Kitobni o'qish: «Сказание о гноме»

Shrift:

Голос традиции

Не существует поэтической палаты мер и весов – каждому своя мера и свои Весы.

Хорхе Луис Борхес полагал, что именно по этой причине поэт порой стремится примкнуть к какому-нибудь направлению, школе, обзавестись эстетической программой, а это ошибочно: «Произведение само диктует автору нужную форму: стих или прозу, манеру барочную или простую. Теория может оказаться замечательным подспорьем (вспомним Уитмена), а может породить чудовищ или попросту музейные экспонаты».

Томас Стернз Элиот считал, что истинную индивидуальность поэт обретает, только когда осознает себя частью традиции.

Станислав Трофимов не относится ни к одной школе, ни к одному направлению, но всецело принадлежит русской традиции.

В его поэтических текстах органично сочетается духовное и музыкальное. Станислав Трофимов имеет богатый опыт церковного служения; ныне же он солист Мариинского и Большого театров, один из ведущих басов современной русской оперы. Это сочетание оказывается чрезвычайно интересным и плодотворным в поэтической перспективе: образность и тематика одной сферы сплетается с музыкальностью, ритмичностью другой.

Станислав Трофимов известен как исполнитель, который чрезвычайно тщательно и вдумчиво подходит к работе над партиями. Этот творческий метод он применяет и к поэтическим текстам.

Однако будет ошибочно предположить, что его стихи однообразны по тематике. Представленные в этой книги тексты вызывающе контрастны.

«Гудошная сказка» – фольклор несуществующего народа, эпос придуманного мира. «Сказание о гноме», смешное и грустное, уютное и масштабное, написано в своеобразной сказительской манере: точные рифмы соседствуют с ассонансными, но неизменна и строга интонация, управляющая стихом и открывающая читателю фантастический мир сказки. «Месть гнома», одна из наиболее эмоциональных частей «Сказания», написана с использованием лейтмотивной техники – пример осмысленного применения в поэтическом тексте оперных методов. С одной стороны, здесь можно узнать черты вымышленных миров Толкиена и Льюиса, с другой – явственны приметы русских сказок. Именно фольклор и деревенский быт наряду с позаимствованными из оперы техническими решениями становятся почвой для фантастического универсума «Гудошной сказки», что мотивирует как формально-технические, так и интонационно-тематические особенности этого текста.

Совсем иная – «Покаянная поэма». Это образец аскетичной духовной поэзии. Написанная в пору Великого поста, своим ритмом и скорбной интонацией она погружает читателя в особое состояние. Это поэзия не светская и не светлая – ее стоит читать и прочитывать именно как «покаянный», фактически молитвенный текст – в тот же период, когда он и был создан. Поэма написана по Великому покаянному канону преподобного Андрея Критского и находится в русле этого труда: каждой песне предпослан эпиграф, текст изобилует цитатами, вступая в живой поэтический диалог с претекстом.

Поэзия Станислава Трофимова всегда обращена к Богу и к человеку – скорбному, ничтожному, кающемуся, и все равно прекрасному. Человек ничтожен и грешен, он мал и незначителен – в этом его трагедия. Но даже сознавая свою ничтожность, человек стремится к любви, состраданию и жизни – и в этом его красота. Запечатлеть в стихах этот парадокс – редкая удача, однако, как представляется, перед нами именно такой случай.

У Станислава Трофимова множество слушателей – не сомневаюсь, что теперь он обретет и своих читателей.

Борис Ковалев,

член Союза писателей Санкт-Петербурга

Сказание о гноме

Чрезмерная жажда власти привела к падению ангелов…
Фрэнсис Бэкон

Вино по кубкам звонким льётся,
И песня в даль веков несётся
Устами путников-певцов
Для обличения глупцов,
Для прославленья храбрецов
И в научение юнцов,
Для созидания добра
Трудом скользящего пера…
Наш мир убог,
Ущербен, жалок,
Ко благу строг –
В нём блага мало.
А вот гнилья в среде народа,
И сановитого и сброда,
Хватает, как угля в печи,
Где муки ада горячи.
И потому, вещая правду
В порочной мира кутерьме,
Рискуешь ты за эту правду
Купаться по уши в дерьме.
Отселе слог не нужен мудрым —
Они привыкли к чистоте.
Взирают сонно оком мутным
И, состязаясь в правоте,
Всё рассуждают о грядущем,
О том, когда, что, где и как,
Вкушая туне добрый злак,
Имея вид, что вол жующий…
Трясясь за сытость и карманы,
Страшась изменчивой судьбы,
Смиренны мудрые к обману
И злым наветам клеветы.

Милы придворные поэты:
Услужливы к страстям господ,
И даже самый мерзкий скот
Запечатлеют чудом света.
Плати монету, друг хозяин,
И будешь для потомков всех
Ты самый добрый, славный барин
Без злых привычек и утех.
Затем, друзья, бесстрашным слогом
Судьбой награждены лишь те,
Кто многое познал в беде,
Вещая правду пред народом.
Кто Правды глас? Кто ей помощник?
Кто не боится возвещать
И за глагол свой отвечать?..
Конечно – пьяница гудошник!

Гном

I

Когда-то жил на свете гном.
Обычный гном, как все в той масти,
Но было злое в гноме том:
Желал он безраздельной власти.
О том поведаю вам сказ.
Нестройность не судите, люди,
А коль кому не в бровь, а в глаз,
То это ваше дело будет.

Рождён среди лесов, болот,
Средь нищеты, знававшей голод.
И трудно жил его народ,
Претерпевая зной и холод.
Усердно те трудились гномы,
Да в те лихие времена
Без хлеба не одни их домы
Судьбы терпели бремена.
В тоски тяжелые мгновенья
Ходили гномы на мольбу
И, умоляя Высоту,
К труду искали вдохновенья.
Там гнома некий жрец приметил
И, увидав его удел,
Таланты у него отметил
И взять в помощники хотел.
Так гном, познав азы ученья
О славной Высоте Светил,
Жрецом стать приложил стремленья,
На что отдал немало сил.

II

Оставил гном свое селенье
И был к наукам принуждён
В местах, где водится ученье
И люд умом не обделён.
Среди учебного сословья
Его никто не полюбил,
И часто на него злословья
Учебный братец возводил.
Ругали гнома и бранили,
На нём водили клевету,
Бывало, даже камнем били
Или таскали за браду.
Бедняга гном терпел изрядно,
Но всё же веру в Славный Свет
Не потерял, и то отрадно,
Что жаждал жреческий обет.

Учился, право, он как надо,
Старателен к наукам был,
И доброй славы как награды
Хотел он. Гном тщеславен был.

III

Однажды, проезжая рядом,
Нарочно иль случилось так,
Заехал со своим отрядом
К ученикам Великий Маг.

Значительным событье было,
И, в чинны ризы облачась,
Оставив книжный труд постылый,
Все в двор вбежали, торопясь.
Как только Маг Великий въехал
Весь белый на белом коне,
Вся дворня, все жрецы со спехом
Челами падали к земле.

Один лишь гном, в углу забитый,
В своём потрёпанном тряпье
Смотрел, как Белый Маг со свитой
Явился, будто свет во тьме.
Пред гномом был он точно Небо,
Покинувшее блеск Светил
Для важного какого дела,
С которым в землю приходил.
Гном видел стройные отряды
Из магов, эльфов и людей,
Что на груди несли награды
В достоинстве драгих камней.
Он видел всё величье Света,
Стоя пред Магом не склонясь,
Увидел царственность Завета,
Великую земную власть.

Да нужно ль уделять вниманье
О чём подумал бедный гном,
Увидев блеск очарованья
В краю том нищем и глухом?

IV

Тогда-то он решил навечно
Жизнь провести слугой Светил,
Покрыться славой бесконечной —
И все обеты возгласил.
Так повелось, что без обета
Не можно было магом стать.
Сие описано в Заветах —
То гном успел уже узнать.
Обеты были непростые:
Чтоб целомудрие водил,
Чтоб в кушаньях посты хранил
И брашна не вкушал мясные,
Служеньем Небу угождал,
Слова Завета возвещал,
Чтобы оглох ко звону злата,
Чтобы любил душою брата,
Не гневаться и не бранить,
За всё прощать, за всё любить,
Камней ценнейших не копить,
Без дела никого не бить,
Не красть, не пить и не хулить,
И уж конечно, не убить…

Такие страшные обеты!
К чему давать, коль не держать?
Не сдержишь – призовут к ответу
И могут за грехи воздать.

V

Но то не значило, что магом
Стать гному тотчас суждено —
Терпенья проявить отвагу
На многие года дано.
Да гном великой славой грезит —
Готов он пережить века,
И, если нужно, пусть налезет
Та мантия на старика:
«Пусть буду я больным и старым!
Пускай пройдут десятки лет —
Я доберусь до Вечной Славы…
Для гнома долго смерти нет.
Увижу я, как всякий сгинет,
Кто оскорбить меня посмел,
А всех оставшихся удел —
Следить, как я иду к вершине.

Какие странные стремленья
Рождает повреждённый дух:
Благой елей в нём, без сомненья,
Задолго до того потух.

VI

Чрез дестилетья, уж жрецом,
Служить за дальние моря
Направился учёный гном,
Быть магом хоть бы там горя.

Помощником при старом маге,
Владыке тамошних земель,
Его вписали на бумаге,
Что грамотой зовут теперь.
Ему там дали власти много
И ведать много разных дел,
Открылась славная дорога
Пред гномом. Стал он глуп и смел.

Прошёл и слух, что магом станет,
Когда там нынешний умрёт.
«То верный слух, он не обманет!» —
И гном нетерпеливо ждёт.

VII

Но годы шли, старик смиренный
Не думал путь свой завершать.
Тогда решился гном презренный
Владыку тайно отравлять.

Святого хворь взяла внезапно,
Он начал болями страдать.
Помощник принялся отрадно
Ему лекарства подавать.
И хворь ничуть не отступила,
Да только муки старику
Больнее прежних причинила
И смерть приблизила к нему.
У брата он просил лекарства,
Не ведая, что в них подвох,
Не видел в гноме он коварства,
Не думал, что такое мог.
И уж осталося тому
Совсем немного подождать,
Чтоб очи магу-старику
Смиренные позакрывать.

Ещё немножечко терпенья!
Благоговейный жрец и гном
Великим магом, без сомненья,
Воссядет в том краю благом.

VIII

В дому у мага были феи.
В науках осведомлены —
Тем примечательны они,
Во многом были корифеи.
Хранили девство и красою
Известны были во все дни.
Пленить же гнома красотою,
Не думая того, смогли.
Гном воспалился, точно факел,
И феям не давал проход,
И, как козёл на огород,
К ним лез, оказывая знаки.
Сначала было им смешно
И с гномом поиграли малость:
«Смеяться в меру не грешно!
Простит нам небо эту шалость!»

Понаигрались да узнались…
То гному было не в смешки,
А феи совершать грешки
И вовсе-то не собирались.

IX

Одну прекраснейшую фею
Жрец возжелал сильней других.
Порок на ум ему навеял,
И гном решил, что он жених.
Девица в позу стала горду.
Совсем презренья не тая,
Слюной харкнула в гномью морду
И тотчас к магу побрела.
Но мага не нашла здоровым
И даже более – больным:
Он лик имел совсем багровым,
Уже глухим был и слепым,
Дышал неровно, ненадёжно,
Кряхтел и жар терпел давно.
Помочь уж было невозможно
И умереть лишь суждено.
Тут фея поняла, что скоро
Почиет в мире добрый маг,
А гном воссядет на престолы
И будет новый здешний маг.

Что ж, фея… Девства не убудет,
Коли отдаться не за так.
Теперь уж медлить гном не будет!
Смотри, он и отмстить мастак.

X

К ней гном зашёл. Запёр засовы
И предложил немедля брак
Без пафоса, без всякой своры
И без гостей: «Возляжем так.
На нас с тобой одни обеты,
И, чтоб карьеры не терять,
Я, как и прежде, жрец у Света,
А ты мне будешь помогать.
Тебя над феями поставлю,
И над жрецами будешь ты.
Тебя среди людей прославлю
Цветком предвечной чистоты.
Коль скоро наш старик отбудет
В края далёкие Светил,
То новый маг у вас пребудет,
И горе тем, кому не мил».

Весьма недурно предложенье!
Вельможа рассудил умно.
И в этой жажде вожделенья
Для феи золотое дно.

XI

Так фея согласилась скоро,
Но умоляла медлить брак,
Мол, совесть на неё с укором
Глядит, пока жив этот маг.
Тогда, смеясь, гном ей открылся
И молвил: «Вот его беда.
Моим лекарством отравился,
Уж не восстанет никогда.
Ещё единое вливанье,
Лишь доза малая одна,
И ваш старик моим желаньем
Почиет в небе на века».
Вдруг фея кинулася в ноги
И стала обувь целовать,
И, если с браком подождать,
Ему сулила ласки многи.
Сказала, мол, он ей по сердцу,
И что глупила, отвергая.
Но лишь обет оберегая,
Она пред ним закрыла дверцу.
Пленился гном на скорость дней,
Ведь старику чуть-чуть осталось,
Не знал, что острый ум у фей,
И всё в порядке показалось.
Он сразу всем её представил,
Да главной среди фей поставил.
Доверил с ядом свой сосуд,
Мол, феи верно сберегут.

XII

В стране его не все любили,
И воины эльфийских лиг
К ним мага нового просили —
Не гнома, коль умрёт старик.
Затем искал себе лукавый
Поддержки только средь людей
(Их можно подкупить забавой,
Лишь только наливай да пей).
Смерть мага феям он доверил
И вскоре новость получил,
Что маг душой на небо взвеял
И почивает средь Светил.
Что тело, в ризах растворившись,
Благословение дало
Тому, кто в них же облачившись,
Продолжит деланье его.
И жрец, желая назначенья,
Послал несметные дары
В Престолы Вечной Высоты,
Чтоб магом стать без промедленья.