Конечно, – кивнул Зарин и перевёл взгляд на Таали. – Ваш паспорт.
Пока клерк заполнял бланки, Вилар взял со стола телефонный аппарат и отошёл в сторону, насколько позволила длина шнура. Малика не слышала, с кем и о чём он говорит, но по тому, как просветлело его лицо, засияли глаза, а на губах заиграла искренняя улыбка, было понятно, что маркиз разговаривает с очень близким человеком.
Выйдя из банка, Вилар вручил водителю папку с документами:
– Заберёшь машину из салона и отправляйся в замок.
– На новой? – пробормотал Зульц.
Вилар развернул его лицом к перекрёстку:
– Ступай! – И легонько толкнул в спину. Посмотрел на Таали. – И ты иди.
Оглядываясь и спотыкаясь, Таали побежал к пешеходному переходу.
Усадив Малику в автомобиль, Вилар проехал по извилистой улочке и затормозил напротив знакомого магазина одежды:
– Урок третий: старший советник должен выглядеть как старший советник.
Просторный зал встретил ароматом духов. Овальные зеркала на стенах ловили отражение Малики и Вилара и передавали друг другу. Всё выглядело так же, как в прошлый раз, за небольшим исключением – теперь под потолком висело жёлтое стеклянное солнце. Промозглыми зимними вечерами водопад мягкого света, льющийся из шарообразной люстры, сделает помещение тёплым и уютным.
– Рада вас видеть! – воскликнула хозяйка магазина – худенькая женщина без возраста, одетая в платье цвета раздавленной земляники.
Вилар подошёл к платяной стойке и стал передвигать плечики с нарядами:
– Подберите для госпожи несколько платьев. И не забудьте про обувь.
– Полагаясь на вкус… – начала хозяйка.
– Полагаясь на ваш вкус. Я прошу вас одеть высокопоставленную даму.
Хозяйка свела на переносице брови, пытаясь сообразить, о какой даме идёт речь.
– Поторопитесь. У нас мало времени. – Вилар выдернул из чековой книжки лист. – Сумму укажете сами.
Перед тем как удалиться, шепнул Малике:
– Выглядеть как старший советник.
Примерка заняла намного больше времени, чем Малика ожидала: там ушить, там укоротить, там убрать воланы. Наконец она вышла из магазина.
– И это всё? – спросил Вилар, складывая коробки с платьями и обувью на заднее сиденье.
– Остальное через неделю. – Малика села в автомобиль и, глядя на витрину, принялась крутить пуговицу на манжете рукава.
Следующим было посещение салона красоты. Малику долго учили пользоваться шпильками, невидимками, гибкими лентами. В какой-то миг захотелось постричься, но, расчесав после очередного эксперимента длинные волосы, она терпеливо дослушала советы мастеров, взяла протянутый ей пакетик с приспособлениями для создания причёсок, выскочила из прохладного зала на жаркую улицу и нырнула в автомобиль. От осознания собственной ничтожности на глаза наворачивались слёзы. Она совершенно не разбирается в моде, у неё нет вкуса и нет желания превращаться в манекен.
В вестибюле гостиницы ждали Таали с сыном. Вложив Малике в руки ключи, распорядитель подхватил коробки с одеждой и скрылся под лестницей. Юноша забрал у маркиза саквояж и побежал вверх по ступеням.
Малика и Вилар поднялись на третий этаж. Широкий коридор с нежно-кремовыми стенами был украшен белоснежной лепкой, выполненной с утончённым изяществом. Под потолком горели лампочки на скрученных проводах. Света было достаточно, чтобы видеть нутро открытых комнат с заклеенными газетами окнами. К запаху штукатурки и краски примешивался древесный аромат.
– Работа идёт к завершению, – заметил Вилар, ступая по паркету из белого дуба.
– Да, этот этаж почти готов, – кивнула Малика.
– Ремонт – только начало. Тебе нужен человек, который будет вести дела в гостинице.
– Таали.
– Он строитель. Когда ты подпишешь акт приёмки работ, он исчезнет вместе со своей бригадой. Тебе придётся перевезти сюда Муна.
– Он меня не бросит.
– В таком случае всё, что ты затеяла, – пустая трата денег, времени и сил.
– Ещё одна причина отказаться от кресла советника, – проговорила Малика и прибавила шаг.
Они вошли в номер, в котором некогда провели вместе несколько дней. Новую мебель, как, впрочем, и остальные предметы интерьера, в гостиницу пока не завезли, и Таали притащил сюда кое-что из старой обстановки: коричневый ковёр; оранжевое кресло; торшер под бордовым абажуром.
Малика заглянула в спальню. Кровать застлана ядовито-зелёным стёганым покрывалом. На фоне филигранного ремонта видавшее виды убранство гостиничного номера являло собой пик безвкусия.
Вилар покосился на закрытую дверь второй спальни, посмотрел на завешенное тряпкой окно и спокойно сказал:
– Идём ужинать.
***
То же кафе, та же обслуга, среди посетителей мелькнули знакомые лица. Атласная обивка стульев и кресел переливалась в свете ламп. На столиках стояли плетёные корзиночки с незабудками. Из окон была видна площадь, окружённая фонарями. По белым каменным плитам катались на велосипедах дети. На другой стороне площади возвышалась гостиница, ожидающая конца ремонта.
Вилар чувствовал себя разбитым, но виду не показывал. Вдыхая запах цветов, неторопливо просматривал меню. Вечером он заскочил к Адэру – хотел предупредить, что уезжает с Маликой в Ларжетай, – а вышел от него на рассвете. Адэр неожиданно увлёкся воспоминаниями о своей жизни, сгоревшей в костре праздности и разгулов. О каких-то случаях рассказывал со смехом, после некоторых признаний долго мерил гостиную шагами, а нечаянные откровения запивал шампанским. Слишком быстрая смена настроения друга не понравилась Вилару. Как бы Адэр не совершил какую-нибудь глупость.
Вилар сделал заказ, отпустил официанта и повернулся к Малике. Она была одета в строгое платье стального цвета с глухим воротом и длинными рукавами. Единственным украшением служили серебряные пуговицы на лифе и широких манжетах.
– Отличное платье.
– Я выбрала его для первого заседания Совета, – ответила она, перебирая тонкими пальцами бахрому на скатерти.
– А пришла во второсортное кафе. Кто же так делает?
– Я хотела к нему привыкнуть. Если вам не нравится, я могу переодеться.
– Я же сказал: отличное платье, – резко проговорил Вилар и, спохватившись, сжал Малике пальцы. – Прости.
Она кротко улыбнулась и высвободила руку:
– Почему вы отослали Зульца в замок на новой машине?
– Он ей радуется больше, чем я. Пусть потешит душу.
– А старую куда денете?
– Хотел отдать Анатану, но её забирает Адэр.
– Зачем она ему? – удивилась Малика.
– Приедем, спросишь.
Размышляя обо всём сразу и ни о чём конкретно, Вилар потягивал вино, слушал музыку, смотрел на танцующие пары. За окном быстро смеркалось. Площадь опустела. На чёрных кованых столбах зажглись матовые белые шары. Публика в кафе поредела, официанты заскучали.
Малика переставила корзиночку с цветами с места на место, пригладила скатерть ладонью. Покосилась на бутылку из тёмного стекла, пытаясь разглядеть, сколько в ней осталось вина.
– Вы не хотите идти в гостиницу?
– Не хочу.
– Здесь недалеко есть очень красивое место. Могу показать.
– Вряд ли существует место красивее, чем Смарагд, – ответил Вилар и осушил бокал. – Но от прогулки не откажусь.
Они шли по городскому парку, в котором не было ни одной аллеи. Фонари щедро дарили свет резным беседкам, оплетённым диким виноградом, фонтанам и махровым полянкам, однако не касались тайных уголков – под раскидистыми деревьями угадывались очертания скамеек и силуэты уединившихся пар. Тишину нарушали ленивый плеск воды, сонный шелест листьев и приглушённые голоса влюблённых.
Покачивая в руке туфли, Малика мягко ступала по траве. Она волновалась – Вилар это чувствовал, – но мимолётными улыбками пыталась убедить его в обратном. Вилар тоже улыбался, хотя душа второй день сотрясалась от каждой мысли, как плохо застывший студень. Причиной визита к Адэру было вовсе не желание сообщить о поездке в Ларжетай. Вилар надеялся услышать ответ на глодавший разум вопрос – пусть не чёткий, хватило бы намёка: почему Адэр так вознёс Малику? Почему старшим советником стала она, а не маркиз Орэс Лаел или маркиз Мави Безбур, или любой другой дворянин? У неё нет ни должного образования, ни опыта, ни малейшего представления о том, как управлять страной. Надежда не оправдалась. Ни ответа, ни намёка из уст Адэра не прозвучало.
Вилар украдкой взглянул на Малику. Сколько пройдёт времени, пока она свыкнется с мыслью, что стала главной фигурой за столом Совета, и на деле станет главной фигурой? А сейчас… Сейчас она привыкает к новому платью и боится запачкать туфли.
Малике страшно, но ему страшнее в десятки, в сотни раз, ибо она робеет перед неизвестностью, а он знает, с чем ей суждено столкнуться.
Занятый размышлениями, Вилар с опозданием заметил, что фонари остались позади и дорогу освещает молочно-белая луна. Потянуло влажной прохладой. Послышалась ленивая перекличка лягушек.
Малика и Вилар шли между плакучими ивами, вяло раздвигая тонкие ветви руками, как пловцы, сохраняющие силы для решающего рывка. Вдруг Малика остановилась. Будто её тень остановился Вилар. Перед ним лежало круглое, как блюдце, зеркало; в нём застыло отражение луны и звёзд. Необычайное зрелище: вокруг темень, а у ног распласталось небо.
Вилар притронулся носком ботинка к зеркальной поверхности, по ней побежала рябь, заставив звёзды заискриться. Озеро…
– Удивительное место!
– Вам правда нравится? – спросила Малика; чёрные глаза мерцали, как звёзды на водной глади. – Я читала, что в Лайдаре тоже есть такое озеро, только больше и красивее. Как бы я хотела на него посмотреть!
– Посмотришь. Тебе предстоит много чего увидеть.
– Древняя столица находится в резервации ветонов. Туда я вряд ли поеду.
– Поедешь. Ты старший советник, и это твоя страна.
Малика улыбнулась. Чувства, которые Вилар целый день топил в мучительных думах, вырвались на волю.
– Малика… Я не знаю, с чего начать.
– Вы любите меня.
Вилар заложил руки за спину, сжал кулаки:
– Очень!
Малика направила взгляд на озеро.
– Не молчи! – взмолился Вилар.
– В Смарагде я причинила вам боль.
Он криво усмехнулся:
– Стоит ли об этом?
– Вилар! Я должна вам признаться. Я моруна.
– Я догадывался.
– Моруна всю жизнь любит одного мужчину. Я не смогу ответить вам взаимностью.
– Ты в кого-то влюблена?
– Моруна любит мужчину, который всю жизнь верен только одной любви. Такого мужчину, как она сама.
– А я не однолюб. И всего-то? – Вилар рассмеялся, а сердце наперекор рассудку сжалось в комок. – Ты до сих пор веришь в сказки. Пора повзрослеть.
– Это не сказка.
Он притянул Малику к груди:
– Пока у тебя никто не появился, разреши мне быть рядом с тобой.
– Вы обещали не прикасаться ко мне.
– Я пообещал сгоряча. Не подумав.
– Уже поздно, – сказала Малика и высвободилась из объятий.
Вестибюль гостиницы был скудно освещён стоящей на конторке лампой. Закрытые окна не пропускали с улицы ни звука. С кушетки поднялся заспанный Таали и, откланявшись, отправился домой.
– Моя комната находится на первом этаже, – сказала Малика.
– Я догадался, – проговорил Вилар и двинулся к лестнице.
Одинокие шаги раздавались лениво и тупо, как шаги путника, утомлённого длинной и тяжёлой дорогой.
– Спокойной ночи, мой господин.
Вилар обернулся:
– Я не твой господин, а ты не моя служанка. Теперь мы соратники. Если тебе противно называть меня по имени, обращайся ко мне «маркиз».
Лицо Малики вытянулось.
– Зачем вы так?
Вилар провёл рукой по глазам. Казалось, что кто-то бросил в них щепотку песка.
– Прости, Малика. Иди, отдыхай. На рассвете выезжаем. – И двинулся вверх по ступеням.
– Вилар!
– Что ещё, Малика?
– А как я должна обращаться к другим советникам?
Вилар схватился за перила. Внезапная догадка пронзила всё его существо. Адэр несколько раз говорил, что формирует технический Совет. Это означает лишь одно: все ошибки он спишет на советников. И главным козлом отпущения станет Малика.
– Я передумал. Мы никуда завтра не едем.
– Я не успею подготовиться, – пробормотала она заикаясь. – Я должна что-то… должна что-то говорить на собрании.
– Идём. – Вилар взмахнул рукой и взлетел по лестнице.
Малика догнала его в конце коридора:
– Что вы задумали?
Он толкнул дверь:
– Заходи. – Включил свет и указал на кресло. – Садись.
– Вы ужасно выглядите. Вам надо выспаться.
– Садись! Я расскажу тебе о старшем советнике Великого – Трое Дадье.
– Это не может подождать до утра?
– В Тезаре, перед тем как поступить на службу в высший корпус власти, государственный чиновник три года посещает заседания Совета в качестве слушателя. У тебя всего трое суток. Давай не будем терять время.
Малика нехотя опустилась в кресло. С недовольным видом расправила на коленях платье:
– Вы переоцениваете мои способности. Я не выучу за три дня то, чему люди учатся три года.
Вилар еле сдержал нервный хохот. Три года… Надеясь стать советником Великого, он учился всю жизнь. Но даже багаж знаний не давал ему никаких гарантий.
– Ты когда-нибудь была в театре?
– В замок как-то приезжала труппа.
– В настоящем театре.
– Нет.
Вилар принёс из спальни стул и сел напротив Малики:
– В большинстве театров есть суфлёрская будка. Она находится на краю сцены. В ней сидит человек, который нашёптывает актёрам слова их роли. Трой Дадье не суфлёр. Но, как суфлёр, он знает, какая роль отведена каждому советнику. Он знает, кто и что должен сказать. Он знает, как должна закончиться пьеса под названием «Заседание Совета». Король Тезара не стал бы Великим, если бы рядом с ним не было Троя Дадье.
~ 2 ~
Тишину гостиной нарушал стук напольных часов и щебет птиц за окном. Адэр лежал на софе и, заложив руки за голову, смотрел в потолок. Наступил день, который радовал и в то же время страшил. Пачки документов наконец-то перекочуют из его кабинета в кабинеты советников. На рабочем столе займут место сводные таблицы и сжатые отчёты, и появится время не только на их изучение, но и на раздумья. Останется самое тяжёлое: научиться доверять своим ставленникам.
Адэр не доверял друзьям: у них была причина для дружбы – он будущий властитель полмира. Не доверял Великому: интересы Тезара отец ставил выше интересов сына. Адэр не доверял себе: крайне сложно доверять человеку, который бродит в темноте и не знает, куда идёт. Но если к советам избранников относиться с въевшимся в разум подозрением, он так и будет блуждать во мгле.
Адэр поднялся, завязал галстук, надел пиджак:
– Гюст!
В гостиную заглянул секретарь.
– Советники в сборе?
Гюст посмотрел через плечо, будто зал Совета находился за его спиной.
– Нет маркиза Бархата и госпожи Латаль.
– Госпожи, – сквозь зубы процедил Адэр. – У моих советников нет титулов и происхождения, есть только должность.
– Прошу прощения, мой правитель, – сказал секретарь с довольной улыбкой и не замедлил объяснить свою радость: – Я не знал, как назвать старшего советника. Простолюдинка – неприлично. Госпожа – еле язык повернулся.
Адэр приблизился к колонне из аспидного камня. Скользнул взглядом по выточенным фигуркам девушек. Все носили имена его любвеобильных пассий. Все, кроме фигурки под самым потолком: на ней имена закончились. Адэр окрестил её Маликой, надеясь, что скоро появится предмет страсти и утех, который вытеснит плебейку из галереи желанных образов.
– Если опоздаешь, пеняй на себя. Второго шанса не дам, – прошептал Адэр и покинул апартаменты.
Он шёл по коридору, борясь с желанием идти медленнее и дать возможность Вилару и Малике опередить его. Но гордость не позволяла умерить шаг. Подойдя к закрытым лакированным дверям, невольно прислушался, надеясь уловить голос друга. Зал Совета ответил тягучей тишиной.
Охранители распахнули двери, Гюст объявил правителя, и Адэр переступил порог. Вокруг стола стояли шестнадцать советников. Взгляд упёрся в осунувшееся лицо Вилара, перекочевал на Малику. Смоляные пряди, перевитые серебряной нитью, спадали на плечи, обтянутые стальной тканью; серебряные пуговицы на лифе платья были неподвижны, словно обладательница наряда не дышала.
Ну, Вилар… Ну, сукин сын! За пять дней вылепил из плебейки даму!
Адэр обогнул круглый стол, остановился возле кресла из чёрного дерева:
– Объявляю первое заседание Совета открытым. – Опустился на сиденье и разрешил советникам занять свои места.
Секретарь прошмыгнул к бюро в углу зала, зашелестел листами.
– Ещё раз примите мои поздравления, господа, – произнёс Адэр. – Должен вам напомнить, что Совет Порубежья станет легитимным только с принятием первого решения.
Главный страж общественной безопасности и порядка Крикс Силар, несмотря на низкое происхождение, встретил взгляд Адэра с невозмутимым спокойствием.
Ещё один выходец из простого люда Анатан Гравель, специалист по драгоценным камням, казалось, хотел спрятаться под стол. Недавно он лихо командовал озлобленными рабочими приисков Бездольного Узла, но воспитанные и образованные люди, похоже, вызывали у него тревогу.
Рядом с Анатаном сидел седой как лунь человек с гладким лицом без единой морщинки – главный финансист Порубежья маркиз Мави Безбур. Кресло слева занимал советник по международным вопросам маркиз Орэс Лаел. Тот самый Орэс, который метил в кресло Малики.
Маркиз Ярис Ларе – светило медицины – пристально рассматривал Адэра сквозь очки в золотой оправе. Поборник законности и справедливости граф Юстин Ассиз – брови вразлёт, выпуклые губы, подбородок с ямочкой – поглаживал пальцами кожаный переплёт блокнота.
Этих мужей Адэр знал, кого-то чуть больше, кого-то чуть меньше. Остальные восемь советников были для него тёмными лошадками.
– Прошу слова, мой правитель.
Адэр кивнул:
– Слушаем вас, советник Лаел.
Орэс поднялся:
– Почти сто лет назад Зерван Грасс, последний король Порубежья, бросил страну на произвол судьбы.
– Советник Лаел, – произнесла Малика. – Во-первых, Зерван был королём Грасс-Дэмора, а не Порубежья. Во-вторых, наш правитель знаком с историей страны. Не надо тратить время на её повторение.
Адэр не ожидал, что простолюдинка начнёт придираться к словам титулованного дворянина, и старался не смотреть на Малику.
Орэс нахмурился:
– Я только хотел отметить, что до колонизации Порубежья Тезаром проблемами страны никто всерьёз не занимался.
– И чем, по-вашему, Тезар помог Порубежью? – спросила Малика.
Адэр хватался взглядом за рубин на обручальном кольце Орэса и не знал, как себя вести. Осекать Малику не хотелось, но и поддерживать желания не было.
Орэс с театральной улыбкой взмахнул рукой; рубин сверкнул, как капля крови на солнце.
– Заслуги Тезара очевидны.
– Назовите хоть одну, – вступил в разговор Юстин Ассиз.
– Ну как же? Тезар прекратил междоусобицу в Порубежье.
Юстин облокотился на стол, прижал палец к ямке на подбородке:
– Он мог прекратить её сто лет назад. Король Зерван Грасс сбежал. Его внучатого племянника убили. Началось преследование хозяек земель.
– Зачем ворошить тёмное прошлое? – перебил Орэс.
– Тезар мог направить в Грасс-Дэмор миротворческую армию, но этого не сделал!
– Возможно, на то были причины.
– Возможно, наверное, может быть, – подала голос Малика. – Предлагаю в зале Совета обходиться без этих слов.
Адэр внутренне сжался. Малика не осознаёт, что, устанавливая на первом же заседании свои правила, она ступает на шаткий мостик. Если советники её не поддержат, ей придётся отступить, притом сзади не будет твёрдой почвы. За этим последуют новые отступления.
Орэс порывисто провёл ладонью по волнистым волосам:
– Не вижу причин.
– Поддерживаю старшего советника, – откликнулся главный финансист. – Предлагаю также не использовать слово «примерно».
Орэс выдавил улыбку:
– Это уж как получится, советник Безбур.
– Я тоже поддерживаю Малику, – заикаясь сказал Анатан и торопливо добавил: – Простите. Советника Латаль.
– И я поддерживаю, – отозвался Крикс.
Орэс изогнул бровь, как бы говоря своим видом: «Кто бы сомневался? Плебеи всегда будут стоять на защите плебея».
– Поддерживаю, – выдавил из себя Адэр.
Орэс стёр с выразительных губ ухмылку:
– Я могу продолжать, мой правитель? – Получив разрешение, произнёс: – Если уж затронули вопрос о чистоте речи за столом Совета, предлагаю в первую очередь очистить речь соотечественников от суржика.
Советник по национальным вопросам – сухощавый мужчина со скуластым лицом – сузил раскосые глаза:
– Вы называете суржиком языки народов нашей страны?
– Двадцать лет назад Великий узаконил в Порубежье слот— единый язык Краеугольных Земель. Советник Исаноха, вам ли этого не знать?
– Это искусственный язык. Он не является духовным наследием, а следовательно, не может быть основным языком.
– Над его созданием работали представители всех национальностей.
– Всех, кроме Порубежья, – не унимался Исаноха. – В нём нет ни одного слова нашего коренного населения.
– Благодаря слоту любой человек чувствует себя комфортно в сорока трёх странах Краеугольных Земель. Мы можем стать сорок четвёртой, – чеканил Орэс. – И если мы хотим развивать торговлю и поднимать экономику, то должны изжить сорные наречия.
