Kitobni o'qish: «Чай из белой розы. История моего выздоровления»
© Громович С, 2024
Редактор: Алёна Стимитс
Художник: Ольга Парамонова
* * *
Светлана Громович. Родилась в городке на Волге – Кинешме, но много лет прожила на Севере. Писатель, редактор, героиня документального фильма «Налог на спасение». Имеет дочь и сына.
Любит жизнь и чудеса. В каждом мгновении дня находит неповторимый аромат счастья.
«…я поняла, что счастье – как воздух. Как вдох и выдох. Им можно дышать, и для этого даже не нужно создавать специальных условий. Вдох – и я наполняюсь счастьем, выдох – и оно разливается внутри, а какие-то жизненные испытания будто растворяются в дыхании счастья и отступают».
«Эта книга – маяк надежды, вдохновение от человека, чья несгибаемая воля к жизни и непоколебимая вера в исцеление воплощают самые лучшие качества человеческого духа. Своим примером Светлана демонстрирует, что рак – лишь временное препятствие на пути к полноценной, осмысленной жизни. Ее решимость и оптимизм вдохновляют на собственную борьбу с любыми трудностями».
Никас Котич, режиссер.
«Светлана – мужественный автор. Смиренный, добрый и принимающий. В своей книге она протягивает руку читателю. И читатель, приняв эту руку, чувствует только одно: жизнь прекрасна!»
Светлана Богданова, писатель, культуролог.
Любой путь, направленный на осуществление задуманного, есть путь исцеления
Посвящается моим детям и дорогой маме
Несколько слов от автора
Если бы все совпадения и события не привели меня к раку, скорее всего, я бы продолжала жить так, как раньше – ничего существенно не меняя. Рак показал мне, что жизнь преподносит совершенно неожиданные и бесценные дары. И что у меня очень болит душа…
– Мамочка, а ты знаешь, что душа никогда не умирает? – спросил сын, пока мы ехали домой на автобусе из детского сада.
Этот разговор состоялся весной 2014–го, когда моему ребенку было почти четыре года.
– Да, Сёмочка. Душа живет вечно. Так говорят, – ласково и тихо отвечала я своему смышленому малышу. – Интересно, а где ты об этом услышал?
– А я просто знаю, – он пожал плечами. – Я много знаю, мамочка. Душа сама решает, когда ей родиться и как она хочет жить.
Люди, ехавшие вместе с нами в автобусе, начали прислушиваться к разговору. Сёму это ничуть не смущало.
– Сколько всего тебе известно, сынок! Я удивлена.
– Хочешь, расскажу секретик? – Сёмик потянулся к моему уху и прошептал: – Я сам тебя выбрал, мамочка, а еще захотел быть красивым и смешным сыночком, – он развеселился, болтая ножками.
– Я счастлива, что ты выбрал именно меня, Сёмочка! – у меня внутри все затрепетало, а к глазам подступили слезы.
– Душа умеет говорить и кричать, – внезапно Сёмик погрустнел и посмотрел в окно. – И болеть… А какой у нее голос, мамочка? Сладкий, как у тебя?
– Наверное, у нее необычный и красивый голос. И тихий. Его не всегда можно услышать, сынок, но у тебя получится.
– Мамочка, а куда мы уходим, если душа не умирает? Я не понимаю, – Сёмик заговорил очень громко и в изумлении развел руками. – Мы что, немножко мертвыми полежим, а потом опять маленькими станем?
Кто-то из пассажиров зааплодировал, некоторые засмеялись. А я сидела рядом с сыном, и меня переполняли любовь и гордость за моего удивительного малыша. Я подумала, что если все действительно так, как говорит Сёмочка, то для меня огромная честь быть мамой своих детей.
* * *
Наверняка вам знакомо выражение «крик души». Для каждого он слышится по-особенному. Или не слышится, тогда человек так и остается глух к себе. Душа и правда умеет кричать. Поводы для этого бывают разные. Я не единожды испытала подобные состояния.
Всегда считала себя человеком тонко чувствующим. Однако в какой-то момент я будто заблудилась… позабыла, кто я есть, и чуть не пропустила пронзительный крик души. Рак стал тому свидетельством.
Как вы считаете, исцеление от рака может принести исцеление души? Уверена, что да. Возможно, ради этого болезнь и врывается в чью-то жизнь.
А что если она приходит для того, чтобы человек смог исполнить давнюю мечту и, наконец, стать тем, кем является по сути. Музыкантом, художником, поваром, слесарем, монтажником, домашним ленивцем, гипнотизером, актером, танцором, изобретателем или писателем…
Я убедилась на своем опыте и с уверенностью могу сказать, что от выбранного пути не уйти, как не сбежать и от собственной уникальности. И, насколько бы безумно ни звучали мои слова, получается, что я сама выбрала пройти по пути исцеления от рака. Неосознанно. Для того, чтобы понять, кто я есть, и почувствовать свою целостность.
Размышления о душе помогли мне иначе посмотреть на причину возникновения рака и саму себя. Выбор за вами – согласиться с этим или нет.
В книге я поделюсь историей своего пути к исцелению. Расскажу о том, с какими испытаниями столкнулась и как с ними справлялась. Об удивительных вещах, которые со мной происходили все это время.
Несмотря на такие неприятные обстоятельства, мой путь наполнен светом, принятием, счастьем и любовью. Насколько он будет легок и долог – зависит от веры и желания жить. Рак – это лишь один из способов, с помощью которого я выражаю твердое намерение остаться.
Моя жизнь принадлежит мне, и то, как я ею распоряжаюсь, – мой собственный и осознанный выбор. В ней нет места болезни и страху перед онкологией.
Если вы держите в руках мою книгу, значит, она написана именно для вас. Даже если вы абсолютно здоровый человек, чему я искренне рада. Возможно, в таком случае моя история поможет иначе посмотреть на те жизненные ситуации, из которых у вас по каким-то причинам не получается найти выход.
А может быть, она просто вдохновит вас. Я не столько говорю о самой болезни, сколько на ее примере рассказываю, как можно преодолеть любые испытания, которые порой случаются в жизни каждого из нас.
Даже если из всей книги вам понравится всего лишь одна фраза, это будет значить, что я написала ее именно для вас.
А еще своей историей мне хочется поддержать тех, кто, как и я, попал в «раковые» сети. Я точно знаю, через что проходит человек, которому поставлен смертельный диагноз.
Прекрасно понимаю, что поначалу вас могут одолевать страхи и тревоги, что неизвестность может привести в уныние, а многочисленные вопросы – загнать в тупик. Вы не одни, я борюсь вместе с вами и за вас. Я уже прошла этот путь и знаю, что вы справитесь.
Уверена, что своим опытом помогу не только преодолеть трудности и растворить страх перед болезнью, но и показать, как невозможное становится возможным. Потому что мой случай врачи охарактеризовали как неизлечимый.
Я не заострила внимание на прогнозах докторов и в какой-то степени даже разозлилась на их заключение, хотя мне было нестерпимо больно услышать такой диагноз. Я нашла в себе силы и поверила в то, что исцеление возможно. И с вами произойдет то же самое!
Эта книга пропитана надеждой, любовью и верой. Надеждой на благополучие, на исцеление, на долголетие. Любовью к жизни, к самой себе, к окружающему миру. Верой в чудеса, в небеса, в хороших людей и в собственные силы.
Описывая события, не связанные с больницами и лечением, я хотела показать, что жизнь продолжается. И она прекрасна! Я жила и чувствовала себя как здоровый человек. Каждый день. Просто наслаждалась всем, что есть вокруг. Предлагаю и вам сделать то же самое. Давайте просто жить!
В некоторых главах я говорю о Боге. Конечно, это очень личная тема, и каждый понимает ее по-своему, обращаясь с молитвой к той силе, в которую верит. Будь то Господь, Творец, Дух, Создатель, Вселенная, Высший Разум, Космическая Энергия… У одного и того же понятия много имен.
Даже если вы ни во что из вышеперечисленного не верите, наверняка найдется тот источник силы, который поддерживает вас в трудные периоды жизни. Придает вам уверенности и бодрости духа. Свой источник я называю Богом.
На страницах книги вы встретите каракатицу. Именно такой образ у меня сложился, едва я взглянула на снимок с опухолью. Она действительно была похожа на морскую обитательницу, да и в самом слове я увидела общее – рак. На другой день у каракатицы появилось имя. Я представила эту живность визуально и отправила ее гулять. На все четыре стороны. С того времени мне удалось отделить от себя болезнь, дав ей чудное название. Мы с ней не вместе, у нас разные дороги. Ироничный подход помог мне иначе посмотреть на рак и изменить свое отношение к нему.
Я всем сердцем поддерживаю тех, кто идет по пути исцеления. Всей душой верю, что вы найдете в себе силы и одержите победу над болезнью или другим жизненным испытанием. Каждому по силам пройти этот путь, каким бы трудным и невозможным он ни был. Каждый достоин и заслуживает того, к чему стремится.
На своем примере я убедилась, что даже серьезное заболевание может стать даром, а не наказанием. Ресурсом, с помощью которого я выстраиваю свою жизнь по-новому.
Давайте просто забудем о панике и сделаем первый осознанный шаг к исцелению.
Вместе.
Часть I
Глава 1
В отпуск с билетом в один конец
Я резко открыла глаза и села на кровати, вспомнив прошлый вечер в гостях у близкой подруги Кристины. Посиделки вышли яркими и слегка безумными. От этих мыслей у меня даже голова закружилась, и я невольно рассмеялась.
Да, вечер удался… Кристина, взяв в руки портновские ножницы, выполнила мою просьбу. Не знаю, что на меня тогда нашло, но мне нужно было подстричь волосы во что бы то ни стало. Как будто хотела от чего-то избавиться, отделиться. Я просто чувствовала, что так надо.
Конечно, мы не думали, что вместо двух сантиметров пострижется пятнадцать, но подружка усердно старалась выровнять длину. Мне снова стало смешно. Я написала Кристине сообщение, что мы с прической в порядке, поблагодарила за чудесный вечер и открыла шкаф. До отъезда оставалось шесть часов…
В конце учебного года я с сыном отправилась к своим родителям. Под ритмичный стук колес поезда Архангельск – Москва, уже предвкушая долгожданную встречу, мы приближались к Ярославлю.
Я сидела и молча улыбалась, глядя в окно купе. Мимо проплывали деревья, дома, кустарники, магазины, машины, постройки, а я мысленно соотносила их с эпизодами своей жизни: детство, юность, рождение дочери, переезд на север, рождение сына, выпускной дочери. Я смотрела на благоустроенный город и сквозь него видела яркие моменты прошлого. Воспоминания вдохновляли меня и наполняли безусловным счастьем.
Сынок сидел напротив и о чем-то без умолку болтал, ерзая на своем месте. Ему хотелось, чтобы поезд поскорее остановился. Не терпелось уже обнять бабушку с дедушкой и похвастаться тем, что начальную школу он окончил с отличием.
Родители всегда встречали нас в Ярославле, чтобы отвезти в красивую летнюю Кинешму. В город моего детства и юности, который в последнее время я посещала набегами, в основном во время отпуска.
Меня переполняла радость. Сынок переминался с ноги на ногу, пока перед нами выходили другие пассажиры. Родители стояли на перроне. Мне захотелось развеселить их, поэтому мое появление получилось эффектным – высунувшись из дверей вагона, как цирковой конферансье, я провозгласила:
– Та-да-ам! А вот и мы! – после чего спустилась по ступенькам.
Мы не виделись целый год и очень соскучились. Ухватившись за ручки чемоданов, весело зашагали к машине. От Ярославля до нашего города два часа на авто – все это время мы наперебой рассказывали друг другу последние новости и делились впечатлениями.
По пути заехали в Плёс полюбоваться красотами маленького живописного городка на берегу Волги, где какое-то время жил и писал свои картины Исаак Левитан. Утомленные солнцем и эмоциями, под вечер добрались до дома, продолжая рассказы за ужином.
Однако в глубине души меня терзала едва уловимая тревога. Она не давала мне ощущения полного покоя и счастья. Чувство, которое поселилось во мне за несколько месяцев до этого, то утихало, то нарастало. Чувство какой-то опасности, настороженности. Но одновременно с ним меня не покидала уверенность: что бы ни случилось, все не так страшно, как кажется в начале.
Тридцатое мая – яркий солнечный день и теплый уютный вечер с ароматом домашнего счастья. День, который стал завершающим в той моей жизни До…
В минуту встречи я не подозревала, что на следующее утро получу шокирующую новость, а потом еще одну… обе они полностью перевернут наши привычные жизни, и нам всем придется приспосабливаться к новым обстоятельствам.
Тогда я еще не знала, что не вернусь в Северодвинск. В свою съемную квартиру, ставшую мне такой родной. Не вернусь к привычному распорядку, дорогим сердцу друзьям, работе, любимым местам. Вещи вскоре будут собраны подругой и отправлены ПЭКом1.
К этим вещам я прикоснусь лишь спустя месяцы. Над ними я долго простою в молчании с опущенными плечами и головой. Тяжело вздыхая и не находя в себе сил принять то, что я, возможно, больше никогда не вернусь в любимый город.
Тогда я не представляла, что у моего отпуска не окажется конца. Мне даже в страшном сне не могло присниться ничего подобного.
В жизни, которая До, остались шестнадцать лет моего проживания в городе на крайнем севере. Он покорил меня с первого шага, сделанного мной по той поморской земле. Очаровал причудливой бледной красотой, заворожил какой-то особенной тишиной, сквозь которую пробивались крики чаек и гудки заводов. Нередко слышны были сигналы воздушной тревоги и рокот пролетающих самолетов.
Северодвинск поражал меня лихими ветрами, которые могли дуть со всех четырех сторон одновременно, и леденящим холодом, пробирающим до костей. Нечастой изнуряющей жарой, когда легким было горячо при вдохе, а подошвы сандалий прилипали к асфальту. Будоражил невероятными северными сияниями.
Город у Белого моря. Город горячих сердец. Он удивлял меня своим бледно-голубым, переходящим в густой серый, небесным потолком, когда казалось, что до неба с легкостью достанешь рукой. Восхищал черничными, пурпурными, ярко-оранжевыми закатами.
Он изумлял белыми ночами, которые длились по три месяца, когда я, даже не включая светильник, свободно читала книги до утра. Тот, кто видел такое явление в Петербурге, ничего не видел. Стоит приехать в Северодвинск, чтобы окунуться в белый день ночью, разве что солнце не греет в это время суток. Хотя и оно тоже особенное – светит по двадцать часов, когда выдаются ослепительные дни.
Город, в котором я по-настоящему жила и была искренне счастлива. Мое счастье с ароматом беломорской соли! Пушистое и невесомое, как тополиный пух. Я расцветала, мудрела, обретала себя, ошибалась и каялась. Я жила прекрасной жизнью! Такой, о которой сама же грезила. Растила детей, воспитывая себя вместе с ними. Работала косметологом, сохраняя людям естественную красоту и молодость. Придерживалась здорового образа жизни.
Я создавала свои семейные традиции. Дружила отчаянно и была надежным другом. Любила, смеялась и грустила. Плакала от радости и негодовала от несправедливости. Иногда страдала, но не больше двух дней. Максимум три. Мне всегда жалко времени на страдания, обиды и разочарования.
Ко мне шли за советом, обращались за помощью и доверяли сокровенные тайны. Я ценила людей и их отношение ко мне. Я любила всех, но держалась на небольшом расстоянии, потому что склонна к одиночеству и тишине. Хотя мне нравилось и веселиться, и танцевать до утра, и петь песни, и шутить.
Я всегда отличалась умением спокойно и с легкой иронией относиться ко многим вещам в жизни. Знакомые говорили, что их приводит в равновесие даже просто пребывание рядом со мной, что мысли их упорядочиваются, а ответы на вопросы находятся. Я не делала ничего специально. Это мой естественный образ жизни – я открыта миру и людям, с благодарностью принимая как хорошее, так и плохое.
Я сталкивалась с такими трудностями, что можно было потерять смысл жизни и остаться без сил, но вопреки всему я улыбалась. Принимала обстоятельства со смирением, и Бог меня миловал.
Я дорожила каждым, кто входил в мою жизнь, и не держала никого, кто из нее уходил. Так происходит и сейчас. Мое жизненное кредо – честность, доброта, милосердие, миролюбие, доверие, искренность, уважение к себе и ко всему окружающему.
Я чувствовала себя настоящей – гармоничной, счастливой, воодушевленной и одухотворенной. Наполненной и умиротворенной. Свободолюбивой и выносливой. Капризной и порой упрямой.
Да, и удовлетворенной, несмотря ни на что. Даже когда меня предавали и делали больно. Даже когда что-то не удавалось. Ну и пусть, что порой не получалось так, как в красивых фильмах и добрых сказках, что некоторые мечты не сбывались, но я улыбалась и верила в благополучный финал. У меня на все находились хорошие ответы.
Северодвинск – город моего сердца и моей души. Я получила там несколько бесценных даров – сына и самых настоящих друзей, за которых я каждый день благодарю Бога.
Я верна и преданна этому городу. Часто меня охватывает светлая грусть, и глаза наполняются слезами. Я тоскую по тебе, Северодвинск! Но… Со мной случилась жизнь После.
Что ж, так бывает, но обязательно проходит.
Все во благо, даже если поначалу кажется, что худшее произошло именно с тобой и выхода из этого нет. Но в один потрясающий момент, спустя некоторое время, приходит понимание: любые события врываются к нам неспроста и только с одной целью – раскрыть все грани прекрасной жизни для каждого. Сделать лучше и нас самих.
«Все хорошо!» – повторяю себе как можно чаще, особенно в трудные периоды жизни.
В том и заключается волшебство: когда принимаешь удары судьбы и стоишь на развалинах своей прежней жизни, ты, несмотря на боль, повторяешь себе «Все хорошо!» и видишь это в перспективе. Возводишь новые прочные стены. Повышаешь свою выносливость, сохраняешь достоинство, не давая себе раскиснуть и не виня никого. И вот тогда начинаются настоящие чудеса. Я всегда находила силы, чтобы улыбнуться. Улыбаюсь и сейчас.
И вы сможете, я уверена. Конечно, если захотите.
Глава 2
Окулист и флюорография. Что общего?
За месяц до нашего отъезда меня начал беспокоить левый глаз. Он не болел, не было чувства инородности внутри или каких-либо других ощущений дискомфорта. Настораживали две вещи. Первое – при выходе на улицу перед глазом постоянно мелькало что-то фиолетовое, похожее на маленькую распластанную каракатицу. Или медузу с черной точкой в середине. Или чернильную кляксу. Второе – я стала плохо видеть этим глазом.
К примеру, если смотреть на страницу книги, то можно было прочитать только верхнюю половину текста, остальное размывалось серым. Словно чистейшее стекло снизу до середины заслонили дымовой завесой.
В конце месяца клякса-медуза начала мелькать в течение всего дня, а самим глазом я видела лишь верхний левый угол чего бы то ни было. Будто смотрю в замочную скважину и, подстраивая угол зрения, пытаюсь разглядеть то, что от меня сокрыто.
Представляете, вы видите только маленький кружочек большой картины. Он где-то сверху слева. Или взяли в руки любимую фотографию, правый глаз закрыли – и вам стал доступен для обзора лишь верхний левый уголок дорогого сердцу изображения.
В Северодвинске по каким-то причинам я так и не дошла до офтальмолога: то забывала, то отвлекалась на какие-то события. Все как всегда и как у всех – в силу различных обстоятельств не хватало времени на себя. До определенных пор…
К тому же я знала, что скоро поеду к родителям и там точно схожу к врачу, поэтому была спокойна. Мама позаботилась – записала меня к хорошему окулисту на тридцать первое мая. Так и наступил день, который положил начало «перевороту».
Счастливая и радостная, под птичье пение за окном я выпорхнула из дома. Солнце ласкало и с щедростью одаривало меня своим теплом. Ничто не предвещало беды.
– Здравствуйте, что вас беспокоит? – спросила приветливая Ольга Андреевна, когда я присела на стул в кабинете.
Молодая, с открытой улыбкой и блеском в глазах, окулист внимательно меня слушала и записывала в компьютер. По возрасту чуть старше моей дочери, но ее молодость нисколько меня не смущала. Она знала и любила свое дело всей душой – это сразу бросилось в глаза и вызвало особое доверие. Ее благожелательность согревала, спокойный негромкий голос умиротворял. Она умело располагала к себе, что немаловажно для пациентов. Понимающий взгляд, грамотные замечания и вопросы, кивание головой при необходимости – все свидетельствовало о том, что я оказалась в нужном месте и в нужный час.
Да, всему свое время, и я не раз в этом убеждалась.
Неизвестно, как бы я восприняла ситуацию, если бы обратилась к доктору сразу, как только меня начало что-то беспокоить.
Выслушав, окулист провела положенный осмотр и проверила состояние обоих глаз на нескольких аппаратах. Мой левый ее насторожил, так как я не видела пальцы, которые доктор показывала мне на разном расстоянии. Могла лишь догадываться по сложенной тем или иным образом кисти, сколько их было. Ольга Андреевна попросила проследовать за ней в другой кабинет, в котором находился аппарат КТ2 для глаз.
Томограмма выявила вторичную отслойку сетчатки, вызванную опухолью в глазу. Ольга Андреевна подробно рассказала об этом мне и продемонстрировала на компьютере. Во время разговора она сохраняла спокойствие и чувство такта, за что я была ей благодарна.
А то знаете, как случается: пришел пациент на прием к терапевту, потому что у него выскочил фурункул в неприличном месте, а врач запричитал и заохал, размахивая руками, как крыльями. И все – человек уже умер в мыслях и смотрит со стороны, как с ним прощаются родственники и друзья…
Однако иногда Ольга Андреевна тяжело вздыхала, поглядывая на меня. Я заметила, что она волновалась, и в смятении наблюдала за ней, пока не понимая, что происходит. После томографии меня попросили подождать в холле. Мимо проходили другие врачи, бросая едва заметный взгляд в мою сторону.
Я сидела в ожидании результата и мысленно рассуждала: «Раньше времени переживать не стоит. Ничего еще неизвестно, да и вообще, у меня все хорошо. Ну подумаешь – опухоль! Подумаешь – отслойка сетчатки. В наше время медицина такими широкими шагами идет вперед, что неизлечимых болезней практически не осталось. Все поправимо. Сейчас доктор скажет, что делать, и я, счастливая, пойду дальше отдыхать. В отпуск приехала все-таки».
Мысли понесли меня в заоблачную даль, разворачивая картины благополучной жизни, в которой я вижу обоими глазами.
– Светлана Валентиновна, пройдите, пожалуйста, – услышала я голос окулиста из-за дверей кабинета.
Врач спросила, беспокоит ли меня что-то еще кроме глаза и как мое самочувствие в целом. Я ответила, что все остальное – в порядке. Потому что на самом деле так и было: я чувствовала себя хорошо и тогда, и до этого.
Всегда считала себя здоровой. Да, случались недомогания, иногда слабость. У кого не бывает. За последний год я даже не простывала ни разу.
Ольга Андреевна была кратка. Я заметила, что она подбирает слова, чтобы не ранить меня.
– Вам необходимо сделать МРТ3 головного мозга. На снимках нам будут хорошо видны глазницы, и картина станет более ясной. Нужно понять, что там за опухоль, а для этого лучше поехать в Москву в глазной центр. Я вам в заключении напишу названия клиник, – на одном дыхании проговорила окулист.
– Это доброкачественная опухоль? – спросила я уверенным голосом.
– Пока еще рано о чем-либо говорить. Не волнуйтесь, но сделайте все как можно скорее. Лучше не тянуть, – сказала Ольга Андреевна.
Меня сложно удивить и выбить из равновесия, я держалась до последнего, как могла. Но когда начала произносить следующие слова, голос мой дрогнул и потекли тихие слезы, сквозь которые я спросила:
– Получается, и онкология не исключена? Нет, я не нагнетаю и вообще отношусь к тем, кто думает только о хорошем и считает, что все к лучшему в любой ситуации, но мне хочется знать. Понимаете? Какие у меня варианты развития событий? Как действовать при различных обстоятельствах? Ольга Андреевна, мне важно знать и быть готовой по максимуму.
Доктор открыто ответила, что худший вариант не исключен. За честность я ей особенно благодарна. Искренние люди вызывают большее уважение и доверие. Не люблю неправду, она заметна невооруженным глазом и поднимает в моей душе волны отчуждения. Чувствую ее наперед всем своим естеством. Одни бегающие глаза-врунишки чего стоят!
В итоге я покинула врача с заключением, в котором говорилось о новообразовании хориоидеи4 и о том, что мой левый видит на два процента из ста. Еще в этой бумажке были написаны названия московских офтальмологических клиник, и я уже начала думать, где мне сделать МРТ.
Вышла из кабинета, а по ощущениям – словно из центрифуги. На ватных ногах, но с улыбкой и верой, что все обойдется. Раз уж мне дано такое испытание, значит, так нужно. И я обязательно справлюсь.
– Ничего себе, сходил за хлебушком… – пробубнила я, пока спускалась к выходу, и усмехнулась, вспомнив нелепый анекдот про мужчину, на которого сверху упал кирпич.
Улица встретила жаром, но внутренний озноб не позволял мне полностью окунуться в атмосферу приходящего лета. Я позвонила подруге Кристине и выложила все как на духу. Мы поахали и поохали. Посмеялись, что, мол, нечем теперь смотреть налево. Хотя… какое там! Ведь в тот момент я была не замужем.
– Знаешь, это похоже на то, что я отказываюсь замечать что-то явное. Отказываюсь настолько, что на физическом плане глаз перестал видеть, – выдала я, обращаясь больше к себе, чем к Кристине.
За разговором не заметила, как дошла до маминого магазинчика. У родителей в то время имелся небольшой бизнес, и мама каждый день работала там одна. Великая женщина! Я всегда смотрела на нее с болью и сочувствием. Уж если у кого и учиться выносливости, то у нее. Но я бы не стала так трудиться, совсем без выходных. Вредно! Всегда шутила, что не женское это дело – работать.
– Ну что, как сходила? – поинтересовалась мама.
– Сказали, вижу глазом всего два процента. Опухоль там. Нужно сделать МРТ. Как можно скорее. А потом ехать в Москву в институт глазных болезней, – с улыбкой ответила я.
– Всего-то? – рассчитываясь с покупателем, спросила она.
– Мамочка, у меня опухоль, и глаз не видит, – повторила я, подумав, что мама не расслышала. – Нужно записываться. Ехать на консультацию и на исследование, пока я не вернулась в Северодвинск. Пока чего-то не упустила.
– Записывайся, раз нужно. Везде, наверное, будет платно – срочно ведь. Да и направления у нас не дождешься, – ответила мама, отпуская очередного покупателя.
Потом-то до меня дошло, что мама все слышала, но отказывалась принимать мои слова. Я прекрасно ее понимаю – не так давно она потеряла сына, моего старшего брата, ему было всего тридцать семь. Она до сих пор не оправилась. А тут вдруг я, в свои тридцать восемь на тот момент, с непонятной опухолью какой-то непонятной хориоидеи.
Сейчас вспоминаю, что мы тогда толком даже не поговорили. Я молча стояла возле нее и набирала в интернете: «НМИЦ Гельмгольца запись на прием». Мама сказала, что в Ивановском военном госпитале есть хороший аппарат МРТ, и начала искать их номер.
– Мамочка, я пойду прогуляюсь. А еще мне нужно срочно сделать флюорографию! – внезапно произнесла я на выходе из магазинчика.
«С чего меня так осенило? Причем тут флюорография?» – думала я, блуждая среди берез. Логика не подсказывала мне ответа – я просто чувствовала, что это надо сделать. Значит, понимание придет позже.
«На сегодня хватит! Я в отпуске, наслаждаюсь жизнью и теплом. Принимаю, размышляю, отпускаю. Или в какой-то другой последовательности».
День, плавно перетекающий в упоительный вечер, был великолепен! Наступало красочное лето, наполненное ароматами трав и цветов. Иногда я таки думала об опухоли, но в целом оставалась спокойна. «Все поправимо, как ни крути», – эта мысль меня согревала.
За ужином мама сказала, что завтра в десять утра я иду на флюорографию.
* * *
Первое июня. День защиты детей. Прекрасный повод прогуляться пешком до поликлиники по местам своего детства!
Проснулась я, как всегда, в хорошем настроении. Лишь мысли о вчерашнем бросали тень на мое приветствие новому дню. Я прислушалась к себе: в глубине души со скоростью света нарастала непонятная тревога, из-за этого казалось, будто сердце бьется в горле. Во рту вдруг появилась противная сухость.
Я шла на флюорографию, думая о том, что нужно исключить какой-то процесс. Или подтвердить. Хотя еще не знала, что именно я буду подтверждать. Уверенно шагала и молилась: «Господи, пусть все сложится мне во благо». С той же уверенностью я постучалась в дверь, а потом заглянула в кабинет рентгенолога, произнеся условный пароль: «Здравствуйте, меня зовут Светлана, я к вам от Тани».
Все этапы процедуры я знала. Нужно снять цепочку и раздеться по пояс. Выпрямиться, прижаться грудью и плечами к экрану. Сделать глубокий вдох и не дышать некоторое время. После всего – приятный выдох.
– Света, тебя что-то беспокоит? – испуганная Ольга Валерьевна выехала на стуле в дверной проем, разделяющий два смежных кабинета.
– Нет, – отвечала я с улыбкой, – все в порядке. Разве что глаз не видит. Меня вчера и окулист то же самое спрашивала. Теперь вы. Что-то не то с легкими? – я насторожилась, прочитав на лице рентгенолога тревогу.
– Совсем нехорошо, – качая головой, отвечала взволнованная Ольга Валерьевна. – Встань-ка обратно, сделаю еще боковой снимок. Подними руки вверх. Прижмись правым боком.
Я послушно вернулась к аппарату и все сделала, как просили.
– Ольга Валерьевна, – произнесла я, пока одевалась, – вы говорите как есть, я не люблю ходить вокруг да около. Мне лучше прямо в глаз, чем в бровь, – попыталась пошутить, но врачу было не до смеха.
Она позвала меня к себе в кабинет и показала снимок на экране. Я еще долго не забуду тот чересчур встревоженный взгляд Ольги Валерьевны – он гулял от монитора до меня и обратно.
Она сидела в крайне испуганном состоянии, словно увидела пришельца. Мне даже показалось, что у нее проступила испарина на лбу и она побледнела. Я все поняла сама, когда заметила на снимке нечеткие контуры темного пятна, так похожего на расползающуюся кляксу.
– Рак что ли, Ольга Валерьевна? – спросила я, пока не отдавая себе отчета в том, что это про меня.
Врач только сидела и кивала, не в силах вымолвить ни слова.
– Может, все-таки какое-то неспецифическое воспаление? Может, корону подцепила, да сама не заметила как? – в ответ я услышала одно мычание.
Доктор замотала головой. Тревога во мне дошла до пика.
– Пердых-поддых! – только и сказала я, припоминая выражение Панкратова-Чёрного из сериала про Пирогову.
– Так, ты не переживай. Иди домой. Сейчас еще другой доктор посмотрит. Я тебе сообщу попозже, когда приходить за ответом, – категоричным тоном проговорила Ольга Валерьевна.
