Kitobni o'qish: «Надежда»
Интуиция настойчиво шептала, что сегодня смерть получит подношение.
Край отвесной скалы порос ромашками. Они дрожали от холода на промозглом ветру. Тряслись, склонив увенчанные белыми коронами соцветия. Прижимали к стеблям покрытые инеем игольчатые листья.
Я сел на рюкзак. Тёплая куртка с подстёжкой и не продуваемые штаны с толикой магии. Скорее для защиты от непредвиденных обстоятельств, чем от погоды. Иначе здесь не выжить!
Скала обрывалась над замёрзшим устьем реки в оправе ледяных скал. Покрытое снегом поле, прореженное островками тёмных камней, сливалось со свинцовым небом с проседью редких облаков. Из низины, похожий на перевёрнутую сосульку, торчал переливающийся кристалл. Он разделял окоченевшую землю пограничным столбом. В его недрах, синих снизу и почти прозрачных сверху, рыскали яркие вспышки.
В морозном воздухе с тихой трелью кружились крылатые красавицы. Точёные фигурки изящными белыми всполохами проносились над пропастью, взметая снежные вихри и разбивая тишину искристым смехом. Ромашки взволнованно поднимали головы им вслед. Под ногами ангелов всегда растут цветы.
Я проследил траекторию полета, безошибочно определив свою ненаглядную. Заметив меня, она игриво пропорхнула мимо и умчалась к своим подругам.
Я грустно улыбнулся. Правила игры я знал. Нужно ждать.
Намотав на ладонь чётки, я недоверчиво посмотрел на символ, круг разделенный пополам и, скривившись, вынул из кармана маленькую флягу. Отпил терпкую, дурно пахнущую жидкость. Грудь ещё болела, и приходилось останавливать спазмы зельем.
– Рана не гори, отпусти меня немного, больше не боли! – прошептал я всем известный с детства заговор. – Уходи, зараза злая, уж терпеть невмочь. Поскорее заживая, сгинь из тела прочь.
Полегчало почти мгновенно. Я посмотрел в ледяную высь. Крылатые создания носились через мёрзлую долину, оставляя за собой искрящиеся дорожки блестящих следов. То сходились, почти касаясь друг друга крыльями, то разлетались, скрываясь в жидких облаках.
Я сидел неподвижно, склонив голову к коленям. Даже показалось, что начинаю понимать их непостижимый танец. Замысловатые воздушные па и волшебные пируэты. Почти познал смысл и разгадал значение чарующего хоровода. Ещё чуть-чуть и догадался бы зачем они кружатся. Ведь тайна всегда на виду, просто её никто не понимает.
Она спустилась, едва двигая бархатными крыльями, но все равно заставляя волноваться тяжелые головы окоченевших ромашек.
– Здравствуй! – пропела она.
– Рад, что могу увидеть тебя опять.
– На что ты надеешься? – спросила она, распахнув огромные глаза.
В её зрачках играли самоцветы. Искрились и обжигали холодом.
– Хочу получить твоё сердце, – нежно проговорил я.
Любимая засмеялась перезвоном крошечных колокольчиков.
– У меня нет сердца, – мотая головой, сообщила она.
– Обязательно появится и станет полностью, безраздельно моим.
Крылатое создание опять залилось мелодичным смехом, а я с трудом сглотнул. Во всём, что она делала, в каждом случайном жесте, сквозила притягательная, желанная и все ещё недоступная загадка.
– Ты из тех, кто успешно врёт даже самому себе.
– Почему это? – обиделся я.
Моя ненаглядная спустилась ниже, и я задрожал от взмахов пушистых крыльев. Мороз прорвался под куртку, вцепился коготками в тёплую кожу и обжигал холодным дыханием.
– Потому что, ты не искренен. Ты такой же алчный лгун, как твой отец, – губы почти коснулись моего уха.
От её дыхания в голове помутилось, а волосы покрылись инеем. Слишком много кислорода и стужи. Человеку с таким не справиться.
Она коснулась цветов, и ромашки превратились в лёд. Столкнулись под напором злого ветра и разлетелись на хрустальные осколки.
– О чём ты? – вникнув в слова, удивился я.
– Твоё упорство и лицемерие только раздражают, – бросила любимая и взмыла в застывшие небеса.
От неё остался вихрь холодных снежинок, парящих над обломками цветов.
– Я не могу без тебя! – вскочив, в отчаянии закричал я.
Безнадежный призыв разнёсся по долине, эхом отразился от каменных склонов и вернулся обратно.
Она закрутила петлю и, сложив крылья, упала. Было видно, как трепещут белоснежные перья. Играют переливы на алебастровой коже. Сверкают полные тоски глаза с застывшей в них решимостью. Поняв, что она собирается делать, я еле успел схватить рюкзак.
Тонкие пальцы распороли куртку, пронзив кожу морозными иглами. Меня оторвало от земли. Крылья забились, отталкиваясь от прозрачных ветряных струй, и мы полетели.
Склон уменьшался.
– Заставлю тебя сознаться! – яростно выдохнула она.
– Мне нечего скрывать, я люблю тебя!
Её передернуло, и я испугался, что она бросит меня, не набрав высоты, но мы поднимались.
– Твой отец тоже приходил на утёс. Сидел, как ты. Грустно смотрел в небеса. Провожал нас влюбленными глазами.
– Значит, я весь в отца, – неловко пошутил я.
– Не пытайся юлить! – закричала она.
Я оглянулся на далёкую землю. Долина превратилась в белоснежное блюдце на фоне тёмных скал, значит пора.
– Моя милая сегодня не в духе? Чем я провинился?
Она ослабила хватку.
Я выскользнул из её объятий и, размахивая руками, полетел вниз. Высота огромная, но в рюкзаке зачарованный пузырь, даже если упаду на скалы, он не даст погибнуть. Лопнет и все в радиусе десяти метров застынет, превратившись в холодное желе.
Собравшись, втянув побольше воздуха, я безнадёжно заорал:
– Буду помнить тебя вечно, любимая!
Её трепещущие крылья дёрнулись, и она понеслась следом за мной.
Она стремительно приближалась, но я падал быстрее, и уже чувствовал, что она не успеет. Ей не хватит буквально секунды. Не догонит, не сможет.
Меня захлестнуло отчаяние. Это не справедливо. Я почти добился её расположения. Уверен, ещё немного, и её сердце стало бы моим. А теперь, меня победят законы мироздания. Если бы только замедлить падение, хотя бы чуть-чуть.
Я скрестил пальцы на левой руке. Острые скалы неслись мне навстречу, быстрее, чем бились её крылья. Оставалось только смириться, и обо всём забыть. Второй попытки не будет. Она не успеет!
Но любимая сделала отчаянный рывок, сам суровый северный ветер подтолкнул её ко мне. Обернув крыльями, она заключила меня в объятия, прижавшись губами к моей щеке. По моей обветренной коже потекли её растаявшие слезы.
Мы рухнули в снег. Я сдавил клапан, с ужасом ожидая разрыва пузыря, но запасной спасательный вариант не сработал.
Она плакала, продолжая целовать моё побелевшее лицо, а я думал, что если бы не её самозабвенность, я бы разбился. Совсем, навсегда, окончательно и бесповоротно остался бы в этой замёрзшей негостеприимной земле. Лежал бы грудой обледеневшего мяса и уже никогда бы не смог воплотить задуманное. Радость победы была безнадёжно испорчена. Магия не сработала, и причина могла быть лишь одна.
– Извини, я ошибалась, – шептала она, а я не мог собраться.
Всё пошло не так и, разумеется, не вовремя.
– Прости, мне холодно.
Снег действительно завалился за шиворот. Попал под кофту и скрёб холодными комками по спине.
Она выпустила меня и поднялась. Огромные глаза блестели сильнее обычного. В расширившихся зрачках стоял немой вопрос.
– Ты не оставила мне выбора, – проговорил я, стараясь подобрать нужные слова и не испортить нашу зарождающуюся связь. – Хотя он и не нужен. Без тебя я не смогу жить. Ты права, я как отец. Люблю ангела и не могу с этим бороться.
– И ты бы отдал жизнь? – испуганно спросила она.
Сейчас, она впервые походила на человека, а не на идеальную ледяную статую. Я даже не смог выговорить заготовленные слова. Настолько неуместно они звучали. Мне стало стыдно. Начали краснеть щеки, поэтому я спрятал лицо в руках и зажмурился.
– Любовь слепа и зла.
Она молчала, а я боялся, что моя ненаглядная расправит крылья и унесётся прочь, но она не двигалась.
– Мой, никогда не отдал бы за меня жизнь.
Я облегчённо вдохнул.
– Не знаю кто он, – заметил я, убирая руки от лица. – Но, как и многие не ценит то, чем обладает.
Стальное небо на мгновение осветилось солнечным багрянцем, став золотым. Белые крылья пожелтели, а над головой ангела зажглось сияние.
Я сощурился, но всё равно сделал шаг.
Она протянула ко мне руки, оставалось их только сжать.
– Клянись!
– Подожди, – попросил я и кинулся к рюкзаку.
У меня был припрятан подарок. Шустро расшнуровав одно из отделений, я аккуратно достал тщательно упакованный свёрток. Разорвал толстую ткань и вынул маленькую коробочку.
– Что это? – заинтересовалась она, вытянув шею, и подавшись вперёд.
Пряча улыбку, я встал на колено, протягивая свой дар на ладони. Искристый рубин с неровными боками походил на бьющееся сердце. Он пульсировал сочным гранатовым сиянием и, казалось дышит, то увеличиваясь в размерах, то опадая.
