Kitobni o'qish: «Дети прилива»

Struan Murray

ORPHANS OF THE TIDE

Original English language edition first published

by Penguin Books Ltd, London

Text copyright © Struan Murray 2020

The author has asserted his moral rights

All rights reserved

Разработка серийного дизайна Бориса Протопопова

© Скляр М., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

1
Его последняя песнь

Город был построен на пике, невообразимым образом взметнувшемся вверх из моря, и море не оставляло попыток отвоевать его. Поднимающийся прилив заглатывал нижние улицы Города. А отлив, откатывая, выплёвывал их обратно, оставляя, однако, свой след. Свежие моллюски лепились к подоконникам. Рыбы бились на каменных мостовых. Тем серым утром, когда море отступило, на крыше обнаружился кит.

Народ толпился вдоль мола и глазел на крышу ярусом ниже.

– Это дурное предзнаменование! – вскричал старый проповедник, клубы пара от его дыхания вились в воздухе.

– Ну, не Враг же это сделал, – фыркнул моряк. – Должно быть, его прибило туда приливом.

– Он мёртв, – сказал торговец. – Как полагаешь, сможем мы продать его мясникам?

Кит лежал на брюхе, протянувшись от одного конца крыши до противоположного. Он выбросился на часовню Св. Варфоломея, крыша которой во время отлива торчала над волнами. Четыре каменные горгульи стояли каждая на своём углу, и две из них хищно впились в кожу кита. Голодные чайки с криками носились над ним.

Толпа была настолько поглощена зрелищем, что никто не заметил появления девчонки. У неё были усталые глаза и спутанные и грязные русые волосы, взъерошенные после дурно и почти без сна проведённой ночи. Она перегнулась через парапет мола, закусив губу.

– Он такой большой, что не может находиться вне воды, – сказала она, обращаясь больше к себе самой, чем к кому-либо ещё. – У него разорвались лёгкие просто от лежания тут.

Крохотный мальчонка в ужасе посмотрел на неё круглыми глазами. Он теснее прижался к матери, с опаской поглядывая на девочку. Лицо у неё было бледное, на щеке три царапины, и от неё слегка воняло фейерверками. И, того хуже, она была одета, как мужчина, причём даже не добропорядочный. Она замоталась в истрёпанный красный шарф и утопала в бушлате с капюшоном, сшитом из потрёпанной материи и тюленьей кожи.

– К-кто ты? – спросил мальчонка, губы его подрагивали.

– Я Элли, – рассеянно отозвалась девочка, роясь в карманах. Она вытащила увеличительное стекло, затем луковицу и, наконец, перочинный ножик с острым как бритва лезвием. Мальчик взял мать за руку.

– Если в скором времени не взрезать кита, – сказала Элли, подняв нож, – он взорвётся.

Мальчишка начал плакать.

– Придержи язык, девчонка! – одёрнула её мать мальчика.

– Да нет же, правда, взорвётся! – сказала Элли, взмахнув руками. – Мёртвые киты начитают разлагаться изнутри. Внутри начнут скапливаться газы, а это опасно.

Мать отвернулась и закрыла рот ладонью.

– Знаю, знаю, – сказала Элли. – Кишки повсюду. А уж вонь будет такая, что мало не покажется! Хм, – прибавила она, уставившись на перочинный нож. – Не лучше ли, пожалуй…

Элли повернулась ко второй девочке, стоявшей позади неё. На беглый взгляд она была тех же лет – двенадцати или тринадцати, с копной вьющихся рыжих волос. Огромный голубой шерстяной свитер, тяжёлые чёрные башмаки и скучающее выражение на лице.

– Анна, мне нужно, чтобы ты сбегала в мастерскую и принесла мою фленшерную лопату¹, – сказала Элли.

– Что такое фленшерная лопата? – позёвывая, спросила Анна.

– Острое лезвие на конце длинной жерди, – объяснила Элли. – Она висит на чердаке, за книжными шкафами, между телескопом и ружьём.

– У тебя есть ружьё? – с неожиданным интересом спросила Анна, подавшись вперёд. – А пули есть?

– Поспеши, будь добра! – прикрикнула Элли, и Анна, закатив глаза, поплелась вверх по улице.

Элли вскочила на мол, а затем спрыгнула с другой стороны. Когда, пролетев метра три, она приземлилась на крышу часовни, толпа ахнула.

– Что она вытворяет? – воскликнула женщина.

Элли пошла по крыше, вытянув для равновесия руки в стороны, словно канатоходец. Глаза кита были закрыты, веки испещрены морщинами и складками, как у старика. Девочка встала на колени и осторожно провела рукой по китовому боку. Шершавая кожа была усажена белыми балянусами² и изрезана перекрещивающимися шрамами.

– Что здесь происходит? – раздался голос сверху. Элли подняла глаза и увидела, как через толпу проталкивается парень из городской стражи, долговязый и лопоухий, в чёрном плаще поверх тёмно-синего кителя.

– Там на крыше кит, – сказала какая-то женщина.

– И вон к нему девчонка спустилась, – добавила другая.

– Что? – воскликнул стражник, и тут он посмотрел вниз и увидел на крыше Элли. – Что… что она делает? – Он хлопнул себя ладонями по голове. – Осторожно, мисс! Этот кит вас слопает!

– Киты не едят людей, – со вздохом сказала Элли, но никто её не услышал. Все наперебой силились перекричать друг друга.

Массивное китовое тело под её рукой поднялось и опало, как будто в судорожном вздохе.

Он ещё жив!

Элли огляделась по сторонам, гадая, не удастся ли столкнуть кита обратно в воду. Корабль, пожалуй, мог бы стащить его с крыши, но только с наступлением прилива, а до него ещё несколько часов.

– Прости, – шепнула она. – Увы, я ничем не могу тебе помочь.

Но едва она заговорила, ей почудилось, будто из китового нутра доносится слабый звук. Толпа гомонила так, что невозможно было сказать наверняка.

– Отойди от него! – орал стражник, хотя сам спуститься вниз боялся.

– Думаю, тебе нужно её оттащить.

– Эй, кто-нибудь, позовите Инквизицию!

– Пожалуйста, я пытаюсь слушать, – сказала Элли.

– Проповедник говорил, что киты дышат пламенем.

– Пожалуйста! – завопила Элли, но никто не обратил на её слова никакого внимания. Она вытащила из кармана какое-то устройство размером с монетку, завёрнутое в пожелтевшую бумагу. Резким движением кисти она шваркнула его об мол. Раздался треск, грянула вспышка, и дебош отчаянно голосящих чаек разлетелся. Толпа отшатнулась, прикрывая глаза руками и смолкнув в ошеломлении.

Элли воздела руку.

– Слушайте, – сказала она.

И все прислушались.

И в тишине они услышали накатывающий звук.

Это был кит.

Кит пел.

Звук вздымался и опадал монотонными и мелодичными раскатами, резонирующими из самого нутра животного. Элли доводилось слышать, как поют киты, но только не над водой. Она полагала, что это какой-то элемент брачных игр, но вот перед ней лежал умирающий кит и пел, невозможно даже представить кому.

Все слушали с благоговением, минута за долгой минутой.

А затем кит открыл один глаз.

– Невероятно, – прошептала Элли. Глаз был тёмно-синий, как холодное море. Он смотрел прямо на неё – в этом девочка могла поклясться, – и она забыла обо всём, кроме его взгляда и этой песни. В эти несколько дивных мгновений глубокая нутряная боль будто бы отпустила её.

Песня делалась всё тише, словно уплывая за горизонт. Глаз закрылся. Хвост перестал шевелиться.

И всё смолкло, даже море.

– Я принесла! – торжествующе провозгласила Анна, прокладывая себе дорогу к молу, подняв высоко над головой фленшерную лопату. Народ повернулся и уставился на неё. – А что такого? – спросила она, протянув лопату Элли черенком вперёд.

– Что ты хочешь сделать? – выкрикнул стражник.

Элли указала на брюхо кита.

– Мне придётся взрезать его ближе к хвосту. Таким образом газы не будут накапливаться внутри туши.

Элли упёрла лезвие в одну из борозд, продольно пересекавших белое брюхо кита, и нажала. Кожа была крепкая и толстая, и скоро от усилия у неё выступил пот. Наконец лопата взрезала кожу, и Элли едва удержалась на ногах, когда лезвие погрузилось в мягкие внутренние органы. Зловонный запах поднимался из раны, и Элли задержала дыхание. Она провела фленшерной лопатой вверх и вниз, взрезая бок животного. Плоть разошлась, из отверстия вывалились пурпурные кишки.

– Ого, только погляди, сколько кровищи, – вскрикнула Анна. – Можно и мне попробовать?

– Пахнет ужасно, – сказала Элли. – Но если ты хочешь. Только…

Она осеклась.

– Анна, что такое? – спросила она.

Лицо Анны исказилось, глаза недоверчиво вытаращились.

– Спаси и помилуй, – пробормотал стражник, зажав рукой рот.

По толпе пробежал растерянный шёпот. Одна пожилая дама закричала. По неведомой причине Элли почувствовала, что не в силах шевельнуться.

Она закаменела. Фленшерная лопата выскользнула у неё из рук и упала. Она посмотрела вниз.

Что-то схватило её за щиколотку.

Костлявое, дрожащее, липкое от крови.

Рука, выскользнувшая из взрезанного кита.

2
Из чрева кита

Старик проповедник потряс в воздухе кулаками.

– Оный вернулся, – завизжал он и помчался вдоль мола к забирающим вверх улицам. – Враг вернулся!

– Ох, нет, ох, нет, ох, нет, – твердила женщина, сжав висящий на груди символ св. Селестины. Юноша без чувств упал на мостовую.

– П-пожалуйста, сохраняйте сп-покойствие, – заикаясь, распорядился стражник. – Нет причин паниковать!

Элли же была способна лишь на одно – таращиться на руку.

Та вцепилась в её щиколотку леденяще холодной хваткой. Когда девочка отдёрнула ногу, ладонь тяжко хлопнула о черепицу, оставив на носке кровавый отпечаток. Элли сглотнула и встала на колени, чтобы рассмотреть ладонь и руку, к которой она присоединялась. Ладонь шарила по крыше, словно ища, за что можно схватиться. Поджарая и жилистая рука уходила в тело кита и исчезала между мясистыми пурпурными органами.

– Эй!

Обернувшись, Элли увидела, что Анна перелезает через парапет мола.

– Стой! – закричал стражник, протискиваясь сквозь толпу по направлению к Анне. – Ну-ка вернись! – Он рванулся к ней и сумел схватить за шерстяной свитер.

Элли дотронулась до руки кончиком пальца. Она дёрнулась прочь, как пугливый зверёк. Элли сделала глубокий вдох, а затем схватила руку. На ощупь она была липкая и словно покрытая струпьями. Упёршись пятками в крышу, девочка потянула.

Рука перестала вырываться, пальцы её переплелись с пальцами девочки. Элли не хотела тянуть слишком сильно, опасаясь того, что человек может застрять, зацепившись за что-то внутри. Но предплечье появилось без труда.

Затем появилось плечо, тоже худое и окровавленное.

Затем спутанные чёрные волосы. Голова. Лицо.

Мальчик, жадно ловящий ртом воздух.

Толпа слаженно вскрикнула. Анна вывернулась из рук стражника, спрыгнула с мола и сползла к Элли. Она изумлённо уставилась на мальчика.

– Что это?

Мальчик вывалился на крышу, следом за ним протянулись китовые кишки. Он был совершенно голый.

– Ты умираешь? – спросила Элли, передёрнув плечами. Его глаза были закрыты, и, похоже, он не мог дышать. Его открытый рот захватывал воздух, но можно было подумать, что он прежде не сделал ни единого вздоха.

– Я думаю, он умирает, – сказала Анна.

– Посмотри на меня! – велела мальчику Элли. – Открой глаза!

Но он просто метался из стороны в сторону, нескладно раскинув руки и ноги. Элли придавила плечи мальчишки, чтобы удержать его на месте. Кожа была липкой и пахла железной стружкой.

– Держи его за ноги! – крикнула она, и Анна плашмя навалилась на лягающие ноги. Элли уселась ему на грудь, и его ногти слепо цеплялись за её бушлат. Скривившись, она положила ему на веки подушки большого и указательного пальцев и подняла их. Глаза таращились ввысь и закатывались, как у обезумевшей от запаха крови акулы.

– Посмотри на меня, – сказала Элла.

Мальчик зарычал.

– Посмотри на меня!

Его глаза дёрнулись вниз, взгляд нашёл её. Элли ахнула.

Серо-голубые. Цвета морозного моря.

Она с силой заморгала, пытаясь собраться с мыслями.

– Послушай, – сказала она как можно более спокойным голосом. – Мне нужно, чтобы ты повторял за мной.

Она медленно вдохнула через нос, преувеличенно присвистывая, и прижала руку к груди, чтобы показать, как она вздымается и опускается. Она тихонько выдохнула через рот, глядя, как он пытается скопировать то, что она делает. Но его ноздри разве что неуверенно вздрогнули. Не сработало.

– Держи его ровно, – велела она Анне. Она встала рядом с мальчиком на колени и зажала ему нос, не отпуская пальцев, даже когда он яростно затряс головой. Она прижалась губами к его губам и выдохнула полной грудью ему в рот.

Женщина на молу завизжала.

– Что вы делаете! – закричал стражник. Он наконец сумел сползти на крышу, но стоял столбом, парализованный страхом. Элли подняла голову, чтобы сделать вдох, затем снова прижала рот ко рту мальчика. Всё это время он не сводил с неё круглых глаз. Сделав третий глубокий вдох, она разделила с ним выдох, а затем четвёртый и пятый.

А когда она сделала шестой вдох, рот мальчика открылся, и он втянул воздух, наполняя до краёв лёгкие. Элли от облегчения рассмеялась. Поначалу мальчишка дышал глубоко и прерывисто, затем его дыхание ускорилось, он стал жадно глотать воздух.

– Помедленнее, – предостерегла его она и, чтобы напомнить ему, сама задышала медленно. – Вот так. А теперь встань и положи руки на бёдра, смотри, как я делаю. Это откроет твои лёгкие.

Он напряжённо смотрел на неё, на лице его застыло резкое и угрожающее выражение. Постепенно он, казалось, понял её и упёр руки в бёдра. Элли опустила взгляд, чтобы проверить, что он всё делает правильно, и тут же закрыла глаза руками.

– Извини! – сказала она. Она забыла, что он голый. – Э… э… Кто-нибудь, принесите нам полотенце!

Толпа отшатнулась. Молодой стражник таращил глаза на кровь, и лицо его делалось всё более пепельным. Элли вздохнула и сняла с шеи шарф.

– Вот, – сказала она. – Ты можешь обернуть этим… свою талию.

Мальчик уставился на полотнище, растерянно моргая.

– Я сделаю это! – сказала Анна, выхватила шарф из рук Элли и подбежала к нему.

– Анна, будь осторожна!

Глаза мальчишки вспыхнули, он прыгнул к Анне, схватил за плечи и оттолкнул. Анна налетела на Элли, а мальчик пошатнулся. Ноги, похоже, плохо держали его.

– Прочь! – хрипло проорал он и привалился к киту.

– Ты можешь говорить! – вскричала Элли, помогая Анне подняться на ноги.

Мальчик поднял Эллин шарф. После мгновенного колебания он обернул его вокруг талии и завязал на боку.

– Как ты… – Элли запнулась. – Что ты делал… Почему ты был внутри кита?

Но мальчишка не слушал. Он обернулся и глядел на разрез на туше кита, очевидно, совершенно не смущаясь запахом. Он заметил толпу, в ужасе уставившуюся на него. По телу его пробежала дрожь, и Элли вспомнила, какой холодной на ощупь была его кожа.

Выцветший синий китель шлёпнулся у её ног. Молодой стражник стоял на отдалении нескольких метров. Он старательно отводил глаза от покрытого кровью мальчика, крепко зажимая рот ладонью.

– Спасибо, – сказала Элли. Она подошла к мальчику, и тот напрягся и сжал кулаки. Она сделала ещё один шажок, выставив куртку перед собой. Он был худой, но выглядел поджарым, с каждым вздохом грудь его взымалась. Элли осторожно подошла к нему сбоку и накинула китель ему на плечи.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Мальчик открыл было рот, закрыл его и, казалось, был смущён тем, что при этом не прозвучало ни слова.

– Я думаю, нам стоит назвать его Сиф, – сказала Анна.

– Он не щенок, – запротестовала Элли.

– Это хорошее имя. Звучит, как прибой.

Элли пожала плечами.

– Что ж, пусть так, сгодится, пока ты не вспомнишь своё настоящее имя. А моё имя – Элли, – прибавила она. – Элли Ланкастер.

Она протянула мальчику руку для рукопожатия, но он уставился на неё, никак не ответив на жест.

– Так, давай сотрём с тебя китовую кровь. – Элли достала из кармана носовой платок и смочила его водой из своей фляги. – Ты не против? – спросила она, поднеся платок к лицу мальчика.

И снова он ничего не стал делать, и Элли истолковала его бездействие как знак согласия. Аккуратными движениями она протёрла его лоб, щёки, подбородок, явив лицо мальчика примерно одних лет с ней и Анной. В чертах его не было изъяна, кроме крохотных морщинок в уголках глаз, будто он часто улыбался, и одной единственной морщины, пробегавшей по лбу, будто и хмурился он тоже нередко. У него были густые чёрные брови и спутанные и влажные от крови чёрные волосы. У него был нос с горбинкой, широкие скулы и кожа цвета гречишного мёда. Его глаза цвета моря пристально глядели на Элли, и девочка чувствовала, что не может отвести взгляд.

Анна толкнула её плечом.

– Уф! Ладно, э, нам нужно отвести тебя в какое-нибудь тёплое место.

Мальчик поглядел на свои руки.

– Где я? – спросил он. Голос у него был, как наждачная бумага.

– На набережной Ангелуса³, – сказала Анна.

– Набережной… – повторил он. – Набережная чего?

Похоже, у мальчишки в голове всё спуталось.

– Города.

– Какого города?

Элли уставилась на него в смятении и даже испуге. Город был один.

Она указала вверх, чтобы он посмотрел на высящийся над их головами Город. Горообразное нагромождение древних зданий, кишащее крикливыми чайками. Взгляд мальчика скользнул по трубе, по горгулье, вдоль поднимающихся зигзагом улиц и лестниц, прорезанных с вершины горы до самого моря. Он поглядел в сторону горизонта и тут вздрогнул.

– Что это за шум? – вопросил он. – Откуда исходит этот шум?

Он зажал ладонями уши и стиснул зубы. Анна и Элли переглянулись.

– Где мои братья и сёстры? – спросил он.

– Э… – Элли почесала в затылке. – Я… я не знаю…

На молу началась какая-то суматоха. Элли слышала, как старик проповедник спускается с верхних ярусов улиц, самодовольно и пронзительно голося.

– Это Враг! – вопил он. – Я как раз проводил похоронную службу в церкви Св. Горация, понимаете, магистр инквизитор, когда услышал весь этот гвалт.

– Что происходит? – спросил Сиф.

– Сюда идёт Инквизитор, – промолвила Элли, нервозно ковыряя прореху в рукаве бушлата. – Но не переживай, всё обойдётся. Если только это не…

Народ расступился. Торопясь отойти от вновь прибывшего, люди налетали друг на друга.

– О нет, – проговорила Элли.

Мужчина мощного телосложения появился на молу, возвышаясь над всеми окружающими. На нём была чёрная шинель из тюленьей кожи, спадавшая до щиколоток, на груди – серебряная цепь. У него были крепкая шея и широкие плечи, а бледное одутловатое лицо омрачала тень давно утраченного благообразия. Глаза у него были бездонные, чёрные, как пропасть, и совершенно ничего не выражающие. Он выглядел как мертвец, которому даже смерть была нипочём.

Сиф поднял одну бровь.

– Кто это?

– Это… – У Элли пересохло во рту, – Инквизитор Харграт.

– Я как раз прибыл на место, – продолжал верещать проповедник, – когда этот мальчик выкатился из кита. Сие может быть лишь делом рук Врага.

– Замолчи, – пророкотал Харграт. – Это мне судить.

Плешивый карлик упал перед Харгратом на колени.

– Святой Киллиан! – вскричал он. – Сохрани нас!

– Встань на ноги, – отрезал Харграт. – Я ещё не святой. Только мёртвые могут быть святыми.

Он сиганул через мол, и его чёрные башмаки проскребли по черепице, когда он приземлился на крышу. Его взгляд метнулся от Сифа к дыре в теле кита и обратно.

Он сделал два шага в направлении Сифа, но затем на мгновение замер и немного отступил назад. Странно было видеть, как этот чудовищной наружности мужчина заколебался перед лицом тощего, едва одетого мальчишки, и всё же Элли была почти уверена, что в мёртвых глазах Харграта промелькнул страх. Правой рукой Харграт неосознанно потёр пустой левый рукав своей шинели, который был сложен пополам вдоль тела и сколот серебряной булавкой. Руку, что должна была находиться в этом рукаве, он потерял уже давно.

– Чего тебе нужно? – спросил Сиф. Говорил он как взрослый, серьёзным и властным тоном.

– Что ты делал внутри этого кита? – спросил Харграт.

– Сэр. Мальчик не сделал ничего дурного, – поспешно встряла между ними двумя Элли. – Он застрял внутри этого кита, и мне пришлось его вызволить.

Харграт будто и не слышал Элли, да и не видел её вовсе. Его глаза бесстрастно скользнули по Сифу, можно подумать, мясник примеривается, как лучше разделать тушу.

– Ты видишь его, мальчик? – негромко прорычал он.

Сиф нахмурился.

– Вижу кого?

– Врага.

– Кого?

– Бога, Потопившего Богов. Оный ведь говорил с тобой, так? Это ведь оный спас тебя из этого кита?

– Это я спасла его из чрева кита, – сказала Элли. Но Харграт по-прежнему не обращал на неё никакого внимания.

– Только Сосуд способен выжить внутри кита, – провозгласил он.

– Что такое Сосуд? – спросил Сиф.

– Ты, – отвечал Харграт.

– Это просто смешно, – сказала Элли. – Что Сосуду делать внутри кита?

Рука Харграта скользнула к рукояти меча. Элли резко втянула носом воздух. Тело Сифа напряжённо застыло, руки сжались в кулаки.

Харграт потянулся мимо меча в карман шинели. Он достал небольшой пистолет, и Элли едва успела вскрикнуть, как он нацелил его на Сифа и нажал на курок.

– Нет!

Звука ружейного выстрела не было, только хлёсткое шипение, и что-то с глухим толчком воткнулось в шею Сифа. Сиф схватился за металлический дротик, торчавший из плоти почти на десяток сантиметров. Он упал на колени. Элли подхватила его, но он тяжело обмяк, глаза его закрылись, и он выскользнул у неё из рук и упал на черепичную крышу.

– Что вы с ним сделали?! – закричала она, прижав два пальца к шее мальчика, сразу под подбородком, чтобы проверить пульс.

Харграт вернул пистолет обратно в карман.

– Это успокоительное, – сказал он. – Величайшее изобретение твоей матери. Если Сосуд находится без сознания, он не может попросить Врага спасти его, пока мы сжигаем его на костре.

У Элли скрутило живот.

– Он не Сосуд, – сказала она. – Вы совершаете ошибку.

– Не испытывай моё терпение, Ланкастер. – Он отпихнул Элли от Сифа, подбежавшая Анна подхватила её. Харграт с лёгкостью поднял Сифа одной рукой, перекинул через плечо и зашагал обратно к молу. Элли побежала вдогонку, сердце её колотилось.

– Это неправильно! Он никакой не Сосуд, он просто мальчишка. Вы… вы перетрусили из-за маленького мальчика! Трус!

Харграт остановился. Он посмотрел вверх на столпившихся людей, которые следили за ним, зажав рты руками. Он без церемоний уронил Сифа перед собой, и толпа подскочила, словно мальчишка был подожжённой петардой. Развернувшись на месте, он зашагал к Элли. Выбросив вперёд руку, он схватил её за шею и заставил отступить к самому краю крыши.

– Тебе никогда не доводилось лицезреть Врага, дитя, – сказал он, приподняв её, так что они оказались нос к носу. – Но мне довелось. Я видел, как оный выметнулся из Сосуда. Оный оторвал мою руку, хотя я в тот самый миг пронзил мечом горло оного. А мои друзья пали замертво вокруг меня. Я вижу это до сих пор, стоит только закрыть глаза. А самое худшее… что я знал его, тот Сосуд. Это был хороший человек, добрейшей души. Однако из него явилось кошмарное существо.

Харграт ещё крепче сдавил шею Элли. Она отчаянно хлестала его руку, кашляя и пытаясь вздохнуть.

– Любой может быть Сосудом, – сказал он.

Краем глаза Элли увидела, как Анна налетела на Харграта, но, отброшенная простым толчком плеча, полетела кубарем. Перед глазами у Элли замелькали белые точки. Мысли её спутались.

– Любой. Маленький мальчик. Маленькая девочка. И я убью любого из них, чтобы сохранить Город.

С этими словами он улыбнулся и сбросил её в море.